Глава 14

Макс отвернулся и что-то сказал Никите. Хорошо они как раз сворачивали с тропинки, и она пропадала из их поля зрения. Хоть за это ему спасибо, что отвлек грубияна. Еще не хватало, чтобы и Никита увидел ее, выползающей из лужи. К слову, сделать это оказалось не так-то и просто – края лужи обледенели, и каждый раз, как пыталась выбраться, Вера соскальзывала обратно, тихо чертыхаясь.

– Руку давай, – услышала она рядом, а потом увидела и ноги Макса.

И зачем он только вернулся, палочка-выручалочка чертова! Вера протянула руку, и он резко выдернул ее из лужи. Только тут она заметила, что промокла по пояс. Лыжные штаны оказались далеко не водостойкие. Чего уж говорить об унтах.

– Шпионишь? – прищурился Макс. Слава богу, говорил он серьезно, даже сердито. – За кем? За мной или за ним?

– Делать нечего – еще шпионить за вами. – Вера начинала замерзать, но голову постаралась держать прямо и, не моргая, смотреть ему в глаза.

– Все ясно – выплюнул Макс. И чего это он так разъярился? И вообще, не его дело, что она тут потеряла. Гуляет! – Иди домой, потом поговорим. И чаю горячего напейся, – оглянулся он, сделав пару шагов.

Домой она возвращалась мрачнее грозовой тучи, стараясь не обращать внимания на косые взгляды редких прохожих и заставляя себя глупо улыбаться и отвечать на вежливые приветствия.

Перед глазами стояло злое лицо Макса. Никогда раньше не видела его таким сердитым. А что, собственно, произошло? Ну, упала она в лужу. Подумаешь! Она и раньше не блистала утонченностью манер, должен был привыкнуть к ее неловкости. Или он до такой степени озабочен ее здоровьем, что даже рассвирепел? Тоже вряд ли… Да и что с ней может случиться? Не такой уж на улице и мороз, чтобы успеть замерзнуть по пути домой. Хотя, именно в этот момент Вера почувствовала, как мокрые штаны и носки в унтах неприятно холодят кожу. Да и вообще, если уж кто-то и должен злиться, то она на него за сегодняшнюю ночь, при воспоминании о которой до сих пор бросает в жар.

У калитки ее дожидался Ваня, сидя на корточках, привалившись к забору, лепя снежки и кидая их через дорогу.

– Ой, а чего это ты мокрая? – воскликнул он с непосредственностью, свойственной только детям. Взрослый бы человек в первую очередь обратил внимание на ее лицо и вопросы задавать уже побоялся бы.

– Неуклюжая корова потому что, – грубее, чем хотела, ответила Вера. Заметив, как вытянулось у пацаненка лицо, постаралась улыбнуться. – Не обращай внимания, в лужу я упала, поскользнулась… Давно ждешь? Замерз, наверное?

– Да не-е… тепло же. Солнце уже припекает.

Последняя фраза Вани заставила Веру насторожиться и посмотреть по сторонам. Надо же! Она до такой степени была погружена в себя, барахталась в безрадостных мыслях, что даже не заметила, как наступила весна. По обочине дороги уже вовсю текли ручейки. Снег значительно осел. Солнце светит, как летом. А это значит что? Да то, что она скоро сможет отсюда уехать и забыть все, как дурной сон! Вера разулыбалась, как блаженная, подставляя лицо ярким лучам, и чуть не пустилась в пляс, так легко вдруг стало на душе. Она свято верила, что только дома снова сможет почувствовать себя прежней, зажить нормальной жизнью.

– Ты чего? – потянул ее Ваня за рукав.

– Просто, хорошо, – рассмеялась она, заметив, что ответной реакции на ее веселье не последовало. Напротив, брови Ивана угрюмо нахмурились. – Пойдем в дом. Нужно выпить горячего чаю, чтобы не заболеть.

Пока чайник закипал, а Иван растапливал успевшую остыть печь, Вера переоделась во все сухое и накрыла на стол. Купание в луже разожгло аппетит, а может баб Машиных пирожков она отведала не так много, только сейчас она с удовольствием натрескается и домашней буженины, и соленых огурчиков, и маринованных грибочков. Даже моченые яблоки заняли центральное место на столе за неимением другого десерта.

– Начинаем пировать! – скомандовала Вера, когда они с Ваней устроились за столом перед огромными дымящимися чашками с чаем. Она первая подцепила грибочек и подставила под него кусок хлеба, чтобы не терять самое вкусное – маринованную слизь, которую она любила больше всего.

Ваня без стеснения к ней присоединился, и какое-то время они молча поглощали все, что было на столе. Когда первый голод был утолен, Ваня сыто откинулся на спинку стула и вдруг посерьезнел.

– Вероник, – позвал он, – а ты ведь останешься тут навсегда? Не уедешь?

Вера больше удивилась, чем смутилась, разглядывая его серьезное лицо. Откуда в его голове зародилась такая мысль? Ни разу она не обещала, что останется. Напротив, при каждом удобном случае заговаривала об отъезде. И Иван не мог этого не слышать. На короткий миг ей стало жалко мальчугана, что привязался к ней непонятно почему. Но упрямство и желание избавиться от всего сразу же подавило это чувство.

– Уеду и уже скоро, – как можно спокойнее постаралась ответить она. – Ты должен понять, что мой дом не тут.

– Не уезжай, прошу тебя! – Иван схватил ее за руку и заставил отвернуться от окна, в которое она смотрела, лишь бы только не видеть его расстроенного лица. – У нас здесь летом, знаешь как красиво? Я тебе все покажу. Будем вместе ходить купаться на озеро, собирать ягоды в лесу… Тебе понравится у нас.

– Не могу. У меня там работа, семья, жизнь… Но ты сможешь приезжать ко мне в гости, и я к тебе…

– Это ты сейчас так говоришь! – закричал Иван, и в глазах его блеснули слезы. – А уедешь и забудешь обо всем, обо мне… А я!.. Да что с тобой говорить, – махнул он рукой, утирая другой скупую слезу, и встал из-за стола. – Пойду я. Бабуля будет волноваться. Я же к тебе сразу со школы.

Вера молча наблюдала, как Иван одевается. Он на нее старался не смотреть, а она не знала, что можно сказать, как успокоить его. Только мысль о скором их с Максом возвращении не давала ей закиснуть тут окончательно. И даже Иван не сможет повлиять на это решение. Дом ей уже снился, до такой степени она по нему соскучилась. Завтра же она начнет искать оказию, чтобы покинуть Богатое вместе с его жителями и магией, которую ей навязали, не спросив согласия. Тем более что она сделала то, ради чего сюда приехала. Рецептов и жизненных историй записала столько, что получилась полноценная книга по целительству. Такую не стыдно будет предлагать для издания. Да и сроки уже поджимают – пора связываться с издательством, отправлять им рукопись. Наверняка потребуется вносить какие-нибудь исправления. Кроме того, она умудрилась почти дописать роман. Осталась одна глава, где она окончательно распутает все ниточки, и эпилог. К последним Вера вообще питала слабость. Любила, когда финал романа получался гармонично завершенным, без единой неясности.

Вера стряхнула с себя задумчивость, встала из-за стола и счастливо потянулась. Домой и как можно скорее! Как же она соскучилась по спокойной размеренной жизни! Ранние подъемы, чашечка крепкого утреннего кофе, уютное гудение компьютера. Работа, творчество, прогулки по любимому городу… Тем более скоро лето. А она его так любила и ценила. Неплохо бы съездить на море недельки на две – позагорать, накупаться вволю. Осталось только подыскать себе компанию. Нужно обзвонить немногих подруг, что остались с университетской скамьи. Жаль Максу она уже этого предложить не сможет. Что-то безвозвратно изменилось в их отношениях, Вера это чувствовала. И не только с ее стороны. Скорее всего, после столь плотного общения здесь, в деревне, Макс в городе не захочет с ней больше видеться. Да и в его услугах, как литературного агента, она больше не нуждалась. Если она и будет продолжать писать романы, то исключительно для себя и для небольшой группы сетевых читателей. В издательства их точно больше не станет отправлять. С этим покончено!

Остаток светового дня Вера решила посвятить редактированию материала для книги по целительству. Записи пока носили хаотичный характер. Следовало все упорядочить, каждой истории придать вид отдельного художественного рассказа, как она запланировала изначально. А на все это нужно прилично времени. Так что оттягивать не стоит.

Макс вернулся, когда уже стемнело. Все время, что работала над книгой, Вера старалась о нем не думать, хоть мысли и всплывали периодически, сбивая с творческого настроя.

– Как погулял? – спросила она, наблюдая, как Макс раздевается, и стараясь, чтобы голос звучал ровно и беспристрастно.

– Отлично! – отозвался он, и Вера подметила и в его голосе деланную бодрость. – Завтра с утра отправляюсь на рыбалку. Сегодня мы с Никитой занимались подготовительными работами. Это, оказывается, такое увлекательное занятие… но тебе, наверное, не интересно, – остановился он и мазнул по ней равнодушным взглядом.

– Ну почему же? Очень даже интересно, – обиделась Вера, стараясь не разреветься. Терпеть его пренебрежение было выше ее сил. Уж лучше бы злился, орал, чем так… – Под лед не боитесь провалиться? – спросила она, чувствуя, как обида в душе уступает место злости.

– Он еще толстый, не переживай.

– Вот еще! Переживать за тебя, – огрызнулась она и сделала вид, что вернулась к работе. На самом деле монитора Вера даже не видела, сосредоточившись на боковом зрении. Она наблюдала, как Макс педантично развешивает одежду возле печки, моет руки, умывается над тазом, обтирается полотенцем… Опять поймала себя на том, что любуется плавностью его движений, и разозлилась на себя же за это. Да что в нем появилась такого особенного?! Это же просто Макс – ботан, которого она уже знает прорву времени!

– Чем ты тут занималась? – присел Макс к столу и по старой привычке попробовал заглянуть в монитор.

– Работала, – тут же захлопнула Вера ноутбук.

– Над чем именно?

– Неважно.

– Ну ладно, как скажешь.

Макс дернулся, чтобы встать из-за стола, но потом передумал и оперся на него руками, пристально глядя на нее.

– Может расскажешь, свидетелем чего это я стал сегодня днем?

– В смысле?

Вера упорно делала вид, что не понимает, о чем он говорит, и что она ужасно занята. Она принялась перебирать бумажки, сложенные аккуратной стопочкой возле компьютера. Там хранились ее заметки, которые она делала на скорую руку, чтобы не забыть, когда компьютер включать было некогда.

– В смысле зачем ты следила за нами?

– Я ни за кем не следила, я же уже сказала, – она с вызовом посмотрела ему в глаза.

– А что же ты там делала, в роще у озера?

– Гуляла.

– Ну да, так я и поверил! В такую погоду, конечно, лучшего для прогулок места и не найти, – улыбнулся Макс, но как-то не по-доброму.

Несмотря на серьезность ситуации, Вера едва не рассмеялась, вспомнив, как чертыхалась, проваливаясь в талый снег и черпая его унтами, когда вела наблюдение, прячась за деревьями. Макс прав – худшего места для прогулок выбрать было нельзя.

– Можешь не отвечать, я и сам обо всем догадался, – Макс наклонился и подхватил с пола Лапулю. Не глядя на Веру, принялся играть с маленьким непоседой.

– Ты о чем, стесняюсь спросить?

– Думаешь, я не заметил, как ты смотришь на соседа? Да об этом, наверное, уже вся деревня гудит… Что ты влюбилась в Никиту. Шепчутся и смеются у тебя за спиной.

– Не говори ерунды! Давно тебе эта ересь пришла в голову?

Вера от возмущения не могла больше сидеть за столом. Руки чесались, чтобы обрушиться на голову Макса. Поборов искушение, она вскочила и пересела на кровать. Вот уж не думала, что он способен сморозить подобную чушь! Влюбилась в Никиту! Ну да, он ей нравился одно время. Почему бы и нет? Симпатичный фигуристый мужчина. Уверена, не ей одной приглянулась его внешность. Но после нескольких попыток пообщаться она поняла, что ловить ей там нечего, хоть и вздыхала еще какое-то время по нему. Но вот уже несколько дней она про него практически забыла, да и не кажется он уже ей настолько привлекательным.

– Вер, это конечно не мое дело, но только, кажется, ловить тебе там нечего, – слишком серьезно и как-то очень грустно произнес Макс.

– Вы что, разговаривали с ним обо мне?!

– Нет, конечно, с чего ты взяла? Но даже одно то, что он даже не заикнулся о тебе, зная, что мы живем в одном доме, говорит о многом. Он отличный парень, но точно не пара тебе.

– Макс, давай договоримся, – Вера вернулась к столу и заглянула другу в лицо. – Ты не лезешь в мои личные дела, не пытаешься меня воспитывать, ладно? Если я в кого влюблюсь, то скрывать от всего мира не стану. Уж тебе-то точно расскажу первому, – сказав это, Вера вдруг сообразила, что рассказала бы раньше, но сейчас уже нет. Исчезло то безоговорочное доверие между ними, когда они поверяли друг другу малейшие тайны. Нет больше душевной близости и не будет никогда. Но в любом случае сейчас не время заострять на этом внимание. – Я очень надеюсь, что скоро мы отсюда уедем, и я больше никогда не вспомню этот отрывок моей жизни. Не представляешь, как я этого хочу. А теперь подумай, могу ли я в таком состоянии в кого-то влюбиться?

Макс как-то странно на нее смотрел – долго, не мигая, словно пытался взглядом проникнуть в душу. Вера не могла понять, что в этот момент выражает его лицо. Кроме серьезности и печали на нем была печать чего-то еще. Не недоверия, нет. Ее слова достигли его сознания, в этом Вера не сомневалась. Во взгляде Макса сквозила какая-то пытливость, словно он ждал еще чего-то от нее или сам хотел с ней чем-то поделиться. Но потом он отвернулся, и все исчезло. Он не стал и дальше развивать эту тему, достал из походного рюкзака книжку и завалился с ней на кровать, словно Веры тут и не было. А она-то хотела накормить его ужином, поговорить по душам, попробовать помириться. Но правда, это было до того, как он заговорил о Никите. Теперь уже поезд уехал, и платформа опустела. Черта отчуждения между ними стала еще жирнее.

Время приближалось к полуночи. Вера почувствовала, что голова гудит от насыщенности событий минувшего дня, а глаза слипаются от усталости. Она выключила ноутбук, затушила огонь в печи и забралась на нее, укутываясь в толстое, ставшее родным и привычным, одеяло.

Несмотря на ломоту во всем теле, сон не шел. На смену ему пришли воспоминания. Вера прокручивала в голове события почти двухмесячной давности, как под воздействием порыва отправила то письмо в издательство. Она хотела признания? И она его получила, но совсем не такое, к которому стремилась. Целительница Вероника! Подумать только! В каком там поколении, как она написала в издательстве? Только теперь она осознала, насколько материальными могут быть наши мысли. Впредь она будет аккуратнее думать и уж тем более действовать.

Незаметно Веру накрыл сон, и снилось ей, как они с Максом отдыхают на курорте, где-то за границей. И все у них хорошо, как прежде. Они смеются, вместе о чем-то мечтают, строят планы… Нет того щемящего чувства, которое возникает последнее время постоянно, стоит ей посмотреть на него. Снова появилась беспечность, когда можешь сказать другу что угодно, не задумываясь, а как он на это отреагирует. Не сон, а мечта, по тому что было, но уже никогда не вернется.

Проснулась Вера от какого-то грохота. Рассвет только занимался, как она определила, посмотрев в окно. А гремел в доме Макс, собираясь на рыбалку. Это Вера поняла, свесившись с печки и заметив его уже полностью одетым на корточках возле рюкзака.

Чтобы избежать неловкости, она вновь прикинулась спящей, а потом и вовсе уснула по-настоящему. Когда пробудилась в следующий раз, солнце уже светило достаточно высоко, и Максом в доме и не пахло.

Мог бы и записку оставить, мрачно думала Вера, спускаясь вниз. Хорошо хоть печь догадался истопить. Чуть позже она сама над собой посмеялась. Ну какая записка? Она ведь точно знает, что он отправился на рыбалку с Никитой, предупреждал же вчера. Конечно, хотелось бы знать, когда он вернется, но этого он и сам, наверное, не знает. Так что, хватит вести себя, как сварливая жена. В конце концов, Макс не обязан перед ней отчитываться, да и у нее есть дела поважнее.

Наспех позавтракав, Вера отправилась к бабе Маше. На этот раз она заметила и яркое солнце, и глубокие проталины, и журчание ручьев под аккомпанемент птичьего щебета. Наконец-то наступила настоящая весна! Понятно, что еще не раз будут разыгрываться метели, но рано или поздно зима уйдет восвояси. А пока ей нужно убраться отсюда до первой метели.

– Милочка, так рано же еще! – всплеснула руками баба Маша. – Раньше чем через две недели вряд ли кто поедет.

– Так долго? – Вера чуть не заплакала.

– Даже не знаю, чем тебе помочь. А ты, значит, твердо надумала уехать? – прищурилась старушка.

– Ну конечно! Как же иначе? – Вера не могла скрыть раздражения. Она ведь никому ничего не обещала. Так что же они все от нее хотят?

– Ты вот что, сходи ка к Самоделкину. Если кто и поедет раньше в район, так только он. Другого сумасшедшего ты не найдешь.

Баба Маша развернулась и ушла в дом. Обиделась, догадалась Вера. Ну и пусть. Надоело всем угождать.

Самоделкин выслушал ее очень деловито, посопротивлялся для виду, а потом, широко улыбнувшись, признался, что через четыре дня как раз собирается в город. Стоило Вере предложить ему денег, как он едва не забил ее руками, как крупная птица крыльями. А на прощание даже приобнял и признался, что одному ехать в такую даль, да по таким дорогам не очень весело. На обратном пути домой Вера не переставала улыбаться, вспоминая Самоделкина. Пожалуй, он единственный в этом селе, кого ее отъезд не волнует.

Возле дома Антонины уже скопилась небольшая толпа «больных». С каждым днем их становится все больше. Тут больше половины не из их села, как подметила Вера, угрюмо раскланиваясь с народом.

До самого вечера она вела прием, пока окончательно не выбилась из сил. Вера уже перестала удивляться, что превращается на длительное время в другого человека. Она уже даже не замечала этого. Выбешивала только дикая усталость, которая с каждым пациентом накапливалась, и ночи не хватало, чтобы прогнать ее. Ничего, еще один день позади. Осталось продержаться три дня, и весь этот кошмар закончится.