Глава 18
В половине шестого Вера уже освободилась. Не потребовалось ей по полчаса на каждого – управилась быстрее. Макс еще к тому времени не вернулся. Везет ему – нашел круг общения тут. Она же за почти два месяца толком и из дома не выходила. Только разве что к Самоделкину иногда, да к бабе Маше забегала на обратном пути на пироги. А все остальное время какая-то суета и вечная утомленность.
Разбирая бумаги на столе, Вера поняла, что даже не устала за часы приема. Надо же! А раньше она с ног валилась в это время. Неужели предстоящий отъезд настолько придал ей сил?
Все ценные записи, необходимые для книги по целительству, она положила на дно чемодана. Тут они уже вряд ли ей пригодятся, а вот дома ей еще предстоит с ними поработать. Причем времени до отправки рукописи в издательство остается неделя. Успеть бы все сделать.
В дверь тихонько постучали.
– Входите! – крикнула Вера, продолжая складывать вещи в чемодан.
Дверь тихонько скрипнула, и показалась голова Вани, а потом и сам он переступил порог, стягивая шапку и комкая ее в руках.
– Привет, Ванюш, я уже освободилась. Проходи, сейчас чай пить будем.
Вера закрыла чемодан и повернулась к мальчику. Он все еще продолжал топтаться возле порога.
– Ты чего застыл-то? – вынужденно рассмеялась Вера, стараясь не обращать внимания на мученическое выражение его лица и взгляд, прикованный к чемодану.
– Уезжаешь все-таки? – так и не двинувшись с места, спросил он.
– Уезжаю, Ванюш. Так будет лучше…
– Для кого?! – выкрикнул он, и глаза его моментально наполнились слезами. – Ты такая же, как все! Предательница!
– Вань, постой!..
Вера выбежала за мальчиком на крыльцо, но он уже распахнул калитку и умчался, как ветер. Какое-то время она еще стояла на крыльце, глядя ему вслед, а потом медленно вернулась в дом. Ваня еще ребенок, многого не понимает. Он уверен, что раз ему тут живется хорошо, то и всем остальным тоже. Ничего, когда вырастет, сможет понять ее и простить. Да и она будет навещать его… Вера опустилась на стул и обвела взглядом комнату. И такая грусть затопила ее, хоть вой. Ведь сейчас она обманывает саму себя – никогда в жизни она сюда не вернется. И скорее всего, Ваню она сейчас видела в последний раз. Но нельзя поддаваться слабости – Вера тряхнула головой. И бояться она тоже никого не будет. Никому и ничем она не обязана. Вот сейчас пойдет и погуляет по деревне. А что? На улице еще светло. Морозец совсем небольшой – так, схватилось по вечернему. Да и надоело ей сидеть в четырех стенах. А чемодан соберет потом. Вон Макс вообще в ус не дует, гуляет себе где-то.
Вера оделась потеплее и вышла из дома. Проходя мимо соседней калитки, заметила во дворе Никиту.
– Привет! – кивнула ему она, решив проявить вежливость.
Каково же было удивление, когда он поздоровался в ответ и даже задержал на ней внимательный взгляд. Так и захотелось остановиться и спросить, что изменилось, откуда такая вежливость? Но Вера не остановилась, не дождется. Теперь ей даже самой не верилось, что западала на него по началу. И дело не в том, что с его стороны не последовало ответной реакции, или правда о нем спустила ее с небес на землю. Сама Вера стала другой, более цельной что ли.
Она шла вдоль главной улицы, здороваясь с редкими прохожими. По выражению их лиц Вера видела, что их с Максом отъезд ни для кого не секрет. Не осуждение она читала у них в глазах, нет, а какую-то затаенную грусть. Или это она грустила и отражение собственной грусти читала на их лицах. Но ведь все хорошо? Она постоянно мысленно спрашивала себя об этом. Ведь больше всего хотела она уехать отсюда. И наконец-то сможет это сделать.
По главной улице Вера дошла до конца деревни и свернула на узкую извилистую тропу. Слева простиралось заснеженное еще поле, а справа тянулся забор окраинных домов. Впереди чернел лес в предвечерних сумерках. Вера решила дойти до поляны, а потом повернуть обратно. В лес сейчас вряд ли можно войти – слишком много кругом снега, хоть издали на него посмотрит.
Наверное, тут летом очень живописно. Вера представила, как колосится какими-нибудь озимыми бескрайнее поле, как пышно зеленеют деревья, растущие вдоль его кромки. Пахнет костром и свежескошенной травой, и лесная поляна усыпана цветами. Возможно, она полюбила бы вечерние прогулки и совершала бы их каждый день, с Максом… Стоп! Воображение разыгралось не на шутку. И всему виной усталость и длинная зима с ее черно-белым убранством. Просто, уже жутко хочется тепла. А лес есть и у них. Пусть не такой густой и хвойный, но тоже натуральный. К тому же окультуренный – власти города вдоль всего него расставили деревянные беседки, где можно посидеть, отдохнуть и насладиться звуками и запахами природы. И кострами летом у них тоже пахнет, особенно если забредешь в частный сектор. И не важно, что стоит отвернуться от леса, как видишь заводские трубы и улавливаешь примесь выхлопных газов в казалось бы чистом воздухе. Для нее именно такая картина родная. Там она родилась и выросла и другой жизни не знает. Раньше не знала, тут же оживилось подсознание, теперь тебе есть с чем сравнивать. Вот и замечательно! Какой-никакой, а дополнительный жизненный опыт.
Вера еще не дошла до поляны, как увидела огромный дуб, про который говорила Антонина во сне. Она даже остановилась, пораженная его необычностью. Дерево казалось ей живым карикатурным великаном. Вот сейчас он пошевелит своими руками-ветвями, выпростает ноги-корни из-под земли и шагнет ей навстречу. Этот дуб словно ожидал ее, захотелось подойти к нему поближе. Но как это сделать, когда кругом снег.
Подойдя ближе к поляне, Вера заметила, что там, где заканчивается тропинка, начинается лыжня и ведет она прямо к дубу. Не раздумывая, Вера шагнула на нее. Дерево ее притягивало, словно между ними образовалась невидимая связь. Не страшил ни лес, не сгущающиеся сумерки. Одна мысль билась в голове – ей нужно туда.
Пройти по лыжне не составило труда, через несколько минут Вера уже подходила к дубу. Показалось ей, или возле него гораздо теплее? А может собственная смелость гнала кровь быстрее по жилам и рождала внутренний жар. Сколько же тебе лет? Вера погладила шершавую кору и снова ощутила тепло. Оно исходило от дерева, словно то на самом деле было живым. По телу пробежал священный трепет, а на душу снизошло какое-то успокоение. Вот и дупло, про которое говорила бабка. Огромное такое! Может, забраться туда и погреться немного? Да и ноги устали от долгой прогулки.
Недолго думая, Вера залезла в дупло. Там было абсолютно сухо и пахло прелыми листьями. А еще очень тепло и уютно. Ни о каких насекомых или других тварях Вера даже не думала. Уверенность, что это ее место и самое безопасное в мире, не покидала ее. Она прислонилась щекой к гладкой поверхности дупла и словно почувствовала его ответную ласку. Теплый ветерок прошелся по ее лицу, заставляя закрыть глаза и погрузиться в дрему.
– Все-таки пришла, красавица моя! Я уж думала, не дождусь тебя.
Антонина сидела на поваленном дереве и плела венок, срывая цветы по одному и ловко орудуя сильными пальцами. На ней было длинное голубое платье, а на голове синий платок. Солнце пробивалось сквозь густую крону деревьев, лаская кожу. Птицы щебетали, порхая с ветки на ветку. На небольшом пяточке, где они находились, повсюду росли цветы. Полянка пестрела всеми оттенками радуги. А кругом простирался густой лес.
Только тут Вера сообразила, что одета по-летнему. На ней был сарафан в пол, а под ним вышитая блузка с длинными рукавами из тончайшей ткани. Ноги обуты в плетеные сандалии.
– Лапти это, голубушка, – рассмеялась Антонина. – Надо же мне было принарядить тебя для встречи.
– Сейчас лето?
Вера не понимала, сон это, или все происходит на самом деле? Еще никогда она не видела Антонину так отчетливо. Не удержалась, протянула руку и коснулась ее плеча. Теплое и вполне себе человеческое.
– На-ка, надень, – Антонина встала и сама надела ей на голову венок, который только что доплела. – Настоящая русская красавица, – с удовлетворением оглядела она ее с ног до головы. – А лето, потому что я так захотела. Гораздо же приятнее беседовать, когда кругом тепло.
– Но как такое возможно?
– Все возможно, нужно только захотеть. Ты пришла ко мне, и я принимаю тебя, как почетную гостью. – Антонина повела рукой, и на полянке появился стол с настоящим самоваром в центре. – Присаживайся, чайку попьем, да за жизнь побалакаем.
Стульями служили пеньки, и Вера послушно опустилась на один из них. Широкая ваза на длинной ножке была наполнена небольшими румяными булочками, источающими аромат ванили и корицы.
– Угощайся, – Антонина поставила перед ней чашку с дымящимся чаем, и Вера уловила запах смеси трав. – Мой фирменный рецепт. Понравится, научу заваривать.
Все еще пытаясь разобраться в ситуации, Вера отхлебнула чая. Насыщенный вкус ударил в нос, но не показался приторным. Невозможно было угадать, какая трава преобладает в чае. Скорее всего, их здесь было столько, что, сочетаясь, они создавали неповторимый аромат и немного терпковатое, но жутко приятное послевкусие.
– Вижу, по нраву пришлось мое угощение, – удовлетворенно улыбнулась Антонина, внимательно наблюдая за реакцией Веры. – Получишь, значит, от меня подарок.
– Что все-таки происходит? – снова задала вопрос Вера. Ощущение реальности происходящего не покидало ее. Это не было похоже на сон, как предыдущие разы. Сейчас она точно знала, что видит Антонину живой.
– Все просто, милая. Ты забралась в дупло, оно тебя и перенесло сюда. Ты этого захотела, а для дуба нашего твое желание – закон. Ты же почувствовала в нем родственную душу? Почувствовала. Он – твой верный слуга. Достаточно только пожелать чего-то, и он выполнит это. Сегодня ты пожелала встречи со мной. И вот ты тут.
– Но я не желала…
Или желала? Вера уже сама не понимала, что испытывает. Одно знала точно, что рада встрече с дальней родственницей.
– Вижу, что поняла, – вновь кивнула Антонина. – И вижу, что плохо тебе, девка.
Вера не нашлась, что ответить. Ей действительно было плохо. Сомнения и тоска разрывали душу. Она ни на чем не могла сосредоточиться, мысли метались в голове и переполняли ее.
– Завтра я уезжаю, – единственное, что смогла сказать.
– Знаю и не буду отговаривать. Это твой выбор. И что терзаешься ты, тоже вижу. И знаешь, почему?
– Почему? – как эхо повторила Вера.
– Потому что не можешь принять дар, как данность. Закрыла ты душу свою, не понимая, что это сильнее тебя. Он все равно проникает в тебя все глубже. И для тебя же лучше принять его, чтобы не сломал твою волю, не поработил тебя. Не хочешь исцелять людей – твой выбор. Не исцеляй, езжай домой и живи спокойно. Но дар прими. Он уже твой.
– А вы? Я видела сон…
– Знаю. Я специально его тебе показала. Теперь ты знаешь, как я получила эти способности. И мне пришлось гораздо хуже, чем тебе, потому что объяснить было некому. Та старуха, которую ты видела во сне, была моей прабабкой по отцовской линии. При жизни мы с ней не общались. Да и другие сторонились ее, потому как злющая она была, как черт, мало кому добро делала. А вот пакостить любила. Поговаривают даже оборачивалась она в лису и кур драла в деревне. Сама я не видела, но рассказам верила. Когда призвала она меня к себе, я и подумать не могла об истинной причине. Как видишь, чаще это происходит против воли. Замуж я тогда собиралась, любовь у меня была большая. А после того… – Антонина замолчала ненадолго, и Вере даже показалось, что в уголок ее глаза набежала одинокая слеза. Но так и не скатилась, а она продолжила: – Не представляешь, какой грязной я себя почувствовала. Три дня сидела дома, носа на улицу не казала. Да и потом как тень бродила по деревне. Народ решил, что умом я тронулась. А мне было очень плохо. И жить не хотелось и руки не могла на себя наложить. Мать с горя заболела и слегла, отец и вовсе дома появляться перестал, полюбовницу себе завел. Как мать умерла, он ушел из дому и осталась я совершенно одна.
Не могла я так больше жить. Собралась в один день и ушла, куда глаза глядят, решила начать новую жизнь. Семь дней я шла, останавливаясь только на ночлег, и дошла до этой вот деревни. Нашла заброшенный дом и поселилась там. Не могла больше плутать, устала. Как-то сидя на озере, увидела я, что человек тонет. Совсем уже под воду ушел, пока доплыла я до него. На берег вытащила, не дышит. Вот тогда первый раз и проявились мои способности – вернула я его с того света. Только и незамеченным это не осталось. Быстро молва разлетелась по деревне. Так я и осталась тут, а дальше ты и сама знаешь.
– Получается, дар лишил вас счастья? Ведь ни семьи, ни детей у вас не было…
– Нет, милая, не так. Я сама себя лишила всего. Когда говорю тебе, чтобы открыла душу и впустила его, не на пустом месте беру слова эти. Будешь и дальше сопротивляться, покалечит он тебя так же, как меня в свое время. Не смогла я больше ни полюбить кого-то, ни душой прикипеть. Вроде и родная тут всем была и в то же время, чужая. Особняком жила. Подумай, голубушка, над моими словами и сделай правильный вывод. Негоже тебе жить, как я. Никому такого не пожелаю. А ты мне теперь родная, в ответе я вроде как за тебя.
В носу защекотало, и Вера чихнула. Звук показался неестественно громким. Она резко выпрямилась и в первый момент не поняла, где находится. В кромешной темноте дотронулась до теплой гладкой поверхности и вспомнила, что забралась в дупло. Уснула она что ли? Но тут же сама себе сказала, что нет, не уснула. Скорее всего она перенеслась туда – в лето, на полянку. Она отчетливо помнила все слова бабки Антонины, во рту до сих пор сохранился терпкий привкус чая.
Вера дотронулась до головы и нащупала венок. Ну вот, значит, точно не сон. Она не видела цветы, но чувствовала, что те живые, настоящие и даже издавали тонкий аромат лета.
– Оставляю его тебе, – обратилась она к дубу и положила рядом с собой венок. – Пусть он подарит тебе кусочек лета, как ты мне. И… спасибо тебе большое. Я всегда буду помнить о тебе.
Во власти внезапного порыва Вера приблизила губы к дереву и поцеловала его, словно оно и впрямь было живое. И опять по лицу ее промелькнул едва уловимый теплый ветерок.
– Не знаю, увидимся ли мы с тобой еще, но маленькая частица меня теперь принадлежит тебе, – с этими словами она выбралась из дупла и сразу же замерзла на ночном воздухе.
Что-то упало рядом с ней. В лунном свете Вера разглядела что-то темное. Нагнулась и нащупала небольшой мешочек. В нос ударил запах трав.
– Спасибо, Антонина, за чудесный подарок! Я буду расходовать его экономно. – Вера подняла мешочек и посмотрела на небо, словно Антонина могла оттуда ее видеть.
Рядом послышался многоголосый вой. Волки, мелькнула мысль, но никакого страха не последовало. Среди деревьев замелькали пары светящихся точек, и серые тени вышли на поляну. Волки приблизились к Вере и обступили ее кольцом. Как по команде, они задрали морды, и лес снова прорезал дружный вой. В этот момент Вера ощутила необычайный прилив сил. Один из волков двинулся в центр круга, приблизился к Вере и уткнулся ей в руку мокрым холодным носом. Она рассмеялась и потрепала его по жесткому загривку.
– Охранники вы мои верные. Что же я буду без вас делать?
Вожак, что находился в круге, словно понял человеческий язык. Он принялся вертеться возле ног Веры и тихо поскуливать.
– Не могу я остаться, даже не уговаривай, – Вера снова прошлась пальцами по его спине. – Мне нужно домой.
До края поляны она шла в сопровождении двух серых охранников. На тропинку они не ступили, наверное, тут их территория заканчивалась.
– До свидания, мои хорошие. Может и увидимся еще…
Не успела Вера сделать и пары шагов, как на кого-то налетела.
– Я не спрашиваю, почему тебя не съели волки, но на вопрос, где шлялась до ночи, ты мне ответишь.
Макс крепко держал ее за плечи и периодически потрясывал. Его пальцы сжимались все сильнее, и в какой-то момент Вере стало больно. Да и выражение лица, которое она теперь хорошо могла рассмотреть, потому что луна полностью вышла из-за туч, не сулило ничего хорошего.
– Ты делаешь мне больно, – она накрыла его ледяные руки своими и аккуратно убрала со своих плеч.
В следующее мгновение Макс обнял ее и крепко прижал к себе.
– Не представляешь, как я испугался, – зашептал он ей в висок, касаясь его горячими губами. – Какие только ужасы в голову не лезли. Что ты утонула… я даже на озеро сбегал. Там же уже во всю лед тает. Потом решил, что ты упала в какой-нибудь овраг и сломала себе шею… Вера, – он отстранился от нее, дотронулся пальцами до подбородка и заставил посмотреть на себя. – Обещай, что больше никогда так не сделаешь.
– Обещаю, – одними губами ответила она, не в силах отвести взгляд от его горящих глаз.
Первый раз она видела Макса таким взволнованным. И сейчас она была готова поверить, что он тоже любит ее. Его руки обхватили ее лицо, а губы прижались к ее губам. Никогда до этого он не целовал ее так – не просто страстно, а как в последний раз. Казалось, их поцелуй длится вечность, и так хотелось, чтобы эта вечность никогда не заканчивалась. Вера даже почувствовала разочарование, когда Макс оторвался от ее губ. Он взял ее за руку и повел домой. Они молчали всю дорогу. Вера казнила себя, что не сумела скрыть своих чувств к нему и ответила на поцелуй, видя какую неловкость испытывает он. Надежды на взаимность снова рухнули, она поняла, что Макс поддался порыву и теперь об этом горько сожалеет.
Переступив порог дома и бросив взгляд на полусобранный чемодан, Вера сказала:
– Надо собрать вещи, завтра утром будет некогда. Василий Петрович сказал, что заедет в шесть…
– Вер, – Макс не спешил раздеваться – стоял посреди комнаты и зачем-то озирался. – Вера, я не поеду с тобой. Я остаюсь.
