Глава 17
А на следующий день нервы Веры окончательно сдали. Когда с утра пораньше ее разбудил шум во дворе, она соскочила с печи, готовая растерзать любого, кто войдет в дверь.
– Пошли все на фиг! Не приму больше ни единого человека! – закричала она в закрытую дверь, не обращая внимания на то, что Макс еще спит. Про него она вообще забыла.
Вера спала сегодня отвратительно. Всю ночь ей снилось, как народ все валит и валит к ней. Дверь во сне была открыта нараспашку, и все заходили прямо в дом, пока не набилась толпа народу. Вера сидела за столом и чувствовала, как ее зажимают со всех сторон. Каждый что-то говорил, и гул ночной какофонии до сих пор звучал в ее голове.
– Что случилось? – сонный голос Макса прорезал вязкую толщу злобы в голове Веры.
– Случится, если они сейчас же не уберутся отсюда!
Она подбежала к двери и задвинула на ней массивный засов, которым до этого не пользовалась. Раньше она и запирала-то ее только на ночь, на хлипкий и сомнительный замок. А днем и вовсе не закрывала. Сама не знала, почему ведет себя так беспечно. Ведь родилась и выросла в городе, где все живут в своих квартирах, как в маленьких крепостях, и в гости друг к другу ходят исключительно по приглашению и предварительной договоренности. А тут на тебе – дом открытых дверей.
Вера вцепилась в шкаф в тщетной попытке отодвинуть его от стены.
– Я вам покажу целительницу, уроды чертовы, – бормотала она, упираясь руками в лакированную панель и скользя ногами по полу. – Нашли дурочку! Хоть умрите все там, во дворе. Ни единого больше не пущу… Так и просижу взаперти до завтра. А завтра радостно помашу вам всем ручкой.
– Давай я, – Вера почувствовала руки Макса на плечах, и как он настойчиво отодвигает ее в сторону. – Уверена, что хочешь этого? – он оглянулся на нее, упираясь в шкаф.
– Как никогда! – воинственно ответила она, уперев руки в бока и задрав подбородок. – Пусть все лбы там порасшибают!
Макс ничего не ответил – принялся толкать шкаф к двери. Тот жалобно скрипел и шатался, того и гляди развалится на мелкие кусочки.
– Что дальше? – спросил Макс, когда шкаф занял свое место в баррикаде.
В дверь уже громко колотили. Видно, вопли Веры были услышаны, и народ не на шутку перепугался или разозлился.
– Двигай кровать.
– Может, не стоит… – робко сопротивлялся Макс, натягивая брюки. Только сейчас Вера сообразила, что наглым образом разбудила его и в одних трусах заставила двигать мебель. Но эта мысль не лишила ее боевого настроя. Она во что бы то ни стало сделает так, что сегодня ни единая душа не переступит этот порог.
– Давай, я сама, – она ухватилась за спинку кровать и потянула на себя, но та даже на сантиметр не сдвинулась. Кто бы мог подумать, что эта с виду развалюха такая тяжелая.
– Давай, вместе, – Макс ухватился рядом и процесс пошел.
Пока Макс пристраивал кровать, плотно подгоняя ее к шкафу, Вера тоже оделась. И то, если бы не утренняя стужа в доме, она и внимания бы не обратила, что разгуливает перед мужчиной, хоть и другом, в одной сорочке. Да и ноги жутко замерзли топтаться по ледяному полу. Их она, недолго думая, сунула в валенки. А потом на нее навалилось отупение. Как сквозь толстый слой ваты она слышала крики во дворе. Кажется, кто-то предлагал притащить бревно с соседнего огорода, а голос бабы Маши уговаривал их этого не делать. Дом сотрясался от ударов в дверь, и уже даже Макс не на шутку перепугался. Вера какое-то время равнодушно смотрела, как тот пытается отодвинуть от стены массивный старинный комод. Из болезненной задумчивости ее вывел призыв Макса о помощи.
Когда и комод занял свое место в баррикаде, Вера огляделась и поняла, что кроме печи и стола, ножки которого были привинчены к полу, в комнате ничего из мебели не осталось. А во дворе уже творилось форменное безобразие. Народ сошел с ума и открыто буйствовал. Видно все-таки бревно притащили, потому что в дверь уже били не руками и даже не ногами.
– Слушай, а может того… заговоришь их? – спросил Макс, отдуваясь и опускаясь прямо на пол возле комода.
– С ума сошел?
– Ну ты же вроде научилась?
Вера задумалась. А собственно, почему бы нет? Если она лечит людей, то неужели не справится с таким пустяком, как запудрить им мозг, подчинить своей воле?
Она встала посреди комнаты, вытянула руки ладонями вперед, сосредоточилась и отчетливо произнесла: «Убирайтесь вон! Заклинаю! Все вон! Прочь с моего огорода, от дома, со двора. Забыть дорогу сюда. Повелеваю!»
На какое-то время повисла тишина. Макс с Верой замерли, боясь пошевелиться. И тут началось!
– А ну, хватай! И… раз! И… два! Веселей давай! Вышибай!
Не получилось! Интересно, почему? Но думать об этом времени не было. Из-за шкафа уже во все стороны летели щепки. Скорее всего, от двери уже мало что осталось.
– Живо в подвал! – Макс схватил Веру за руку и потащил в подсобку.
– Какой еще подвал?
– Обыкновенный, какой же еще. Нашел туда вход, совершенно случайно…
Макс уже откидывал пыльную половицу, и Вера с удивлением разглядывала квадратный люк.
– Ничего себе! А что там?
– Понятия не имею. Лезь давай… – Макс откинул люк и подтолкнул к нему Веру.
– Давай ты первый, – попятилась она от зияющей чернотой дыры.
– Лезь, кому говорят! Я следом. Люк тяжеленный.
Вера с опаской ступила на шаткую лестницу, вцепившись руками в края люка. Лезть в кромешную темноту было страшно. Из подвала тянуло сыростью и затхлостью.
– А можно побыстрее? – недовольно проворчал Макс. – Хочешь, чтобы нас прибили тут?
Угроза подействовала, и Вера начала спуск. Как только освободилась верхняя перекладина лестницы, Макс ступил на нее тоже, подгоняя Веру, чтобы спускалась быстрее. Главное, не думать, что там внизу. Вроде, мышами не пахнет и на том спасибо. Но мысли, что увидит внизу что-то ужасное, не покидали голову, и от паутины, что рвалась под ее руками, тоже бросало в дрожь.
Макс захлопнул люк и закрыл единственный источник света. В первый момент Вера дезориентированно замерла, словно ей предстояло не вниз лезть, а выбирать сторону, в которую пойти.
– Я запер нас изнутри, – воодушевленно изрек Макс и тут же наступил ей на руку.
Вера вскрикнула от боли и оторвала руки от перекладины. В следующее же мгновение она полетела вниз, чувствуя, как с ног падают валенки. Благо летела она не долго, но приземлилась не очень удачно – ногу прострелила боль, и стало уже не до монстров в углах подвала. Из последних сил, негромко подвывая, она отползла в сторону, чтобы Макс и тут не наступил на нее.
– Вера ты где? Что случилось? – услышала она взволнованный голос Макса.
Ответить сил не было, нога болела все сильнее. Через минуту копошений и чертыханий в лицо ей ударил яркий свет. Вера зажмурилась и попросила:
– Убери в сторону…
– Я сейчас… – Макса она по-прежнему не видела, зато свет заплясал по стенам подвала, выхватывая фрагменты каменной кладки, заросшей паутиной, какие-то ведра, лопаты… Не хватало только огромных пауков для полной картины заброшенности и мрачности. – Сильно ударилась? – Макс, устроив фонарь так, чтобы освещал пространство вокруг них, принялся ощупывать руки и плечи веры. – Где болит?
– Да, нога же… – простонала она, скидывая с себя его руки. – Кажется, я ее сломала, – слезы брызнули у нее из глаз от осознания глубины несчастья. Ведь если она сломала ногу, то кто ей наложит гипс? Ну, возможно, кого-то они уговорят довезти ее до ближайшего медпункта. Но как она с гипсом поедет домой?! Это же катастрофа! Ну уж нет, так просто она не сдастся – надо будет, на карачках доползет до дому. До Богородского ее Самоделкин точно доставит, а дальше как-нибудь доковыляет. Лишь бы болеть так перестало…
– Давай посмотрю…
Стоило Максу коснуться ее ноги, как Вера пронзительно закричала:
– Мамочки, как же больно!
Макс посветил на ногу фонариком и какое-то время внимательно ее разглядывал.
– Слушай, походу у тебя не перелом, а вывих. Видишь, как странно она вывернута? – многозначительно изрек он и посмотрел на Веру так, словно от правильности поставленного диагноза зависело, будет болеть нога или нет.
– Хрен редьки не слаще, – снова захныкала Вера. – Делать-то что будем?
– Вправлять.
– А ты умеешь?
– Сам не делал, но не раз видел, как вправляют другие.
– А если это не вывих?
На этот вопрос Макс предпочел не отвечать, лишь с опаской глянул на Верино заплаканное лицо. Если предположить, что она сломала ногу, то своими попытками вправить, он сделает только хуже. Но что-то ему подсказывало, что перелома нет, да и вывих он видел не раз, и Верин случай очень на него похож. Ему было безумно страшно и больше не от того, что может сильнее навредить ей, а от того что ей придется вытерпеть адскую боль. Мужики в таких ситуациях орут, как недорезанные, а она такая слабая и ранимая.
– Макс, пообещай мне, что все будет хорошо, – тихо попросила Вера, глядя на него глазами, полными страха.
– Обещаю, – Он притронулся к ее щеке и вытер прозрачную каплю. – Все будет хорошо, – быстро проговорил он, а потом наклонился и едва коснулся губами ее дрожащих губ. – Доверься мне.
Макс снова отложил фонарь и устроился поудобнее перед Верой. Он старался не смотреть на ее лицо, зная, что от ее страдальческого вида может в последний момент дать слабинку. Прикинув, как лучше всего дернуть, он дотронулся до ее ноги, обхватив одной рукой ступню, а другой голень. Вера застонала, но руки он не убрал. Не медля больше, он дернул что есть силы и с удовлетворением понял, что сустав встал на место. Вопреки ожиданиям Вера даже не пикнула – она просто-напросто потеряла от боли сознание.
Вера медленно приходила в себя. Не сразу сообразила, где находится и что произошло. Голова ее лежала у Макса на коленях, а сам он гладил ее по волосам. Сверху до них доносились топот и чьи-то голоса. Она вспомнила, что кажется сломала ногу. Попробовала пошевелить ею и поняла, что практически не болит и чем-то туго обмотана.
– Как ты? – спросил Макс, заметив, что она пришла в себя.
– Гораздо лучше. А что там? – кивнула Вера на потолок подвала, не желая покидать уютное ложе.
– Прорвались в дом, ходят…
В этот момент крышку люка кто-то сильно дернул, и до них донесся голос:
– Матушка Вероника, выходи, богом тебя просим. Прости нас, что дом разгромили. Мы все тут в порядок приведем в один миг. Только не бросай нас.
– Дураки, – Вера отвернулась и уткнулась Максу в живот.
– Их можно понять…
– Ты их оправдываешь? – разозлилась она и резко села, отчего нога заболела. – А меня кто-нибудь хочет понять?
– Я и тебя понимаю, успокойся, – Макс притянул ее к себе и обнял за плечи. – Чего ты бесишься-то сразу, – улыбнулся он. – Это ведь кто-то один дурак – подбил всех остальных на дебош. А сейчас и сам уже жалеет, что так поступил.
– Вероника, Максим, как вы там? – раздался голос бабы Маши у самого люка. – Выходите уже, прогнала я их, супостатов, на улицу. Сами не ведают, что натворили, ироды. Была бы жива Антонина, в миг бы проклятие наложила на их головы. Ой батюшки, что это я такое говорю?! Свят, свят, свят… не слушай меня, девонька, не делай им ничего плохого. Люди-то они хорошие.
– Надо больно, – проворчала Вера, а про себя подумала, что хотела бы, не смогла. Видно, эту часть дара ей бабка-то и не передала, хитрюга. А может развивать его нужно как-то дополнительно.
– Ну что, пора выбираться отсюда? – Макс встал, потянулся и подал ей руку.
Вера потопталась немного на месте и поняла, что нога практически не болит.
– Чем ты мне ее перебинтовал-то?
– Своей футболкой, – рассмеялся он и показал ей дыру на спине.
– Жалко… красивая была.
– Купишь новую.
– Зря только полезли сюда…
С этим Макс не мог согласиться, но предпочел промолчать. Кто знает, что случилось бы, окажись они на пути разъяренной толпы в момент, когда сломали дверь и проникли в комнату. В любом случае, лучше перестраховаться.
На верху их встретила обеспокоенная баба Маша. Она не соврала – в доме больше никого не было, только грязные следы множества ног на полу. Но со двора по-прежнему доносился гул голосов.
– А батюшки, что стряслось-то? – всплеснула руками баба Маша и показала на ногу Веры.
– Да, ничего страшного, – отмахнулась она, – просто ушиб.
– А мог быть перелом. И виноваты в этом были бы они, – добавил Макс и указал рукой в сторону двора.
– Говорю же, сами не ведали…
– Ладно, баб Маш, я понимаю, – перебила ее Вера. – Пусть только дверь отремонтируют, ладно?
Она подумала, что нельзя оставлять дом без двери, когда на дворе еще пока зима. Дом-то хороший, кому-нибудь сгодится, если, конечно, кто-то рискнет жить в доме колдуньи. А может и она когда захочет приехать сюда отдохнуть, летом. Хотя, эту мысль Вера сразу отмела, как бредовую. Разве дадут ей тут отдохнуть?
– Ну уж нет! Я этого дела так не оставлю. Выдвигаю сам себя парламентером и отправляюсь на переговоры.
Так забавно он выглядел в этот момент, что Вера едва не рассмеялась. Лицо в чем-то перепачканное, волосы разлохматились и торчат в разные стороны, от майки оторвана добрая половина… Умора, одним словом, а туда же – парламентер.
Макс вышел во двор, а баба Вера засуетилась:
– Давай-ка по-быстрому наведем тут порядок. Мужики уже отправились за досками и инструментами.
– Сами ломаем, сами и строим, – проворчала Вера и принялась растапливать печку.
Макс вернулся довольный – с улыбкой от уха до уха.
– И что это тебя так развеселило? – уныло спросила Вера, бросая тряпку в ведро. Она намывала полы, в то время как баба Маша наводила порядок в шкафу, развешивала иконы…
– Вот, полюбуйся, – потряс Макс перед лицом Веры какой-то бумажкой.
– И что это?
– Лист записи посетителей до конца недели, – еще шире улыбнулся он.
– Макс! – от ее крика он выронил бумажку из рук и застыл, забыв стереть улыбку с лица. – Макс… – уже чуть не плача добавила Вера.
– Да что случилось-то?
Он прикидывается или действительно не понимает?
– Какой лист записи?! Мы же завтра уезжаем.
Из угла, где копошилась баба Маша, до них донесся горестный вздох.
– Черт! Совсем об этом забыл, – Макс почесал затылок и растеряно посмотрел на Веру. – Я такую воспитательную работу провел, долго объяснял им, что целительницы – тоже люди и им, как и всем, нужен отдых… Что же теперь делать?
Баба Маша снова громко вздохнула. Сговорились они что ли? Хотят свести ее с ума? Один народ записывает на неделю вперед, другая картинно вздыхает. А ей-то что прикажете делать? Оставаться главной злодейкой? Ну уж нет…
– Ты кашу заварил, тебе и расхлебывать, – буркнула Вера и вернулась к прерванному занятию. Они все равно завтра уедут, даже если случится вселенский потоп.
Макс какое-то время молча топтался возле двери, а потом робко спросил:
– А сегодня ты тоже никого не примешь?
– Приму! – огрызнулась она и сама чуть не рассмеялась, до такой степени напомнила себе злую собаку. – Вот только уберусь сначала и пообедаю. Тоже мне благодетель нашелся.
Вскоре пришел Михаил с еще двумя мужиками. Вот так всегда – одни рушат, а другим восстанавливай. В том, что Михаил не принимал участия в погроме, Вера не сомневалась. А позвали его, скорее всего, как самого работящего. Хотя, он и сам мог вызваться, потому что Вера до сих пор испытывала на себе всю степень его благодарности, чуть ли не каждый день он забегал к ней с какими-нибудь гостинцами.
За полчаса соорудили новую дверь, врезали в нее замок и повесили на петли. А еще говорят «ломать, не строить». В этой деревне явно все наоборот. Какие-то они тут все неправильные.
В два часа, плотно пообедав, Вера начала прием, согласно листу записи, который так не вовремя подсуропил Макс. Согласно ему, последнего пациента она должна принять в семь часов, а всего их было десять. Значит, по полчаса на каждого. Эх, если бы с самого начала они все так организовали… Возможно, два месяца, что провела тут, пролетели бы быстрее и в более дружественной обстановке.
Напоследок Вере хотелось сделать все, как положено, отнестись к человеческим проблемам с пониманием, оказать максимальную помощь. Она очень надеялась, что хоть кто-то тут вспомнит ее добрым словом. Но что-то ей подсказывало, что отъезд ее сочтут бегством и еще долго будут перемалывать косточки. Людям сколько не делай добра, плохое они запоминают лучше и помнят дольше.
Макс после обеда опять куда-то испарился. Ровно на один день хватило бедняги, с иронией думала Вера, вспоминая вчерашний день. Ну да ладно. Наверное, у него тоже остались дела, которые нужно завершить до отъезда.
