Книга II
ПОДЗЕМНЫЙ МИР
I.
ШТОРР-ЖНЕЦ
Румо долго блуждал по Вольпертингу. Из-за кислой вони он не мог долго находиться возле дыры, прежде накрытой черным куполом, но нигде не находил покоя. Каждый дом, каждая площадь, каждая улица напоминали ему о жителях Вольпертинга, о сородичах и друзьях, а главное — о Рале. Его будто громом поразило, разум отказывался верить тому, что говорили органы чувств: вся прежняя жизнь в мгновение ока без следа исчезла с лица земли. Румо бежал без оглядки, боясь остановиться хоть на минуту и услышать мертвенное безмолвие, охватившее город. И пусть тишину нарушал лишь звук шагов по мостовой, кашель и хлопанье дверей, когда Румо заглядывал в дома, — все лучше, чем эта гнетущая тишина.
Домой Румо вернулся глубокой ночью. Ему стало жаль времени, впустую потраченного на бесцельное шатание по городу. Он стал собираться в дорогу. В мастерской Орнта ла Окро нашел все необходимое: смоляной факел, флягу для воды, немного вяленого мяса и огниво. Мясо положил в сумку, флягу с водой повесил на пояс, взял факел и огниво и отправился на площадь Черного купола.
— Что ты задумал? — спросил Львиный Зев.
— Будем убивать? — вторил ему Гринцольд.
— Мы отправляемся в путь, — ответил Румо.
На площади Черного купола Румо обнаружил, что кислый запах почти совсем рассеялся. Вольпертингер зажег факел, подошел к краю провала и посветил вниз.
— Черный купол никуда не исчез. Он там.
Румо обошел вокруг ямы, осветив ее края факелом. Черный купол, разделившись на шесть равных секторов, опустился под землю.
— Черный купол не сооружение и не памятник. Это врата.
Теперь, когда неприятный запах улетучился, Румо мог зажмуриться и принюхаться. Серебряная нить там! Тонкая, едва уловимая, она уходила в гигантскую дыру и терялась в потемках.
— Что теперь? — спросил Львиный Зев.
— Спускаемся, — отозвался Румо, вынув меч из-за пояса.
ПЕСНЬ КРОВИ
Под землю вела такая широкая лестница, что по ней могла бы спуститься целая армия. Плоские каменные ступени кое-где перепачканы слизью. Вероятно, тысячи ступеней уходили глубоко-глубоко. Величественное сооружение.
Румо недооценил глубину подземелья. Он спустился уже довольно глубоко, когда факел вдруг погас. Румо очутился в кромешной темноте.
— Ничего не вижу, — сказал Румо.
— Это плохо, — отозвался Львиный Зев.
А Гринцольд простонал:
— Один неверный шаг — и окажемся внизу быстрее, чем хотелось бы.
— Обычно я вижу с закрытыми глазами, — продолжал Румо. — Когда слышны какие-нибудь звуки. А тут так тихо.
— Может, тебе самому пошуметь? — предложил Львиный Зев.
— В смысле?
— Ну, спой что-нибудь.
— Я не умею петь, — возразил Румо.
— Все умеют. Просто одни — хорошо, а другие — плохо. Но петь умеют все.
— Я не знаю ни одной песни.
— Я знаю песню, — встрял Гринцольд.
— Песню? — удивился Львиный Зев.
— Конечно. Я знаю много боевых песен. Мы пели их, отправляясь в битву.
— Батюшки мои! Но лучше, чем ничего. Какая у тебя любимая песня?
— Песнь крови.
— Многообещающе.
— Могу напеть. А Румо подхватит.
— Ничего другого не остается, — вздохнул Львиный Зев. — Значит, поем, три, четыре…
— Кровь! — начал Гринцольд.
— Кровь? — переспросил Румо.
— Не переспрашивай. Просто пой, — вздохнул Львиный Зев.
— Крооовь!.. — снова пропел Гринцольд.
— Крооооовь! — прохрипел Румо.
— Батюшки мои! — воскликнул Львиный Зев. — Ты и впрямь петь не умеешь.
— Мы будем петь или нет?
— Будем.
— Еще раз — крооовь!
— Крооовь! — громко и фальшиво протянул Румо, зажмурившись.
— Крооовь! Крооовь! Крооовь! Крооовь! Крооовь! — откликнулось эхо.
Подземелье озарилось призрачным мерцающим зеленоватым светом. Но свет скоро потускнел и погас.
— Сработало! — обрадовался Румо. — Я вижу эхо.
— Отлично! Пой дальше.
— Кровь! Кровь! — усердствовал Гринцольд.
— Брызги летят издалека!
Кровь, кровь!
Кровь обагрила платье врага!
Кровь! Кровь!
Брызги летят издалека!
Кровь! Кровь!
Кровь проливалась века!
— Кровь! Кровь! — нерешительно повторял Румо.
— Брызги летят издалека!
Кровь, кровь!
Кровь обагрила платье врага!
Кровь! Кровь!
Брызги летят издалека!
Кровь! Кровь!
Кровь проливалась века!
Румо крепко зажмурился. Подземелье снова озарилось зеленоватым светом, и Румо в подробностях разглядел каждую ступеньку, каждый камень в кладке стены. Он стал спускаться дальше.
— Клинком взмахни,
Пусть враг умрет!
Лишь помани —
И смерть придет!
— Клинком взмахни,
Пусть враг умрет!
Лишь помани —
И смерть придет!
— Кровь! Кровь!
Брызги летят из-да-ле-ка!
Кровь, кровь!
Кровь обагрила платье врага!
— Кровь! Кровь!
Брызги летят из-да-ле-ка!
Кровь, кровь!
Кровь обагрила платье врага!
— Сруби топором
Злому троллю главу!
— Что? — возмутился Львиный Зев.
— Гляди, как она
Покатилась в траву!
— Сруби топором
Злому троллю главу!
Гляди, как она
Покатилась в траву!
— Второй куплет!
— Наконец-то…
— Мозг! Мозг!
Брызги летят из-да-ле-ка!
Мозг! Мозг!
Мозг размазан по платью врага!
— Оооо… — простонал Львиный Зев.
Не переставая петь, Румо спускался все глубже в бесконечный тоннель, озаренный тусклым зеленоватым светом эха. Тут и там не хватает целого пролета, по камням ползут широкие трещины, ступеньки перепачканы вонючей слизью или поросли мхом. Но сработана лестница на совесть. На много километров уходит она под землю.
Румо устал петь, а однообразная демонская песня стала раздражать его не меньше, чем Львиного Зева. Он хотел было прерваться ненадолго, как вдруг заметил, что спуск кончился. Лестница вывела вольпертингера к огромным каменным воротам, ведущим в тоннель. Открыв глаза, Румо увидел тусклое голубоватое свечение в конце тоннеля.
— Пришли, — сказал он. — Впереди — свет.
— Свет? — удивился Львиный Зев. — Откуда здесь, глубоко под землей, свет?
— Скоро узнаем, — ответил Румо.
В тоннеле ему снова пришлось перешагивать через лужи липкой слизи. С высоты не меньше сотни метров капала вода. То и дело в темноте слышался писк: видимо, крысы или летучие мыши.
Голубоватое свечение в конце тоннеля с каждым шагом становилось все ярче.
— Удивительное место, — произнес Румо. — Интересно, кто это все построил?
— Жутковато здесь! — подал голос Львиный Зев.
Выйдя из тоннеля, Румо на мгновение потерял равновесие. Он очутился на каменном утесе, словно терраса, нависавшем над огромной лощиной. Среди сизых скал темнело множество лужиц, тут и там клубились облака светящегося тумана. С каменного свода на высоте в несколько сот метров свисали устрашающего вида сталактиты. С них беспрестанно капала вода. Подземелье озарялось голубоватым дрожащим светом.
Румо от неожиданности замер.
Сверкали даже капли, падавшие со сталактитов. Они собирались в лужи, и казалось, будто идет дождь из голубого света. Над подземной долиной тянулись куда-то стаи черных птиц, а может, летучих мышей или еще каких тварей.
Румо вынул меч и поднял повыше, чтобы Гринцольд и Львиный Зев полюбовались необычайным зрелищем.
— Батюшки мои, — прошептал Львиный Зев.
— Откуда исходит голубое свечение? — спросил Румо.
— Может, тут растут светящиеся губки или грибы? — предположил Львиный Зев. — Я видел такое в пещерах.
— Подземный мир, — выпалил Гринцольд.
НЕФТЯНОЕ ОЗЕРО
На мокрых скалах, гладко отполированных капавшей сверху водой, было трудно устоять. Один неверный шаг — и свернешь себе шею. Спускаясь очень медленно и осторожно, Румо благополучно очутился на дне лощины.
Здесь, внизу, туман казался гуще, а свечение — ярче, голубая вода капала, как мелкий дождик, а в темных лужах, судя по виду и запаху, стояла нефть. В подземелье пахло совершенно непривычно для Румо. Чужой, таинственный, дурманящий и опасный запах. Румо зажмурился. Серебряная нить трепыхалась под сводами гигантской пещеры, теряясь в голубом тумане. Вольпертингер решил идти за ней.
Нефтяные лужи стали попадаться чаще, а запах усилился. Румо старался обходить их стороной. По берегам сидели какие-то мелкие пушистые создания с крючковатыми клювами. Они с любопытством и недоверием поглядывали на чужака и недовольно фыркали ему вслед.
Углубившись в пещеру, Румо едва не задохнулся от ядовитого зловония. Он полез на холм, а добравшись до вершины, вдруг остановился.
— В чем дело? — спросил Львиный Зев.
Румо окинул взглядом огромную нефтяную гладь. Она занимала все пространство между стенами пещеры, теряясь где-то вдали. Это уже не лужа, это целое озеро. Дальнейший путь отрезан. А зажмурившись, Румо к своему ужасу понял, что серебряная нить исчезла! Либо ее перебил резкий запах нефти, либо она и впрямь оборвалась. Румо не знал, как быть. Он отчаянно метался по берегу взад-вперед.
Светящийся голубой туман стелился над озером, пульсируя, как живой.
РАЛА ПРОБУЖДАЕТСЯ
Едва открыв глаза, Рала почуяла кислый запах.
Не видно ни зги: видимо, теперь глубокая ночь. Рала вспомнила, как после трудного дня без сил упала в постель. Лапы будто свинцом налиты. С утра до вечера она учила вольпертингеров плавать в небольшом озере за городом и буквально падала от усталости.
Вернувшись домой, Рала встретила у дверей Орнта ла Окро, старого столяра. Кажется, он собирался ей о чем-то рассказать, но лишь торопливо поздоровался и скрылся в ночи. И отчего все так странно ведут себя с ней в последнее время? Она все больше жалела о своем прыжке в Вольпер.
Рала съела немного хлеба и выпила стакан молока. В постели она лишь на секунду задумалась о Румо и тут же уснула.
Но вот Рала проснулась. Все тело по-прежнему болит. Так сильно, что Рала едва может встать, едва шевелится. Точнее, не может пошевелиться вовсе. Ралу охватила паника, она стала биться и кричать, но вышло у нее лишь испуганное рычание.
Рала инстинктивно принюхалась. Снова почуяла этот неприятный кислый запах, будто преследовавший ее, и что-то еще.
Металл.
Да, Рала поняла, что находится в каком-то свинцовом футляре, запертая со всех сторон.
Теперь Рала по-настоящему запаниковала. Она в гробу! Погребена заживо.
МЕРТВЫЙ ЙЕТИ
— Рала! — отчаянно крикнул Румо. Голос его разнесся над озером. — Рала!
— Рала! Рала! Рала! — отзывалось эхо откуда-то сверху, будто заблудившись между сталактитами. С потолка пещеры с угрожающим треском и хрустом посыпались мелкие камешки. Зверьки с крючковатыми клювами, кишевшие повсюду, тут же попрятались за камнями и в расщелинах скал. Раздался грохот: сталактит величиной с дерево отломился от свода, полетел вниз, прямо в туман над озером, громко булькнул, и снова стало тихо.
— Ну и нервная же тут обстановка, — заметил Львиный Зев.
— Эй! — шепнул чей-то голос в тумане. — Совсем спятил?
Румо схватился за меч.
— Битва? — прорычал Гринцольд.
— Не знаю, — ответил Румо. — Там кто-то есть, на озере.
Неизвестное и опасное существо? Говорящий туман? Живая нефть? Румо был ко всему готов.
В тумане мелькнула тень, и вскоре показалась исполинская фигура в длинной лодке. Фигура, закутанная в черный плащ с капюшоном, стоя в полный рост, отталкивалась шестом от дна озера.
— Ты чокнулся, малыш? — шепнула фигура. — Разве можно здесь так орать? Меня чуть не пришибло этим чертовым сталактитом.
— Простите, — пробормотал Румо.
— Тсссс! — зашипел великан в плаще. — Здесь говорят только шепотом, ясно?
Румо кивнул.
— Чего тебе тут надо? — Исполин осторожно причалил к берегу.
— Ищу кое-кого. Своих друзей.
— Вот оно что. Ты один из этих псов? Так и есть. То были твои друзья?
— О чем это ты?
— Послушай, малыш: твоих друзей вели здесь. Радуйся, что тебя с ними не было. Ты можешь жить. А им предстоит умереть. Ступай-ка, откуда пришел. И наслаждайся жизнью, счастливчик. — Лодка стала отчаливать от берега.
— Постой! — громко крикнул Румо.
С потолка пещеры посыпались камни.
— Шшшш! — снова зашипел великан. — Или жить надоело?
— Знаешь, где мои друзья? — прошептал Румо.
— Может быть.
— Отвезешь меня к ним?
— Нет.
— Почему?
— Потому что, в отличие от тебя, не спятил.
— А через озеро можешь переправить?
— Могу. Но не стану.
Румо подумал немного.
— А если я заору так, что тут все обвалится?
— Ты этого не сделаешь!
— Рала! — крикнул Румо что есть мочи. — Рааалааа!
Грохот прокатился по пещере, вдалеке что-то треснуло, и сталактит с гулким всплеском рухнул в озеро. По поверхности пробежала легкая рябь.
— Полезай в лодку, — прошипел великан, втянув голову в плечи. — Только заткнись! Тебе и впрямь жить надоело!
Одним прыжком Румо очутился в лодке.
— Сиди! — шепнул черный великан. — Да помалкивай!
Румо повиновался. Исполин оттолкнулся от берега. Лодка бесшумно заскользила в клубах светящегося тумана.
— Ты видел их?
— Может быть. Может быть, я видел, как фрауки переправляли через озеро свору псов. Может, они были без сознания и связаны. А может, все было иначе.
— Фрауки?
— Я сказал «фрауки»? Может быть. А может, и нет.
— Так ты отвезешь меня к друзьям?
— Может быть, а может… нет, это невозможно.
— А знаешь, я еще и петь могу! Не слишком хорошо, зато громко.
Исполин хмыкнул.
— Кровь! — звонко запел Румо. — Кровь! Брызги летят издалека!
Сталактиты затрещали, будто сосульки на солнце.
— Шшшш! Перестань, ненормальный! Я не могу отвезти тебя туда! Это очень далеко. Перевезу на тот берег, и все. Дальше — сам.
— Ясно.
Довольно долго они ехали молча. Наконец перевозчик спросил:
— Скажи-ка, откуда ты знаешь эту демонскую песню? Где-то я ее слышал.
— Хм! — зазвучал в голове Румо голос Гринцольда. — Откуда мне знаком этот голос?
— А могу я узнать, кто ты или что ты? — поинтересовался Румо.
Фигура обернулась. Клочок тумана проплыл прямо под капюшоном, осветив череп с огромными узко посаженными глазницами и массивной челюстью, выдававшейся вперед. Самое удивительное — череп был не белый, а черный.
— Я мертвец, — отвечал скелет.
Румо съежился и немного отодвинулся.
— Эй, гляди, в штаны не наложи! Я мертвец, а не сама смерть. Не путай посланника с посланием.
— Постойте-ка, — заговорил Гринцольд. — Где-то я слышал эту поговорку. И голос… мне знаком этот голос.
— И не очень-то ерзай там: еще напорешься на косу!
Румо заглянул под скамейку. Там и впрямь лежала внушительных размеров коса.
— Коса? Ну конечно! Тысяча чертей! — взревел Гринцольд. — Это он! Тот тип, что меня укокошил!
— Коса? — насторожился Румо. — Для чего она в подземелье?
— Косить головы.
— Разумеется! Например мне! — не унимался Гринцольд. — Это он! Мой убийца! Прикончим его! Прошу!
— Заткнись, — пробормотал Румо.
— Что ты сказал? — подозрительно переспросил скелет.
— Ничего, — отмахнулся Румо.
— Узнай его имя! Спроси, как его звать!
Румо задумался. Как могло случиться, что они встретили того, кто убил Гринцольда наверху, в Цамонии, сотни лет назад?
— Как твое имя? — спросил Румо.
— Имя? — усмехнулся перевозчик. — Все зовут меня Шторр-жнец.
— Так и знал! — прорычал Гринцольд. — Шторр-жнец! Невероятно! Околачивается тут как ни в чем не бывало! Он же хладнокровный убийца! Скорей вытаскивай меня, и прикончим его! Прошу!
— А тебя как звать? — поинтересовался Шторр-жнец.
— Румо.
— Румо? Тебе говорили когда-нибудь, что…
— Говорили.
— Румо, ты обязан его пришить, понимаешь? Моя смерть на его совести! Убей его! Со всей жестокостью!
Румо старался не обращать внимания на вопли Гринцольда.
— Послушай, Шторр-жнец, есть у тебя история? — спросил он.
— У каждого есть, — отвечал Шторр. — Моя даже довольно забавна.
Челн, будто корабль-призрак, скользил по черному озеру сквозь сверкающий туман. Откинув капюшон, Шторр взглянул на Румо пустыми глазницами.
— Ну, так вот, — начал он, — я немного приврал. Не то чтобы я совсем уж мертв. Иначе не разгуливать бы мне тут бодрячком, верно? — скелет хрипло захохотал. — По сравнению с другими мертвецами я еще полон жизни! Это рядом с тобой я полутруп. История моя невероятна, и я не требую в нее верить… Но пусть только кто-нибудь скажет, что я лгу — вмиг скошу голову с плеч, как полевой цветок, ясно тебе?
— Ясно, — отрезал Румо.
История Шторра-жнеца
— Начинается история так: мы, то есть армия отчаянных йети с Северных гор, шатались по Цамонии, внушая… м-даа… страх и ужас — чем еще заняться йети, когда они молоды? Мы думали, мир принадлежит нам — и это правда.
Румо взглянул на озеро. Поверхность нефти переливалась всеми цветами радуги.
— Эх, парень, вот время-то было! В нас все кипело! В какой бы трактир мы ни зашли — музыканты тут же умолкали, а нам подавали пиво за счет заведения. Да и кто бы нас остановил? Мы направлялись к Драконгору — в те времена кто только не осаждал Драконгор!
— Знаю, — перебил Румо.
— Так ты знаток истории, да? Кто не осаждал Драконгор, не мог называться солдатом, так-то! Поговаривали, там было чем поживиться: в горе спрятан алмаз размером с целый дом, золото в рудниках можно отрывать голыми руками, а пещеры полны драгоценностей. «Эй вы! — крикнули мы, подойдя к горе. — Безмозглые ящеры! Погодите-ка, сейчас мы поднимемся и покажем, почем фунт изюму!» — перевозчик глухо засмеялся.
— А они облили вас смолой, — негромко добавил Румо.
— Ага, откуда ты знаешь? — удивился йети. — Ну да, проклятые динозавры окатили нас смолой. Ну и перемазались же мы! Но что нам — мы же йети! Подумаешь, смола — мы и не думали отступать. «Эй, слабаки! — отвечали мы. — Книжные черви, это все, на что вы способны?»
— И тут они обдали вас расплавленным свинцом, — вставил Румо.
— Черт побери, да ты и без меня все знаешь, парнишка! Может, сам расскажешь историю?
— Ладно, — отмахнулся Румо. — Прости.
Йети уперся шестом в дно и оттолкнулся.
— Теперь я потерял нить…
— Они облили вас свинцом, — подсказал Румо.
— Да, точно. Расплавленным свинцом. А это, я тебе скажу, кое-что покрепче. Мы потеряли половину солдат. Вот уж воистину тогда у нас началась черная полоса, — обернувшись, йети тихонько рассмеялся. — Понимаешь, черная полоса!
Румо механически хихикнул.
— Итак, мы отступили. Самый ужасный эпизод в моей истории только начинается, уж поверь мне. — Шторр вздохнул и повернул лодку, обходя торчавшую из озера скалу.
— Мы снова стали бродить по Цамонии, только теперь шли зигзагами: стоило моим солдатам увидеть что-нибудь, хоть отдаленно напоминавшее крепость или замок, мужество покидало их, а некоторые начинали хныкать. Армия ноющих йети — зрелище невыносимое, особенно для предводителя. Срочно нужна победа, хоть одно удачное нападение, не то армии отчаянных йети вот-вот придет конец. И тут мы очутились на границе Беспределии. Слыхал про Беспределию?
— Я читал, что это страна мыслящего зыбучего песка, — ответил Румо.
— А, так ты из этих умников, что умеют читать? Теперь ясно, отчего у тебя не все дома, — сказал йети. — Но ты прав: мыслящий зыбучий песок, хотя тогда я этого не знал. Так вот, подходим мы к границе Беспределии. Ни войска, ни оборонительных сооружений. Ничего. Один песок. Только я хотел подать сигнал к наступлению, как в голове у меня раздался голос:
— Не делай этого. Я зыбучий песок. Мыслящий песок. Вы все погибнете.
Шторр язвительно захохотал.
— Конечно, я подумал, это уловка. Мы слыхали про несметные сокровища в жерле вулкана, что возвышался посреди Беспределии. Молодого отчаянного йети не напугать какими-то голосами в голове. Выстроив армию в шеренгу, я отдал приказ к наступлению.
Шторр на мгновение перестал толкать лодку.
— Ну вот, едва мы сделали первый шаг, всех до единого затянуло в зыбучий песок. Хлюп — и армии как не бывало! Провалиться в зыбучий песок — ощущение не из приятных, скажу я тебе.
Перевозчик снова толкнул лодку.
— Но это еще не конец — о нет! Только провалившись в зыбучий песок, понимаешь, что такое настоящие муки. Песок сдирает плоть с костей! Мы проваливались все глубже, а песчинки стирали кожу и проникали через нос в череп до самого мозга. И все началось с начала. Мы начали мыслить после смерти! Вот и теперь башка у меня полна мыслящим песком.
Йети встряхнул головой, и Румо услышал, как внутри зашуршал песок.
— Не знаю, как долго мы проваливались вниз, по каким подземным тоннелям падали — время казалось мне вечностью. Уж лучше быть заживо погребенным! Наконец, через дыру в своде, мы, точнее, все, что от нас осталось, провалились сюда, в пещеру, и плюхнулись в это проклятое озеро. Нефть пропитала кости, они почернели и стали гибкими. Нефть — источник энергии. Не знаю, как так вышло, но в ней сохранилась древняя жизнь, жидкая сила! Вот и мы, хоть и умерли, а все еще живы. Ни живы, ни мертвы. Ни два ни полтора. А в голове — мыслящий песок.
Румо ушам своим не верил. Даже Гринцольд умолк, впечатленный рассказом йети.
— Чтобы занять себя чем-то, мы вырезали лодки из больших кусков угля и с тех пор плаваем по озеру. Пассажиры случаются редко. Вот и вся история. До сегодняшнего дня.
— Отличная история.
— Еще бы. Есть над чем посмеяться.
Туман немного рассеялся и тонким искристым покрывалом лежал теперь над озером. Неподалеку Румо увидел другие лодки с такими же исполинскими фигурами, закутанными в черное.
— Мои солдаты, — гордо объявил Шторр. — Бессмертные солдаты.
— Так куда мы плывем? — спросил Румо.
— На другой берег. Тебе же нужно в Бел, разве нет?
— Бел? Что еще за Бел?
— Город дьявола. Королевство безумного Гаунаба. Туда отвезли твоих дружков.
— Здесь, под землей, — город?
— Еще какой!
— А кто такой Гаунаб?
— Правитель Бела. Чокнутый. — Шторр покрутил пальцем у виска.
— Если мои друзья там, то и мне нужно туда. Пойду в Бел.
— Так я и думал. Ты совсем спятил, — рассмеялся скелет. — Эй, ребята! — крикнул он. — Глядите, у меня пассажир!
— Тсс! — шикнул Румо, показав вверх.
— Тут нет сталактитов, — произнес Шторр, глядя на гладкий черный свод пещеры. — Можно говорить в голос.
Остальные лодки подплыли ближе.
Ими правили сородичи Шторра в таких же плащах. Под капюшонами виднелись черные черепа, а в лодках лежало оружие: мечи, дубины, топоры. Лодки все прибывали, и Румо сделалось не по себе. Он взялся за рукоятку меча.
— Убей его! — прохрипел Гринцольд.
— Парень по доброй воле направляется в Бел, — хохотал Шторр. — Каково?
— Отличная мысль! — воскликнул один из йети. — Не хуже, чем мысль затащить нас в зыбучий песок.
— Точно! — крикнул другой. — «За мной! — сказал он тогда. — За мной, ребята, мы разбогатеем!»
Йети противно захохотали.
— Они мне вечно будут это припоминать, — проворчал Шторр. — Стоило один раз ошибиться…
— Эй, парень! — окликнул Румо один из йети. — Смотри, по дороге в Бел не угоди в лапы фраукам!
— Придержи язык, Окко! — велел Шторр.
— Кто такие фрауки? — спросил Румо.
— Послушай-ка, — начал Шторр, наклонившись к Румо. — Как я понимаю, ты не хочешь, чтобы тебя отговорили от затеи отправиться в Бел. Это безумие, но поступай как знаешь… Если я расскажу про фрауков, ты еще раз крепко задумаешься, идти ли тебе туда. Так рассказать тебе про фрауков?
— Нет, — отрезал Румо.
— Ребята, его не переубедить! — воскликнул Шторр. — Вот что такое мужество! Его-то мы и утратили.
— Этот малый просто дурак! — возразил Окко. — С тех пор как у меня в котелке — мыслящий песок, я сперва дважды подумаю, а уж потом сделаю. По мне, добровольно идти в этот сумасшедший город — последнее дело.
— Вот именно, — перебил его Шторр. — Мы слишком много думаем. Превратились в шайку трусов.
— Ну, так ступай с ним! — крикнул Окко. — Покажи парнишке дорогу в Бел. Так же как показал нам дорогу к зыбучим пескам.
Шторр поспешно толкнул лодку дальше.
— Идиоты! — пробурчал он. — Сколько можно припоминать.
— Прости, малый! — бросил Окко вдогонку. — Мы хоть и мертвецы, а жить нам не надоело!
Его приятели расхохотались.
— Слыхал? — продолжал Шторр. — Черт побери, они мертвецы. Но ни один не отважился бы пойти в Бел. В подземном мире не знают ни жалости, ни законов. Бел — это сумасшедший дом Гаунаба, где безумие правит бал.
Показался другой берег нефтяного озера. Румо нетерпеливо заерзал на месте.
— А как отсюда попасть в Бел?
— Туда ведет много дорог. Не знаю даже, какую тебе посоветовать. Все они опасны. Можно пойти через зал Гаунаба, но это очень-очень далеко, да и на фрауков наткнешься наверняка. Можно — через Холодные пещеры, но там — жуткий холод и полно ледоглыбов. Есть тайные ходы в своде подземного мира, но в них сам черт ногу сломит. Лучше всего просто иди вперед: все дороги подземного мира рано или поздно выведут в Бел. Вопрос лишь в том, как далеко ты сможешь зайти. Здесь, под землей, есть лишь два пути: вперед и назад.
— Назад я не пойду.
Шторр вздохнул. Лодка уперлась в дно. Румо спрыгнул на берег.
— Ну допустим, — сказал он. — А как доберешься до своего Бела, что делать-то будешь?
— Войду в город и освобожу друзей. А потом подарю Рале шкатулку.
— Какой еще Рале? Что за шкатулку?
— Рала… это моя возлюбленная, — промямлил Румо. — Я вырезал для нее шкатулку из древесины нурнийского дуба.
— Ого! — рассмеялся Шторр. — Еще лучше. Шкатулка! И ради этого ты в одиночку потащился в Бел? С кухонным ножом?
— Прикончи же его! — снова взвыл Гринцольд.
— Мне не впервой. Я и без ножа справлялся.
— Ну разумеется. Ты мне нравишься, парень, — ухмыльнулся Шторр. — И у тебя и впрямь не все дома.
— Спасибо, — буркнул Румо.
— Это не комплимент, — пояснил Шторр. — Это я тебя ругаю.
— А я благодарю не за ругань, а за то, что переправил меня.
Шторр рассмеялся. Затем оттолкнул лодку от берега и скрылся в тумане.
Назад: V. ГРИНЦОЛЬД И ЛЬВИНЫЙ ЗЕВ
Дальше: II. БЕЛ
