Глава 12

Ночью Вере приснилась бабка Антонина. Как и в прошлый раз, она сидела за столом и ждала ее пробуждения.

– Не должна я была сюда больше приходить. Разве что позовешь… – заговорила бабка, стоило Вере открыть глаза. Голос ее прозвучал пугающе громко в ночной тишине. Вера с опаской посмотрела на спящего Макса. – Не бойся, не слышит и не видит он меня, – успокоила ее Антонина. – Слушай меня внимательно. Никогда не занимайся черной магией. То, что ты задумала, из ее области. Опасно шутить с силами темного царства. Его владыка может поработить тебя. Не знала я, что тебе откроются эти способности. Сама я такого не умела. Но знаю, к чему это может привести. Если проделаешь то, о чем думала вчера, появится у тебя вторая тень. Она будет следовать за тобой повсюду, постепенно проникая в твою душу, пока не завладеет ею целиком. И тогда ты не сможешь больше служить светлым силам – станешь рабой темного властителя.

– Так я даже не могу отличить черную магию от белой.

– Тут все просто. Белая магия приходит к тебе сама, в нужные моменты. А черную ты призываешь сознательно, для достижения какой-то цели. Как это было вчера. В такие моменты ты будешь казаться себе всемогущей, но это лишь иллюзия. За любую помощь темного мира тебе придется расплачиваться собственным счастьем. Оттуда ничего не дается бесплатно.

Бабка Антонина замолчала, а потом вдруг улыбнулась очень по-доброму.

– Глупая ты еще, молодая. И счастья ищешь там, где не бывать ему. А ведь и тут все просто. Почаще слушай свое сердце. Лишь его голос способен приоткрыть твой разум и впустить в него истину. Знаешь, как говорила моя матушка, когда вела я себя неразумно по ее мнению? «Да тебе хоть ссы в глаза, все кричишь – божья роса!» Грубо, но ой как метко сказано. Вот и тебе все божья роса, там, где ее и в помине нет.

Вера смотрела на Антонину во все глаза, пытаясь понять и запомнить каждое слово. Она опасалась, что проснется и забудет этот сон. Что если она все-таки рискнет прибегнуть к черной магии? В кого она тогда превратится?

– Прощай, девка. Нельзя мне тут… и так ослушалась. Запомни, не поддавайся порывам, слушай свое сердце!

Утром пришел банщик. Макс мучился жесточайшим похмельем, и Вера его отпаивала травяным чаем.

– Пойду я, помогу ему. Может башка пройдет, – закряхтел он, как старый дед, вставая с кровати. – Самому от себя тошно.

В дверях он столкнулся с Иваном. У того уже на лице не осталось и следа от синяков и припухлости. Вера представила их друг другу, тихо радуясь, что смогла так быстро излечить мальца.

– А можно мне тоже подсобить им? – спросил Иван.

– Да конечно, беги, – разрешила Вера, борясь с ростками ревности. Раньше Иван предпочитал проводить время с ней, а стоило появиться Максу, как тот сразу переметнулся. Нет, она конечно рада, что люди так тянутся к другу, но у нее и так тут мало с кем складываются отношения.

Баню они приводили в порядок очень долго. За это время Вера успела убрать дом, приготовить щи с кислой капустой на обед, накрыть на стол и еще ждать их долго и нудно.

Вернулись они, как два трубочиста – с ног до головы перепачканные сажей. Но на лицах обоих светились улыбки.

– Теперь у тебя самая крутая баня в деревне, – похвалился Макс. – Банщик сказал, что построена она на совесть, только не пользовались ею давненько. Пришлось повозиться. Но зато мы с Ванькой уже и растопили ее. Там и веники есть, березовые, представляешь. Сейчас пойдем мыться.

– А как же обед? У меня щи остывают.

– Щи? – растерялся Макс, а потом повел носом и сказал: – Как вкусно пахнет!

– А ты их поставь в печь, не остынут, – подсказал Иван. – Бабуля так всегда делает. Они от этого еще вкуснее становятся – кисленькие такие.

Так смачно он это сказал, что Вера почувствовала слюноотделение. А она здорово проголодалась, пока готовила и ждала их. Но виду подавать не стала. Напротив, притворилась, что ей все равно, хоть ревность и терзала все сильнее. Сначала Никита, а теперь еще и Ванька… Ну куда это дело годится?

– Вер, а пошли с нами? – предложил Макс.

– Дурак что ли? – покрутила она пальцем у виска, а Ваня громко рассмеялся.

Через минуту и они с Максом к нему присоединились. Этот момент немного разрядил напряжение.

Вера решила скоротать время лежа. В горизонтальном положении и мышцы отдохнут и голова остудится. Она не заметила, как уснула. Очнулась от прикосновения к щеке. Над ней стоял Макс и ласково улыбался.

– Вставай, соня, если не хочешь, чтобы я умер с голоду.

Глаза слипались. Она бы и дальше спала, если бы не нужно было кормить Макса. А всему виной бессонная ночь. После ухода Антонины, она долго ворочалась. Сна не было ни в одном глазу. Дошло до того, что все тело начало ломить. Кое-как нашла позу на животе, в обнимку с подушкой. А утром Макс со своим похмельем – стенал тут, пытаясь устроить на подушке свою раскалывающуюся голову. Если Вера и думала, что ему будет стыдно за вчерашнее поведение, то быстро убедилась, что чувствует он себя еще хуже. О поцелуе, скорее всего, даже не помнит или делает вид, что ничего не произошло. А вот она нет-нет, да вспоминала собственные ощущения. Вот что значит быть трезвой – всему придаешь более весомое значение.

– Ладно, пойдем, накормлю. Хотя, тебя проще убить, чем прокормить. А где Ваня? – спохватилась Вера.

– Помчался домой. Сказал, что бабуля убьет, если в школу не пойдет.

– Даже не зашел…

– Сказал, что придет вечером. Хороший мальчишка и так тебя любит. Все уши мне прожужжал.

– Да, хороший.

И тоже переметнулся на твою сторону. Что же в нем такого, что люди к нему так тянуться? Вера посмотрела на Макса. С виду самый обычный. Хотя, нет конечно. Уж она-то знала, насколько у него широкая душа. В ней всем места хватит. Правду говорят – люди относятся к тебе так, как ты к ним. Закон зеркального отражения. А Макс любит все живое. Вон и Лапуля, предатель, устроился у него на коленях и ждет, когда что-нибудь перепадет со стола. Кот, наверное, почувствовал ее настроение. Не успела она опуститься на соседний стул, как тут же перепрыгнул к ней – словно мячик от пинг-понга, в одно касание пола.

– Перебежчик, – рассмеялась Вера, давая ему ломтик свиной прослойки.

Но справедливость была восстановлена, и Вера этому тихо радовалась. Лапуля – ее кот, и нечего ему делать на коленях у Макса.

– Никита завтра позвал меня на подледную рыбалку. Говорит, по приметам каким-то там, клев должен быть отменный, – поделился Макс, когда Вера разлила густые дымящиеся щи по тарелкам.

– Ну конечно… Тебе сейчас как раз на рыбалку и надо. Ты же только выздоровел.

Обида и ревность не заставили себя долго ждать. Тут же явились и разбередили с таким трудом установившееся равновесие в душе Веры. Уже и на рыбалку его зовет! Скорифанились, значит, окончательно и бесповоротно.

– А я оденусь потеплее. Термобелье, а сверху лыжный костюм. Да и костер можно будет разжечь…

– Где? Посреди озера?

Вера смотрела на уплетающего щи друга и чувствовала, как аппетит бесследно испаряется, а плохое настроение занимает свое законное в последнее время место.

– Не получится, да? Ну и ладно. Не переживай, Смолькина, не замерзну. Обещаю одеться, как капуста.

– Да мне-то что? Иди, если хочешь. Заболеешь, пеняй на себя. В следующий раз дам тебе умереть от воспаления легких.

Если до этого Макс ел себе и не смотрел на Веру, то сейчас даже ложку отложил в сторону, пристально глядя на нее. Наступила очередь Веры прятать глаза.

– Я что-то не пойму… Кажется мне или нет, что каждый раз, как речь заходит о твоем соседе, ты ведешь себя как-то странно?

– Кажется, – буркнула она, когда молчание затянулось, и взгляд Макса намеревался прожечь в ней дырку.

– А по-моему нет. Вер, ты что, влюбилась в него?

– Глупости какие! Скажешь тоже…

Теперь уже она активно работала ложкой, делая вид, что ничего вкуснее этих щей в жизни не ела.

– А посмотреть на меня слабо?

– Давай есть, а! – Вера силой заставила себя оторвать взгляд от тарелки. – И не пытайся лечить меня, психиатр чертов! Тем более, не от чего.

– Ну-ну… Как скажешь, конечно. Только и у меня глаза не на затылке. Да и на слух никогда не жаловался.

Дальше ели молча. Только стук ложек и раздавался в комнате. Лапуля, воспользовавшись ситуацией, забрался на стол и стащил еще ломтик прослойки. Обнаглел до такой степени, что тут же сидел и ел его. На него и излилось отвратительное настроение Веры, когда заметила кошачью наглость. Так огрела его полотенцем, что он до вечера где-то прятался, носу не показывал. А может просто спал, потому что не известно, сколько сала успел стащить.

Вера понимала, что ведет себя некрасиво. Так же она осознавала, что Макс, с его внимательностью, не может не замечать этого. И причина для ревности у нее была, по ее же разумению. Но почему-то становилось стыдно, что застукали ее с поличным, что не сдержалась вовремя. Хотя, с другой стороны, Максу-то какое дело? Ну да, влюбилась она в Никиту. Он-то чего дуется? Даже вон не смотрит на нее. Как будто она нанесла ему оскорбление. Или переживает, что увлеченность эта мускулистым соседом может помешать их отъезду домой? Так, зря переживает. Вера, конечно, старалась до поры до времени не думать об этом, но точно знала, что домой хочет гораздо сильнее. Да и не светит ей ничего с угрюмым соседом. А равнодушием она уже сыта по горло.

Как бы там ни было, она даже вздохнула с облегчением, когда обед подошел к концу, и можно было заняться мытьем посуды. Все ж лучше, чем смотреть на кислую мину друга и чувствовать себя в чем-то виноватой.

Макс, по-прежнему молча, оделся и вышел из дома. Вера запечалилась. Не хватало еще, что бы из-за Никиты у нее испортились отношения с единственным другом. Все-таки придется выбрать минутку и поговорить с Максом об этом по душам. Да и над собой стоит поработать. Ведь точно знает, что увлеченность ее так и останется безответной. Так зачем же тратить на нее силы и время?

Со двора послышался характерный стук. Уж не дрова ли Макс задумал порубить? Взгляду открылась настолько забавная картина, когда Вера выглянула за дверь, что она едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Макс размахивал топором, на острие которого «сидело» огромное полено. По всей видимости, он пытался его стряхнуть, но полено не поддавалось. Он и ногой его придавливал, вытягивая топор что есть силы. И зажимал инструмент между коленок, а полено тянул руками. Все без толку. Бревно сроднилось с лезвием и решило там остаться навечно. В конце концов, Макс выругался и запустил топор в снег вместе с поленом. Вера быстро спряталась в доме, опасаясь, что друг застанет ее за подглядыванием. Только там она позволила себе рассмеяться. Макс, Макс… Тебе так тут понравилось, а смог бы ты приспособиться к жизни в деревне, когда до мозга костей пропитан городской цивилизацией? Дрова рубить – это тебе не стучать по клавиатуре и не размахивать указкой за кафедрой. Тут нужны умения более специфические, да и сила недюжинная. Хотя, с последним у него, кажется, порядок.

Вера подождала какое-то время, что Макс бросит это дело и вернется в дом, но услышав новые удары, поняла, что друг решил так легко не сдаваться. А потом она и вовсе про него забыла, когда открыла файл с романом и начала перечитывать последние главы с настроением писать дальше. Поймала себя на мысли, что не верит, что смогла все это сочинить. Выходило складно и интересно. Вспомнила прочитанное где-то, что если автору самому нравится, как написано, то и другому тоже будет интересно читать. Эта мысль еще больше настроила на творческий лад, и пальцы застучали по клавиатуре со скоростью заправской машинистки.

Процесс настолько захватил ее, так долго она с головой не погружалась в творчество, что Вера забыла обо всем – о том, где находится, о времени, о Максе. Она не заметила, как скрипнула входная дверь. Очнулась, когда Макс опустился на соседний стул с посеревшим лицом, на котором застыла гримаса боли, и каплями пота на любу. Он прижимал к себе руку. Сквозь пальцы сочилась кровь. Казалось еще чуть-чуть и он бухнется в обморок.

– Что случилось?! – закричала Вера, похолодев от страха, и вскочив со стула. – Что у тебя с рукой?

– Кажется, я отрубил ее топором, – пролепетал Макс и зашатался на стуле, еще сильнее побледнев.

– Господи ты боже мой! Ну-ка, вставай давай! Вот так… – Вера подхватила его под мышки и помогла доплестись до кровати. – Ложись и покажи мне руку. Чего вцепился в нее, как в военный трофей?!

Она была чертовски зла, несмотря на крайнее волнение. Злилась на себя, что умудрилась забыть про друга, на него, что беспечно решил проявить себя, как настоящий мужчина. Воображение рисовало страшные картины – вот сейчас он уберет руку, и она увидит, как другая его рука держится на тонком кусочке кожи, практически отрубленная.

Слава богу, в действительности все обстояло не так страшно. Макс рубанул топором по трем пальцам. Один прорубил до кости. Кровищи было, как на скотобойне, но Вера уже обрела хладнокровие и действовала быстро и точно. Она промыла рану, обработала ее перекисью водорода и прочитала кровеостанавливающий заговор. Сама уже ничему не удивлялась, а на вытянутое лицо Макса старалась не обращать внимания. Одновременно она сняла болевой эффект, чтобы максимально облегчить его состояние. Это она проделала при помощи пальцев, почувствовав уже привычное покалывание. Осталось приложить лечебные травы и забинтовать руку.

– Ну вот, жить будешь, – пробормотала она, опускаясь на пол рядом с кроватью, и все еще продолжая согревать руку Макса в своих руках. – Болит?

– Уже нет.

Лицо его находилось очень близко. Естественный румянец с примесью рожденного легким морозцем и физическим трудом уже снова вернулся к нему. В черных глазах поблескивали едва заметные золотистые искорки. Невольно взгляд опустился на губы, и Вера вспомнила вчерашний поцелуй. Снова мелькнула мысль, а помнит ли об этом Макс. Скорее всего, события вчерашнего вечера совершенно стерлись у него из памяти. Да и действовал он на автопилоте, думая, наверное, что перед ним кто-то другой, а не знакомая столетней давности, с которой его связывают дружеские отношения и общее дело. Досада шевельнулась где-то глубоко внутри. И почему они так хорошо и так плотно знакомы? Сложись все иначе… Вера отогнала эти мысли, как и желание прижаться к его губам, чтобы снова ощутить их теплоту и мягкость. Нельзя поддаваться слабости, рожденной долгим отсутствием нормальных отношений с представителем противоположного пола. Ни к чему хорошему это не приведет. А вот дружбу может разрушить запросто.

– Зажить должно быстро, – пробормотала она и хотела положить его руку на кровать. Но Макс не позволил, сжимая ее руку в своей перебинтованной ладони.

– Вер, ты настоящая кудесница, – тихо проговорил он. Так интимно и ласково у него это получилось, что у Веры по спине побежали мурашки, а внизу живота опять образовалась предательская тяжесть. – Как у тебя все ловко получается. Словно именно для этого ты и рождена.

Она хотела сказать, что глупости все это, что не стоит предавать этому серьезного значения, но неожиданно пропал голос, оттого что Макс приблизил к ней свое лицо, и она уловила запах его кожи. Сейчас он ее поцелует. И что тогда будет, Вера боялась даже предположить. Но Макс ее не поцеловал. С плохо скрываемым разочарованием она наблюдала, как он отпустил ее руку и откинулся на подушку. Разум подсказывал, что так лучше для них обоих, да и не до сантиментов ему сейчас, но в душе зародилась грусть. Появилась досада на жизнь, за все те несправедливости, что в ней творятся. Вера даже сама четко не понимала, чего хочет и за что пеняет на судьбу, но точно знала, что что-то ее здорово не устраивает.

– Вздремни немного. А я пока поработаю…

– Ага, – широко зевнул Макс, отворачиваясь к стене.

Какое-то время она прислушивалась, как выравнивается его дыхание, стараясь побороть обиду. Потом, кряхтя, как старуха, поднялась с пола и вернулась к компьютеру. Но вдохновение пропало, испарилось подчистую. Настроение испортилось окончательно. Вера вспомнила, что в такие отвратительные жизненные моменты, ей отлично помогал контрастный душ. Он и напряжение снимал и настроение здорово поднимал. Душа тут не было, но ведь есть баня, которая еще не успела даже остыть. Достаточно подкинуть дров и попытаться расслабиться в напитанном влагой и запахом дерева пространстве.

Пока баня протапливалась, Вера собрала все необходимое. Не забыла про скраб для тела, который недавно приготовила сама, используя бабушкины запасы трав, и мятную маску для лица. Хотелось выглядеть свежей и чистой, если уж нельзя стать неотразимой.

Если бы Вера отвлеклась от собственной персоны и грустных мыслей, то заметила бы, как Макс наблюдает за ней, делая вид, что крепко спит. Он следил за каждым ее движением, и временами на его губах подрагивала легкая улыбка. Только когда она вышла за дверь с целым пакетов банных принадлежностей, Макс позволил себе уснуть по-настоящему.

Как же, оказывается, хорошо париться в бане, которую с полным правом можешь считать своей. Макс с Ваней отлично потрудились – начистили баню до блеска. Березовый веник, замоченный в кипятке, пах одуряюще приятно. Вера, как могла, исхлестала себя им, не давая остыть и снова размачивая в кипятке. Скраб получился отменным. Натирая им тело, сама себе казалась змеей, что скидывает старую кожу, рождая на свет новую – блестящую и шелковистую. Вера раньше и не догадывалась, что так любит жару и пар, которого все подбавляла, плеская воды на раскаленные камни. Когда становилось нечем дышать, она выходила в предбанник, остывала и снова возвращалась в парилку. Только за это удовольствие нужно поблагодарить Антонину. Но Вера уже склонялась к мысли, что та ей дала гораздо больше, чем она заслужила. И жизнь ее изменилась окончательно и бесповоротно, как и ее отношение к жизни. Прав, наверное, Макс, как бы ей не хотелось считать иначе, нужно просто впустить все новое в душу, не сопротивляться, мучая себя и других. Но сделать это оказалось ох как трудно.

Из бани Вера шла по совершенно темному двору. Парилась она дольше, чем планировала. Но чувствовала себя великолепно – от плохого настроения и грустных мыслей не осталось и следа. Макс уже оказывается не спал – преспокойненько сидел за ее компьютером и почитывал ее же роман.

– С легким паром! – проворковал он с довольной улыбкой.

– Спасибо! Как рука? – спросила Вера, развешивая полотенце и белье вокруг печки и недовольно кривя губы.

– Отлично!

– Тебе никто не говорил, что читать чужие файлы неприлично?

– Вер, ты чего? Забыла, что я твой агент?

– Был, – уточнила она. – С этим покончено.

– Я бы так не сказал. И знаешь что? Этот роман у тебя получается дико супер мега пупер интересным.

– Скажешь тоже, – хмыкнула она, не подавая вида, как польстила ей его похвала.

На какое-то время они словно вернулись в прошлое, разговаривая о романе, обсуждая сюжет и даже строя планы на будущее. Вера отпивалась чаем после бани, пока не начала клевать носом.

– Пора спать, моя самая талантливая писательница в мире, – улыбнулся Макс, когда она в очередной раз едва не уронила голову на стол. – Тебя совсем разморило.

Едва коснулась подушки, как провалилась в глубокий сон. На губах Веры играла улыбка, и снилось ей что-то приятное и далекое от этой деревни, людей с их вечными болячками и целительства вообще.

Разбудил ее громкий стук. Кто-то колотил во входную дверь. Макс уже, чертыхаясь, пошел открывать, пока Вера пыталась окончательно проснуться.

– Подымай Веронику! – услышала она запыхавшийся мужской голос. – Жена моя помирает.