Глава 22
Начало мая больше напоминало лето, нежели весну. Люди даже не успели толком поносить демисезонную одежду, как стали одеваться по-летнему. Веру всегда забавляло время, когда девушки впервые после долгой зимы выходили на улицу в коротеньких юбочках и топиках, больше показывающих, чем скрывающих. Даже самые стойкие мужички, примерные семьянины, не могли оставаться равнодушными к пестреющему показу стройности и молодости. Те, кто был послабее, даже останавливались и оборачивались вслед такой красотке. Каждый год Вера наблюдала одно и то же, и это ей не надоедало. В это время воздух был напитан радостью и красками, как компенсацией за долгую серость.
Макс писал ей каждый день. А иногда они даже устраивали сеансы онлайн, как в старые добрые времена. Он так подробно рассказывал о своей жизни в Богатом и обо всех жителях деревни, что Вера словно не уезжала оттуда. А уж фотографиями, особенно с рыбалки, и вовсе завалил ее. На некоторых снимках рядом с ним стоял Никита, но на него Вера даже не смотрела. Больше всего в мире ее интересовал Макс. Как он загорел, возмужал… Как радуется жизни. В такие моменты она отчетливо понимала, что он не вернется, что именно в Богатом он нашел себя. Она даже про всех его учеников знала всю подноготную и при встрече, наверное, с легкостью угадала бы, кто есть кто.
Мысли о том, что Макс останется в Богатом навсегда, Вера гнала от себя, как могла. В такие моменты на нее накатывала вселенская грусть. Конечно, они непременно встретятся – приедет же он в гости к родителям. Заодно и ее повидает. Но это уже будет не то… Скорее всего, от неловкости им даже поговорить будет не о чем. Она даже самой себе не признавалась, насколько скучает по нему и тому времени, когда они практически все дни проводили вместе. В такие моменты она особенно проклинала свою несдержанность, что написала тогда в издательство это дурацкое письмо и пустилась потом во все тяжкие. Подумала бы она тогда как следует, взвесила все «за» и «против», жила бы сейчас, как раньше. Правда и любовь свою к Максу, скорее всего, до сих пор не осознала бы. А может именно это было бы и к лучшему. В любом случае, сделанного не вернуть, и об этом Вера себе тоже все время напоминала.
Сегодняшний день не заладился с самого утра. На кухне, куда она шла на автопилоте за утренним кофе, ее поджидал неприятный сюрприз. Возле холодильника растеклась огромная лужа. А когда она открыла его, в нос ударил запах испорченных продуктов. Значит, сломался он еще вечером, и за ночь успела пропасть колбаса и те несчастные макароны, что она отваривала вчера. И дело было даже не в этом. Бог с ними, с макаронами и колбасой. Но купить себе новый холодильник Вера не могла позволить. Разве что в кредит, ярой противницей которых являлась. И у родителей брать деньги тоже не хотела, потому что они сами не шиковали.
Все утро она потратила на мытье холодильника. На всякий случай пригласила мастера, но особых надежд не питала. Агрегату было уже столько лет, что он годился ей в младшие братья, и восстановлению вряд ли подлежал.
А когда она без сил валялась на диване и попивала наконец-то кофе, пришло письмо от Макса, после которого Вера не выдержала и разрыдалась. Макс рассказывал, что Ваня уже больше недели, как не заходит к нему. А сегодня пришел и слова вымолвить не может. «Вер, он снова заикается, представляешь? Я пытался выяснить причины, даже к бабушке его сходил, но она только плечами пожимает и плачет. Говорит, что началось это внезапно. Пришел, мол, как-то от меня, заперся в комнате и сидел там до вечера. А как вышел, слова нормально сказать не может. Хорошо хоть год учебный заканчивается, а то и со школой опять проблемы могут начаться». Дальше шло описание подготовки к экзаменам, но читать этого Вера не стала. Сердце защемило такой тоской, что хоть вой. Ей до боли захотелось увидеть Ваньку, обнять его, поболтать с ним. Она бы его непременно вылечила…
В душе Веры царило такое смятение, что она больше не могла оставаться в четырех стенах. Ей нужен был воздух, повсеместная суета. Даже выхлопные газы и шум с проезжей части, будь они неладны. Она натянула джинсы и футболку, первое, что попалось под руку, и сбежала из дома на любимую березовую аллею. Только примостившись на лавочке и закрыв глаза, она позволила себе отдаться во власть безрадостных мыслей.
В тени берез было не жарко. Вера не заметила, как задремала, откинувшись на спинку лавки.
– А, батюшки! – разбудил ее взволнованный возглас.
Вера сначала даже не сообразила, где она и что происходит. Почему повсюду валяется картошка? И рядом с ней какой-то мешок? Только когда мешок снова запричитал, она поняла, что это спина, обтянутая грязно-желтым плащом. Узловатые пальцы собирали картофелины, те что валялись ближе к лавке.
– Я помогу, – подскочила Вера и принялась ловить картошку по всей аллеи и складывать в большую сумку из плащевки.
– Вот спасибо, доченька. А я тут присела передохнуть по пути домой, а она как повалится, – бабулька в сердцах пнула сумку, отчего та снова едва не опрокинулась.
Вера заметила, что покупкой картофеля бабулька не ограничилась. Рядом еще стоял пакет из супермаркета, забитый всякой всячиной.
– Далеко живете? – поинтересовалась Вера, недоумевая, неужели такой старой женщине и помочь некому. Почему сама-то все тащит?
– Да тут, рядышком. Мой дом сразу за поворотом.
– Давайте, тогда, помогу вам донести, – предложила Вера.
– Ой, правда? Вот выручишь меня, а то ревматизм совсем замучил…
Она еще и с ревматизмом? По пути до дома старушки Вера размышляла на тему, какой незащищенной порой оказывается старость. Ведь вот наверняка у этой бабушки есть дети. И где они? Нет она конечно допускает мысль, что старушка сама старается ни от кого не зависеть. Но ведь чаще дети такому стремлению родителей только тихо радуются и умывают руки. Не хотела бы она, чтобы когда-нибудь так с ней поступили ее дети.
Бабулька еще и жила на пятом этаже, и пока затащила сумки наверх, Вера уже еле дышала. Да, надо бы заняться физкультурой, а то совсем форму потеряла от сидячего образа жизни.
– Заходи, милая, буду тебя чаем отпаивать. А то вон аж побледнела.
Вера и правда чувствовала себя не очень хорошо. Уж не заболела ли?.. Вон и испарина на любу выступила.
– Ты сегодня ела вообще? – спросила бабуля, когда усадила ее за стол, накрытый цветастой клеенкой, в чистой, но типично старушечьей кухоньке.
Собственно, ответить Вера не успела, бабулька уже доставала из холодильника огромную кастрюлю и отливала из нее в приличных размеров миску, чтобы подогреть на плите. По старинке живет, усмехнулась про себя Вера, микроволновкой не пользуется.
От запаха борща разыгрался аппетит. А ведь она на самом деле полдня провозилась с холодильником, а поесть не удосужилась. Интересно, а кому бабуля столько наготовила. Не успела подумать, как тут же получила ответ:
– Внучок мой уж больно любит борщ именно с кислой капустой. Вот и готовлю столько…
– А он живет с вами?
– Нет, что ты? Кому ж охота жить со старухой. Рядом они живут, через двор. А столуется он почти все время у меня, – самодовольно добавила она.
Ага. А как сумки помочь таскать, так тут нас нету. И такое на каждом шагу. Почему-то Вере стариков всегда было особенно жалко. Они ведь как дети – защитить себя сами не могут, а относятся к ним, как ко всем остальным. Нет бы назначить приличное содержание, чтобы хоть на старости лет пожили хорошо. Да припрячь органы соцопеки, чтобы помогали самым немощным. Ох, что-то настроение у нее сегодня совсем нерадостное, и мысли всякие в голову лезут…
– А чего это ты такая грустная? Вроде молодая, красивая… Только жить и радоваться. А у тебя, вон, глаза на мокром месте.
Лицо у старушки было такое доброе и мудрое, что Вера сама не заметила, как все рассказала ей про Ваню. Как познакомилась с ним, как излечился он от заикания… И как сейчас опять перестал говорить нормально.
– Ох, девонька, кажется, поняла я, в чем твоя проблема, – покачала головой бабулька. – Не в пацаненке, нет. С ним все будет в порядке. Тут у тебя все мечется, – она ткнула пальцем в грудь, в район сердца. – Знаешь, люди порой до самой старости не знают, чего ждут от жизни. А ведь все просто, нужно прислушаться к собственному сердцу – чего оно хочет.
В какой-то момент Вере показалось, что вовсе не незнакомая старушка разговаривает с ней сейчас, а бабка Антонина сидит напротив и смотрит строгими такими глазами. Даже озноб по телу пробежал, а по ногам пронесся ледяной ветер. Но наваждение так же быстро исчезло, как и появилось.
– А твоя душа мечется, вижу это… – продолжала бабулька. – Ты, как тот мотылек – и на свет хочешь, и крылья опалить боишься. А ты не бойся, девонька. Когда ж рисковать, как не в молодости. Душа-то и в немощном теле не стареет, она ведь вечно молодая… Да только на то она и старость, чтобы указывать людям их место. И если человек всю жизнь боялся жить на полную катушку, то в старости ему и вспомнить будет нечего.
– А вы не боялись? – спросила Вера, запоздало подумав, что вопрос ее может показаться бестактным.
– Мне есть, о чем сожалеть, поверь, – горестно вздохнула старушка. – Много чего наворотила в жизни, и ошибки делала такие, что вспоминать больно. Но я жила! – она подняла вверх узловатый палец. – А это самое главное.
А она живет? Вера невольно задумалась… Вот уже месяц, как она вернулась из Богатого, где дни ее были насыщенны событиями под завязку. От этого она и сбежала, потому что не могла так больше. А вернувшись, чувствует себя счастливой? Из той, привычной ей жизни, что была до Богатого, исчез значительный кусок – она теперь не пишет романы, и рядом нет Макса. Так что осталось в итоге? Именно здесь, на убогой кухоньке, Вера отчетливо поняла, что живет скучно. Редакция, дом, телевизор и редкие походы в гости к родителям. Об этом она будет вспоминать в старости?
Старушка закряхтела, поднимаясь со стула, чтобы убрать посуду в раковину.
– А давайте, я вылечу ваш ревматизм, – внезапно предложила Вера.
– А ты умеешь? – прищурилась старушка, замерев посреди кухни.
– Умею, – улыбнулась Вера.
Вот, что у нее есть! Она может и будет лечить людей. Кажется, она наконец-то готова впустить в себя дар, открыть ему душу.
От гостеприимной бабульки, сытая и бодрая как никогда, Вера направилась прямиком в лес. Ей захотелось вдохнуть его запаха, напитаться силой природы. В этом году даже зимой она умудрилась ни разу не сходить на лыжах или покататься на санках с горы. А ведь еще в прошлом году они с Максом чуть ли не каждые выходные гоняли в лес.
Первым делом Вера направилась к могучей сосне, что росла почти на самой поляне. Она погладила шершавую кору, а потом прижалась к ней спиной и обхватила руками. Двигаясь против часовой стрелки, шептала слова заговора: «Матушка родимая, поделись со мной силою своей. Научи быть стойкой и мудрой. Помоги открыть душу и впустить в нее желание творить добро. Аминь». Так она постояла еще минут пять, пока не почувствовала единение с деревом. От сосны стало исходить тепло и пропитывать Веру с головы до ног. Она поняла, что мудрое дерево услышало ее просьбу и откликнулась на нее. «Спасибо тебе, матушка!» – поблагодарила Вера и углубилась в лес.
Она не боялась заблудиться или встретить диких зверей. Да и какие дикие звери в современных лесах? Так, кабан пробежит или лось… Они ее не страшили. Вера скучала по своим волкам, с наслаждением вспоминала, как гладила их по жестким загривкам. В какой-то момент ей даже послышался далекий вой, и она поняла, что это эхо донесло до нее их тоску.
Она словно не шла, а парила над поверхностью земли. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь крону деревьев, ласкали ее кожу. Птицы сопровождали ее веселыми трелями. Вера выхватывала взглядом нужные цветы и срывала их, формируя небольшие букеты. Что-то она складывала в пакет, который прикупила по дороге, что-то несла в руках. Из леса она вышла с целым ворохом лечебных трав. Чего там только не было – ландыш, лопух, одуванчик, мать-и-мачеха, весенний первоцвет… Все это ей теперь нужно, и запас трав она будет пополнять регулярно.
Дома она развесила и разложила травы сушиться. Вера пока еще не решила, как будет жить дальше, но теперь она точно знала, что хочет помогать людям и не может и не хочет больше сопротивляться дару.
Вечером в почте она обнаружила письмо из издательства, про которое и думать забыла в последнее время. «Уважаемая Вероника! Отправляем вам отредактированный вариант рукописи. Надеюсь, недели вам хватит на ознакомление и подписание договора…» Дальше пошли технические подробности, как и в каком виде отправлять договор в издательство и когда ориентировочно ожидать выхода книги.
Вера скачала прикрепленный файл, сохранила его на жестком диске и задумалась. Что она испытывает? А ничего. В душе поселилась пустота, связанная именно с этим моментом. Стоило ей только увидеть письмо в почте, как она поняла, что не испытывает ни радости, ни нетерпения. Ей даже читать исправленный вариант не хотелось. Больше того, она была уверенна, что редактура ей не понравится, что попсовостью они все опошлят. Ведь в этой книге содержаться все ее переживания, мысли. Цены тем рецептам нет в денежном эквиваленте. Там заключены фрагменты судеб многих дорогих ее сердцу и памяти людей. И имеет ли она право делать это достоянием любителей попсы?
Господи! Вера вскочила и принялась ходить по комнате. Она едва не сделала самую большую ошибку в жизни. Разве можно пытаться заработать на человеческом горе?! А ведь они именно со своими горестями шли и к ней, и к Антонине. Они просили помощи, рассказывая сокровенное, уверенные, что их тайна не покинет пределы дома. А что сделала она? Она записала все подлым образом и решила найти этому коммерческое применение. Это ли не подлость и предательство? Да они же в жизни ей этого не простят!
Вера даже застонала от осознания собственной никчемности. Теперь она точно поняла, что едва не совершила самый подлый поступок в своей жизни, о котором жалела бы до конца своих дней.
Она вернулась за компьютер и написала письмо в издательство, где честно призналась, что обстоятельства изменились, и книгу она продавать больше не планирует. Извинилась и нажала на кнопку «отправить». Следующим ее корреспондентом стал Макс. Ему она черкнула лишь пару слов: «Я отказалась издавать книгу по целительству». Ответ пришел почти сразу: «Умница девочка!!! Я знал, что ты так поступишь. Я люблю тебя!» От последних его слов Веру бросило в жар. Конечно, он совсем не то имел в виду. Но как же ей хотелось так думать!.. Если бы только он смог полюбить ее так же, как любила его она… Додумать мысль Вере помешало следующее письмо от Макса: «Кстати, совсем забыл тебе рассказать. Почти сразу после твоего приезда в Богатеевке (помнишь то село, куда я по ошибке забрел?) объявилась какая-то тоже потомственная целительница. Уж не знаю, что она из себя представляет, но народ поговаривает, что шарлатанка еще та… И цены, говорят, заламывает за сеанс немалые. А ты, дурочка, даже то, что люди сами тебе предлагали, брать отказывалась. Надеюсь, ты понимаешь, что это была шутка».
Тут с Верой едва не случился сердечный приступ. Дышать стало тяжело, в глазах потемнело, и она едва не свалилась со стула. Какая еще целительница?! Вера даже всерьез испугалась за собственную жизнь – сидела, вцепившись в стол, пока не отпустило. Значит, какая-то лживая тварь пытается разбогатеть подлым способом? Она отчетливо представила, как кто-то из жителей Богатого обращается к ней с проблемой, а та, вместо того чтобы решить ее, делает только еще хуже. Почему-то на месте этого кого-то Вера увидела мать маленькой Веронички. Возможно даже, что не ей самой понадобиться помощь, а малышке. Что будет, если своим лечением она угробит ребенка? Ведь ничего потом не докажешь, да и поздно уже будет.
«Макс, ты должен срочно все выяснить про эту лже целительницу!» – застучала она по клавишам.
«Обижаешь, Смолькина, я уже провел маленькое расследование, – пришел ответ через несколько минут, в течение которых Вера чуть с ума не сошла от беспокойства. – Эта тетка приехала из Москвы. Оказывается, в Багатеевку не так давно наведывался журналист, про какие-то там скважины писал. Так вот жители села возьми, да расскажи ему про тебя. Что жила ты какое-то время тут, а потом уехала. Они так расписывали ему твое мастерство, что он впечатлился и накатал статью. А журналист тот тоже был из столицы. Так вот та тетка, скорее всего, прочитала статью и решила, что сможет таким образом подзаработать. Вот и прикатила сюда. Говорят, что одевается она во все черное, да еще и на картах гадает – судьбу предсказывает».
Час от часу не легче! Получается, в том, что шарлатанка объявилась в селе, виновата она, Вера.
«Макс, ты должен что-то сделать с этим! Это же опасно, понимаешь?» – снова затарабанила по клавиатуре Вера.
«А что я могу сделать? Ты такая странная… Ну, наши-то к ней и не обращаются. Да и я на каждом углу трублю, что обманщица она, а никакая не целительница. А вот на счет Богатеевки даже не знаю… Туда я не вхож».
«Следи за ней и регулярно сообщай мне новости, понял!»
«Вер, ты чего вскипятилась-то так? Да таких, как она по всей нашей необъятной родине пруд пруди… Подумаешь, одной больше, одной меньше. Всех не истребишь».
Вера отчетливо представила, как в этот момент Макс рассмеялся. И так ей захотелось дать ему подзатыльник. Может быть всех она истребить и не сможет, но уж с одной побороться в состоянии.
«Макс, я буду не я, если не попру ее оттуда!»
«Вер, где ты, и где она? Да между вами две тыщи километров. Что ты можешь сделать? Забудь, говорю. Я уже жалею, что рассказал тебе».
Не ты, так баба Маша непременно бы посвятила в это Веру. Она как раз ожидала от нее очередного письма. Посмотрит еще, какова ее будет версия.
«Макс, ты просто держи меня в курсе. Ладно? А я подумаю, что можно сделать…»
Она подумает и обязательно найдет выход из положения. И эту каргу она выпрет из Богатеевки!
