21
После переклички Дэйв устроился за своим рабочим столом, чтобы подготовить доклад о вчерашнем происшествии в Фанленде. Стуча по клавишам печатной машинки, он вновь прокручивал все в уме. Он описывал действия Джоан против вооруженного ножом преступника, а в мыслях была другая Джоан, открытая и беззащитная, терзающаяся угрызениями совести по поводу парня. Он вспоминал, какой она была в его объятиях и как приятно было ее целовать.
Стол Джоан находился сбоку. Он перевел на нее взгляд. Вытянув ноги и откинувшись на спинку вращающегося стула, она разговаривала по телефону. Так же как и на Дэйве, на ней была ярко-синяя куртка с логотипом Полицейского управления Болета-Бэй и форма для патрулирования пляжа. Куртка была расстегнута, из нее, растягивая футболку, выпирала правая грудь.
Почувствовав взгляд, она повесила трубку, развернулась к Дэйву и приподняла брови:
– Вудро Абернати пришел в сознание два часа назад.
– Рад это слышать. – Рад он был за Джоан, не за Вудро. Вполне вероятно, немало людей пострадает из-за того, что этот ублюдок выкарабкался. Зато Джоан больше не будет жить с чувством вины и мыслью о том, что погубила его.
Слегка улыбнувшись, она покачала головой, а затем глубоко вдохнула, отчего ее грудь заметно приподнялась, немного задержала воздух и выдохнула, завалившись вперед так, будто весь кислород покинул ее легкие. Так она и сидела, сложив локти на бедрах и глядя в пол.
Дэйв продолжал печатать свой доклад, а глаза его не могли оторваться от Джоан. Ему очень хотелось подойти к ней. Но в кабинете они были не одни.
Наконец она выпрямилась и встретилась с ним взглядом. Склонив голову набок, она улыбнулась, шлепнула себя рукой по колену и спросила:
– Готов идти, напарник?
– Да, я почти закончил.
– Тогда я буду ждать тебя в машине.
Он смотрел, как она уходит. Теперь, не отвлекаясь на нее, он закончил доклад очень быстро, подписал и положил на стол начальнику.
Когда он подошел к патрульной машине, Джоан уже сидела за рулем. Он забрался в салон и она, вырулив со стоянки, направилась в сторону Фанленда.
– Полагаю, ты сейчас испытываешь огромное облегчение, – сказал он.
Она кивнула:
– А как ты? Как рана?
– Немного затвердела и чешется, а в целом неплохо. Спасибо за лекарство.
Джоан поморщилась:
– Я действительно очень сожалею о том, что произошло.
– О чем?
– Ха! А и правда – о чем мне жалеть? Ну устроила чертов спектакль, ну напилась в зюзю, ну пролила на диван чертово шампанское, ну накинулась на тебя, ну рассорила вас с Глорией. Гадство. А так – переживать не о чем.
– Да уж, по тому, как ты все это описала, – звучит действительно ужасно, – сказал Дэйв.
Она не смотрела на него, но он увидел, как плотно сжались ее губы. Она отрывисто кивнула.
– Самое худшее во всей этой чертовщине, – продолжил Дэйв, – произошло, когда мы поцеловались.
Она резко обернулась. На мгновение ее глаза широко распахнулись от изумления, и тут же сузились. Уголок рта выгнулся кверху.
– Врешь, – сказала она.
– Ага, подловила.
– Я так переживала из-за того, что сделала с этим парнем. Да и ты еще был ранен. Но все равно это была наша, пусть небольшая, но победа. Вот я и решила, что неплохо бы отметить ее вместе. Ну, ты же понимаешь? Ведь мы напарники. Вот и подумала, почему бы не зайти к тебе и не пропустить несколько…
– Не произошло ровным счетом ничего плохого.
Она снова посмотрела на него:
– Я твоя напарница, а не напарник. Вот в чем был наш прокол. Все было отлично, за исключением этой мелочи.
Дэйв протянул руку и похлопал ее по плечу:
– Не переживай. Я думаю о тебе не как о напарнице, а как о напарнике.
– Да. Отлично.
– О напарнике, который выше меня ростом, – добавил он, надеясь напомнить, что она сказала вчера, когда он обнял ее.
Ее лицо смягчилось, и он понял, что она вспомнила.
– Единственное, о чем я на самом деле жалею, – сказал он, – это что как снег на голову свалилась Глория и прервала наш поцелуй.
Джоан вывела патрульный автомобиль на парковку возле Фанленда. Остановила, выключила двигатель и посмотрела Дэйву в глаза, положив руку на бедро.
– А как же Глория? – спросила она.
– Ее больше нет в моей жизни.
– О Боже. – Джоан опустила глаза. Казалось, она смотрела на свою руку, водя ею по ноге вверх-вниз.
– Не беспокойся о ней, – сказал Дэйв.
– Нет, конечно, нет. Что мне беспокоиться? Подумаешь, увела у нее парня.
– Я никогда не был ее парнем.
Рука Джоан остановилась. Нахмурившись, Джоан снова посмотрела ему в глаза:
– Про меня тоже когда-нибудь скажешь: «Не беспокойся о Джоан, я никогда не был ее парнем»?
– Твоим я был. Ты что, не помнишь нашего первого патрулирования? – сказал Дэйв. – Ты тогда просто ничего не заметила.
Ее брови взметнулись, губы изогнулись в улыбке, и она толкнула его ногой:
– Ерунда.
– А что насчет тебя и Гарольда?
– Я никогда не была его девушкой.
Дэйв улыбнулся:
– Так эти высокие каблуки на нашем первом патрулировании были для меня?
– Не льсти себе.
Он попытался придать лицу потрясенное выражение:
– Как, нет?
– Просто я знала, что тебе нравятся мои ноги.
Робин узнала несколько лиц в собравшейся толпе, но Нейта среди них не было. Где же он?
Он обещал, что сегодня они увидятся.
Она высматривала его с самого утра. А сейчас уже около полудня.
Она подумывала сделать небольшой перерыв и забежать в его магазинчик. Но боялась показаться слишком назойливой.
Он обязательно придет, говорила она себе.
Он должен прийти.
Тем не менее она не находила себе места. Играя и не переставая думать о Нейте, она заметила, что к зрителям присоединился Дэйв со своей напарницей. Они останавливались возле нее всякий раз, когда маршрут патрулирования приводил их в эту часть променада. Дэйв больше не пытался заговорить с нею после того, первого дня в этом городке, но всякий раз, завидев его, она кивала и улыбалась.
Вчера она с трудом поборола искушение пожаловаться ему на Поппинсака. Каждый раз, замечая его среди слушателей, она подумывала об этом. Дэйв казался хорошим парнем и наверняка сделал бы все возможное, чтобы ей помочь. Но тогда пришлось бы рассказать обстоятельства кражи. А это было стыдно. Кроме того, вчера она еще надеялась разобраться с Поппинсаком самостоятельно, и если бы старый негодяй вынудил ее пустить в ход нож, копам не стоило знать, что Робин имела на него зуб.
Она могла бы рассказать все Дэйву сейчас, поскольку больше не собиралась выслеживать этого типа. Но все равно не знала, как рассказать ему, что деньги были похищены из ее трусиков.
Можно рассказать его напарнице, подумала она. С женщинами обсуждать такое гораздо проще. Она вызывала у Робин симпатию, хоть им пока не довелось перекинуться ни словечком. Глаза у нее добрые и улыбка хорошая.
Играя, Робин раздумывала, как лучше поступить. Большую часть деньжат Поппинсак наверняка уже промотал, да и поблизости его вроде бы не видать…
Когда она закончила исполнять одну из песен, Дэйв подошел к ней и с улыбкой кинул в чехол от банджо сложенную банкноту. Робин поблагодарила его, он махнул рукой и вместе с женщиной вернулся на свой маршрут.
– Спой про «Величайший пир», – попросил грузный парень, которого она наблюдала среди зрителей уже не первый день.
– Заявка принята, – сказала она и заиграла первые аккорды.
Как обычно, слушатели качали головами в такт и смеялись (или стонали).
Она уже заканчивала песню, как вдруг увидела в толпе Нейта. От волнения она моментально забыла текст и перепутала аккорды. Пришлось выкручиваться.
Когда аплодисменты и свист стихли, она объявила, что собирается взять небольшой перерыв. Люди выходили вперед, кидали деньги в чехол и расходились.
Нейт остался.
Он подошел ближе. Руки его выглядели накачанными, кожу покрывал бронзовый загар, который ей не удалось разглядеть вчера из-за темноты.
Настоящий качок, подумала она и сама улыбнулась этой мысли. Дурацкое слово – «качок». Но ему подходит.
– Злая какая песенка, – сказал он.
– Так и я злая девушка.
Он покачал головой и улыбнулся. Улыбка эта, правда, показалась Робин слегка напряженной.
– Слушай! – сказала она. – Касательно прошлого вечера: ты мне кинул в чехол двадцатку. Ты ведь понимаешь, что не надо было этого делать?
– У меня ничего другого не было.
– Ладно, в таком случае позволь мне угостить тебя обедом.
– Мне нужно бежать в магазин, – сказал он. – Я оставил там Гектора за главного, а он суетлив, что твоя собачонка.
Для Робин это прозвучало, как отговорка.
– Ну ладно, – сказала она, пожав плечами и надеясь, что он не заметил ее разочарования.
– Просто хотел зайти проведать тебя и поздороваться.
Она попыталась улыбнуться:
– А я думала, ты хочешь услышать продолжение про страну Мур-мяу.
– Наверное, как-нибудь в другой раз, – ответил он.
– Ну что ж, как знаешь.
– Мне надо возвращаться.
А сам стоял и смотрел на нее. И совершенно не походил на того веселого и живого парня, с которым Робин познакомилась вчера вечером. Он выглядел усталым, подавленным.
В конце концов она не выдержала и спросила:
– С тобой все в порядке?
– Конечно.
– Может, подхватил чего? – Она шагнула вперед и прикоснулась ладонью к его лбу. Гладкая кожа была горячей и влажной. – По-моему, тебя слегка лихорадит, – сказала Робин, опустив руку.
– Ну что вы, сестра, – сказал он, изобразив на лице усталую улыбку.
– Просто обыкновенная девушка. – (Птичка-невеличка, и ни одного яичка. Будь проклят, скотина Поппинсак.) – Моя ладонь определяет температуру не хуже градусника. Советую немедленно идти домой, выпить аспиринчику и отдохнуть.
Его улыбка слегка оживилась:
– Как бы я был рад это сделать. Всю ночь глаз не сомкнул.
– Я тоже, – сказала Робин, вспоминая ночь, проведенную под пляжным домиком.
– Где ты ночуешь? – спросил Нейт.
– На пляже.
Он нахмурился и покачал головой:
– Нельзя так делать.
– Знаю. Тролли, троллеры…
Он еще сильнее нахмурился:
– Здесь небезопасно.
– Я уже заметила.
– Тебя кто-то донимает?
– Два дня назад меня обокрали во сне. Ну а про вчерашнего бродягу ты, конечно, сам в курсе. Кстати, еще раз спасибо.
– Лучше держись от этого пляжа подальше, Робин.
– А я люблю свежий воздух.
– На ту двадцатку, что я дал тебе, ты вполне можешь устроиться в мотеле.
– А я коплю на БМВ, – пожала она плечами.
– Это тебе не шутки.
– На двадцать баксов я могу неделю завтракать по-королевски, и предпочту это крыше над головой.
– Не хочу, чтобы с тобой произошло что-то плохое.
– Я могу позаботиться о себе.
– Не говори чуши.
Робин вздрогнула.
Нейт покачал головой и зажмурился:
– Прости. О Боже. – Он потер лицо. – Зря я так… Прости.
– Все в порядке.
– Мне пора. Увидимся. – Он поспешил прочь.
Робин глядела ему вслед, пока он не скрылся в толпе. Что это с ним в самом деле? Да, лоб у него действительно разгоряченный, но вряд ли от болезни. Скорее похоже на сильное потрясение или депрессию, чем на болезнь.
А не связано ли это с ней?
Едва ли.
Но он так спешил уйти…
Робин поймала себя на том, что после вчерашнего знакомства весь день ждала этой встречи. Она, конечно, старалась выбросить Нейта из головы, но никак не удавалось. Особенно после того, как она отказалась от наезда на Поппинсака.
Лежа прошлой ночью под сваями пляжного домика, она спала очень плохо, постоянно вздрагивая и просыпаясь. То ей мерещилось, что кто-то к ней подползает, то – что ее обнаружили жильцы… Успокоиться и снова заснуть помогали только мысли о Нейте.
Теперь это казалось немножко глупым.
Вчера он просто проявил любезность, а ты уже навоображала себе невесть что.
Тоска грызла ее. Давным-давно странствует она по городам, наслаждаясь свободой, презрев одиночество, с нетерпением ожидая каждого нового дня. Все началось с необдуманного бегства, но постепенно переросло в настоящее путешествие.
Потому-то она и оказалась здесь.
А теперь она поняла, что все кончено.
Нейт мог стать тем, кого она искала все это время.
Мог.
Но не стал.
Она стояла, терзаемая чувством невероятного одиночества, холодного и серого, словно океан.
– Умираю с голоду, – сказала Джоан.
– Чего тебе хочется?
За две недели совместного с Дэйвом патрулирования променада, она перепробовала почти все, что продавалось в местных магазинчиках, и теперь пыталась выбрать из огромного количества вариантов: гамбургеры, чизбургеры, хот-доги, чили-доги, субмарины, рыба с жареной картошкой, жареные мидии, плюс мексиканская, китайская и греческая кухни.
– А что это за штука такая в пита, с бараниной и сметаной? – спросила она.
– Гиро?
– Точно. Не хочешь такую?
– Она сильно пачкается, – сказал Дэйв. – Не хотел бы, чтобы ты смущалась из-за того, что капает.
– Иди на хрен, – сказала она и слегка толкнула его.
– И пойду.
– Не кипятись, напарничек. – Она увидела, что они идут мимо главного входа. – Что за беда, если мы измажем нашу форму? Сходишь, приведешь себя в порядок, а я подожду вон там.
– Попить чего-нибудь будешь?
– Ага, пивка. Но согласна и на колу.
– Тебе с луком? – спросил он, снимая куртку.
– Нет, со льдом.
Он передал ей куртку:
– Гиро я люблю с луком, – отчеканил он. – А тебе нужен лук?
– Конечно, нужен! Обещаю о нем заботиться, – сказала она, с улыбкой глядя, как Дэйв закатывает глаза. – Буду кормить, водить на прогулки, убирать за ним…
– Короче, возьму на свое усмотрение.
– Возьми, только знай, я не хочу, чтобы ты вонял луком в одиночестве.
– Не волнуйся, – сказал он, – возьму и тебе лука.
Улыбаясь, Джоан отвернулась и направилась в сторону главного входа. Проходя мимо касс, она сняла куртку. Оглянулась и увидела, что он смотрит на нее. Прекрасно.
Утро выдалось восхитительным хотя бы из-за их разговора в машине. Конечно, она все еще испытывала чувство вины перед Глорией, но решила, что как-нибудь переживет. Все равно Глория ему не пара.
«А я?» – спросила она себя, спускаясь по лестнице.
А я – это я.
До чего же хорошо.
Джоан подошла к патрульной машине, закинула куртку в багажник, захлопнула его и поспешила обратно через парковку.
Она вдохнула полной грудью свежий аромат океана. Солнце пригревало, дул теплый ласковый ветерок. Она чувствовала необычайную легкость, силу и энергию. Ей нравилось, как ветер треплет ее футболку и шорты, щекоча кожу. Нравилось чувствовать движение собственных мышц, слышать, как поскрипывает кожа затянутой вокруг бедра кобуры. Нравилось ощущать колыхание груди под чашечками лифчика, трение сосков о ткань. Свои тоненькие трусики. Мягкие, но такие упругие подошвы обуви. Ей нравилось даже сосущее чувство голода в животе.
А потом она увидела двух бомжей, сидящих на бетонной лестнице. Точнее, двух бомжих. И свет померк.
Дыхание участилось. Сильнее забилось сердце. Живот сковало холодом, а мышцы ног размякли.
Одной из бомжих была Глория.
Боже мой, подумала Джоан, конечно, потеря Дэйва для любой женщины станет ударом, но так опуститься за одну ночь?!
Тут она сообразила, что это маскировка.
Шок начал проходить.
Что бы ни случилось, Глория не сдавала позиций. Пару дней назад она выпустила эту статью о троллиной охоте, вчера пыталась взять интервью у бомжей на променаде. Теперь она решила сделать следующий шаг, самый дерзкий – прикинуться одной из них.
Она превосходно поработала над собой. Ее волосы, обычно черные и ухоженные, превратились в растрепанную паклю с проседью. Лицо чумазое. Из одежды – темно-серая толстовка, вся испещренная дырками, которые, скорее всего, были проделаны ножницами. Выцветшую юбку в цветочек Глория, похоже, раздобыла на благотворительной раздаче в комиссионке. Под юбкой виднелись красные колготки, порванные на колене. Вместо обуви ноги были замотаны в полиэтиленовые мешки, стянутые сверху бечевкой. Возле нее на лестнице покоился продуктовый пакет, в котором что-то лежало, скорее всего, бутылка с олицетворяющим все мирские блага пойлом.
Или запасная пара обуви, подумала Джоан.
До сих пор Глория не замечала Джоан. Все ее внимание было приковано к собеседнице – тучной пожилой женщине в трикотажной шапке и пальто, из-под подола которого выглядывали голые колени. На ногах красовались большие потертые армейские бутсы.
Разговаривая, женщина то и дело взмахивала руками, кривила лицо и закатывала глаза. Глория кивала. В эти моменты, подумала Джоан, Глория была как никогда близка к провалу. Ее спокойное кивание выдавало вменяемость и сосредоточенность – качества, позабытые троллями давным-давно.
Джоан шагнула к женщинам…
Но потом развернулась и бросилась вверх по лестнице.
Не стану вмешиваться, решила она. Черт с ней, с этой Глорией, она уже взрослая девочка и вольна делать все, что душе угодно.
Но она понимала, что надо рассказать Дэйву.
