34

Несмотря на некоторое настороженное доверие, которого Валину удалось добиться в отношениях с Талалом, в ходе их повседневных тренировок ничего не поменялось. Испытательный период, отведенный их крылу, наполовину прошел, еще немного – и оно должно будет вылететь на первое настоящее задание, а им до сих пор не удалось выиграть хотя бы в одном состязании. «Не удивлюсь, если командование поставит нас охранять овощные лавки, – мрачно думал Валин, ворочаясь на своей койке в беспокойной предрассветной темноте, – не говоря уже о том, что никто не позволит мне лететь в северо-восточный Вашш разыскивать Кадена».

И ведь нельзя сказать, чтобы отдельные члены крыла были некомпетентны. На самом деле, действуя поодиночке, каждый из них показывал результаты, близкие к гениальности. Гвенна при лунном свете начинила взрывчаткой и подорвала целый мост меньше чем за час. Талал переплыл под водой Акинский пролив от берега до берега. А Анник, разумеется, не давала промашки ни по одной мишени, независимо от расстояния, погодных условий и времени суток.

Однако, невзирая на эти успехи, они попросту не могли перестать путаться друг у друга под ногами. Гвенна взорвала мост, когда Лейт с Валином еще не успели его перейти, в результате чего их одежда наполовину сгорела, а сами они оказались в воде. Талал, вынырнув из пролива, тотчас получил в затылок одну из Анниковых глушилок. А сама Анник в результате своей великолепной стрельбы лишь исполнялась большего презрения к остальным членам крыла, словно она была единственным профессионалом среди группы детишек.

Валин перевернулся на спину. Снаружи было по-прежнему черным-черно, первый колокол еще не прозвонил, и тем не менее спустя несколько часов беспокойной полудремоты он проснулся и лежал, уставившись на изнанку верхней койки. Он мог до синевы анализировать и осуждать ошибки своих собратьев по крылу, но правда заключалась в том, что это он подводил их. Это была его компетенция – четко сформулировать план предстоящего задания; его работа – проследить за тем, чтобы каждый из подчиненных понимал свою роль; и именно он должен был разобраться с их личными проблемами, прежде чем они начнут представлять угрозу для слаженной работы группы. Пока что он не справлялся с задачами по всем фронтам.

Его мысли незаметно перетекли к Ха Лин – он вспоминал их совместные шутки и дружеские подначки, легкие товарищеские взаимоотношения, ощущение тихой спокойной уверенности, когда она была рядом или сидела напротив за столом. Все эти годы он не осознавал, сколько силы черпал от нее, насколько полагался на то, что она всегда будет поблизости, чтобы его поддержать. Рисуя себе, как он будет командовать крылом, Валин представлял в нем Лин – спорящую по поводу его отдельных решений, но никогда не сомневающуюся в нем по-крупному. Он всегда бессознательно рассчитывал на то, что она будет за его спиной. И, разумеется, в тот момент, когда поддержка потребовалась от него, он ее подвел.

Гулкие удары утреннего колокола прервали эти унылые размышления, и Валин коснулся ногами пола еще до того, как последний звук затих в воздухе. Судя по прошедшим неделям, начинающийся день предвещал очередной провал; однако все что угодно было лучше, чем лежать на своей койке, уставившись в обвиняющую темноту и мучаясь от того, что у него ничего не получается, от того, что пока он здесь не справляется с командованием, стремительная, но неведомая опасность подбирается все ближе и ближе к Кадену. Его брату. Императору.

– Проснись и пой! – скомандовал Валин, всовывая ноги в ботинки и выхватывая из очага тлеющий уголек, чтобы зажечь лампу.

С верхней койки послышались ругательства Гвенны, однако она явно не собиралась вставать и тем более петь.

Натянув на себя рубашку и открыв плечом дверь в переднюю комнату, Валин обнаружил в ней Анник, уже проснувшуюся и сидевшую за большим столом. Она была полностью одета и длинными плавными движениями смазывала свой лук. В сотый раз Валин попытался угадать, что происходит за этими холодными как лед глазами. У него не было возможности поговорить с ней наедине с того момента перед Пробой, когда она пришла к нему в лазарет. Когда бы он ни начинал искать ее глазами, чтобы перемолвиться словом, либо вокруг были другие люди, либо она сама загадочным образом растворялась в пространстве. Анник убедила его, что не пыталась его убить во время снайперского состязания, однако в ней таилась загадка, а любая загадка означала опасность. Валин поежился, осознав, что она умудрилась встать, одеться и приступить к работе над своим луком в каких-то нескольких футах от него, не издав ни звука, в кромешной темноте. «Почему Эми хотела встретиться с тобой? – в сотый раз подумал он. – Что ты скрываешь?»

Талал спустил ноги на пол и принялся напяливать на себя униформу. Гвенна, с ворчанием и стонами, наконец умудрилась наполовину выползти из своей койки. Лейт лежал бревном, отказываясь шевелиться.

– Совещание в десять! – объявил Валин, снова шагнув в спальню и пиная стойку кровати в надежде, что встряска пробудит в пилоте искорку жизни.

– Сосущие шлюхи Шаэля сладчайшего! – выругался Лейт, отворачиваясь от света. – Почему бы тебе не избить меня в кровь и не поджечь прямо здесь? Зачем беспокоить другие крылья?

– Я бы с радостью тебя подожгла! – прорычала Гвенна.

Она сидела на краю своей койки, свесив ноги и расчесывая пальцами спутанные пряди своей огненной гривы. Легкая ночная рубашка, в которой она спала, ничуть не скрывала волнующие изгибы ее грудей, и Валин смущенно отвел взгляд. Для кеттрал в женском теле не было никакой тайны. Они восемь лет ели, спали, плавали и сидели на толчке рядом друг с другом. «Лучше привыкайте сразу, – наставлял их Фейн. – От вас будет мало проку в бою, если вы будете пялиться на задницу соседнего солдата». И Валин действительно привык, однако с момента своего прибытия на острова он все-таки жил в мужском бараке, и теперь его несколько отвлекало, когда, входя в спальную комнату, заставал там Гвенну или Анник без штанов или полуодетыми. Он зажмурился и поднес руку ко лбу, надеясь, что Гвенна ничего не заметила. Если он станет глазеть на ее груди, это ничуть не поможет его крылу, и кроме того, в этом было некоторое предательство по отношению к Ха Лин.

«Идиот! – ругнул он себя. – У тебя с Лин почти ничего и не было, а Гвенна скорее выпустит тебе кишки, чем поцелует».

Все это было верно, однако он чувствовал себя виноватым.

Гвенна тем временем продолжала допекать Лейта:

– Может быть, наш царственный предводитель поручит мне сегодня заправить твою кроватку? Ручаюсь, я смогла бы придумать что-нибудь такое, что точно поднимет тебя с утра!

– Какая же ты злая сука! – простонал Лейт, переваливаясь на спину. – И почему Раллен не назначил в наше крыло Гента?

– Потому что Гент способен на что-либо не больше чем сифилитическая шлюха! По крайней мере, если тебя взорву я, ты можешь быть уверен, что я действительно хотела это сделать!

– Что-что? – переспросил пилот. – В смысле, как в прошлый раз?

– В прошлый раз тебя не должно было быть на мосту, идиот!

– Ваши препирательства нисколько не помогают делу, – тихо заметил Талал. Он сидел на своей койке, зашнуровывая ботинки.

– Какому делу? – парировал Лейт. – Моему сну они точно не помогают!

– И хорошо, – вмешался Валин, не дожидаясь, пока их свара разгорится снова. – Нам сегодня многое предстоит сделать, а времени у нас в обрез.

Строго говоря, ему следовало придержать эту информацию до совещания, но они все равно ничего не делали по расписанию. «Почему бы не начать прямо сейчас?» – подумал он.

– Что именно? – спросила Анник.

Она уже отложила лук в сторону и теперь рассматривала оперение своих стрел. И не потрудилась поднять голову, когда Валин повернулся к ней.

– Сброс бочонка, – ответил он.

– О, помилуй Шаэль! – простонала Гвенна. – Опять?

– Ну-ну, – сказал Лейт, наконец-то садясь на кровати и рассеянно ковыряясь пальцем в зубах. – Похоже, я обойдусь сегодня без синяков.

– Тебе хорошо, – отозвалась Гвенна. – Тем, кого сбрасывают, приходится хуже, чем тому, кто летает.

– Другие крылья прекратили отрабатывать сброс бочонка неделю назад, – бесстрастно заметила Анник.

– Ну, а мы не прекратили, – ответил Валин с большей горячностью, чем намеревался.

– Кто руководитель? – спросил Талал.

– Только не Фейн! – простонал Лейт со своей койки. – Пускай на этот раз будет не Фейн!

– Сегодняшней тренировкой будет руководить Блоха, – сообщил Валин, стараясь говорить ровным тоном.

В комнате воцарилось молчание. Солдаты настороженно переглядывались.

– Ну что ж, – в конце концов хмыкнула Гвенна, спрыгивая с кровати и устремляя на Валина взгляд своих зеленых глаз. – Сегодня, о наш прославленный командир, нам предоставляется хороший повод наконец начать делать все как надо.

«По крайней мере сегодня солнечно», – подумал Валин, закрывая глаза и откидываясь назад в своей кожаной упряжи. Ветер трепал его волосы и одежду; казалось, еще чуть-чуть – и он оторвет его от когтей Суант-ры, а волны воздуха от медленных, могучих взмахов огромных крыльев птицы мягко, но сильно обдавали его сверху.

Проведя восемь лет на островах, Валин до сих пор изумлялся мощи и грации кеттралов. Если бы не было кеттралов, не было бы и кеттрал. Эти создания могли покрывать расстояния быстрее, чем любая лошадь, быстрее, чем трехсотвесельная галера, взмывать над неприступными стенами, как если бы они были всего лишь черточками, нацарапанными на земле, приземляться на башни и отрываться от любой погони за считаные минуты. При необходимости птица и сама могла драться, разрывая когтями и клювом плоть и доспехи противника, словно гнилые тряпки.

По всему Вашшу и Эридрое в тавернах рассказывали истории о могучих птицах. Шептались, что их кормят человеческим мясом. Большинство рассказчиков, разумеется, никогда не видели птиц собственными глазами; впрочем, если бы им довелось взглянуть на Суант-ру, это вряд ли успокоило бы их. Можно было сразу сказать, что это хищник; все отличительные признаки ее более мелких сотоварищей бросались в глаза: изогнутый, острый как бритва клюв и стальные когти, длинные упругие крылья, черные как смоль с белыми проблесками, позволявшие ей парить на восходящих потоках или срываться вниз с такой скоростью, что глаза наездника вдавливались в затылок. О да, это несомненно были хищники, а хищная птица с семидесятифутовым размахом крыльев представляет собой устрашающее зрелище.

Летать на них, наслаждаясь обдувающим ветерком, было, конечно, приятно, но от этого было мало проку, если ты не умел быстро пристегиваться к когтям и так же быстро спрыгивать с них. Кеттрал часто приземлялись на зорко патрулируемых территориях, и несколько лишних секунд на возню с ремнями и пряжками могли означать разницу между жизнью и смертью. «Сбросами бочонка» назывались тренировки крыльев по посадке на воду. Звучало все достаточно просто: подлетаешь на бреющем полете, отстегиваешь страховочные ремни, отвязываешь бочонок с оружием и снаряжением (по которому и была названа тренировка) и ныряешь в воду. На практике, однако, сброс бочонка можно было определить как нечто среднее между кромешным ужасом и смертельным трюком.

Начать с того, что кеттралы летали гораздо быстрее, чем лошадь на полном скаку. Когда ты на такой скорости врезаешься в волны, то скорее это похоже на удар о кирпичную стену, а не о воду. Во-вторых, в игре участвовали четыре человеческих тела да десяток-другой ремней и пряжек, столкновение с которыми запросто могло закончиться ушибленным ребром или разодранной щекой. Ну и затем, конечно же, имелся сам бочонок. Некоторые ситуации не требовали дополнительного оборудования, и крыло часто высаживалось лишь с тем оружием и одеждой, которое люди имели на себе. Однако для многих более сложных заданий были необходимы маскировочные материалы, боеприпасы (которые следовало держать сухими) и даже пища, если команде предстояло оставаться на задании несколько дней. Все это упаковывалось в бочонок, который мог весить более пятидесяти фунтов и врезался в воду, словно валун, сорвавшийся с крутого откоса. При сбросах бочонка порой бывали смертельные случаи, и Валин начинал думать, что следующим погибшим будет кто-нибудь из его крыла.

Главная проблема заключалась в Лейте. В отличие от четырех других членов крыла, которые ютились на когтях птицы, пилот, пристегнутый специальной упряжью, располагался на спине кеттрала, сразу за головой. Такая позиция предоставляла лучший обзор, и оттуда Лейт мог управлять Суант-рой с гораздо большей легкостью, чем если бы сидел внизу. В результате пилот ощущал себя хозяином положения примерно настолько же, насколько человек, сидящий на спине лошади. Остальные члены крыла, с другой стороны, чувствовали себя грузом. За годы своего кадетского обучения Лейт завоевал репутацию бесстрашного летчика, способного заставить себя и своих птиц достигать и переступать границы физических возможностей. Суант-ра была его созданием, он воспитал и обучил ее, и порой казалось, что они способны читать мысли друг друга. Благодаря этому они могли показывать фигуры высшего пилотажа, весьма впечатляющие, если смотреть на них с земли – невероятные петли, перевороты и штопоры. К несчастью, все это не очень-то способствовало перевозке пассажиров. Кеттралов обучали летать, опустив когти вниз, и Суант-ра справлялась с этим весьма неплохо, но Лейта, по-видимому, нисколько не волновало, есть ли кто-нибудь на этих когтях.

Желудок Валина, подпрыгнув, оказался где-то в грудной клетке, когда пилот резко направил птицу вниз в начале пике. Валин бросил взгляд на Гвенну, с мрачным видом ухватившуюся покрепче за ременную петлю, привязанную высоко к когтю птицы. «Может быть, сегодня мы наконец сделаем все как надо», – подумал он, пока Суант-ра набирала скорость, несясь по наклонной и готовясь камнем упасть вниз. Ярко-синий океан встал перед ним на дыбы, заполнив весь обзор. «А может быть, и нет», – добавил он про себя, когда ветер набросился на него, угрожая сорвать с тела одежду.

Все пилоты старались заходить на сброс бочонка побыстрее – чем меньше времени потрачено на подход и отступление, тем меньше времени получает противник на обнаружение цели; однако, как и везде, здесь существовал стандартный протокол, определенный угол атаки, отточенный за многие годы и передаваемый от старших крыльев к младшим, который был призван обеспечить наилучший компромисс между скоростью и безопасностью. Лейта протокол не особенно заботил, и ему было глубоко наплевать на любые компромиссы. Фактически он действовал так, словно твердо вознамерился сокрушить свое крыло о стремительно приближающиеся волны. Птица камнем падала вниз, и Валин внезапно почувствовал, что его нога соскальзывает с когтя. Еще несколько мгновений – и он уже болтался в воздухе, удерживаемый лишь ремнями безопасности и страховочной петлей, за которую схватился одной рукой. Если у него из глотки и вырвался крик, он был тотчас унесен ветром, свистящим у него в ушах, и заглушен пронзительным воплем Суант-ры.

Талал первым заметил затруднительное положение Валина и протянул ему руку, чтобы попытаться втащить его обратно. Однако на такой скорости, когда ветер хлестал их со всех сторон, а ослепительная синева океана стремительно приближалась снизу, попытка оказалась тщетной.

– Отстегивайтесь! – завопил Валин, яростно жестикулируя. Напряжение в плече, вывернутом из сустава, было невыносимым, но сейчас он ничего не мог с этим поделать. Если другие сумеют выполнить свои части задания, возможно, Валину удастся как-нибудь высвободиться позже. – Прыгайте без меня!

Гвенна уже отвязывала болтающийся бочонок от когтей Суант-ры. Последний яростный рывок, последний узел развязан – и бочонок со всей дури врезался прямиком в плечо Валина. Тот взвыл, чувствуя, как мышцы плеча рвутся от напряжения, и тут же прикусил себе язык, поскольку Лейт рывком выровнял птицу в нескольких футах над плещущейся зыбью.

Анник вошла в воду первой, один раз отрикошетив от поверхности и затем плавно нырнув в волну. Талал прыгнул следом – а потом Гвенна, очевидно, все еще разгоряченная своими попытками высвободить бочонок, поторопилась последовать за ним, и они налетели друг на друга при входе в воду, образовав клубок отчаянно мельтешащих конечностей.

Оставался Валин. Лейт летел так низко, что ботинки Валина бились о гребни волн, причем каждый удар отдавался яростной вспышкой боли в плече. Теперь, когда птица выровнялась, казалось, ему будет проще вскарабкаться обратно на коготь, однако он не мог нормально работать левой рукой, а море продолжало тянуть вниз за ботинки. Используя свободную руку, он попытался отстегнуть пряжку поясного ремня, но Шаэлем клятая штуковина накрепко затянулась под его весом и отказывалась высвобождаться, как бы он ни дергал. Валин заскрипел зубами. Едва начавшись, тренировка уже катилась псу под хвост. Талал и Гвенна, наверное, были все в синяках после своего столкновения в воде, одна лишь Эйе знала, куда запропастился бочонок, а самого Валина, командира крыла, с каждым мгновением утаскивало все дальше и дальше от его людей. Он висел и смотрел, как океан под его ногами начинает понемногу отдаляться: Лейт направил птицу в неспешный уверенный подъем, понятия не имея, что Валин по-прежнему болтается внизу, запутавшись в стропах.

Они снова провалили задание. Точнее, он провалил. Теперь ему больше ничего не оставалось, кроме как отпустить петлю на запястье, сняв невыносимую тяжесть с плеча, расслабиться в страховочных ремнях и ждать, пока Лейт развернется, чтобы подобрать остальных членов команды. Это был единственный разумный образ действий.

За исключением того, что они, как предполагалось, тренировались для полетов на настоящие боевые задания, а на настоящем задании ему следовало бы собрать вместе свое крыло, невзирая на любые обстоятельства. Валин бросил взгляд вниз между своими ногами и судорожно сглотнул. Суант-ра набирала высоту не так быстро, как пикировала, но они уже успели подняться на добрых сорок футов над поверхностью воды, и продолжали подниматься с каждой секундой. Валин вытащил нож у себя из-за пояса и засомневался. Он получит встрепку от Шар из амуничной мастерской за то, что изрезал свою упряжь. К тому же при неконтролируемом прыжке он врежется в воду словно камень, и от сотрясения его и без того уже измученное плечо может вообще оторваться.

– А, Шаэль с ним со всем, – пробормотал он, одним взмахом лезвия разрубая толстый брезент и кувырком устремляясь в направлении убийственных волн внизу. – По крайней мере, если я сдохну, мне не придется делать это снова.

– Ну что же, это была полнейшая херня, – спокойно подытожил Блоха.

Валин напряженно кивнул, чувствуя, как от этого простого движения его шею и руку прострелило острой болью. Он налетал со своим крылом еще шесть сбросов бочонка, держась изо всех сил, несмотря на поврежденное плечо, и каждый следующий раз выходил еще хуже, чем предыдущий. Он пытался втолковать Лейту, что тот должен лететь помедленнее и входить в пике не так круто, однако пилот, кажется, вообще не понимал значения слов «медленно» и «осторожно». Восемь лет он летал брюхом по земле, на самом пределе, и две недели неудачных тренировок не смогли намного изменить его старые безрассудные привычки. Во время последнего залета Валин, Гвенна, Анник и Талал оказались рассыпаны по воде настолько далеко друг от друга, что быстрее было просто доплыть до берега, чем ждать, пока Лейт их подберет.

Блоха наблюдал за их утренним фиаско с невысокого мыса, откуда открывался хороший вид на залив. В конце концов Валин вылез из воды и вскарабкался на вершину низкого утеса, мокрый до нитки, покрытый дюжиной кровоточащих царапин и ссадин. Вначале старый солдат не говорил ни слова, а лишь мерил его своим бесстрастным, оценивающим взглядом. «Ничего хорошего меня не ждет», – сказал себе Валин.

У Блохи не было проблем с собственным крылом. Про его крыло слагали легенды: Финн Черное Перо, победитель на крупнейших стрелковых состязаниях мира. Ши Хоай Ми, бесстрашная женщина-пилот, повсюду носившая с собой маленькую серебряную чашу, из которой пила кровь своих убитых врагов. Ньют-Афорист и Сигрид са-Карнья – насколько был безобразен подрывник, настолько женщина-лич была прекрасна, и кроме них двоих больше никому и никогда не удавалось сбежать из Иглы от жестоких жрецов Мешкента. Ну и, разумеется, не стоило забывать про самого Блоху.

Когда Валин впервые прибыл на острова – восьмилетним юнцом с глазами, большими как блюдца, – он однажды спросил приземистого, широкоплечего, слегка сутулящегося солдата, почему его называют Блохой. Тот посмотрел на него с кривой улыбкой. «Потому что я маленький, черный и всех достаю», – ответил он, к немалому замешательству Валина. Лишь неделю или две спустя Валину удалось узнать настоящую историю.

Восточная граница империи – та ее часть, которая не растворялась в бескрайних ургульских степях, – располагалась впритык к Кровавым Городам, нескольким десяткам независимых городов-государств, усеивавших юго-восточную часть Вашша. Обычно эти города проводили время в войнах и интригах друг против друга, в результате чего не представляли большой угрозы для Аннура. Все изменилось, когда к власти пришел Касимир Дамек.

Дамек был блестящим полководцем, искусным политиком, а также личем, который заявлял, что он бог. Аннурцы не принимали эту идею всерьез, однако после серии невероятных побед жители Кровавых Городов уверовали в него, и впервые за несколько столетий империя обнаружила перед собой объединенную армию, во главе которой стоял человек, чьи возможности, надо признаться, действительно казались божественными – стрелы поражали военачальников на расстоянии мили, фонтаны земли обращали вспять кавалерию, реки изменяли свое течение, чтобы утопить его врагов, камнем шедших на дно в своих доспехах. Всего лишь за полгода он уничтожил Восточную армию империи и подошел к Изгибу с пятидесятитысячным войском.

В дело бросили кеттрал.

Ко всеобщему ужасу, кеттрал не справились с заданием.

Дамек захватил в плен одно за другим три крыла, членов которых связал, кастрировал, изувечил и обезглавил. Это была худшая череда поражений за всю историю Гнезда. Сидя в своем лагере на Изгибе, полководец хвастался, что кеттрал страшны ему не больше чем блохи на его огромных серых мастифах.

Четыре дня спустя он был мертв.

На Киринах назначения на задания были делом конфиденциальным. Никто не задавал вопросов, никто не хвастался. Тем не менее буквально через несколько дней Анджин Серрата, тихий, исполнительный командир крыла, известный лишь тем, что не высовывался, но и не отлынивал от работы, приобрел новое прозвище: «Блоха».

И это было лишь началом легенды, напомнил себе Валин, готовясь к неминуемому разносу.

Блоха, однако, по-прежнему молчал. Он спокойно подождал, пока вокруг соберется все крыло, после чего распустил людей коротким взмахом ладони. Неуверенно помявшись, Валин повернулся, чтобы последовать за всеми, но голос инструктора остановил его:

– Нет, ты останься.

«Ага, – понял Валин. – Сейчас начнется». Ну, по крайней мере, командир не собирался распекать его на глазах у его собственных подчиненных.

– Полнейшая и совершеннейшая херня, – повторил Блоха, когда люди разошлись.

– Да, сэр, – утомленно отозвался Валин. – Это был бардак.

– Что было не так? – спросил инструктор. В его голосе звучало скорее любопытство, чем гнев.

– А что там было так? – взорвался Валин. Он тряхнул головой. – Для начала нам никак не удавалось сделать, чтобы Кентовы стропы отстегивались достаточно быстро. И угол атаки – он был все время не тот, мы постоянно наталкивались друг на друга, а Талалу два раза подряд едва не оторвало голову бочонком. Ему теперь придется накладывать швы в лазарете, там можно видеть кусок черепа, если отогнуть кусок оторванной кожи.

Он поморщился.

– Все дело в Лейте, – неохотно заключил он. – Как он летает. В этом корень наших проблем.

Блоха, не отвечая, рассеянно ковырял новый шрам на своем большом пальце.

– Да, я знаю. Я командир, – Валин поднял кверху руки, сдаваясь. – Я знаю, что несу ответственность, и я принимаю эту ответственность! Я десятки раз объяснял Лейту стандартный протокол и приводил все возможные доводы. Он просто не может… не хочет… Не знаю; суть в том, что он входит в пике слишком круто и на слишком большой скорости. Все остальное получается в результате этого.

Блоха, хмурясь, глядел поверх волн, как будто рассматривал вдалеке некий нераспознаваемый объект.

– Тебе не нравится твое крыло, – произнес он в конце концов.

Валин проглотил готовое вырваться согласие.

– Это мое крыло, сэр. Мы что-нибудь придумаем.

Блоха кивнул, не отводя взгляд от горизонта.

– Ты командуешь не тем крылом, – заключил он.

Глаза Валина расширились. Он понятия не имел, как происходит процесс отбора крыльев, но Блоха, очевидно, что-то знал об этом.

– Их выбирал не я, – осторожно произнес Валин.

– Я имел в виду другое. Ты пытаешься командовать тем крылом, которого ты ожидал, которое хотел увидеть.

– Сэр? – Валин тряхнул головой, пытаясь понять, о чем он говорит.

Блоха хмыкнул.

– Ты хотел иметь в своем распоряжении соблюдающих правила, знающих инструкции профессионалов. Твои люди ими не являются.

– Это уж точно!

– В таком случае перестань командовать тем крылом, которое ты хочешь иметь, и командуй крылом, которое у тебя есть в действительности.

Валин озадаченно замолчал. Весь день он пытался заставить Лейта следовать полетной инструкции, и все впустую. Если уж на то пошло, пилот на последнем заходе вошел в пике еще быстрее и круче, чем раньше, раздраженный постоянными неудачами. Все остальное согласовывалось со скоростью и углом атаки: порядок отстегивания ремней, размещение бочонка, синхронизация прыжков. Если он просто позволит Лейту продолжать летать как ему заблагорассудится, это значит, что они должны будут изменить все, переработать всю процедуру сброса бочонка, начиная с нуля! В конце концов, кеттрал не на пустом месте разработали полетную инструкцию, у них были на то причины!

– Знаешь, я ведь входил в группу, которая отбирала крылья, – проговорил Блоха, вмешиваясь в размышления Валина.

Валин ошеломленно уставился на него.

– Вы помогали подбирать эту команду? – переспросил он, стараясь изгнать из голоса негодование.

Блоха пожал плечами. Его рябое лицо оставалось бесстрастным.

– Сам я их не отбирал, но я одобрил список.

– Почему?!

– Мне показалось, из них получится хорошее крыло, – пожал плечами командир.

Валин открыл рот, собираясь сказать какую-нибудь резкость, но закрыл его обратно. Либо Блоха просто дразнил его, либо здесь был скрыт какой-то урок. «Командуй тем крылом, которое у тебя есть, а не тем, которое ты хочешь иметь». Это означало, что они должны отказаться от стандартного протокола и полностью переработать всю процедуру.

– То есть, сэр, вы хотите сказать, что… – начал Валин, пытаясь оценить все возможные последствия.

Блоха оборвал его:

– Все, больше не могу с тобой болтать. Мне пора.

Валин в замешательстве огляделся.

– Пора куда, сэр?

– Отрабатывать сброс бочонка, – фыркнул Блоха, показывая через плечо, где в отдалении маячил силуэт птицы.

– Сброс бочонка? Такой же, как у нас?

– Надеюсь, все же не такой, а гораздо лучше. То, что делали вы, были самые дерьмовые сбросы бочонка, какие я видел с тех пор, как был кадетом.

Валин тщетно пытался впихнуть это в свои усталые мозги.

– Почему вы до сих пор их отрабатываете? Здесь какая-то хитрость?

– Никаких хитростей, – отозвался Блоха, лениво ковыряя ногтем мозоль на пальце и, по-видимому, не замечая быстро приближающейся птицы.

– Но это же упражнение для новичков! – возразил Валин. Он слышал истории о том, как тренируются крылья ветеранов: сценарии «розы и шипов», невероятные точечные высадки, скоростной подбор большого числа раненых… – Ни одно из старых крыльев не отрабатывает сбросы бочонка!

Блоха пожал плечами.

– Мы отрабатываем.

В этом не было смысла. Блоха и его крыло были профессионалами, практически богами! Все равно как если бы ему сказали, что мастер фехтования до сих пор тренируется, нарезая овощи для котла.

– И часто вы это делаете? – спросил Валин, отступая назад, поскольку огромная птица уже падала на них сверху. Ши Хоай Ми, пилот Блохи, пикировала быстро и круто, еще быстрее чем Лейт, и упала так близко к земле, что казалось, будто она собирается сбить своего командира со скалы. Блоха даже не оглянулся через плечо на приближающуюся птицу. Он всего лишь поднял вверх одну руку, одновременно раздумывая над вопросом Валина.

– Примерно каждый день, – наконец ответил он, рассеянно глядя перед собой, словно подсчитывал дни и недели, и, может быть, годы. – Да, – заключил он, кивая, как будто нашел окончательный ответ. – Примерно каждый день.

Птица налетела на них бешеным вихрем, так что Валина отбросило назад напором воздуха. Блоха, однако, лишь немного наклонился вперед, ухватился за кожаную петлю, в последний момент появившуюся перед ним словно бы из ниоткуда, и без видимых усилий втащил себя на когти. Прежде чем Валин успел понять, что произошло, Ши Хоай направила птицу в крутой вираж, и все крыло исчезло за краем утеса.