Глава 19
– Как не поедешь? С ума сошел?
Макс как-то странно на нее смотрел, в его глазах читалась жалость.
– Веснушкин, если это шутка, то неудачная.
– Это не шутка, – тряхнул он головой. Но Вера и сама уже поняла это мгновение назад. С таки выражением лица не шутят.
– И когда ты это решил?
Обида затопила ее до краев. А эффект неожиданности мешал принять новость. Вера подошла к столу, опустилась на стул и закрыла лицо руками. Она отказывалась верить его словам. Он не может так поступить с ней. Макс ее единственный друг, не бросит же он ее.
Макс по-своему истолковал ее поведение. Подбежал к ней, присел на корточки рядом и быстро заговорил:
– Вер, тебе тоже не нужно уезжать. Давай останемся тут вместе. Я уже все распланировал. Ты будешь помогать людям, ведь они в тебе так нуждаются. Я устроюсь на работу в местную школу. Она уже два года, как закрыта, и ребятня ходит в соседнюю деревню. А все потому, что учителя сюда не едут. Я уже обо всем договорился… Мне и дом обещали выделить. А Никита сказал, что летом тут можно рыбой промышлять и неплохо зарабатывать, свозя ее в Богородское. Мы не пропадем, вот увидишь. Тебе даже из газеты увольняться не нужно – будешь так же работать дистанционно. А в городе что? Скука смертная. К родителям будем в гости ездить…
Тут Вера не выдержала. Дрожь сотрясала ее изнутри и рвалась наружу. Из последних сил она держалась, крепко прижимая пальцы к глазам, пока перед ними не начали расплываться разноцветные круги. Слезы брызнули внезапно. В них вылилось все – и тоска по дому, и боль от разлуки и поруганная любовь.
– Макс, нет, нет!.. – закричала она. – Я ни за что не останусь тут! Я домой хочу, понимаешь? Больше всего на свете я хочу отсюда уехать…
Рыдания душили ее, в горле стоял комок… Вера задохнулась и прижала руки к груди согнувшись пополам. Господи, как же ей больно! Она сейчас умрет от всепоглощающего горя. Хотелось закричать, но получилось только замычать.
Макс перепугался ни на шутку. Он схватил ее, поднял со стула и прижал к себе.
– Вера, успокойся. Вот увидишь, все будет хорошо, – приговаривал он дрожащим голосом и гладил ее по голове.
И тут ее прорвало, из горла вырвались рыдания, и слезы полились безостановочным потоком. Она вцепилась в куртку Макса, сминая ее в кулаках до боли в суставах. Она плакала навзрыд, приговаривая:
– Давай уедем… Ты не можешь остаться тут, бросить меня. Мы должны вернуться вместе… как приехали сюда. Будь проклят тот день, когда я решилась на это!..
В какой-то момент она осознала, что Макс молчит и даже гладить ее перестал. Он просто стоял и ждал, когда прекратится истерика. Тогда Вера оттолкнула его с криком: «Ты не передумаешь, да?» и упала на кровать, уткнувшись лицом в подушку.
Слезы постепенно сошли на нет. Вера лежала и прислушивалась к тишине в доме. Макс снова куда-то ушел. Лапуля преспокойно спал на столе. Вот кому все нипочем, даже не переживает, что хозяйка завтра уезжает. Или просто не догадывается об этом, а когда поймет, будет поздно. Да и это она будет скучать по озорному черному комочку. А он, скорее всего, забудет ее сразу же. Тут его дом.
Вера села на кровати с твердым намерением больше не плакать никогда. Столько слез, сколько она пролила за эти месяцы, не проливала за всю свою жизнь. И этот период закончился. Впереди ее ждет новая жизнь.
Макс вернулся, когда она уже собрала чемодан и упаковывала ноутбук.
– Не передумаешь? – спросил он с порога.
– Ты тоже? – ответила она вопросом на вопрос.
– Я остаюсь, – тихо проговорил он.
– Твоя воля, – кивнула Вера, не глядя на него. Она гнала обиду подальше от себя, но все равно чувствовала себя преданной лучшим другом. – Живи тут, если хочешь. Зачем тебе другой дом? Если, конечно, хочешь…
– Вер, присядь… – Макс подошел к ней, взял за руки и заставил опуститься на стул. Она уставилась в чернеющее темнотой окно, лишь бы не смотреть на него. Руки вырвать не получилось – Макс крепко держал их. – Ты ведь понимаешь меня и не осуждаешь?
– Думай, как тебе удобнее. Какая теперь разница?
– Я не хочу расставаться врагами, – продолжил он, тщетно пытаясь поймать ее взгляд.
– Ты просто перестанешь быть моим другом, – как можно спокойнее ответила Вера, хоть и хотелось крикнуть ему в лицо: «Ты предал меня!»
– Это неправда! Я всегда буду твоим другом.
Не нужна ей его дружба. Теперь уже точно не нужна. Да и не думала она, что они останутся друзьями по возвращении в город. В душе теплилась надежа, что он сможет полюбить ее. Призрачная, конечно, но она была. А сейчас Вера чувствовала, как испаряются ее остатки.
– Чем ты планируешь заниматься дальше? – спросил Макс, когда молчание затянулось. Он по-прежнему крепко держал ее за руки.
– Отправлю книгу в издательство… – пожала она плечами. – И заживу как раньше.
– Писать больше не будешь?
– А смысл? Нет, – тряхнула она головой и решительно отобрала у него свои руки. – С этим покончено. Не хочу больше впустую растрачивать жизнь.
– А последний роман будешь куда-нибудь отправлять?
– Я же сказала, нет. С этим покончено! – Вера вложила в голос всю твердость и заставила себя посмотреть на Макса. Она вгляделась в ставшие родными и любимыми черты, чтобы запомнить их надолго. Вряд ли они еще когда-нибудь увидятся. Даже если он приедет в город, и они встретятся, это уже будет другой Макс – не ее друг и литагент по совместительству, а совершенно чужой человек. И любовь к нему она тоже похоронит поглубже.
Лапуля проснулся, потянулся и грациозно спрыгнул со стола к ней на колени. Преспокойно свернувшись калачиком, он громко замурлыкал. Вера погрузила пальцы в шелковистую шерстку и улыбнулась, чувствуя комок в горле. Но плакать она больше не станет.
– Следи за ним, – попросила она Макса и погладила мокрый черный носик. – Это и его дом тоже.
Лапуля словно понял, о чем идет речь, и перебрался на колени к Максу. Ну вот, и он ее тоже предал. Но теперь все это уже не важно.
– Надо поспать немного… – Вера встала, застегнула сумку с ноутбуком и поставила ее рядом с чемоданом у порога.
Она долго ворочалась на печи, прислушиваясь временами к ровному дыханию Макса. Спит себе и в ус не дует. Конечно, он для себя все давно решил. Но ведь и она решила. Разве нет? Тогда почему на душе такое беспокойство, а в голове сумятица?
Когда запели первые петухи, Вера спустилась с печи и растопила ее. Пусть Макс проснется в тепле. У нее так и не получилось сомкнуть глаз, мешали мысли.
В половине шестого прибежала баба Маша.
– Я тебе тут продуктов в дорогу собрала, – поставила она возле чемодана полную корзину.
– Зачем так много-то?
– Так путь-то не близкий предстоит. А тебе нужно хорошо питаться.
Макс проснулся и тоже оделся. Последние десять минут перед приездом Самоделкина они молча сидели на дорожку. Разговаривать никому не хотелось. Баба Маша только периодически горестно вздыхала. Вера даже обрадовалась, когда с улицы донесся трубный сигнал, больше подходящий поезду. Она-то ожидала увидеть сани, а агрегат с мотором, что-то среднее между гоночной машиной и лодкой, на широких полозьях слабо их напоминал.
– Сам смастерил, – похвастался Самоделкин. – Проходимость стопроцентная, – самодовольно улыбнулся он.
И почему она раньше об этом не узнала? Нашла бы способ уболтать его отвезти ее в Богородское в разгар зимы.
Когда Вера в сопровождении бабы Маши и Макса вышла за калитку, то в первый момент растерялась и глазам своим не поверила. Собралось чуть ли не половина деревни. Люди стояли молча, лишь изредка кто-то перешептывался. Поэтому Вера и не заметила их раньше. Даже Никита топтался возле своей калитки, хмуря брови. Неужели тоже жалеет, что она уезжает? Нет, наверное. Скорее всего, люди нарушили привычный уклад его жизни, потревожили с утра пораньше. Вот и вышел проверить, в чем дело.
Самаделкин резво соскочил и покидал ее вещи в сани. Вера с удовлетворением заметила, что выглядит он бодрячком. Подействовало, значит, заклинание. Одним добрым делом в ее списке стало больше.
От толпы отделился мужчина. Вера даже не удивилась, узнав в нем Михаила. Как-то так повелось, что он чуть ли не с самого начала взял тут над ней шефство. Вот и сейчас, видно, делегировали его сказать ей последнее слово.
Глаза защипало от непрошенных слез, и Вера усиленно заморгала. Дала же себе слово не плакать больше. А слово нужно держать.
– Матушка Вероника! – обратился к ней Михаил, и Вера прямо почувствовала, как все замерло вокруг. Даже птицы и те прекратили утреннюю перебранку. – Мы все очень благодарны тебе за все то доброе, что сделала для нас. Вовек не забудем этого. Многим ты шибко помогла, даже от смерти спасла. – Вера услышала приглушенный всхлип, и взгляд выцепил из толпы женщину с младенцем на руках. Это та, у которой она приняла сложные роды, вспомнила Вера. Кажется, малютку назвали в ее честь – Вероникой. Улыбка непроизвольно мелькнула на губах и по телу пробежали мурашки от осознания всей важности своего поступка. – Горе у нас у всех сейчас общее, что покидаешь ты нас, – продолжал Михаил. – Но и неволить тебя мы не можем. После смерти бабки твоей почувствовали мы себя осиротевшими. Но потом появилась ты, и надежда вновь появилась. А сейчас… А-а-а, в общем, – махнул он рукой, – пусть у тебя все в жизни сложится хорошо. Ты достойна счастья.
Михаил замолчал, и снова повисла неестественная тишина. Потом к нему подошла какая-то женщина, кажется, та, что Вера от грыжи излечила, дернула его за рукав и что-то прошептала на ухо.
– Ох, точно! – сплеснул руками Михаил и полез за шиворот. – Мы же тут подарок тебе приготовили, прощальный. – Он достал небольшой сверток. Вера невольно замотала головой. Не нужно ей никаких подарков, и так на душе паршивей некуда и со слезами бороться получается все сложнее. – Не отказывайся, матушка. Здесь по маленькой частице каждого из нас. С любовью делалось… – Он протянул ей сверток со словами: – Не разворачивай пока. Посмотришь дома и вспомнишь о нас.
Вере ничего не оставалось, как принять подарок. Очень хотелось что-то сказать на прощание, но она боялась расплакаться. Поэтому ограничилась быстрым «Спасибо!». Уже забираясь в сани, поддерживаемая галантным Самоделкиным, она заметила Ваню, прижимающегося к бабушке и молча глотающего слезы. На душе стало паршивее некуда.
– Поехали скорее, – сказала она Самоделкину и отвернулась от всех. На Макса боялась даже бросить последний взгляд, как и на бабу Машу. С той она, правда, попрощалась еще в доме. Старушка прижала ее к себе и призналась, что полюбила, как дочь. Взяла с Веры обещание приезжать в гости. Только вот сможет она его выполнить или нет, Вера и сама не знала. Больше склонялась к последнему.
Только когда сани свернули с главной дороги, Вера позволила себе вздохнуть свободнее. Вот и остался позади этот насыщенный кусочек ее не очень разнообразной жизни. Никогда она не сможет вычеркнуть его из памяти.
– Что в городе-то станешь делать, красавица? – спросил ее Самоделкин, как выехали за село. Сани мчались очень даже лихо, и Вера подумала, что до Богородского они доберутся быстрее, чем планировала.
– Жить по-новому, – грустно улыбнулась она.
– Эх, а жаль… Осталась бы тут, у нас. Жениха бы тебе приглядели. Да я бы и сам на тебе женился. А что, не старый еще, да и пить бросил твоими молитвами.
– Скажете тоже, Василий Петрович, – невольно рассмеялась она, отчетливо представив себе, как она хозяйничает в его вечно захламленном доме, а вокруг бегают маленькие Самоделкины. – Да и не собираюсь я пока замуж. – А про себя подумала, что единственный человек, которого она могла представить в роли мужа, отвернулся от нее и тоже решил начать новую жизнь.
Чуть больше часа прошло, как они въехали на площадь возле рынка в Богородском. Вера вспомнила то морозное утро, когда оказалась тут впервые. Никиту, который тогда еще вел себя хоть и неприветливо, но более или менее прилично.
– Спасибо вам, Василий Петрович, за все, – произнесла Вера, выбравшись из саней. – Вот тут мой электронный адрес, пишите мне иногда, пожалуйста, – она протянула ему свернутую бумажку. – Мне будет приятно получить от вас весточку.
– Да чего уж там… Напишу как-нибудь. Ты тоже не забывай нас, – Самоделкин отвернулся, но Вера успела заметить, как в глазах его заблестели слезы. И она была ему за это благодарна.
– Не буду вас тут задерживать. У вас же дела… А я автобус подожду, – махнула она рукой в сторону остановки.
Погода стояла солнечная и по-весеннему теплая. Вере даже жарковато было в пуховике и унтах. Но никакой другой одежды у нее не было, ведь не собиралась так надолго задерживаться.
– Давай, красавица, поеду я… Дел и вправду невпроворот. – Самоделкин ее неожиданно сгреб в объятья и расцеловал в обе щеки. – Не забывай нас, – с этими словами он забрался в сани, завел мотор и тронулся с рыночной площади.
Вера какое-то время смотрела ему вслед, ждала, что обернется и помашет рукой на прощание. Почему-то ей жутко этого хотелось – хоть раз еще увидеть его детскую улыбку на взрослом лице. Но Василий Петрович так и не оглянулся. Сани скрылись за поворотом, и Вера побрела к остановке.
Ей повезло – автобус до Кирова отправлялся через полчаса. Приехав на железнодорожный вокзал, она сразу же купила билеты на проходящий поезд до родного города, который должен был вот-вот прибыть. Времени не осталось даже чтобы перекусить, а ведь у нее с утра во рту маковой росинки не побывало.
Как только проводник проверил билеты в поезде и выдал постель, Вера сразу же застелила ее и принялась накрывать на стол. Аппетит разыгрался не на шутку. Ну и инстинкт сработал конечно же. Почему-то ей всегда хотелось есть, стоило только сесть в поезд. Это шло из детства, когда она с родителями каждый год ездила на море. Мама застилала чистым полотенцем стол, доставала из большой продуктовой сумки вареный картофель, яйца, колбасу, помидоры с огурцами… Все это нарезала небольшими кусочками. Так приятно было откусывать от бутерброда и смотреть в окно. Вера называла это наблюдением. Она так и говорила родителям: «Я не ем, а наблюдаю». А они все время смеялись.
Почему-то даже эти, казалось бы, радостные воспоминания, вызывали лишь улыбку грусти на лице Веры. Возможно от осознания, что времена детства остались далеко позади. А может, события последних дней наложили на нее такой отпечаток, что она разучилась радоваться приятным мелочам.
Ее соседкой по нижней полке оказалась довольно бодрая старушка. Она присоединилась к Вере, когда заметила, что та собирается перекусить. Вместе у них было столько припасов, что хватило бы накормить весь вагон. Тогда они пригласили к столу двух мужчин с верхних полок и мужа с женой с боковых. У кого-то нашлась бутылка водочки, и они дружно выпили за поездное знакомство, так чтобы проводница не заметила. Вера тоже не стала отказываться, ей требовалось хоть что-то способное отвлечь от грустных мыслей. После водки немного полегчало и стало клонить в сон. Но спать Вера не спешила. Она смотрела в окно, на пролетающий за ним пейзаж, и вспоминала Богатое. Что там делает сейчас Макс? Наверное, отправился к Никите строить дальнейшие планы. А может хлопочет по поводу новой работы. Она даже не поинтересовалась, когда ему выходить.
Вспомнилось заплаканное лицо Ивана. Так больно стало. Меньше всего ей хотелось обижать этого мальчонку. Но не виновата же она, что он так прикипел к ней душой. Подрастет и обязательно поймет, успокаивала себя Вера. Да и забудет он ее гораздо быстрее, чем ему сейчас кажется. Этот же возраст очень пытливый, хочется узнать как можно больше нового. Вот и сотрется она из его памяти. А вот ей придется сложнее – она не забудет Ивана никогда, как бы не старалась. Перед глазами всегда будет всплывать его озорная улыбка.
Бабулька напротив уже спала. В этот раз Вере повезло – никто не доставал разговорами. Муж с женой сбоку о чем-то тихонько беседовали, глядя в окно. Вернулся сосед сверху. По запаху сигарет Вера догадалась, что ходил он на перекур. Мужчина собрался уже было лезть на свою полку, как внимательно посмотрел на Веру.
– А давай еще по одной, а? – предложил он. – Что-то ты грустная совсем, да и я уснуть никак не могу.
Даже не подумала обижаться на такое предложение. Как-то сразу поняла, что идет оно от чистого сердца. Да и на алкоголика мужчина не тянул. Скорее всего, примерный семьянин и образцовый отец.
– А давайте, – так же шепотом согласилась она.
Он не стал приставать с расспросами, лезть в душу. Молча разлил водку в пластиковые стаканчики. Они чокнулись и осушили каждый свой. Никакого знакомства или панибратства. Мужчина протянул руку помощи ей, которая в данный момент очень в этом нуждалась. Через пять минут он уже похрапывал на своей полке, а Вера укладывалась на своей.
Внезапно вспомнила про подарок, что вручил ей Михаил перед отъездом. И, хоть он и велел посмотреть дома, захотелось сделать это именно сейчас, в вагоне поезда, где уже почти все мирно спали. Дрожащими руками Вера разворачивала сверток. Почему-то волновалась так, словно получила первый в своей жизни подарок. Внутри оказался небольшой фото альбом, где были карточки всех тех, кого она излечила в Богатом и Богатеевке. Слезы навернулись на глаза, когда она поняла, что на обороте каждой фотографии разными почерками были написаны пожелания ей. И все они желали ей счастья и еще много хорошего. Засыпала она в слезах и воспоминаниях о днях, которые теперь не казались такими уж плохими.
