25
Робин сидела на кровати в номере мотеля, облокотившись на пару подушек, смотрела телевизор и ждала Нейта.
Она понимала, что он может и не прийти; передавая ей ключ, он совершенно точно сказал, что не придет. И она поверила ему. Но тем не менее она надеялась, что он понял намек, когда она назвала ему номер комнаты.
Он тогда показался ей таким удивленным и растерянным…
Конечно, Робин подозревала, что у него есть девушка. Возможно, он с ней прямо сейчас. А может быть, до сих пор занят в одном из своих магазинчиков.
Но ведь он их владелец, напомнила она себе, и наверняка мог бы оставить кого-нибудь на замену, если бы собрался уйти. Вчера вечером, например, он вообще закрыл все пораньше.
Ну же, Нейт. Где ты?
С момента заселения в отель она не прекращала ждать Нейта, надеясь, что он может появиться с минуты на минуту.
За это время она уже успела воспользоваться услугами прачечной внизу. Переодевшись в спортивные шорты и футболку, она загрузила грязную одежду в стиральную машину и вернулась в номер принять душ. К приходу Нейта ей хотелось быть чистой, но мылась она второпях, опасаясь не услышать, когда Нейт постучит.
Может, так и вышло, думала она теперь, лежа на кровати. Что если он приходил, пока она была в ванной, и ушел, так и не дождавшись, когда ему откроют?
Если это правда, он должен вернуться и попытать счастья еще раз. Ведь так?
Не считая времени, проведенного в душе, она не могла пропустить его.
Пока ее одежда сушилась после стирки, Робин находилась в комнате, а когда отправилась пообедать, балкон ее номера постоянно был на виду. Она специально заняла подходящий столик в кафе через дорогу.
Вернувшись после обеда в свой номер, она собиралась принять долгую, горячую, ванну. Пока та набиралась, Робин вышла в комнату, чтобы шум бегущей воды не помешал услышать Нейта. Одежду она разложила на кровати, чтобы иметь возможность поскорее одеться: трусики, лифчик и голубое платье, которое она купила в сувенирном магазине вчера вечером, прежде чем покинуть променад.
Выключив воду и открыв дверь в ванную, Робин не опасалась, что не услышит стука. Она расслабилась и глубоко вдохнула, ощущая, как горячая вода ласкает тело. Ванна была для нее редчайшей роскошью.
В основном Робин мылась в туалетных кабинках, но двери в кафе и на заправках редко запирались, так что там не удавалось раздеться и помыться как следует. Иногда она пользовалась бесплатным душем в городских бассейнах или возле пляжей. На многих пляжах душевые кабинки ставились за пределами зоны отдыха, и Робин по возможности пользовалась ими, хотя для этого приходилось переодеваться в купальник. Зачастую она просто купалась в реках и озерах, а вода там всегда была невыносимо холодной.
И лишь в тех редких случаях, когда Робин останавливалась в мотелях, ей удавалось принять настоящую горячую ванну. Обычно она могла позволить себе это не чаще раза в месяц, да и то не всегда.
Но когда такое случалось, она устраивала в ванной целые марафоны. Иногда даже засыпала там, просыпаясь потом в холодной воде, со скоробившейся кожей. А на следующее утро, перед выселением, снова принимала ванну.
Сегодня она знала, что не заснет. Пусть ласковая горячая вода расслабляет, она не позволит себе заснуть. Ведь если она заснет, то может не услышать стук Нейта.
Когда ее почти сморило, она выбралась из ванны. Вытершись крохотным полотенцем, обернула его вокруг талии, но полотенце оказалось настолько коротким, что завязать его было невозможно. Тогда она повесила полотенце обратно на крючок и вышла из ванной. Вернулась с зубной пастой и щеткой, стала чистить зубы.
Сняв с крючка на стене свежее полотенце, Робин села на кровать и принялась вытирать волосы. После ванны ее кожа была горячей и влажной. Сквозь открытое окно, шевеля занавески, проникал прохладный ветерок. Почувствовав, что достаточно высохла, чтобы вещи не липли к телу, Робин оделась.
Потом она стала расчесывать волосы перед большим зеркалом на комоде.
Ей нравилось, как смотрится на ней платье. Облегающее, без рукавов, чуть-чуть не доходящее до колен. Темно-синяя эмблема над левой грудью изображала колесо обозрения и «Ураган». И то и другое принадлежит семье Нейта, с улыбкой подумала Робин. Сверху над картинкой была надпись «Фанленд», а снизу – «Болета-Бэй. Калифорния».
Ткань платья была мягкой и нежной, отчего в магазине Робин сперва решила, что это ночная сорочка, пока не заметила точно такое же на одной из продавщиц.
Нет, на ночнушку совсем не похоже, убедилась она, разглядывая свое отражение.
Подойдя к сумке, она вытащила свежевыстиранный пояс. Он был соткан из ярких красных и голубых лент, в тон ремню от банджо. Она обвязала его вокруг бедер таким образом, чтобы свободные концы свешивались вдоль левой ноги. Вот теперь точно платье…
Она надела ожерелье из белых раковин. Вырез у платья была достаточно большой, так что ожерелье смотрелось очень выигрышно. На фоне загорелой кожи Робин ракушки выглядели такими же белыми, как и ее зубы.
Она медленно повернулась, любуясь своим отражением.
Сейчас она выглядела, как Робин-туристка или Робин-студентка. На уличного музыканта Робин она больше не походила.
Робин-невеличка, ни одного яичка…
Поппинсак.
Ее лицо вспыхнуло.
Скотина.
Не надо сейчас вспоминать о нем.
Чтоб ты сгнил, чтоб тебя…
Забудь о нем.
Нейт, где же ты?
Робин обратила внимание, что по телевизору началась новая передача; значит, с того времени, как она закончила одеваться, прошло не меньше часа. Она поднялась с кровати, раздвинула занавески и выглянула в окно. На улице уже вечер. Скорее всего, часов девять, подумала она.
Он не придет, сказала она себе.
И в тот же миг он прошел мимо окна, помахав рукой; Робин сперва решила, что у нее разыгралось воображение. Но Нейт подошел к окну, и улыбка тронула краешек его рта:
– Я смотрю, ты здесь, значит, все в порядке.
– Да. – Она поспешила к двери и открыла ее.
Он стоял на пороге, глядя на нее:
– Ты выглядишь… здорово.
– Спасибо. Заходи.
Не двигаясь с места, он заглянул в номер:
– Может быть… пройдемся немного? Такой дивный вечер.
Она испытала странную смесь разочарования и облегчения:
– Да. Конечно. Минуточку.
Он ждал, пока она натягивала белые носочки и теннисные туфли.
– Как тебе номер? – спросил он.
– Замечательно. Мне очень нравится. Особенно ванная.
Она взяла с комода ключ и вышла на балкон, заперев за собой дверь. Затем повернулась к Нейту:
– У меня нет карманов.
Кивнув, он взял ключ и положил в карман замшевого пиджака, надетого поверх футболки.
– Главное, не потеряй.
– Постараюсь, – улыбнулся он.
Бок о бок они прошли вдоль балкона. Тумана не было, но вечер был прохладный и ветреный. Нейту, очевидно, не было холодно в пиджаке и джинсах. Робин же вся дрожала в своем тоненьком платьице.
Она подумывала вернуться в номер и пододеться, но не хотела портить внешность ветровкой или свитером. А холод – пустяки.
Они спустились по лестнице и пересекли стоянку перед мотелем.
– Куда мы идем? – спросила она.
– Куда угодно, только не в Фанленд, – сказал Нейт.
– Хороший выбор.
Когда они вышли на тротуар, огни луна-парка мерцали где-то позади. Улица была ярко освещена и наполнена шумом проезжающих машин. Вокруг сновали толпы прохожих, они входили и выходили из магазинов и просто гуляли.
– Сегодня ты опять закрыл свои магазинчики пораньше? – спросила Робин.
– Нет. Там работает мой брат. Куда бы ты хотела поехать? Есть хочешь?
– Ничуть.
– А как насчет кино?
– Я бы предпочла просто погулять. Мы могли бы перейти в какое-нибудь местечко поспокойнее.
– Неплохая мысль.
Они были на середине квартала, как вдруг из-за угла показался тролль. Нетвердой походкой он побрел в их сторону, хмуря брови, потрясая кулаками и сердито бубня что-то себе под нос.
– Почему бы нам не свернуть прямо здесь? – предложил Нейт.
– Хорошая мысль.
Он улыбнулся и взял Робин за руку. Они подождали, пока движение немного рассосется и перешли на другую сторону улицы. Он не выпустил ее руки.
– Я уже подустала от этих типов, – сказала Робин.
– От них все устали.
– Может быть, эти троллеры все-таки занимаются правильным делом…
Нейт промолчал. Дойдя до угла, они свернули направо и оказались на улице, идущей вверх под не слишком крутым уклоном. Издали в их сторону двигался одинокий автомобиль. Остальные машины были припаркованы вдоль тротуара или возле домов. Небольшие домики теснились друг к другу. Единственным человеком, которого они видели, была женщина, выгуливающая собаку.
– Здесь намного лучше, – сказала Робин.
– У нас неплохой городок. По большому счету. Здесь полно мест, куда можно пойти.
– А центр вообще роскошный.
– Сюда съезжаются художники и поэты. И богачи, ценящие здешнюю атмосферу. – Он взглянул на Робин. – Ты ведь поэт.
– Немного не такой, как все.
– Да, в твоих песнях есть смысл. Во всяком случае, в тех, что мне довелось услышать. Вообще это очень хорошее место для всех… творческих людей. Много книжных магазинов, университет, полно кафе – сиди себе целыми днями и пиши. Ну и Фанленд, конечно. Да, я бываю в нем слишком часто, но мне очень нравится это место. Оно одновременно какое-то дикое и живописное. И злачное.
– Тебе нравятся злачные места, да?
– Такие, как это – да. Но в Болета-Бэй есть много чего еще, нельзя судить о нем по паре досадных случаев на променаде.
– Ты заодно с торгово-промышленной палатой?
– Я просто хочу сказать, что Фанленд – это не лицо нашего городка. Сам город отнюдь не такой… больной. Здесь много хороших мест.
– Ты говоришь это для того, чтобы я не спешила уехать?
– Да.
Робин почувствовала, как внизу живота разливается тепло. Она сжала руку своего спутника.
– Ты направляешься куда-то конкретно? – спросил Нейт. – Ну, я про Голливуд или что-нибудь в этом роде…
Она засмеялась:
– Нет, я просто бродячая музыкантша.
Робин-невеличка.
На сей раз эхо Поппинсакова голоса прозвучало слабее. Наверное, вместе с Нейтом ей все нипочем.
– Если у тебя нет конкретной цели, то почему бы не задержаться еще на какое-то время?
– Почему бы и нет.
Они пересекли безлюдную улицу, и Нейт вывел Робин на дорожку, ведущую в парк. Тот был погружен в темноту, не считая света нескольких фонарей, расположенных вдоль аллеи. Под каждым из них стояла скамейка.
Отсюда Робин были видны несколько скамеек.
И все пустовали.
– А где же тролли? – удивилась Робин.
– Этот район патрулируется дружинниками. Вот тролли и обходят его стороной.
– Дружинники? Это что-то вроде взрослой версии троллеров?
– Не совсем. Это нормальные граждане. А насколько мне известно о троллерах, они немногим лучше бандитов. Вот почему я не хочу, чтобы ты ночевала на пляже. Там они и охотятся. Променад, пляж. Я, конечно, понимаю, что ты не тролль, но…
– Вот спасибо…
Нейт остановился и повернулся к ней. Взяв Робин за вторую руку, он посмотрел ей в глаза.
– Это не шутки, – произнес он, нахмурившись. – Они избивают людей, если попадешься им ночью, тебе не поздоровится.
– Что же мне делать? – спросила Робин. Ей хотелось, чтобы сердце не колотилось так часто, но оно и не думало успокаиваться. Она понимала, что происходит. Нейт всеми способами старается удержать ее. Потому что хочет, чтобы она была с ним.
Боже!
Стараясь не выдать голосом дрожи, она сказала:
– Ты хочешь, чтобы я не покидала город. И в то же время говоришь, что если я останусь, то на меня могут напасть троллеры. Да и здешние бомжи, как я понимаю, тоже представляют опасность. Таким образом, ночуя на пляже, я здорово рискую. Не можешь же ты оплачивать мне каждую ночь в мотеле.
– Мы найдем тебе подходящее место.
– Это стоит денег. А у меня их маловато. И я не позволю тебе за меня платить.
– Я подыщу тебе работу. Будешь получать зарплату.
– Не знаю, Нейт. Я… Для меня важна моя музыка. В ней вся я, понимаешь? Если я устроюсь на настоящую работу…
– То, чем ты сейчас занимаешься – разве не настоящая работа? Только не в дальнем конце променада, а, скажем, у главного входа. Иногда возле магазинной галереи. – Он улыбнулся. – Чтобы я мог послушать. Но чаще всего – за «Ураганом» и колесом обозрения. Там бывают длиннющие очереди, люди в них были бы рады тебя слушать. Будем выплачивать тебе почасовую ставку. Начнем, скажем, с семи долларов в час. А ты к тому же будешь получать «благодарности» от восторженных слушателей.
– И смогу оставлять их себе? – спросила она.
Улыбаясь, он проговорил:
– Ты что же, думаешь, это акт благотворительности?
– Надеюсь, что нет. Не вижу смысла платить кому-то за то, чтобы клиенты веселее проводили время.
– Ты будешь отдавать нам проценты с чаевых. Сорок процентов. В итоге у тебя будет шестьдесят процентов от выручки в плюс к тому, что будем платить тебе мы.
– Это чересчур щедро, Нейт.
– Черт, зато представь, какой будет шикарный пиар! Как только слух о тебе разнесется вокруг, я не удивлюсь, если люди специально начнут приходить в Фанленд, чтобы послушать твои выступления.
– Я не так хорошо играю.
– Не прибедняйся. Посмотрим, как дело пойдет, а там, глядишь, и пару настоящих концертов устроим.
Робин улыбнулась и покачала головой:
– У тебя наполеоновские планы, приятель.
– Ты просто сама не знаешь, насколько хороша. И не только благодаря музыке. Да, твоя музыка восхитительна, но дело не только в ней. Я наблюдал за публикой во время твоего выступления. Эти люди… многие из них просто влюблены в тебя.
Эти слова взволновали ее. Робин знала, что это так. Она давно подметила, что многие из тех, кто восхищенно слушал ее выступления, появлялись в толпе каждый день. Но услышать об этом от Нейта было приятно и в то же время чуток неловко.
Они просто влюблены в тебя.
Она вдруг подумала, не намек ли это, что Нейт влюбился в нее?
– По рукам? – спросил он.
В этот раз Робин не чувствовала того озноба, который испытала, когда они перебегали дорогу, чтобы избежать встречи с троллем, но ее снова пробрала дрожь.
– Попытка не пытка, – сказала она.
Сжав ее ладони, он слегка встряхнул их.
– Ну вот и договорились, – сказал он. – Отлично.
– Не ломай мне руки, лучше поцелуй меня.
На его лице появилось то самое выражение удивления и замешательства, какое Робин видела, когда назвала ему номер своей комнаты.
Он отпустил ее руки. Он обнял ее, и она прижалась к нему. Она чувствовала тепло и безопасность. Она чувствовала себя… как дома.
Не тешь себя надеждами, подумала Робин. Но тут его губы нашли ее, и она сдалась.
