Глава 24
Апокалипсис на балу
Собраться не так просто.
После заезда в папин спортивный магазин, где надо захватить кое-какие вещи по списку, составленному Джебом (два комплекта раций, десять сеток для футбольных мячей, четыре пары охотничьих очков для ночного видения, два пейнтбольных ружья и запас белых и желтых шаров с краской), мы с мамой добираемся до «Подземелья» всего за полчаса до запланированного начала бала. Члены школьного совета и дежурные уже прибыли. У входа десятка полтора машин, одна из них принадлежит Таэлор. Вечер становится всё лучше и лучше.
Центр развлечений находится в огромной подземной пещере с каменным потолком, который местами достигает высоты в пятнадцать метров. Вход – через маленькое здание, похожее на купол, с неоновой надписью «Подземелье» (оранжевыми, красными и фиолетовыми буквами) и двойной дверью, как в спортзале. Сразу за ней начинается уклон, который ведет в основное помещение, где можно предаваться разным развлечениям в потустороннем свете. Там есть рампа для катания на скейте, миниатюрное поле для гольфа, галерея игровых автоматов, кафе. Есть и танцпол, размером примерно со школьный спортзал, с зеркальными стенами. Он, конечно, круче школьного зала, потому что вместо традиционного освещения в «Подземелье» – светящиеся флуоресцентные росписи на стенах. Идеальное место для волшебных сказок и маскарадов.
За задней дверью – маленькая раздевалка, где сотрудники оставляют сумки, верхнюю одежду и прочие личные вещи. Еще там есть грузовой лифт, который нужен для того, чтобы спускать вниз еженедельный запас еды и всё остальное.
Там ждет Джеб, чтобы впустить нас. Мы спустимся на лифте, войдем через кафе и запросто смешаемся с остальными.
Джеб не отказался помогать нам, хоть я и разбила ему сердце. Не потому, что его сестра может оказаться в опасности, а просто потому, что это Джеб. Он всегда защищает слабых.
Точно так же как я должна была защитить его – и не сумела.
Я загоняю «мерс» Морфея на задний двор. Мама сидит на переднем сиденье, а Морфей в виде бабочки летит за окном. Сегодня он будет присутствовать на балу под видом британского ученика по обмену. Таэлор придет в восторг. Во-первых, «Эм» вернулся, а во-вторых, мы с Джебом вылетели из списка.
Идеальный выпускной.
В свете ультрафиолетовых ламп подлинное обличье Морфея сойдет за маскарадный костюм. Поэтому и я тоже выпустила крылья. Мама помогла мне обернуть их возле основания фиолетовой сеткой, которую заколола спереди блестящей брошкой, как шаль, чтобы скрыть, что они растут из тела. Если бы я не расстраивалась так из-за Джеба, я бы с удовольствием выставила напоказ и крылья, и узоры на лице.
Мы оставляем машину рядом с мотоциклом Джеба. Когда я вижу его, мое сердце надрывается еще немного.
Он приехал пораньше, как мы и договорились, и обошел «Подземелье», до того как гости съехались. Джеб прислал эсэмэску: «Ничего подозрительного». Коротко, точно и бесстрастно. Я ее удалила. Она неуместна среди его игривых, искренних, романтических посланий, которые хранятся у меня на мобильнике.
Браслет, надетый поверх фиолетовой перчатки, – издевательское напоминание о том, как Джеб подарил мне кольцо, а заодно и всю свою жизнь. Кольцо, которое теперь сплавилось вместе с сердечком и ключом. Я сжимаю металлический комок, висящий на цепочке, и прячу его под сетчатую накидку.
Я бы заплакала, но слез уже нет. Глаза горят и зудят, как будто в них насыпали песку.
Держись, Алисса. Это не Морфей, а я сама обращаюсь к себе. Надев полумаску с серебряной бахромой, я завязываю ленту на затылке.
Мы с мамой выходим из машины. На задней парковке нет никого, кроме нас. Одно нажатие на кнопку – и дверь отъезжает. Порыв прохладного воздуха треплет мои крылья и зубчатый подол. Я наклоняюсь, чтобы поправить платье, которое зацепилось за застежку сапога.
Гроза прошла, оставив после себя персиковый закат, гравий переливается, как неоновые блестки, но это всё внешнее. Под напускной безмятежностью кроется что-то темное, древнее, угрожающее, чего не видят люди.
Насекомые вернулись – они больше не выкрикивают предупреждения, а поддерживают меня. Белый шум сливается в единое: «Мы здесь, Алисса. Спаси наш мир. Если будешь нуждаться в нас… позови».
Мама подходит ко мне, чтобы поправить тиару и вуаль, похожую на паутину. Она приглаживает парик, который одолжила Джен. Серебристые, прямые, блестящие пряди ниспадают до бедер. Эта штука скрывает мои волосы. Голова под ней чешется.
Джеб сказал Дженаре, что мы собираемся побывать на балу инкогнито, поскольку он не хочет, чтобы я его пропустила. Он сделал вид, что у нас всё в порядке. Джен пришла в восторг и решила нам подыграть. По моей просьбе она принесла для мамы вечернее платье с открытой спиной.
Длина до середины икры очень ей идет, как и многочисленные шифоновые оборки, и легкие рукава-крылышки. Джен помогла маме заплести волосы на висках и закрепила их фиолетово-розовыми хрустальными заколками. Волосы у нее блестят, как и кожа. Мама выглядит потрясающе.
Жаль, что папа не видит.
Прежде чем выйти из дома, я загнала его машину в гараж, поставив ее рядом с «Гоблином», чтобы с улицы казалось, будто никого нет дома. При мысли о том, что папа там совсем один, мне вновь делается грустно.
– Знаю, Элли, – мамины глаза, синие как небо, внимательно смотрят на меня сквозь прорези розовой маски. – Мне тоже неприятно его вот так обманывать. Но других вариантов я не вижу.
Морфей, в виде бабочки, спускается и зависает рядом со мной, одним крылом игриво касаясь щеки. Я отмахиваюсь и подавляю гнев, который сдерживаю с той самой минуты, как мы поцеловались. Из-за Морфея финал получился совсем не таким, как я рассчитывала.
Подозреваю, он сделал это нарочно. Намеренно опустил крылья, чтобы Джеб нас увидел.
Морфей возникает в шаге от меня.
– Алисса, нет слов, чтоб описать твою красоту.
Он изящно кланяется.
– Замолкни, Морфей.
Он, ухмыльнувшись, выпрямляется. Крылья величественно возвышаются над головой. Я мрачно рассматриваю его костюм. Как типично для Морфея. Смесь средневекового антуража и стиля рок-звезды – кожаные коричневые наручи с заклепками, белая рубашка с кружевными манжетами, бордовый камзол, длиной до бедра, отделанный золотым кружевом. Из-под камзола видно облегающее бордовое трико, заправленное в коричневые, до колена, сапоги. Никакого простора для воображения. Что хуже всего, на Морфее корона.
Он одет королем фей. Какая ирония.
Я хмурюсь.
– Какие-то проблемы, детка? – спрашивает он, глядя на меня из-под золотистой кружевной полумаски и поправляя руками в бархатных перчатках рубиновую корону на синих волосах.
В рубинах застыли крошечные тельца бабочек, как окаменелости в янтаре.
Я качаю головой.
– Наверняка ты тут единственный, кто додумался надеть штаны с гульфиком. Обязательно надо привлечь к себе всё внимание, да?
– Уверяю тебя, это только начало.
Мы с мамой одновременно закатываем глаза, и ухмылка Морфея делается шире. Потом мы, все трое, достаем из багажника спортивные сумки, набитые разными вещами, и шагаем к задней двери.
Джеб уже там – он держит дверь открытой. Он зловеще красив, со своей поддельной паутиной, пыльными разводами и стратегическими прорехами в смокинге, сделанными Дженарой. В темно-синем пиджаке с застежками-петлями он кажется еще шире и выше, просторные брюки подчеркивают мускулистые бедра. Фиолетовая рубашка и полумаска в тон подходят к оливковой коже и темным волнистым волосам. Глаза Джеба кажутся зелеными в серую крапинку. Атласный галстук с восточным узором сочетает все эти цвета.
Он выбрит и с лабретом в виде кастета, но это не ради меня. Просто Джеб собирается драться с зомби.
– Джеб…
Он смотрит в сторону.
– Поживее. Надо кое-что обсудить.
Он обращается к нам как к единому целому, и это сродни пощечине. Джеб до боли близко, и я никуда не хочу идти. Морфей обвивает меня рукой, чтобы стронуть с места, и Джеб смотрит на его ладонь там, где она касается моего тела, а затем отводит взгляд, так крепко стиснув зубы, что они чуть не трескаются.
Мы кладем вещи на деревянную скамейку рядом со шкафчиками. Джеб открывает сумки, чтобы проверить, всё ли на месте, и одновременно излагает свой план.
– Игрушки нельзя убить. Обездвижим их и загоним обратно. Для этого нужны сетки.
Он достает рации, проверяет и бросает нам.
– Разделимся. Жучара со мной, а вы вместе. Связь с напарником держите по рации.
Рация не больше мобильника, и я прячу ее в декольте.
– Вокруг танцпола стоят огромные деревья в кадках, – продолжает Джеб. – Как настоящий лес. Будет трудно что-нибудь сквозь них увидеть.
Он достает очки для ночного видения и пейнтбольные ружья, смотрит на нас и хмурится.
– Я же сказал – четыре комплекта очков.
– Больше не было, – отвечает мама.
Джеб мрачнеет.
– Ладно, обойдемся. Остались две коробки с пожертвованиями, которые я еще не проверил. Наша первая задача – осмотреть их на предмет каких-нибудь старых игрушек. Если ничего не найдем, будем сторожить зеркала на танцполе.
– А если мы что-нибудь найдем, мой капитан? – саркастически интересуется Морфей.
Джеб заряжает пейтбольное ружье и направляет ствол ему в грудь.
– Тогда я выстрелю в этого гада, мы проследим за ним в ультрафиолетовом свете, поймаем его и загоним в ту дыру, откуда он выполз, навсегда.
Морфей и Джеб пристально смотрят друг на друга. Напряжение физически ощутимо. Я понятия не имею, как они будут действовать сообща. Не знаю, как сама это переживу, учитывая, насколько уже всё испортила.
Мама становится между ними и наклоняет ружье к полу. Она смотрит на нас троих, и я вижу, как мама мысленно производит подсчеты.
– Прежде чем начнется стрельба, нужно будет вывести отсюда людей.
Джеб внимательно смотрит на маму. Я никогда еще так ей не завидовала.
– Правильно. Включим спринклеры, чтобы здесь стало мокро. Они сработают, если разбить стекло. Вы с Эл сумеете это сделать с помощью магии? Запустить все спринклеры и поскорее выпроводить людей? Тогда мы забаррикадируем зал. Жучок присмотрит за входом, а я коротну лифт.
Мама кивает.
– Мы справимся, да, Элли?
Она смотрит на меня, беспокойно склонив голову набок. Я знаю, что мама читает мои мысли.
– Конечно, – отвечаю я.
План Джеба превосходно продуман, но, с тех пор как мы расстались, я не породила еще ни одной связной мысли. Очевидно, наш разрыв не повлиял на его творческие способности в отличие от моих.
Мы вызываем огромный лифт. Джеб стоит с сумками в дальнем углу и нажимает на кнопки. Морфей становится между мной и мамой. Когда мы добираемся до нужного уровня, Джеб удерживает кнопку закрытия дверей и впервые за вечер смотрит на меня. Мое сердце пускается в пляс.
– Будь осторожна, – говорит он тихо и хрипло. Его переполняют эмоции.
– И ты, – негромко отвечаю я.
Крылья Морфея взмывают в воздух. Это явное напоминание о том, что недавно произошло между нами.
Я хмурюсь, когда Джеб отворачивается и открывает дверь. Он первым выходит из лифта, больше не обращая на меня никакого внимания. В углу сложено приготовленное угощение. Еще там стоят полдесятка бильярдных столов, обтянутых темным сукном. Они почти невидимы. Неоновые шары, лузы и кии так и манят поиграть.
В буфете в большой чаше для пунша бурлит какое-то светящееся синее варево, столы уставлены кексами с неоновой глазурью. Мы прячем сумки под свисающую скатерть – их не видно, но легко достать.
Пора смешаться с толпой и приняться за поиски.
Мы прекрасно вписываемся в ультрафиолетовое окружение. Люди вокруг выглядят так же причудливо, как мы с Морфеем. Некоторые мои одноклассники даже смастерили из проволоки и марли, покрашенной флуоресцентной краской, крылья и усики, как у стрекоз.
Деревья, о которых говорил Джеб, действительно выглядят как настоящие – они минимум в три раза больше тех, что мы делали на уроках рисования. У них толстые стволы и длинные ветви, которые торчат пучком, как волосы Медузы. Они покрашены в белый цвет и под лучами ультрафиолетовых ламп создают фантасмагорическое ощущение.
Я вздрагиваю.
Мама отводит меня в сторонку и шепчет на ухо:
– Я вижу, что у вас с Джебом что-то происходит, но, пожалуйста, не отвлекайся. Единственный способ пережить битву – отстраниться от своих чувств. Будь беспощадна и хитра. Мысли как королева Подземелья. Хорошо?
Я киваю. Мама целует меня в висок, окутав запахом духов, и покидает нашу компанию, чтобы отметиться у столика дежурных. Ее платье и маска как будто плывут в темноте – ярко-розовая ткань обвивает темно-синий силуэт. Дежурный у столика вручает ей флуоресцентный бейджик и картонную корону с блестками. Мама надевает то и другое и направляется к стоящей неподалеку коробке с игрушками. Она поворачивается спиной, и тут же рация у меня за корсажем оживает:
– Я проверю эту коробку, ты посмотри другую. Отбой.
Слышится потрескивание, практически неразличимое на фоне музыки восьмидесятых, которая рвется из динамиков под потолком.
– Мы на месте, – говорит из-за спины Джеб. – Иди на танцпол. Надо занять позицию, прежде чем появятся все остальные.
– Да, – отвечаю я.
Морфей, проходя мимо, проводит бархатным пальцем по моей руке, от плеча до локтя.
– Не теряй голову, Алисса. Я не переживу.
Намек на некоторые события Страны Чудес сродни ножу, воткнутому в живот.
Морфей направляется к миниатюрному полю для гольфа.
Джеб переступает с ноги на ногу, как будто собирается уйти, но медлит – и тут в динамиках слышит треск, и музыка обрывается.
– Через пять минут мы откроем двери! – объявляет бодрый девичий голос. – Дежурные, займите места! Члены школьного совета, встаньте у входа, чтобы приветствовать наших сказочных гостей и принимать пожертвования!
Мы с Джебом ждем, когда толпа поредеет. Меня беспокоит, что до сих пор мы не нашли ожившие игрушки. Я надеялась, что нам удастся это сделать в отсутствие Дженары, Корбина и остальных. Я нервно вздрагиваю, касаюсь крылом живота Джеба и краснею.
Он наклоняется, и его дыхание обжигает мне шею.
– Ты молодец, спортсменка, – ласково шепчет он и трогает кончик крыла, так что по всему моему телу пробегает теплая волна.
Он верит в меня, несмотря на то что я заставила его пережить. Это так неожиданно, что я поворачиваюсь, чтобы поблагодарить Джеба. Но он уже отошел – в темноте едва виднеется его спина. Мое крыло приятно ноет от прикосновения.
Стиснув зубы, я направляюсь на свой пост, огибая по пути одноклассников в разноцветных костюмах. Стараюсь не терять из виду фантастические деревья. Как только я окажусь в лесу, мое платье, волосы и крылья сольются с сияющими белыми стволами и ветвями. Издалека кажется, что деревья хмурятся – жутковатый эффект, который создают древесные волокна. Это зрелище вызывает в памяти отдаленно знакомую тревогу.
По рации слышится мамин голос. Она сообщает, что не нашла в коробке с игрушками ничего странного, и Морфей тоже. Люди смотрят на мою говорящую грудь из-под масок, украшенных блестками или ключами. Их лилово-синие силуэты так же неузнаваемы для меня, как и я для них. Я ни на кого не обращаю внимания и продолжаю двигаться в сторону танцпола и зеркальной стены.
Посмотрев через плечо, я замечаю вдалеке фигуру Джеба, темнеющую на фоне ярко-оранжевой рампы для катания, которая вздымается у него за спиной. В ее низком конце поставили временную металлическую перегородку, выкрашенную в тот же цвет, что и рампа, и высотой примерно вполовину, чтобы влюбленные парочки не пытались забраться внутрь.
Рядом с Джебом останавливается призрачная принцесса в расшитом блестками красном платье, с роскошными, похожими на языки пламени крыльями, которые сверкают у нее за плечами. Она кладет руку ему на лацкан и поглаживает ткань. Этот жест я узнаю где угодно. Таэлор нашла Джеба – и она страшно рада, что он пришел один.
Вспомнив мамины слова и предупреждение Морфея, я отгоняю ревность и направляюсь на свое место. Когда я прохожу через галерею – в нескольких шагах от белого леса, – то слышу какой-то шорох, как будто шуршит на ветру полиэтилен.
Я останавливаюсь и заглядываю внутрь. Темное помещение полно бодрой музыки, странноватых звуковых эффектов и мерцающих огней. Но шорох продолжается, и я захожу в галерею. Миную вереницу игровых автоматов, краем глаза замечая яркие картинки на экранах. Но я сосредоточена на шуме. Он исходит оттуда, где можно бросать мячи в обмен на призы – около пятидесяти игрушек в целлофановых пакетах свисают с дальней стены.
Пакеты надуваются и сдуваются, как будто кто-то внутри них дышит. Пульс начинает бешено колотиться, когда я подхожу ближе, и сквозь обертку становятся хорошо видны плюшевые мишки и другие зверюшки, резиновые клоуны и фарфоровые куклы, все побитые молью или безглазые, с набивкой, торчащей из швов на шее и под мышками, из пустых глазниц…
«Беспокойные души».
– Вот гады, – шепчу я и дрожащими руками достаю рацию.
Попятившись, наступаю на шлейф и роняю ее. Рация разбивается о каменный пол.
– Блин.
Я наклоняюсь, чтобы подобрать кусочки, которые валяются возле небольшого цветка, который я раньше не замечала. Это лютик, странно неуместный здесь; его желтые лепестки отражают ультрафиолетовый свет. Он похож на дорожный знак в сиянии фар. Внутри горшка, на земле, тоже что-то светится. Я наклоняюсь и обнаруживаю полусъеденный гриб. Недостает пятнистой половинки.
– Мое дитя… – доносится хриплое рокотание из середины цветка.
Один из листков хватается за серебристую прядь парика, прежде чем я успеваю отстраниться, и удерживает меня на месте. На каждом лепестке открываются и моргают ряды глаз.
– Червонная Королева… – произношу я.
Она начинает увеличиваться вместе с горшком – медленно и мучительно. Во рту обнажаются крошечные зубы.
– Давай-ка посмотрим на тебя, – говорит она.
Королева уже высотой мне почти до пояса и продолжает расти. Зеленые руки вытягиваются и вцепляются в мой парик, удерживая меня совсем рядом с ее ужасным лицом.
– Что случилось с твоими волосами? – ворчливо спрашивает Королева, явно рассерженная.
От нее пахнет увядшими цветами.
– Как ты посмела ограбить мое вместилище?
– Я не твое вместилище!
Я вырываюсь. Маска и парик слетают. Мои настоящие волосы падают на плечи спутанной массой. Я делаю шаг назад, но моя рыжая прядь дергается, подтаскивая меня к Червонной Королеве. Она словно напоминает мне, кто ее создал, и требует вновь впустить Королеву внутрь. Я замираю – это воспоминание лишает меня сил.
– А, так-то лучше, – тонкие, покрытые слизью зубы Червонной Королевы обнажаются в улыбке. Она делается такой большой, что может посмотреть мне в глаза. – Я ждала этой встречи.
Она ловит беспокойную прядку покрытой листьями рукой.
– Я всегда буду частью тебя.
Такое ощущение, что она выкачивает из меня кровь и взамен вливает свою.
Собравшись с силами, я толкаю стебель, и Королева опрокидывается. Упав на пол, она выпускает мои волосы; горшок переворачивается, листья шумят. Наша ментальная связь разорвана.
– Ты никогда больше не будешь частью меня, – говорю я, пресекая попытку завладеть мной.
Рыча, она катится по полу, а потом упирается руками, похожими на лозы, и ползет ко мне. Из перевернутого горшка сыплется земля. Королева останавливается и смотрит на нее. Гневный взгляд сотен глаз обращается на меня.
– Помоги мне – или испытай мою ярость.
– Ну да, – саркастически бормочу я – подземец в моей душе берет верх.
В памяти воскресает воспоминание о стычке с цветами в Стране Чудес год назад.
– Ты можешь вытащить корни, но не можешь двигаться, не касаясь земли. Не самый лучший выбор – появиться в пещере с бетонным полом, – говорю я, уклоняясь от рук Королевы.
В моем сердце появляется надежда. Вот почему она не привела армию цветов… вот почему предпочла игрушки.
– Лежи здесь и сохни.
Кипя гневом, Королева вытягивает руки. Листья, торчащие из них, бьют по полу рядом с моими ногами – не хватает всего нескольких сантиметров. Я отодвигаюсь дальше и наблюдаю за противницей, почти сочувствуя ее бессилию. Но не стоит обманываться. Королева отнюдь не беспомощна, и жалости нет места на поле боя.
Надо избавиться от Червонной Королевы навсегда, отправить ее на кладбище, где она пребудет вовеки, хоть я и не знаю, как это сделать. Может быть, у Морфея есть план. Как-нибудь я обезврежу Королеву… удержу здесь, пока он не придет на помощь.
Сорвав со стены провод, я отступаю за пределы досягаемости и мысленно направляю его так, как будто забрасываю удочку. Я ловлю Королеву и обматываю ее проводом, чтобы она не могла пошевелиться. Очень приятно в кои-то веки оказаться охотником, а не жертвой.
Она рычит и рвется из пут.
– Упрямая дурочка! Я не враг тебе. Разве ты не понимаешь? Я – твоя единственная возможность сохранить Червонное Королевство. Твоя мать мечтает украсть его у тебя. Все эти годы она лгала. Она хочет получить корону. Она уже пыталась ею завладеть. Ты этого не знала, не так ли?
– Я знаю всё про свою семью.
Благодаря Морфею.
Я продолжаю обматывать Королеву проводом. Если бы я не видела воспоминания родителей, то, может быть, поверила бы этому вранью. Но теперь лживые обвинения Червонной Королевы лишь усиливают мой гнев. Я бы шарахнула ее током, если бы он ей хоть как-нибудь повредил.
Червонная Королева гневно ворчит, когда я завязываю узел и отступаю еще на шаг.
– Паук прячется в тени. Она хочет устроить твоему сказочному принцу другой финал. Освободи меня, и я скажу, где она прячется.
Вторая Сестра?
Я подбираю платье и выбегаю из галереи, оставив Червонную Королеву связанной.
– Поймайте девчонку и разбудите деревья! – кричит она.
«Разбудите деревья». Мои недавние опасения подтверждаются. Хмурые лица, которые я видела, – это не просто узор древесных волокон.
Джеб видит, как я выбегаю из галереи, и пытается лавировать в толпе. Нет времени искать маму. Нужно всех отсюда убрать, пока игрушки не выбрались на свободу и деревья тумтум не сожрали людей.
Я смотрю на фиолетовые флуоресцентные лампы на бесконечном потолке, представляя их розовыми бутонами в саду, готовыми распуститься. Я рисую себе освежающий дождь. Лепестки открываются, начинают жить…
От одной стены до другой прокатываются легкие хлопки. Сверху льется холодная вода. Мои волосы и одежда прилипают к телу. Толпа реагирует мгновенно. Девочки визжат, парни ругаются, одни проталкиваются к рампам, другие бегают вокруг, пытаясь спасти костюмы и еду.
Дежурные пытаются ввести хаос в какие-то рамки и направить всех к выходу. Я прячусь за вывеской игровой галереи; когда последний дежурный выбегает из зала, Морфей набрасывает на дверные ручки цепь и блокирует вход.
Потоп прекращается по маминой команде.
– Армия Королевы – в галерее! – кричу я.
Мы, все четверо, снова собираемся вместе. Кожа, волосы и одежды у нас мокрые.
– И следите за деревьями… это тумтум!
Джеб явно не понимает, в чем дело, но мама и Морфей обмениваются тревожными взглядами из-под масок.
Армия старых игрушек, ковыляя, выбирается из игровой галереи и направляется к деревьям, стоящим у танцпола. В темноте не видно их безобразия в полной мере. Но это неважно. Я так и помню, как они выглядели в своих пакетах – моргающие несчастные глаза кукол, лица клоунов, искаженные болью и гневом, мишки и ягнята, с торчащей из дыр набивкой… и в каждой игрушке заключена душа, страстно мечтающая о свободе.
Маленькие темные фигурки спотыкаются и скользят на мокром бетоне. Озадаченные и сбитые с толку, они ворчат. Это выглядело бы смешно, если бы не было так зловеще.
– Сумки! – кричит Джеб.
Морфей взлетает, и его корона с металлическим лязгом падает на пол. Я следую за ним. Маска, камзол и белая рубашка хорошо видны; всё остальное – трико и крылья – теряются в темноте. Джеб и мама – розовое платье и фиолетовая маска – следуют за нами пешком. Много лет катания на скейте дают себя знать. Джеб впечатляющим образом скользит по мокрому полу, одновременно удерживая маму, чтобы она не упала.
Из динамиков доносится только треск. Хлопая крыльями, я рассматриваю темноту внизу. Ее рассеивают лишь светящиеся платформы в центре, настенные росписи и призрачные деревья, которые скоро оживут. Всего в нескольких метрах от меня – игровая галерея. Я вздрагиваю. Сверху «Подземелье» похоже на гигантский автомат для пинбола. Я гляжу на бильярдные столы с сияющими шарами, и мне в голову приходит идея…
Морфей вмешивается в мои мысли, крикнув через плечо:
– Где Червонная Королева?
Волосы развеваются от порывов воздуха, отбрасываемых его крыльями.
– Лежит на полу связанная и ест землю.
– Это ненадолго.
В кои-то веки он очень серьезен.
И неудивительно. Я только-только сумела убрать отсюда людей и выиграла для нас немножко времени. Королеве нужны мое тело и голова Морфея на блюдечке. Она постарается придумать, как получить то и другое. Но по крайней мере сейчас Королева обездвижена, а значит, главное – найти Вторую Сестру. Я содрогаюсь, вспомнив реакцию Морфея на ее яд. Без магии, способной с ним справиться, у человека нет шансов выжить.
Мы с Морфеем первыми добираемся до буфета. Он ловко приземляется, немного проезжает по полу и останавливается. Я неуклюже опускаюсь на стол, угодив левым сапогом в раскисший светящийся кекс.
– Практика, детка. Тренируй лодыжки, – говорит Морфей, вытаскивая из-под стола сумки.
Я отряхиваюсь и спрыгиваю, используя крылья в качестве балансира, чтобы не поскользнуться на мокром бетоне.
Наши напарники присоединяются к нам обходным путем: Джеб по пути успел остановить лифт. И теперь он в боевом настроении.
– Давай подержу твою шаль, – говорит он, подходя ко мне и сбрасывая пиджак.
Я расстегиваю брошь.
– Джеб… – произношу я, когда он поворачивает меня, чтобы распутать сетку.
Мама и Морфей тем временем выгружают вещи из сумок.
– Да? – сосредоточенно отвечает Джеб.
– Эти деревья… они всё глотают. И либо выплевывают в виде чудовищ, либо их жертвы попадают…
– В Гдетотам. Твоя мама мне объяснила.
Он деловито возится с сеткой.
– И здесь Вторая Сестра.
Джеб останавливается.
Я смотрю на него через плечо, и в горле становится комок.
– Ты придумал отличный план, но это не твоя война. Ты не готов сражаться с такими чудовищами.
Даже через маску уязвленный взгляд Джеба пронизывает меня.
– А он готов, да?
Я гляжу на Морфея. Крылья заслоняют его и маму, пока они распутывают сетки.
Я поворачиваюсь к Джебу.
– Думай что хочешь насчет того, что у нас с ним было, но я люблю тебя. У нас общие боевые рубцы, общая душа. Я не хочу это терять.
Джеб рассматривает оплавленный комочек металла, висящий у меня на шее.
– Да уж, я вижу, как хорошо ты позаботилась о моем сердце.
Я вздрагиваю от пронзительной искренности, которая прячется за насмешкой.
– Но ты теперь, наверное, уже поняла, что я никогда не сдаюсь без боя.
Он берется за цепочки, подтягивает меня ближе и целует. Это вызов Морфею – поцелуй, полный вкуса и страсти. Отпустив меня, Джеб упрямо выпячивает челюсть.
– Мы с тобой еще далеко не закончили.
Я слишком потрясена, чтобы ответить.
Наш тет-а-тет прерывается, когда игрушки-зомби будят деревья. На стволах широко разеваются рты, змееподобные ветви дрожат. Как и Червонная Королева, деревья привязаны к своим кадкам, к земле. Но я хорошо помню их подвижные зубы и десны, которые некогда видела в магазинчике Овцы. Если игрушки сумеют улизнуть от нас и забежать в лес, мы пропали.
Разбудив деревья, игрушки вновь скрываются в тени. Прерывистый плеск воды, зловещее хныканье и стоны – единственные знаки их присутствия. Временами там и сям мелькают фигурки; не считая этого, маленьких чудовищ почти невозможно разглядеть – они совсем близко к полу.
Не сказав больше ни слова, Джеб скатывает сетку для прочности и обвивает ею грудь и плечи, наподобие перевязи. Он достает из сумки очки для ночного видения и снимает маску. Берет пейнтбольное ружье и запихивает все шары с краской в сумку, которую вешает на плечо.
А потом подходит к Морфею, хватает его за руку и разворачивает.
– Ну-ка, прокати. Силенок хватит?
Морфей фыркает.
– Как два пальца. Хотя мягкой посадки не обещаю.
Эта угроза не пугает Джеба. Он становится так, чтобы Морфей мог ухватить его за «перевязь».
– Морфей… – Я многозначительно смотрю на него, надеясь получить заверение, что он будет осторожен.
Но оба парня не смотрят на меня. Надеюсь, они сумеют сработаться и не поубивают друг друга.
– Мы их пометим, – говорит Джеб сверху, когда Морфей взлетает вместе с ним, с такой силой хлопая своими мощными крыльями, что поднимается настоящий ветер. – А вы сажайте тварей в мешок.
Мама протягивает мне сетку, а парни взмывают к потолку. Рубашка Джеба кажется в темноте светящимся лиловым пятном. Мысль о Второй Сестре, которая где-то притаилась, постоянно беспокоит меня, но давать волю панике нельзя. Нельзя, чтобы от страха за Джеба я лишилась сил, иначе окажется, что Морфей был прав: Джеб послужит причиной моего поражения.
Я не позволю этому сбыться. Он мой верный спутник. И так было в Стране Чудес.
Даже если я утратила его доверие.
Джеб стреляет в темноту, и слышится шлепок. Жуткие игрушки выбираются из укрытий, воют и стонут. Краска помечает их – я вижу, как неоновые пятна мечутся там и сям.
Мы с мамой пригибаемся и ныряем, увертываемся и отскакиваем, слыша со всех сторон щелканье зубов и сердитое рычание. Стоя на мокром полу и отбиваясь, мы едва можем удерживать равновесие, не говоря уж о том, чтобы переловить игрушки сетью.
– Если мы хотим победить, – кричу я, перекрывая шум и отшвыривая сразу несколько мелких зомби кием, – надо подняться в воздух.
Мои крылья так и чешутся от желания взлететь.
Я взбираюсь на стол. Мама смотрит на меня с явным опасением.
– Я не так хорошо это умею…
Она, кажется, испугана, совсем как я в ту минуту, когда мы с Джебом летели через пропасть на волне устриц. Но Джеб настоял, и мы справились. Я тоже должна быть сильной – ради мамы.
Полдесятка испачканных краской игрушек ковыляют к нам, пыхтя и испуская пену.
Я заставляю ее влезть на стол.
– Давай, мама.
Закусив губу, она кивает. Шшшух! – распускаются крылья, почти такие же, как у меня. После сегодняшних событий – после того, как я увидела это, – вряд ли мама когда-нибудь будет возражать против моих мини-юбок.
Из динамиков доносится техно, следом слышится злобный смех. Игрушки, видимо, забрались в радиорубку.
Мы с мамой взмываем в воздух, держа в руках сетки, в ту самую секунду, когда несколько чудовищ вскарабкиваются на стол. Заплесневелый медвежонок и розовый одноглазый котенок хватают меня за руки и за волосы и пытаются подтащить к деревьям, которые разевают пасти и машут ветками. Взлетая, я отбрасываю их кием.
Мама набирает высоту недостаточно быстро. Поеденная червями резиновая кукла повисает у нее на ноге и вцепляется зубами в лодыжку. Мама кричит и снижается. Стекая по туфле, на стол капает кровь.
Я бросаюсь к ней и бью куклу кием. Та с воплем отлетает в темноту. Я вижу, как она белым пятном проносится в воздухе, ударяется о верхнюю часть рампы, съезжает по оранжевому спуску и останавливается. Кукла пытается взобраться наверх, но всё время соскальзывает. Из мокрой бетонной чаши невозможно вылезти.
Идея, которая начала у меня вырисовываться, наконец обретает форму.
– Поиграем в пейнтбол! – кричу я маме.
Мы обе поднялись так высоко, что крыльями чуть не касаемся ультрафиолетовых ламп на потолке.
Она смотрит вниз и не вполне меня понимает.
Чтобы проиллюстрировать свой замысел, я сосредотачиваюсь на бильярдном столе и представляю, что шары – это клубки перекати-поле, подхваченные техасским ветром. Они начинают крутиться, а потом подкатываются к краю и сыплются со стола светящимся радужным водопадом.
По пути они подхватывают несколько игрушек. Двигая эту массу при помощи воли и воображения, я направляю ее в сторону скейт-парка. По пути шары бьются о деревья и другие препятствия, но не разлетаются. С высоты кажется, что идет игра сразу на сотне пейнтбольных автоматов.
Мама присоединяется ко мне и берется за соседний стол. Пол покрыт светящимися шарами и потерявшими равновесие игрушками. Мы объединяем нашу силу и потоком отправляем шары и игрушки в бетонную чашу. Мамины белые зубы блестят в темноте, и я улыбаюсь в ответ. Мы побеждаем.
Краем глаза я замечаю Джеба и Морфея. Они рядом с галереей игровых автоматов. Пейнтбольные шары, гудя, так и летят. Парни отправились за Червонной Королевой. Я отгоняю тревогу, стараясь сохранять бесстрастие, и продолжаю действовать вместе с мамой, пока большинство игрушек не оказываются в чаше. Немногие уцелевшие скрываются в лесу.
Я сооружаю гигантский сачок из кия и сети. Снизившись почти к самой чаше, я опускаю его. Игрушки молча лезут внутрь. С первой попытки удается захватить сразу штук пятнадцать. Их тяжесть служит противовесом, когда я затягиваю сетку сверху. По пути к буфету я бросаю ее и беру следующую. Схватив два кия, вручаю один маме, когда она подлетает ко мне. Она уносится, а я лезу под стол, чтобы достать последнюю сумку.
Что-то рассекает мне запястье через перчатку. Вскрикнув, я отдергиваю руку. Кровь капает на пол. С другой стороны скатерть распарывают садовые ножницы, и из-под стола появляется Вторая Сестра. Она выпрямляется в полный рост и бросается на меня с обнаженными жалами.
