32
Пепси-кола помогла растворить аспирин и унять боль, хотя и не полностью.
К тому времени, как Джереми ее допил, из номера так никто и не вышел.
Ему здорово полегчало. Сода помогла унять боль в животе, а аспирин – в голове. Кроме того, купив напиток, он мог спокойно посидеть в кафе.
Некоторое время он цедил через соломинку воду от растаявшего льда.
В кафе хватало свободных мест, но сидеть с пустым стаканом становилось неудобно. В конце концов он подозвал проходившую мимо официантку и заказал мороженого.
Он собирался купить вафельный рожок в Фанленде, но решил, что и эта порция повредит. Сидя здесь просто так, он рискует вызвать подозрения.
Наконец мороженое принесли, и Джереми принялся за него так медленно, что последние ложки были уже не мороженым, а густым молоком.
Из номера тем временем так никто и не вышел.
Но Джереми своими глазами видел, что Нейт был там не один. Перед тем как выйти, он стоял в дверях и с кем-то разговаривал.
Это должна быть девушка, верно?
Но не Таня. Она никак не могла быть Таней. Оба были слишком злы друг на друга, когда Нейт ушел с вечеринки.
А если они помирились?
Джереми уже устал задаваться этим вопросом. Каждые пять минут в голову приходили одни и те же мысли.
Девушка, конечно, может быть Таней. Но он не верил в это; не хотел верить. Если они помирились и сняли номер в мотеле, это крах. Таня ужасно зла на Нейта. Джереми очень хотел в это верить. В противном случае у него нет ни единого шанса.
Кто же там, черт возьми?
А если она не выйдет? Не могу же я торчать тут весь день.
Джереми подумал, что придется заказывать что-то еще. Может, второй стакан пепси. Он покосился на официантку. Стоя к нему спиной, та протирала столик возле двери.
Он выглянул в окно.
И увидел, как дверь номера распахнулась. На балкон вышла девушка. Худенькая девушка в голубом трикотажном платье. Ее яркие светлые волосы были почти такими же короткими, как у Джереми. Несмотря на то, что она находилась слишком далеко и Джереми не мог разглядеть ее лица, прическа выдавала ее. Так же, как и фигурка. И рюкзак с чехлом.
Девица с банджо!
Та самая сучка, что облаяла его на променаде, пока он ждал Ковбоя. Та самая сучка, которую он обнаружил на следующий день – горланящей непотребную песенку о ядерной войне и «сосисках-гриль». Та самая сучка, с которой он боролся в своих фантазиях – и побеждал.
Он следил, как она идет вдоль балкона. Она двигалась легкой, летящей походкой, словно находилась на седьмом небе от счастья.
Еще бы ей не быть счастливой, подумал Джереми. После перепихона с Нейтом.
Погоди, вот Таня об этом узнает!
Он пялился на ее стройные загорелые ноги и небольшую попку, плотно облегаемую платьем. Рюкзак подпрыгивал, когда она сбегала вниз по лестнице.
Джереми вытащил из кармана бумажник, бросил на столик доллар «на чай», взял счет и поспешил к прилавку. Там никого не было. Слегка занервничав, он оглянулся через плечо и увидел, что девушка заходит в контору мотеля. Наверное, чтобы сдать ключ от номера или записаться еще на одну ночь.
Наконец, официантка закончила со столиком и подошла к кассе. Джереми расплатился и бросился к двери. Садясь на велосипед, он увидел, как девушка вышла из конторы и направилась в сторону Фанленда. Конечно!
Он ждал перерыва в движении, чтобы вместе с велосипедом перейти на противоположную сторону. Когда ему это удалось, девушка была уже на полквартала впереди. Он вскочил на велосипед и поехал следом.
Невероятно, думал он. Таня лопнет от злости. Черта с два они помирятся после такого. Нейт чпокает девку с банджо! Черт возьми, сучке не хватает всего ничего, чтобы носить гордое звание тролля.
То-то Нейт так вчера на всех ополчился. Вовсе не из-за того жирного старпера, что грохнулся с колеса обозрения. Это мы так должны были думать. А на деле он попросту запал на врага. Неудивительно, что он так хотел остановить троллиную охоту.
Неудивительно, что он ушел так поспешно.
Ему нужно было уйти.
В мотель.
Сношать своего тролля.
– Ни хрена себе, – сказал Джереми. – Вот паскуда!
Держась на расстоянии примерно в полквартала, он вслед за девушкой добрался до Фанленда. Пока она поднималась по главной лестнице, он пристегивал к стойке велосипед и потерял девушку из виду, когда она вошла в парк.
Оказавшись в Фанленде, Джереми поразился царившему там столпотворению. Была суббота, а ему еще не случалось гулять здесь в выходные. Он сновал в толпе, пытаясь отыскать девушку, но в конце концов сдался.
Это уже не имело значения.
Он не сомневался, что найдет ее, когда захочет. Небось опять скоро забренчит на своем банджо, останется лишь идти на звуки музыки.
Сейчас важнее рассказать обо всем Тане.
Вывести Нейта на чистую воду.
И удвоить свои очки в борьбе за Таню. «Ты должен показать себя с правильной стороны, – говорила она. – Доказать свою преданность». Лучше доказательства не придумаешь.
Может, его будет достаточно.
Он спустился по лестнице на пляж.
И остановился.
Как будто влекомая невидимым магнитом, его голова повернулась влево. Настолько, насколько позволяла шея.
Он смотрел на колесо обозрения.
Как сверкают на солнце его спицы! А тогда были темными и утопали в тумане. Он снова слышал вопли того старика в ночи, глухие удары его тела о спицы, видел, как оно летит вниз…
Джереми ухмыльнулся.
С одним покончено, на очереди еще сотня.
Все они должны заплатить.
Мы с Таней уничтожим их.
Не переставая ухмыляться, он отвернулся от колеса обозрения и побрел по песку.
На пляже, как и на променаде, было яблоку негде упасть. По дороге приходилось огибать расстеленные на песке одеяла, полотенца, складные стулья и даже несколько огромных зонтов. Повсюду сновали мокрые ребятишки, их радостные крики и смех сливались с голосами ди-джеев и рок-певцов из стоявших повсюду радиоприемников. Отдыхающие читали, спали, ели и пили, разговаривали, натирались лосьонами для загара.
На мужчин Джереми внимания не обращал.
А вот женщин изучал тщательно.
Вскоре во рту у него пересохло, а дыхание сбилось. Ему снова стало паршиво. Колотящееся сердце гнало кровь к голове, пробуждая боль, которая вроде бы уже почти отпустила.
Он пытался не заострять внимание на полуобнаженных женских телах, но их было слишком много.
Внезапно его взгляд остановился на блондинке в черном купальнике. Светлячок? Сердце застучало еще сильнее. Голова гудела.
Что же мне делать?
Надо поговорить с ней. Попросить прощения. Может, еще не слишком поздно.
Блондинка подняла голову, и Джереми увидел ее лицо. Глазки маленькие, нос острый, тонкие губы, тяжелый подбородок. Нет, это не Светлячок.
Слава Богу, подумал он.
Но в то же время почувствовал себя разочарованным.
Ты же не хотел, чтобы это оказалась Светлячок, успокаивал он себя.
Скоро у меня все наладится с Таней. Она уже почти моя.
Он поднял голову, прищурившись, посмотрел в сторону спасательной вышки. Там стоял парень в красных плавках.
– Черт!
Со злости Джереми ударил себя кулаками по ляжкам.
Вчера у нее была бурная ночь. Наверное, сегодня она не нашла в себе сил встать на работу.
Но я должен рассказать ей про Нейта!
От невыносимой боли закружилась голова, он упал на колени. Сняв рубашку, расстелил ее на песке и лег, опустив лицо на сложенные руки.
Пойду домой, думал он. Пойду домой и позвоню оттуда.
Нет. На променаде установлены платные таксофоны.
Он понял, что ему не хочется вставать. Горячий песок умиротворял… Солнечное тепло будто бы придавливало тело сверху, мягкий ветерок трепал волосы и ласкал спину.
Потом. Я сделаю это потом.
– Разрази меня гром, коли это не Герцожище.
Голос донесся словно откуда-то издалека.
Кто-то коснулся спины Джереми. Со стоном он перевернулся на бок и увидел Ковбоя.
– Здорово, – ответил он.
Похмельный синдром так и не прошел, но головная боль, похоже, отпустила.
Интересно, долго ли он проспал?
Расстелив полотенце на песке, Ковбой скрестил ноги и сел лицом к Джереми. На нем были все та же старая шляпа и плавки. Сбоку к его голове будто прикрепили наушник, а тело было испещрено порезами. Джереми не считал, но полагал, что их не меньше шести – восьми. Все на руках, груди и животе.
На некоторых были швы. Все были покрыты бурой коростой, кожа по краям покраснела.
– Не доверяешь бинтам?
– Солнышко – лучший лекарь. Как делишки, старый коняга?
– Да вроде нормально.
– А я вот с бодунища, голова что кочан.
– У меня тоже. Хотя уже, вроде, полегчало.
– А чего ты ушел так рано?
– Это все Светлячок, – сказал Джереми, подумав, заметил ли кто-нибудь, что она ушла без него. – Ей нужно было вернуться домой пораньше.
– Ты же не рассказал ей о ритуале?
Джереми показалось, что его ударили в лицо:
– О ритуале?
– О договоре на крови.
Ковбой знает?! Стараясь не выдать голосом потрясения, он сказал:
– Нет. Я ничего не говорил Светлячку.
– Вот и ладушки. Это только между Таней и парнями. Ну и Карен, потому как она лесби. Остальных девчонок это не касается.
– Она делала это со всеми парнями? – спросил Джереми.
– Естественно. И с Карен, я говорил.
Джереми кивнул, чувствуя себя обманутым, ограбленным. Он-то думал, что Таня провела этот ритуал, потому что считала его особенным. Думал, что она избрала его. Может, здесь какая-то ошибка, убеждал он себя, может, Ковбой говорит о чем-то другом…
– Значит, вы тоже заключали этот договор на крови, – сказал он. – И как все происходило?
– Старик, оно те надо?
– Конечно. Мне интересно, как это было у тебя? Что она сделала?
Ковбой поджал губы:
– Это было необычно, мужик. Ты не поверишь.
– Поверю.
– Сижу я, значится, дома один, да? Дело было прошлым летом, субботний вечер. Родаки свалили на какую-то тусовку, а мне, хоть и сижу дома один как перст, что-то неохота приглашать Лиз. Сижу, короче, в гостиной, смотрю по видаку «Зловещих Мертвецов-2»… Ты, кстати, это кино смотрел?
– Ага. Крутое.
– А помнишь, у того парня рука ожила и давай его херачить чем попало, а он такой…
– Так что по поводу Тани? – перебил Джереми.
– А, ну, значит, сижу такой в темноте, смотрю эту хренотень и дрожу от страха. А Таня только месяц как из больнички. Мы мотались по округе, искали тех говнюков, что ее обработали. Нас тогда было мало: она с Нейтом, я да Самсон; и знали мы только, что какие-то бомжары порезали ее «розочкой от бутылки». Это ни для кого не было секретом. Даже в газетах писали. Но всего мы не знали, что они там с ней проделывали. Нейт знал небось, но виду не подавал. Пообщались, короче, с кучей бомжей, а тех пидарасов так и не нашли. Нескольким прописали люлей и заставили свалить из города. На том и успокоились.
– Успокоились? – Джереми сел. Кожа на спине буквально пылала. Понимая, что почти наверняка обгорел, он взял рубашку, отряхнул с нее песок и накинул на плечи.
– Нейт так решил. Он смысла не видел, понял, что нам все равно не найти тех мразей, порезавших Таню. Да мы, по чеснаку, все думали, что те уж давно смылись подальше.
Джереми кивнул:
– Итак, ты смотрел «Зловещих Мертвецов». А что потом?
– Короче, приспичивает мне поссать, останавливаю фильм и топаю в тубзик. Один у нас на первом этаже, ну, знаешь, рядом с гостиной. Там еще нет ванны. Только душ, точнее душевая кабинка. Стою, значит, спиной к этой самой кабинке, пытаюсь заправить своего питончика обратно в пижаму, как вдруг слышу – душевая занавеска поехала. Первое, что мне захотелось сделать, так это заорать благим матом да драпануть оттуда во все лопатки… Но обернулся. Смотрю, Таня. Прикинь, стоит в душевой кабинке голышом, а в руке – мясницкий нож!
– Мясницкий нож?
– Бля, мужик, я знаешь что тогда подумал? Я подумал: мне капец. Она спятила, и будет из меня разделанный гусь.
– Боже, – пробормотал Джереми.
– Только она не набросилась на меня. И ни словечка не произнесла. Стоит, глаза таращит, а затем как давай водить лезвием по своим шрамам. – Ковбой покачал головой. Он смотрел на Джереми, но создавалось впечатление, будто он видит перед собой Таню. – Просто водила лезвием, понимаешь? Не сильно, чтобы не порезаться. И очень медленно. По всей длине, от соска и до самой киски. Бля-а… Большей дичи в жизни не видел. – Наконец его взгляд снова прояснился. – Как тебе это нравится, Герцог? Видал такое когда-нибудь?
– Нет.
– Вся такая загорелая и…
– А что было потом? Давай рассказывай!
– Ага, лады, так вот, стоит она и выделывает эти штучки с ножом. А потом вдруг говорит: «Вот что они со мной сделали, Ковбой. И это еще цветочки». И выкладывает всю правду-матку. Во всех подробностях, что они там с ней вытворяли.
– Да, она и мне рассказывала.
– А потом и говорит: «Они должны заплатить. Ты поможешь мне заставить их заплатить?» Я пытаюсь напомнить ей, как долго мы их искали, и ни хрена, а она прикладывает лезвие к губам, помолчи, мол. «Все они хороши, – говорит. – Если бы не те трое, это сделали бы трое других. Любой из них на такое способен. Все они – зло. Все должны заплатить». Сдается мне, смысл в этом есть. Не знаю. А тогда только башкой кивнул. Спорим, ты сделал то же самое?
Джереми кивнул.
– В общем, я пообещал, что буду охотиться на троллей вместе с ней хоть до Второго пришествия, коли ей того хочется. Тут она схватила меня за руку и втащила к себе в душевую кабину. Я уж подумал, что питончика ждет работенка, но тут она подняла свой мясницкий нож и поднесла к моей руке. – Подняв правую руку, он указал на небольшой бледный шрам на запястье.
Джереми в ответ поднял свою и показал Ковбою крошечный след от лезвия бритвы.
– Не особо большой порез, – отметил Ковбой. – Хотя зрение у меня сейчас не очень.
– Тем не менее кровь была.
– Ну вот, и мне она такой же примерно сделала. А потом порезала себя.
– Внизу?
– Да, прямо там.
– И ты прижал туда свою руку.
– Мамой клянусь! Засунула мою руку прямо себе промеж ног и говорит: «Теперь твоя кровь во мне, а моя в тебе. Мы кровные возлюбленные. Не кровные братья, как это называют индейцы, а кровные возлюбленные».
– То же самое она сказала и мне. И много чего еще. А что было потом? Ты занялся с ней этим?
Ковбой вытаращил глаза:
– А ты?
– Нет.
Он облегченно вздохнул:
– Я тоже. Но она намекнула, что все возможно, ежели я буду с ней в ее борьбе с троллями. Не знаю, взаправду ли это она. По крайней мере ничего такого не было.
– Но ты ведь не думаешь, что это просто ложь?
– Как знать? Я все жду. Может, я себя еще не проявил как следует.
– А она не занималась… этим… с кем-то из остальных парней?
– С Нейтом. Но я думаю, они делали это и раньше, так что это не то, что договор. А если у нее что-то с кем-то и было, я о том ни сном ни духом. Но я знаю, что «кровную любовь» она со всеми крутит.
– Может, она не занималась этим из-за Нейта?
Ковбой усмехнулся:
– Кому что, а вшивому – баня. Надеюсь, ты прав, и скоро нам обломится.
– Теперь, когда Нейт вне игры.
– У Нейта, видать, совсем шарики за ролики заехали, раз ушел от такой девчонки. Знал же, как мы все ему завидовали, а просто взял и кинул ее. Только потому, что всрался после убийства чертова тролля.
– Да, – сказал Джереми.
А сам подумал: вовсе не из-за этого. Но тебе я черта с два расскажу.
Это была его тайна. Его, и только его.
Никто не расскажет Тане правду о девушке с банджо. Никто, кроме него.
– Так мы встречаемся сегодня ночью? – спросил он.
– Да по-любасу, Герцог. Время и место те же самые.
Как же долго ждать, подумал он. Слишком долго. Я должен рассказать ей обо всем немедленно.
