Глава 13
Курс на столкновение
Не в силах видеть опустошенное мамино лицо, я отталкиваю ее в сторону, подбираю шлейф платья и выхожу в коридор.
Она остается стоять, и тихие всхлипы кажутся громче любых воплей… громче свистка поезда, который сегодня чуть не раздавил нас. Было бы лучше, если бы я погибла. Мгновенная боль… а потом она бы прошла и не пожирала меня заживо, как теперь.
Бедный папа. Поверить не могу, мама и ему лгала – человеку, которого поклялась любить и никогда не покидать. И я тоже делаюсь похожа на нее – вру парню, которого люблю. А я так надеялась никогда больше этого не делать…
Мама уныло бредет через гостиную; я слышу, как захлопывается задняя дверь. Вместо того чтобы пойти за мной, она отправилась в сад излить горе своим болтливым цветам. Неудивительно. Они знают ее лучше, чем я.
Я приваливаюсь к стене возле спальни, пытаясь унять дрожь перед разговором с Морфеем. Едва дыша, со слезами на глазах, я заглядываю в комнату.
Вокруг аквариума – несколько лужиц. Угри, кажется, в порядке, они плавают, как будто ничего не произошло.
На моей кровати сидит Белл Кроллик, завернутый в полотенце. Видна только лысая голова этого крохотного подземца – розовые оленьи глаза и сморщенная, белая, как у альбиноса, кожа. За человеческими ушами торчат покрытые пухом белые рога.
Он чудовищно неуместен здесь. Ему нужно вернуться. Проблема в том, что я осталась без трюмо, и в доме нет другого достаточно большого зеркала, чтобы отправить его в Лондон, где находится кроличья нора. Страна Чудес снова держит меня в руках из-за своих правил и «билетов в один конец». Порталы в Червонном и Белом королевствах ведут из Страны Чудес в наш мир; кроличья нора ведет только в Страну Чудес. Неужели нет способа обойти этот закон?
Хотела бы я быть такой же беззаботной, как Морфей.
Он сидит, скрестив ноги, перед Кролликом, и эта сцена выглядит до странности мило – один друг утешает другого. Морфей надел на Кроллика наушники. Старообразное лицо советника полно изумления; он покачивается в такт музыке.
Меня охватывает сочувствие к Кроллику и Чешику, ко всем обитателям Страны Чудес, но тут же я начинаю злиться на Морфея. Он внушил мне, что использовал маму, чтобы связаться со мной много лет назад, поскольку отчаянно хотел освободиться от собственного проклятия. Я смирилась с этим, в каком-то смысле даже соболезновала Морфею. Нас объединяет страх оказаться в плену – в любом смысле, телом, духом или сознанием.
Теперь я подозреваю, что он хотел отомстить маме – ведь она его кинула. И этого я не могу простить.
Морфей протягивает Кроллику что-то блестящее, серебристое. Это наперсток. Видимо, Джен забыла его, когда торопилась собрать вещи и уйти. Кроллик пытается съесть наперсток, но Морфей не позволяет.
– Согрей эту штуку, – советует он.
Кроллик сосредотачивается, и его сверкающие радужки начинают источать настоящий жар. Наперсток под пристальным взглядом подземца становится оранжевым.
Морфей надевает его, как крохотную перевернутую чашечку, на один из четырех отростков левого рога Кроллика. Оранжевое сияние словно впитывается в покрытый шерсткой рог, испаряя всю влагу по пути. Как будто по телу советника прокатывается волна жара.
– Ну, еще семь раз, и ты согреешься и обсохнешь, – говорит Морфей и смеется, когда Кроллик аплодирует, стуча костяными ладонями.
Я не знаю, что и думать, видя, как мой темный мучитель заботится о сородиче – ласково и шутливо. Со мной он тоже иногда так себя ведет.
Слезы затуманивают глаза. Я совсем одна и в растерянности. Но королева не позволяет себе выказывать слабость.
Я вхожу и откашливаюсь.
Морфей поднимает голову. Его подлинная сущность едва виднеется под обличьем Финли, но я замечаю слабый свет драгоценных камней. Они дымчато поблескивают лилово-серым. Мое платье такого же оттенка. Это цвет смущения, как будто Морфей сочувствует моему замешательству. Хотя он сам изначально приложил к нему руку.
– Что мама рассказала тебе про мозаики? – интересуется Морфей.
Я уклоняюсь от вопроса и спрашиваю, указав на Кроллика:
– Что он тут делает?
Не уверена, что стоит открывать Морфею сказанное мамой или делиться с ним моими сомнениями насчет ее мотивов.
Прежде чем Морфей успевает ответить, Кроллик замечает меня. Его розовые глазки становятся размером с монету.
– Ваше величество, я ваш отныне и навеки!
Он сбрасывает полотенце и наперсток. В нос мне ударяет запах рыбы и пыльных костей.
Кроллик подбегает к краю кровати, скатывается на пол и кланяется. Наушники выскакивают и путаются в рогах. Морфей ловит Кроллика за край мокрого жилета, чтобы тот не ткнулся лицом в усыпанный стеклом ковер.
– Каюсь я, – говорит Кроллик, сплетая костяные пальцы, как на молитве.
На губах у него выступает белая пена.
– В чем? – осторожно спрашиваю я.
Сверкающие глазки медленно обводят валяющиеся на полу осколки.
– Не рушил я врата.
Я хмурюсь.
– Знаю. Зеркало разбила мама.
Кроллик склоняет голову.
– Я предал свое королевство… так говорит Королева Гренадина.
Он протягивает мне красную ленточку, завязанную бантиком.
Гренадина от рождения страдает неизлечимой амнезией. Бантики, которые она носит на пальцах рук и ног, зачарованы – они обладают способностью напоминать ей о важных вещах, о которых иначе бы она забыла.
Я прижимаю бархатистую ленточку к уху и слышу шепот:
– Червонная Королева жива и жаждет истребить предательство.
Отпечаток напротив сердца – тот, который оставила в прошлом году в знак предупреждения Червонная Королева, – вспыхивает. Острая боль вышибает воздух из легких. Я роняю ленточку, и она куда-то отлетает. Морфей смотрит на меня, подняв бровь, так что шрам на виске Финли изгибается.
– А при чем тут ты? – спрашиваю я у Кроллика, стараясь, чтобы голос не дрожал.
– Заточить вы велите меня, так говорит Королева Гренадина.
Стуча костями, он протягивает ко мне руки, словно ждет, что на него наденут кандалы.
– Оковы за тебя стану я носить, королева Алисса. Сокрушаться я буду, – говорит Кроллик, падая на колени.
Я морщусь, когда он со стуком опускается на битое стекло, но контролирую себя. Кости нечувствительны к поверхностным порезам.
Морфей снимает шляпу и стоит, возвышаясь над Кролликом.
– Что ты об этом знаешь? – спрашиваю я.
Тень крыльев искривляет пространство у него за спиной, совсем как исходящий от горячего асфальта жар.
– Он помог Червонной Королеве обрести тело. Именно из-за Кроллика ее дух выжил.
Я смотрю на своего коленопреклоненного подданного.
– Зачем? Ты клялся мне в верности.
Кроллик дрожит, и его кости стучат друг о друга, как ветви на ветру.
– Иные обязательства осквернили благие намерения…
Он со стоном опускает голову, так что рога закрывают лицо.
– Как ты помнишь, Червонная Королева когда-то спасла ему жизнь, – объясняет Морфей, надевая шляпу, и проводит пальцем по гирлянде бабочек, свисающей с края. – Кроллик должен был вернуть ей долг. Только она могла его освободить.
– Освободить? – уточняю я.
– Чтобы впредь быть хорошим подданным, Кроллик заключил сделку. Жизнь Червонной Королевы в обмен на возможность беспорочной службы. Чтобы впоследствии всегда хранить тебе верность, он должен был предать тебя один последний раз.
Логика пополам с бессмыслицей. Норма для Страны Чудес.
– Значит, Червонная Королева здесь? – спрашиваю я, борясь с ужасом, который сжимает мое сердце.
Кроллик не отвечает. Всё, что произошло сегодня: Таэлор, которая застукала нас с Морфеем, пропавшие мозаики, приключение на переезде, мамина ложь, – нависает надо мной гневной черной тучей. Сила, заключенная внутри меня, молит, чтобы ее выпустили. Она обещает сделать так, что Кроллик заговорит. Что он повинуется.
Я сдаюсь – и представляю, что наушники поднимаются и извиваются, как кобры. Играющая в них музыка делается пронзительно-громкой. Кроллик затыкает уши, воет и пятится. Но наушники ползут за ним и атакуют. Они жестоки, хотя у них нет ни клыков, ни яда.
Морфей, с изумленным выражением лица, отходит в сторону. Кроллик карабкается на кровать. Черные шнуры лезут за ним.
– Насекомых слушать ты должна! – кричит Кроллик, когда наушники делают бросок и обвиваются вокруг его рогов. Рывок – и он падает на живот.
– Молю, ваше величество!
Я поднимаю руку, и наушники падают.
– Я спросила: Червонная Королева здесь?
Сила, звучащая в моем голосе, удивляет даже меня.
Кроллик отрицательно качает головой. Морфей помогает ему распутать наушники.
– Цветок она выбрала. Подговорила лес на бунт. Всем раздала увеличивающие пирожки. Шипы размером с драконьи когти. Сначала пробудить мертвых. Потрясти основания, освободить священное.
Белая пенистая слюна вскипает у него в уголках губ.
– Потом разделить и завоевать живое. Поработить всех.
Ужас, темнее воронова крыла, застилает мои мысли. Вот, значит, что пытались сказать насекомые. Они имели в виду цветы не здесь, в мире людей, а те, что растут в Стране Чудес. Червонная Королева собрала армию гигантских цветов.
– Но ведь у нее ничего не получится, так? – спрашиваю я у Морфея, который убавляет звук и снова убеждает Кроллика надеть наушники. – Кладбище – священная земля. Никакой чистокровный подземец не может пройти за ворота. Ты сам мне сказал.
Морфей берет полотенце, подходит к аквариуму и начинает вытирать лужицы.
– Это справедливо для живых, – отвечает он, не поворачиваясь, – но Червонная Королева – мертвец, обитающий в живом теле. Она больше не подчиняется нормальным законам нашего мира.
Когда он называет законы Страны Чудес «нормальными», я фыркаю.
– Червонной нетрудно пройти за ворота кладбища, потому что она отчасти принадлежит ему, – продолжает Морфей. – Если она проникнет внутрь, то сможет освободить мертвых, потому что знает секреты лабиринта. Но ей придется миновать Сестер. Это нелегко.
– Я помню, – отвечаю я, и у меня подгибаются ноги при воспоминании о паучьих туловищах, скрытых под платьями.
Первая Сестра по-своему обаятельна, но Вторая…
Я побывала в ее владениях и ощутила леденящий холод лезвий на шее, когда она угрожала мне своей чудовищной рукой. Я стояла под деревом, увешанным игрушками, в которых обитают духи умерших… Никогда не забуду, с какой мукой они смотрели на меня.
– Если Сестры объединятся, – говорит Морфей, – это будет непобедимая, самая грозная сила в Стране Чудес. Единственный шанс с ними справиться – поссорить их, чтобы они перестали действовать сообща. Но, поскольку обе Сестры ненавидят Червонную Королеву за ее удачный прошлогодний побег, сомневаюсь, что она сумеет их расколоть.
Слово «сомневаюсь» Морфей произносит тихо, водя по стеклу аквариума. Лицо у него встревоженное. Мои угри следят за его пальцем, как зачарованные.
Морфей любит свой мир. Вот почему он намерен добиться моей помощи. Я видела гибель Страны Чудес во сне и жестокость Червонной Королевы, воплощенную в мозаиках. Было бы ужасно, если бы такая красивая и необычная страна подпала под ее власть.
Меня начинает мутить. Всё случившееся – моя вина. В прошлом году я положила начало этому кошмару, когда осушила море и открыла цветам-зомби путь к сердцу Страны Чудес. И когда освободила дух Червонной Королевы с кладбища, так что она смогла вселиться в новое тело.
Я, шатаясь и спотыкаясь о шлейф, подхожу к кровати. Морфей тут же оказывается рядом и помогает мне сесть рядом с Кролликом.
Тот роняет наушники на пол, подбирается ближе и гладит мою обтянутую перчаткой руку, цепляясь костяными пальчиками за кружево.
– Ваше величество, – воркует он. – Прошу вас… не изгоняйте Белла из рода Кролликов. Я ваш верный подданный. Всегда с вами буду.
Он лезет в карман сырого жилета и достает ключ, похожий на мой, с рубиновой головкой.
– Ты не останешься здесь, – отвечаю я, плотно сжав его пальцы вокруг ключа, и указываю на шкаф у нас за спиной. – Лезь туда, а мы придумаем, как вернуть тебя домой.
Розовые глаза Кроллика перестают блестеть, как будто заволакиваются пеленой. Он сует ключ во внутренний карман. Беднягу бьет дрожь.
– Кроллику мокро.
Тронутая его страданиями, я протягиваю маленькому подземцу наперсток.
– Сушись и сиди там тихонько.
В глазах Кроллика вновь загорается свет.
– Дорогой подарок! О, щедрая!
Он надевает наперсток на рог, подползает к краю кровати, спрыгивает и прячется в шкаф, оставив меня наедине с Морфеем.
– Ты сказала «домой», – говорит Морфей, с надеждой глядя на меня. – Вот ты и признала это. Страна Чудес – твой дом.
Я качаю головой:
– Я имела в виду, что это его дом.
«Правда?»
Отогнав сомнения, я вновь задумываюсь, какова во всем случившемся роль Морфея.
– В моем сне, когда я тонула, ты был заодно с цветами.
Я многозначительно смотрю на него.
Он отступает и хмурится.
– Очевидно, тогда Червонная Королева еще не успела подкупить их, чтобы они перешли на ее сторону. Не ищи поводов усомниться во мне. Мы должны действовать сообща.
Мои пальцы обводят жемчужины на платье. Эти гладкие, прохладные бугорки действуют успокаивающе.
– Я не знаю, как это.
– Ты знала, когда в детстве мы играли вместе, – отвечает Морфей, и лицо у него становится почти униженное.
Я сжимаю ткань платья в кулаках.
– До того как я узнала, что ты врешь. Ты и моя мама. Так ведут себя все подземцы. Единственные люди, на которых я могу положиться, это… люди. Папа, Джеб, Дженара. Они не подводили меня. В отличие от тебя.
Взгляд черных глаз смягчается, и это удивительно. Морфей, кажется, и правда уязвлен.
– Наверное, потому что ты по-другому меня оцениваешь. Я не пользуюсь презумпцией невиновности, в отличие от них. Ты ведешь себя так, как будто я никогда не делал ничего хорошего.
Я рассматриваю собственные руки. Морфей познакомил меня с обитателями Страны Чудес и научил выживать в подземном королевстве. Он спас мою жизнь, рискуя погибнуть под поездом… и это не первый раз, когда Морфей смотрел в лицо смерти, чтобы этого не пришлось делать мне.
Он бывает храбрым, нежным, даже самоотверженным. Но иногда он, не задумываясь, подвергает риску что угодно и кого угодно, если взамен может получить то, что хочет. Я поднимаю глаза и смотрю на Морфея.
– Заслужи мое доверие.
– Как? – спрашивает он.
– Расскажи правду. Что было у тебя с моей мамой? Ты соблазнил всех женщин из рода Лидделлов? Ты говорил им те же красивые слова, что и мне?
Я поджимаю ноги под платьем, из-за одного лишь вопроса чувствуя себя маленькой и беззащитной.
Морфей отбрасывает осколки мыском ботинка, опускается на колени и берет меня за руку.
– Я знал три поколения женщин из семьи Лидделл. Считая тех, что в Лондоне, всего их было около двадцати. Большинство ничего не понимали и были недосягаемы – они не слышали зова Страны Чудес. Другим недостало бы сил, чтобы узнать правду и не повредиться в уме. Что касается Элисон, мы с ней заключили деловой договор. Ничего другого между нами не было. Есть только одна мисс Лидделл, о которой я мечтаю, только одна, которой я безгранично предан…
Он просовывает палец в прорезь кружева у меня на локте и стаскивает перчатку.
– Та, которая была моим лучшим другом… которая приняла удар, направленный на меня.
Я затаиваю дыхание, когда Морфей проводит пальцем по шрамам на моей ладони.
– Но я же не знала, что делала. Я была просто глупой маленькой девочкой, которая хотела защитить свою ручную бабочку.
– Не верю, – говорит Морфей, удерживая мою руку. – Самопожертвование свойственно тебе от природы. Твоя мать хотела получить корону ради власти, но ты прошла все испытания, чтобы спасти близких. Ты схватилась с брандашмыгом ради Чешика, а потом с Червонной Королевой… ты противостояла ей, одна-одинешенька, ради Джебедии. Разве ты откажешься сразиться с ней в последний раз, вместе со мной, ради Страны Чудес?
Я пытаюсь высвободить руку, но он крепче сжимает пальцы.
– Пожалуйста, достаточно.
– Никогда не будет достаточно, – говорит Морфей и кладет мою ладонь к себе на грудь, так что я слышу гулкие удары сердца. – Я не замолчу, пока ты не станешь вечной правительницей Червонного двора. Пока не вернешься к нам, туда, где твой дом.
– Там не мой дом.
– Неправда. Потому что ты – это ты. Потому что ты – такая. Наполовину полная темными причудами, с неутолимым интересом ко всему странному и безумному.
Он прикусывает нижнюю губу – чуть заметно, так что, может быть, мне померещилось.
– Ничто не разорвет цепей, которые ты наложила на мое сердце. Потому что ты и есть Страна Чудес.
Бесконечная глубина его глаз одновременно зловеща и спокойна. Свет отражается от осколков стекла на полу, испещряя отблесками лицо Морфея, словно он окружен звездами. В глубине памяти я вижу его именно таким – волшебным ребенком, который сидит под нездешними созвездиями и говорит мне эти самые слова: «Ты и есть Страна Чудес. Такова твоя природа. Прими ее, и ты сможешь править нашим миром…»
Такие воспоминания – живые. Они захлестывают душу – не жгут, но леденят кровь.
– Алисса, – негромко говорит Морфей. – Мы вместе выросли. И я ждал тебя дольше, чем ты знакома со своим смертным рыцарем.
Я не в силах вновь встретиться с ним взглядом… не в силах столкнуться с Морфеем – и с искушением, которое он пробудил. Мне хочется покориться, принять его, Страну Чудес, ее милых, хоть и жутковатых обитателей, ухватить всю эту странную красоту и силу, которая ждет меня там… ухватить и никогда не отпускать.
Но так же нельзя. Это не то будущее, которое я планировала для себя. Мое место – здесь, вместе с Джебом и другими людьми, которых я люблю.
Я высвобождаю руку. Только гул аквариума и бульканье пузырьков, вырывающихся из фильтра, нарушают тишину.
Морфей вздыхает.
– Довольно медлить. Пора нам отправиться в Страну Чудес.
– Я не уйду, пока не найду способ рассказать Джебу правду, – говорю я. – Я хочу, чтобы наше с ним будущее было основано на доверии. Он должен знать, почему я ухожу… и куда. И когда вернусь.
Морфей хмурится – не зло, но упрямо.
– Ты и так уже прождала слишком долго, пытаясь игнорировать то, что происходит. Если Червонной Королевы еще нет здесь, то скоро она появится… и все смертные, которые тебе дороги, окажутся в опасности. Ты этого хочешь?
Издав стон, я закрываю лицо руками и отвечаю сквозь пальцы:
– Нет, конечно.
– Твоя обязанность – надеть венец и стать королевой. Червонная Королева не должна победить, – твердит Морфей. – На сей раз это не игра, а вопрос жизни и смерти.
На сей раз это не игра.
На сей раз.
Я берусь руками за край кровати и встаю. Морфей, явно озадаченный, следует моему примеру. Хотя я едва достаю головой ему до груди, негодование словно прибавляет мне росту – сантиметров на пятнадцать по крайней мере.
– То, что ты в последний раз назвал игрой, чуть не стоило мне жизни, – рычу я. – Вы с моей мамой двигали меня, как пешку. Сообща у вас хватило бы магии, чтобы победить Червонную Королеву. Почему это я обязана отказаться от всех своих планов и снова рисковать жизнью?
Морфей мгновенно делается из ласкового грозным. Он хватает меня за подбородок, так что я не могу отвернуться. Странно, что руки у Финли не такие мягкие и изящные, как у Морфея. Они по-человечески мозолистые, совсем как у Джеба.
– Ты ответственна не меньше, чем мы, – говорит Морфей. – Ты не выполнила мои указания буквально. Предпочла земные сантименты своему магическому гению. Ту же самую ошибку сделала Элисон, когда встретила твоего отца. Ты разочаровала меня один раз, Алисса. И попробуй только сделать это снова.
Я вырываюсь.
– Я разочаровала тебя?
Как отвратительно его высокомерие!
– Уходи. Я больше не хочу видеть твою физиономию.
Он улыбается, злобно сверкнув белыми зубами.
– Физиономию Финли, ты имеешь в виду?
Я вздрагиваю, снова вспомнив о человеке, оказавшемся в плену в Стране Чудес.
– Убирайся, – требую я. – Уходи, пока не вернулся папа.
Морфей не двигается. Тогда я оживляю наушники и приказываю им обвить его ноги.
Он отбрасывает их пинком.
– Неизобретательно, детка. Выдумай что-нибудь получше, если хочешь победить меня. Для Червонной Королевы все эти штучки не страшнее комариного укуса.
Он прав. Но я эмоционально и физически измучена. Сердце ноет, и это ощущение распространяется на мускулы, кости и сосуды.
– Мне надо подумать. И отдохнуть, – шепотом говорю я.
Никаких больше откровений, никаких споров.
– Уходи. И не являйся сегодня в мои сны.
Морфей фыркает и направляется к двери.
– В этом виде я и не могу.
Он уже почти в коридоре, когда я хватаю его за локоть.
– В каком смысле?
Напрягшись, Морфей поворачивается.
– Я трачу все силы на то, чтобы удерживать чертово обличье Финли. Я не бывал в твоем сознании – во сне или как-нибудь еще – с тех пор, как ты чуть не утонула.
– Врешь.
Он вырывается, берется рукой за дверной косяк и зажимает меня между собой и стеной.
– С чего ты взяла, что я приходил к тебе во сне?
Драгоценные камни под зловещими бездонными глазами горят оранжевым. Это цвет опасений.
– Во-первых, потому что ты прислал клоуна в больницу.
– Я уже сказал, что не присылал тебе никаких игрушек.
– Но он был всюду, где и ты. Он маячил в зеркале в душевой и тряс стеклянный шар, который я когда-то видела в Лавке Человеческих Причуд. И кровавый меч, который мне приснился… на нем были твои отпечатки.
Морфей придвигается ближе.
– Тебе приснился сон про твою кровь? Почему ты не сказала?
– Потому что ты и так уже знал!
Я впиваюсь ногтями себе в ладони, подавляя желание удушить его.
– Нет, Алисса, не знал. Этот сон может быть символическим… вызванным магией короны. Не исключено, что твою кровь используют как оружие… возможно, против тебя самой.
– Нет. Ты сказал, что Червонная Королева не сможет использовать мою кровь, потому что она не человек.
Стиснув зубы, Морфей крепче хватается за косяк.
– Ты самое невыносимое существо из всех, кого я имел несчастье знать!
Я опускаю глаза. Что-то щекочет мне ухо. Оказывается, Морфей поймал рыжую прядку и тянет ее, чтобы привлечь мое внимание.
Его лицо смягчается.
– Я никогда не утверждал, что достоин доверия, – спокойно заявляет он. – Но есть одна вещь, которую я могу сказать с полной искренностью. Я всегда направлял тебя к твоему благу.
Я фыркаю.
– Ага. Пусть даже ценой моей жизни.
Морфей качает головой:
– Нет. Наши судьбы сплетены. И это незыблемая правда – с тех самых пор, когда мы играли вместе. Логично, что я хочу видеть твою победу.
Выдернув свою прядку у него из пальцев, я толкаю Морфея кулаком в грудь.
– Ни в тебе, ни в Стране Чудес нет никакой логики. И «незыблемая правда» заключается в том, что жизнь стала намного проще, после того как я забыла про твое чудовищное себялюбие и про то, что другой мир вообще существует!
Его лицо искажается от дрожи. Поначалу легкая, она делается всё сильнее. Мускулы подергиваются под футболкой так, что я ощущаю легкий зуд в руке.
– Ты хочешь, чтобы меня не существовало?
Прежде чем я успеваю ответить, Морфей отступает и сдергивает шляпу с головы. Потом стаскивает жилет и футболку и бросает их на пол к моим ногам. Затем ожерелье и браслеты – и стоит передо мной полуголый.
Грудь и живот у Финли смуглые, мускулистые, покрытые шрамами. На груди еще одна татуировка – оскаленный череп со скрещенными костями. Но сквозь всё это виднеется гладкая фарфоровая кожа Морфея.
Я подозрительно смотрю на него.
– Ты что делаешь?
– Расчищаю путь для своего чудовищного себялюбия.
Переступая длинными ногами, он подходит ближе – и обвивает руками мою талию. Я пытаюсь освободиться, но Морфей поднимает меня и прижимает к стене, так что наши подбородки почти соприкасаются.
Я сглатываю, опускаю глаза и упираюсь в его мускулистые плечи.
Он склоняет голову, словно для поцелуя.
Я застываю.
– Морфей, нет.
Он медлит, а потом, выругавшись, опускает меня. Атлас и сетчатая нижняя юбка цепляются за стену. Когда мои ступни наконец касаются пола, платье оказывается задрано до бедер. Ноги обнажены гораздо выше, чем мне бы хотелось. Покраснев, я одергиваю платье.
Морфей ухмыляется, и я делаю рывок, чтобы пощечиной стереть самодовольство с его лица. Он ловко уклоняется и выходит в середину комнаты.
– Лучше стойте, где стоите, ваше величество, если не хотите попасть под перекрестный огонь, – говорит он, прежде чем я успеваю сделать хоть шаг.
Он поднимает руки, и на пальцах вспыхивают огненные шары. Синие электрические нити тянутся во все углы комнаты. Стекло на полу бренчит и подпрыгивает, как будто началось землетрясение. Мои угри ныряют в укрытие, Кроллик хнычет в шкафу.
Призрачные крылья вздымаются за плечами Морфея; они окутывают его, заворачиваясь внутрь, как лепестки луноцвета под палящими лучами солнца. Вскоре Морфей окружен облаком, густым как туман и пахнущим кальяном. Внутри перебегают синие молнии.
Еще мгновение – и крылья распахиваются во всей красе. Они рассекают дымку, разгоняют ее, обнаруживая Морфея в его подлинном обличье: безупречная бледная кожа, узоры под глазами, похожие на извилистые побеги плюща. Драгоценные камни в форме слез блестят ярко и ослепительно, переливаясь всеми цветами радуги. Оттенков столько, что настроение невозможно угадать.
Коротко стриженные волосы Финли сменились густыми синими локонами до плеч, спутанными от обилия электричества, которое по-прежнему источают пальцы Морфея. Крылья раскинуты за спиной, одновременно великолепные и грозные.
Все очарование пропадает. Это Морфей как есть. Я прислоняюсь к стене, чувствуя, как зудят бугорки на лопатках – моим крыльям тоже хочется поучаствовать в преображении. С предплечья у Морфея исчезла татуировка, и родимое пятно слабо светится синим: под кожей, как змея, извивается кольцами магия.
Мои пальцы подергиваются, вспоминая, как прикасались к этому пятну прошлым летом… как Морфей исцелил меня.
Сделав широкий жест, Морфей гасит свечение.
– Посмотрим, как ты справишься одна, – произносит он хрипло и обиженно. – Лично я считаю, что завтра еще не успеют закончиться уроки, как ты приползешь на коленях, умоляя, чтобы я вернулся.
Он швыряет ключи от машины на пол, поверх шляпы и одежды.
А затем превращается в огромного махаона и зависает в воздухе. В моем сознании звучит голос: «Я не стану искать тебя в твоих снах, ни сегодня, ни когда-либо впредь. Теперь тебе самой придется найти меня. Я буду ждать среди утраченных воспоминаний. Спи крепко, детка».
Взмахнув крыльями, Морфей покидает мой дом – и мою жизнь. Так же стремительно, как он в нее ворвался.
