Глава 13
Она ни за что не встанет. Просто не сможет этого сделать. Свинцовые веки отказывались держать глаза открытыми. Очень далеко она слышала голос Макса. Кажется, он спрашивал что-то у визитера, а тот басил в ответ, раздражая слух Веры истеричными нотками. Оставьте все ее в покое. Больше всего на свете она сейчас хочет провалиться в глубокий сон и проваляться так не меньше суток. Ей нет дела, что у кого-то там проблемы. Люди такие паникеры! Чуть что, сразу набат бьют. Неужели нельзя дождаться утра?
– Вера, проснись. – Она почувствовала прохладное прикосновение к щеке. Рука Макса скользнула к шее, задев большим пальцем ее губы. Ммм, как приятно! Вера перевернулась на бок, обнимая руку Макса и прижимая к себе. Только не уходи, твои прикосновения дарят истинное блаженство! – Вставай, моя хорошая. Кажется, там что-то серьезное. Его жена рожает… – Макс тихонько высвободил руку и перевернул ее на спину, удерживая за плечи и слегка массируя их.
Вера приоткрыла глаза. Она на печи, Макс сидит рядом и ласково смотрит на нее, а где-то там топчется чужой мужик, что наглым образом позволил себе нарушить сонную идиллию.
– Я умираю хочу спать, – прохныкала она и снова попыталась отвернуться.
– Нельзя, малыш, – не позволил ей Макс. Он приподнял ее и прижал к себе. Как равномерно и успокаивающе бьется его сердце, а руки согревают спину через тонкую ткань сорочки. – В твоей помощи нуждаются…
– Но я не хочу. – Вера окончательно проснулась и отодвинулась от Макса, умоляюще глядя в его лицо. Как будто именно от его решения зависело, пойдет она куда-то ночью или нет.
– Кроме тебя, помочь ей больше некому. Так что, подъем. – Он быстро чмокнул ее в нос и спрыгнул с печи. – Ловлю, – протянул он к ней руки.
Первым делом, оказавшись внизу, Вера брызнула в лицо холодной воды и только потом посмотрела на визитера. По его бледному и испуганному лицу она поняла, что дело на самом деле серьезное. Метаморфозы не заставили себя ждать.
– Как давно это началось? – проговорила она не своим голосом, механически натягивая свитер и брюки. Ее ни грамма не смущало, что одевается в присутствии двух мужиков. Да и один из них вряд ли думает об этом сейчас. А Макс… о Максе старалась не думать она. – Кто при ней сейчас?
К тому моменту, как она полностью оделась, Вера выяснила, что родовая деятельность началась еще вечером. К роженице пригласили повитуху. А вот на остальные вопросы мужик, кроме того, что что-то пошло не так, ответить не мог.
– Она такая слабая, что даже кричать уже не может, – это Вера слушала уже краем уха, собирая все необходимое в хозяйственной комнате.
Макс отправился с ними. На ее протесты он заявил:
– Ты забыла, что я теперь твой помощник?
Забыла, но в глубине души порадовалась, что рядом будет близкий человек.
До дома мужика шли минут десять. Вера практически бежала, так что те двое еле поспевали за ней. Какое-то чувство подгоняло ее вперед, не давало расслабиться ни на секунду. Счет пошел на минуты, и она это отчетливо осознавала.
В комнате роженицы царил полумрак, удушливо пахло потом и кровью.
– Зажгите яркий свет! – с порога крикнула она.
Попади она сюда в любое другое время, непременно бухнулась бы в обморок. Повсюду валялись окровавленные тряпки. Немолодая женщина разметалась на кровати, на лице ее разлилась ужасающая бледность, как предвестник близкой смерти. Казалось, что угрюмая старуха с косой притаилась в углу и только и ждет своего часа. Постельное белье и сорочка роженицы выделялись ярким алым пятном. Рядом суетилась немолодая повитуха, прикладывая к той тряпку в попытках остановить кровь.
– Когда открылось кровотечение?
– Сильное часа три уж как, – перекрестилась повитуха. – Никогда не видела столько крови. Отходит бедняжка… Родовая деятельность прекратилась.
Вера скинула верхнюю одежду, не заботясь, что та полетела прямо на пол. Она точно знала, что нужно делать дальше, готовая прибить любого, кто встанет у нее на пути.
– Уведите ее мужа и заварите эти травы!
– Бедняжка, пятнадцать лет ждать первенца и такой финал, – всхлипнула повитуха.
– Да замолчите вы! Делайте, что я сказала и быстро.
Женщина даже и не думала спорить, бросив взгляд на лицо Веры. Наверное, на нем было написано что-то такое, что напугало ее и заставило действовать. Она потащила мужика, который сам находился на гране потери сознания, вон из комнаты, прихватив мешок с травами.
– И кипятка мне принесите, – вдогонку им велела Вера, бросив взгляд на тазик с остывшей водой.
Роженица уже не кричала, лишь глухо стонала с закрытыми глазами. Первым делом Вера проверила, жив ли малыш. Она приложила руки к животу и почувствовала, как из них потекло уже привычное тепло. А потом она и увидела его – маленького, скрюченного, но еще живого. Ребенок шел неправильно – ножками. Произошло преждевременное отслоение плаценты, отсюда и столько крови. Больше всего Вера опасалась, что ее позвали слишком поздно.
– Садись у нее в голове, – велела она бледному, как привидение, Максу. – Следи за пульсом. Когда скажу, будешь держать ее крепко. Ребенок сам не родится, нужно доставать.
Дальше Вера действовала на автопилоте. Непонятные слова заговора лились из нее безостановочным потоком. Руки мелькали вдоль тела роженицы, обволакивая ту плотным горячим облаком. Они горели огнем, Вера не чувствовала ничего, кроме этого адского жжения. Кровь получилось остановить, но родовая деятельность ни в какую не возобновлялась. Сердцебиение младенца едва прослушивалось. Настал момент действовать решительно.
– Держи ее крепко, – велела она Максу, задирая сорочку роженицы и сгибая той ноги в коленях.
Женщина дико закричала, когда руки Веры проникли в нее, и потеряла сознание. Так даже лучше, машинально зафиксировала Вера. Малыша достала посиневшего с пуповиной вокруг шеи. Он не подавал признаков жизни, но так просто Вера сдаваться не намерена. Она хлопала его по попке, растирала горячими руками, чувствуя, как жизнь постепенно возвращается в маленькое тельце. Наконец, он запищал – жалобно и очень тихо. Жить будет. Это была даже не догадка, а уверенность. Не просто так появился на свет в таких муках этот комочек.
Вера передала младенца повитухе. Ему уже не нужна ее помощь, а вот мать еще понадобиться, и ее Вере предстояло тащить с того света. Старуха с косой стояла уже возле кровати роженицы.
События двух последующих часов память Веры практически не зафиксировала. Помнила, как безостановочно бормотала заклинания, борясь с новым кровотечением, когда отошла плацента. Руки ее сами делали свое дело, словно и не принадлежали ей в тот момент. Да и не чувствовала она их от всепоглощающей боли. Краем сознания она фиксировала, что старуха отдаляется, пока не убралась восвояси. К тому моменту Вера уже едва держалась на ногах, но ребенка с матерью ей удалось спасти. Теперь они оба будут жить.
Из последних сил она дала рекомендации мужу роженицы, который светился от счастья со спеленутым младенцем на руках, и повитухе, что суетилась тут же. Если бы ни Макс, который крепко ее держал, она бы не смогла сделать и шага.
Домой он ее практически нес на руках. Тело не слушалось, как у запойного алкаша, и мысли плавали в вязком тумане.
В доме Антонины он первым делом уложил ее на кровать, а уж потом стянул с нее одежду. Даже под двумя теплыми одеялами Веру била крупная дрожь. Голова раскалывалась, тела она не чувствовала.
– Ты вся ледяная, – ужаснулся Макс, засовывая руку под одеяло и дотрагиваясь до нее. – Нужно раздеть тебя. Потерпи, малышка…
Если даже и мелькнула мысль сопротивляться, сил сделать это не осталось. Она и пальцем-то пошевелить не могла, не то что помешать Максу, когда стягивал с нее свитер и брюки, а потом и сорочка полетела на пол. Вяло подумала, что теперь, ко всему прочему, он еще и голой ее увидел. Но реакции и на это не последовало. Вере казалось, что вся жизнь из нее перетекла в тело роженицы и осталась там – в душном доме.
Макс, тем временем, разделся сам и забрался к ней под одеяло. Он прижался к ней всем телом, обхватывая руками и ногами.
– Прости, малыш, но только так я могу попытаться согреть тебя, – прошептал он ей на ухо.
Его обжигающее дыхание на ледяной щеке стало последним, что зафиксировал засыпающий мозг Веры.
Проснулась она от настырного мокрого носика. Лапуля сидел у ее головы и нагло терся об лицо. В окно уже вовсю светило по-весеннему яркое солнце, и птицы шумно переругивались на яблоне. Дом выстыл за ночь, но в кровати было тепло и уютно. И в этот момент сознание подкинуло ей воспоминания. Вера обнаружила, что прижата к обнаженному телу Макса. Его рука покоилась у нее на груди, а лицом он уткнулся ей в шею и тихо посапывал.
Больше всего на свете Вере хотелось в данный момент не двигаться и отдаться во власть приятных ощущений. Но как могла она допустить, чтобы и его пробуждение застало в столь пикантных обстоятельствах? Нужно срочно выбираться из кровати, пока он не проснулся. Но стоило только ей пошевелиться, как Макс еще крепче притиснул ее к себе. Рука его, при этом, соскользнула с груди на живот, рождая стаю мурашек и обжигая живот огнем.
И что прикажете ей делать? Вера снова попыталась выбраться, но все бесполезно – Макс держал ее крепко.
– Не торопись. Давай еще немного так полежим, – вдруг спокойно проговорил он.
Ах так?! Значит, он тоже уже не спит? Вера дернулась, но опять безрезультатно. Отпускать ее не собирались. И рука Макса проделала обратный путь к ее груди, медленно проскользив по животу. А губы его обожгли поцелуем шею, заставляя Веру задрожать всем телом. Кроме того, она почувствовала, как он возбужден.
На глаза навернулись слезы. Как же ей хотелось отдаться ему прямо сейчас, наплевав на все условности! Но разве могла она поддаться этому порыву? Они ведь друзья и никогда раньше не испытывали взаимного влечения. Да и сейчас его нет, и во всем виновато длительное воздержание и специфические условия, в которые забросила их судьба. Случись что сейчас между ними, о дружбе можно будет забыть. Они уже никогда не могут избавиться от стыда и в итоге перестанут общаться. А этого Вера уж точно не хотела.
– Макс, пусти, – снова попыталась высвободиться она.
– Не могу… потерпи немного.
Она с ужасом осознала, что рука его ласкает ее грудь, спускается на живот – все ниже и ниже. Губы целуют шею и плечо… А дальше? Дальше Вера решительно запротестовала и повернулась к нему лицом. Ох, как же зря она это сделала! В следующий момент он нашел ее губы и мечты воплотились в реальность – она снова с ним целовалась, замирая от восторга. Как же он здорово умеет это делать! И как ей обуздать свое тело, над которым она вмиг потеряла контроль?
Руки Макса уже осмелели окончательно, пока губы лишали ее остатков разума. Он гладил ее по внутренней стороне бедра, подбираясь к самому сокровенному, где был сосредоточен центр ее желаний, где все пульсировало и не давало держать ноги плотно сжатыми. Когда он коснулся его, тысячи искр фейерверком взорвались в голове Веры, заставляя выгнуться всем телом и податься навстречу его настырным пальцам. Из горла ее невольно вырвался протяжный утробный стон. Ни разу в жизни она еще до такой степени не хотела близости с мужчиной.
Он откинул одеяло и какое-то время просто смотрел на ее тело, не прикасаясь. Вера вся покрылась мурашками, чувствуя, как затвердевают и начинают топорщиться соски, как низ живота наливается свинцом. Вот сейчас, именно сейчас она должна оттолкнуть его и бежать подальше, пока еще не поздно, но она даже пошевелиться боялась, порабощенная собственной страстью.
Он склонился над ней и обхватил ее сосок губами. По телу разлилась горячая волна возбуждения. Вера зарылась пальцами в его волосы, купаясь в их мягкости. Губы Макса творили невероятное с ее грудью. Они терзали и ласкали ее одновременно, пока не принялись осыпать поцелуями живот. Все это время его пальцы продолжали доводить ее до исступления, пока она не достигла пика и громко не застонала, откидываясь на подушку. Остатками сознания Вера зафиксировала, что лежит перед ним в совершенно развратной позе, разметавшись по подушке и широко раскинув ноги. И это Макс, ее лучший друг, слышит ее безостановочные стоны и видит ее наготу.
Когда она перестала сотрясаться от продолжительного оргазма, Макс снова накрыл ее губы поцелуем. На это раз он целовал ее особенно нежно и долго, словно прощаясь навсегда. Глаза Веры снова наполнились слезами. Она и сама не понимала, что испытывает в настоящий момент. Только, жить не хотелось с новой силой.
– Я подумал, что тебе это нужно будет после такой ужасной ночи, – пробормотал он, отрываясь от нее, набрасывая на нее одеяло и откидываясь на подушку. – Полегчало?
Так это была всего лишь терапия? А она-то подумала… А что она, собственно, подумала? Что Макс ни с того ни с сего втюхался в нее по самое не хочу и возжелал ее страстно? Вот уж глупее мысли не придумаешь.
– Стоило ли так напрягаться? – ответила Вера, тщетно пытаясь замаскировать обиду в голосе.
– Ты злишься? – это она услышала уже, усевшись к нему спиной и натягивая одежду, которая валялась тут же, на стуле.
– Если и да, то точно не на тебя.
– Вер, – он попытался взять ее за руку, но она поспешно ее выдернула и встала с кровати.
– Не надо, Макс, – повернулась она к нему лицом, отойдя на безопасное расстояние. – Что сделано, то сделано. Предлагаю просто забыть…
– Хорошо, как скажешь, – только и ответил он, тоже выбираясь из-под одеяла. Вера заметила, что он все еще возбужден. Ну хоть их влечение было взаимным. Все же не так обидно. – Главное, что тебе полегчало.
Ох, и дурак же ты, Макс. Знал бы ты, сколько дополнительных проблем добавил. Теперь воспоминания о неземном наслаждении еще долго будут терзать ее душу, заставляя мечтать о повторении. Но ему она точно не подаст виду. Скрывать, а лучше подавлять, свое влечение к нему, стало отныне для Веры делом всей ее жизни.
Вплоть до того момента, как Вера собралась навестить новоиспеченных родителей, с Максом они не разговаривали. Все это время она просидела за ноутбуком и писала, писала… Сначала книгу по целительству пополняла ночными воспоминаниями, от которых на трезвую голову бросало в дрожь. А когда вспомнились утренние события, она почувствовала новую волну возбуждения, которая требовала выхода. Тогда Вера переключилась на роман. Так появилась очень откровенная романтическая сцена между героями. Ну хоть какая-то польза от всего того, что язык отказывался называть позором. Вера до сих пор замирала от наслаждения, когда вспоминала прикосновения Макса к своему телу. Слава богу, его самого дома не было. Сразу после завтрака он куда-то ушел, сказав только, что вернется не скоро. Уточнять детали Вера не стала – чем дольше его не будет, тем лучше.
Сама она плодотворно потрудилась до обеда, а потом отправилась с визитом. Мама чувствовала себя чудесно. Счастье преобразило ее не очень симпатичное лицо. Сейчас, когда прижимала к себе малютку (а это была девочка), женщина выглядела красавицей – так блестели ее глаза, и лицо светилось любовью. Муж не отходил от них ни на шаг, то и дело заглядывая в личико дочери. Вера даже не сразу узнала в нем перепуганного деревенского увальня, которого видела накануне.
Приняли ее, как царскую особу, разве что не стали целовать руки. Жене, правда, еще нельзя было вставать с постели, а муж ее сделал все возможное, чтобы те пятнадцать минут, что Вера провела в гостях, чувствовала она себя по максимуму комфортно. Убедившись, что все у них хорошо, Вера тут же засобиралась уходить. Но не тут-то было. Еще минут двадцать она препиралась с неугомонным хозяином семейства, когда тот пытался сначала сунуть ей деньги, а потом расплатиться продуктами в виде нескольких мешков картошки, свеклы, моркови… в общем, всего того, чего и так было у нее в достатке. Закончилось все тем, что он обещался все это привезти к ней домой на днях. Ну, вот что ей делать с таким количеством благодарности?
На обратном пути Вера завернула к Самоделкину, больше по привычке, чем из необходимости. Нравился ей этот болтливый и добрый самоучка. Проверив почту и написав несколько писем, она отправилась домой, но опять не дошла, решив навестить бабу Машу, что жила неподалеку. Сердобольная старушка, как обычно, угостила ее чаем с пирогами. Каждый день она их что ли печет? Проболтали они не меньше часа. Оказывается, уже вся деревня была в курсе, что ночью Вера приняла трудные роды. Видать, повитуха постаралась – растрепала новости. Баба Маша ей рассказала, как долго у этой пары не получалось завести ребеночка. Они уже и не надеялись, как жена понесла. Всю беременность она ходила в церковь – благодарила Бога за драгоценный подарок. И теперь они Вере по гроб жизни должны быть благодарны, за то что помогла малютке появиться на свет. Только вот как раз благодарности их ей-то и не нужно было. Острее обычного Вера ощутила желание поскорее уехать отсюда и забыть все, как страшный сон.
Выходя за калитку баб Машиного двора, Вера заметила две знакомые фигуры. Никита с Максом неторопливо куда-то брели, наслаждаясь весенним солнцем и оживленно о чем-то беседуя. Поддавшись порыву, она решила за ними проследить. Интересно же, куда они и с какой целью направляются. Совершая короткие перебежки и прячась за деревьями, она следовала за ними, пока не поняла, что направляются они к озеру. Наверное, готовятся к рыбалке, грустно подумала она. Сошлись две противоположности: угрюмый грубиян и само очарование. С сегодняшнего утра она не могла по-другому думать о Максе. Даже наблюдать за ним со спины доставляло ей удовольствие. И как она раньше не замечала, какой он высокий и статный? Как держится уверенно и сколько грации пантеры в его походке. Наверное, все потому, что мужчину она раньше в нем не замечала. Ох, лучше бы она так и продолжала оставаться слепой.
Задумавшись, Вера перестала следить, куда наступает. В какой-то момент нога соскользнула с подтаявшей тропинки, и она повалилась в глубокую лужу, лед на которой истончился под солнцем. Откуда она только тут взялась, лужа-то? Вера не сдержала приглушенного вскрика. И от все подмечающего Макса это не укрылось. Если Никита продолжал идти, ничего не слыша, то Макс обернулся, и она поймала на себе его взгляд. Ну все, Штирлиц, доигралась. Теперь он будет высмеивать тебя до конца жизни. То, как ты барахталась в луже, он не забудет никогда.
