Собор Покрова на Рву – сложный архитектурный комплекс, состоящий из сочетания восьми храмов вокруг девятого – центрального шатра, освящённого во имя Покрова Пресвятой Богородицы. Именно в день этого праздника, 1 октября (по юлианскому календарю) 1552 года, начался штурм Казани. Основанием для празднования послужило предание о явлении Богоматери в 910 году во Влахернском храме в Константинополе. Во времена правления императора Льва Мудрого и патриарха Макария Византия воевала с сарацинами: Константинополю тогда грозила опасность. Во время всенощного бдения в воскресенье 1 октября, когда Влахернский храм был переполнен, святой Андрей Юродивый в четвёртом часу ночи увидел озарённую светом Богородицу, окружённую ангелами и святыми (Иоанн Креститель и Иоанн Богослов). Богородица держала в руках свой мафорий, головной покров, распростёртый над молящимися в храме и над всем городом, защищая его от врагов²¹⁹.

Второй придел Собора Покрова на Рву возведён во имя св. Троицы – во славу триипостасному Богу. Третий придел – во имя Входа Господня во Иерусалим. Четвёртый – во имя Священномучеников Киприана и Иустины (2 октября, в день их памяти, была взята Казань²²⁰).

Также престолы связаны со следующими победами: святителя Григория Армянского (память 30 сентября – день, когда была взорвана Арская башня Казани и одержана победа на Арском поле); преподобного Александра Свирского и святителей Александра; Иоанна и Павла Нового, поминаемых 30 августа, когда произошла битва с войсками Епанчи²²¹.

В советской историографии обетный храм превратился исключительно в мемориальный памятник взятия Казани. Однако не все приделы связаны с определёнными датами сражения, и для наиболее полного декодирования символики Собора было бы неверно игнорировать его сакральное значение. Например, престолы Входа Господня в Иерусалим и св. Варлаамия Хутынского никак не связаны с победой над Казанью. Последний придел посвящён св. Николе Великорецкому: икону с его изображением в 1555 году привезли в Москву²²².

Практически весь соборный комплекс был построен и освящён к осени 1559 года, за исключением Покровского придела²²³, завершённого только к 1561 году²²⁴. И если изначально задумывалось лишь восемь церковных приделов, то к 1555 году архитектурная композиция Собора окончательно сложилась в обретении девятого. Включение девятого придела в программу Собора связано с чудесной иконой Николы Великорецкого, которая была по повелению государя отправлена в Москву для реставрационных работ и проделала длинный путь по реке сквозь только что завоёванные территории Казанского царства. Обретение престола в связи с иконой свидетельствует о её особом значении. Доставленная речным путём (подобно крестному), она символически освящала мусульманские казанские земли, знаменуя новое духовное единство и государственную целостность, центрированные и в стольном граде, и в обетном Соборе.

Особое значение в истории строительства Собора имеет выбор места для его возведения. Некоторые исследователи полагают, что территория Китай-города была выбрана из-за отсутствия подходящего пространства в плотно застроенном Кремле. В советское время местоположение Собора Покрова на Рву связывалось с идеей доступности народу²²⁵. Как бы то ни было, Собор стал важнейшим топосом на карте столицы и её символическим центром, поныне любимым туристами. Каждый значимый город имеет своё сакральное средоточие: в Константинополе – Св. София, в Риме – собор Св. Петра, а в Москве – Собор Покрова на Рву, который символизирует не только столицу, но и Россию в целом: его изображение можно встретить на обложках путеводителей, на рекламных плакатах, в кинофильмах и т. д.

Самый своеобразный русский собор расположился на высоком берегу Москвы-реки и зримо предъявлял себя на дальнее расстояние, значительно возвышаясь над низкими деревянными постройками средневекового города. 64-метровый храм до XVII века был самым высоким сооружением в Москве и постоянно попадал в поле зрения множества людей, издали и вблизи". Собор Покрова на Рву привлекал взгляд не только колоссальными по тем временам высотой и размером, но также и впечатляющими формами, складывающими сложную композицию. Любопытно, что наиболее филигранные элементы постройки (выполненное в форме звезды завершение шатра, декор, замысловатая архитектурная профилировка и т. д.) недоступны глазу обычного наблюдателя.

Идеальный вид на Собор открывается сверху, с точки зрения Бога.

Традиционно для древнерусских церквей было важно вместить как можно больше людей, но внутреннее пространство Собора Покрова на Рву ничтожно по сравнению с вместимостью предшествующих храмов. Можно предположить, что архитектура Собора ориентирована преимущественно на внешнее восприятие. Тесное внутрихрамовое пространство составляют отдельные небольшие ячейки (компартименты), отделённые друг от друга неконструктивно толстыми стенами с весьма тесными и узкими проходами (проёмами) между ними, а также обходными галереями и переходами. В некоторых средневековых церквях и монастырях специально выстраивалась такая архитектурная структура, нарочито неестественная, которая затрудняет и усложняет путь к христианским святыням. Вероятно, здесь не последнюю роль сыграла идея трудности пути в Царствие Небесное". Очевидны мотивы своеобразного паломничества человека, проходившего по всем приделам Собора – мемориала казанской победы и способствовавших ей святых. Совершая обход внутри храма, человек как бы становился участником столь значимой военной кампании и торжества православной веры на исламских территориях. На символическом уровне он проходил все этапы сражения, обретая тем самым этническую, историческую и религиозную идентичность. Прихожанин преодолевал отчуждение между государственными свершениями зарождающейся империи и собственной частной жизнью.

Рис. 180. Собор Покрова представляет собой квадратную (бесстолпную) посадскую церковь, перекрытую шатром (это её основное отличие от церквей в Коломенском, Дьякове, Острове). Покров Богоматери – центральный храм, вокруг которого сгруппированы остальные восемь приделов. Нижняя часть Собора – подклет, стены, башни выполнены с потрясающей точностью, в то время как большая часть Собора не столь регулярна. Фасад Собора со стороны Кремлевской стены (по гравюре Ф. Рихтера).

Замысловатый Собор состоит из трёх архитектурных элементов, образующих единый каменный массив. 1. Платформа включает подклет, обходные галереи и поставленные на них кубические церкви, трёхчастное крыльцо. В Собор ведёт парадный ход с высокой лестницей, что, видимо, было связано с символической идеей постепенного восхождения к Храму Господа, также есть вход и с уровня земли.

Особенным элементом платформы являются кубические бесстолпные церкви, покоящиеся на открытой террасе, несомой арками на столбах. У церковок фактически нет фундамента и создается впечатление, что они парят в воздухе и над платформой. Обходная галерея-гульбище первого яруса опоясывает объём Собора. Вероятно, первоначально галерея была открытой.

Многие архитектурные элементы связаны с западной традицией: аллюзии на нервюрный, готический свод, форма столбов и оформление Собора восходят к западным, вероятнее всего итальянским памятникам²²⁶.

2. Второй отличительной формой Собора являются столпы, расположенные по сторонам света и стоящие на земле вокруг центрального шатра. Грандиозные, мощные, похожие на башни, они также демонстрируют черты европейской архитектуры: рельефный антаблемент, прямоугольные окна, вимперги, машикули, ряд закомар и круглые окна.

Восьмигранные ярусные столпы имеют и черты фортификационного зодчества (хотя функциональной необходимости в них не было), и элементы западноевропейского декора. Бойницы-машикули Собора символизируют военную победу Ивана Васильевича и оборонительные функции храма как крепости, оберегающей свою паству и веру (архитектурно ложные машикули столпов имеют явное сходство с машикулями и башнями замка Сфорца в Милане, машикулями башни Манджа в Сиене).

Наиболее примечательные элементы готической традиции в убранстве Собора – вимперги, опоясывающие весь башенный объём и выполняющие как конструктивную, так и декоративную функцию архитектуры.

3. В самом центре Соборного комплекса находится престол Покрова Божьей Матери, представляющий собой столп, переходящий в шатёр с тонким барабаном и увенчанный маленькой главкой. Вокруг него сгруппированы остальные восемь приделов. Невидимый для внешнего наблюдателя первый ярус столпа окружает открытая обходная галерея, декорированная поверху треугольными фронтончиками. Внутри шатра – единое центрическое пространство, устремлённое вверх и подчёркнуто вытянутое. Стыки граней шатра украшены витыми металлическими спиралями, а на поверхности граней расположены сложные изразцовые орнаменты и изразцовые шишки.

Рис. 181. Башни Собора.

Ф. Рихтер «Памятники древнего русского зодчества.

«Небесная» и причудливая архитектура Собора, воспринимающаяся и ныне как диковинка, стала результатом гибридизации форм (совмещением европейской и русской зодческих традиций) и выразительным симптомом апокалиптического трепета эпохи. Собор предъявляет мотивы, привнесённые из западных стран, но основательно переосмысленные на русской почве. Возведение Собора, выполненного целиком в русле европейской традиции, на территории Руси XVI века представляется немыслимым, однако сам его вид и проявленные в нём отдельные архитектурные тенденции сопоставимы с образцами западноевропейской Поздней готики и Ренессанса.

В плане Собор представляет собой восьмигранник и крест, а также имеет определённое сходство с планом собора Св. Петра, работы Донато Браманте. В обоих случаях центральная часть окружена четырьмя помещениями, расположенными по сторонам света, и ещё четырьмя, расположенными диагонально. Аналогичное развитие многобашенной и многопрестольной композиции встречается в набросках купольных церквей, принадлежащих Да Винчи, в чертежах Филарете церкви Миланского госпиталя 1450 года, в плане Церкви Сан Лоренцо (San Lorenzo) в Милане²²⁷.

Технология строительства и вид Собора свидетельствуют о том, что архитектор был знаком с европейскими образцами, и скорее всего – с итальянскими, но творил в ином архитектурнопространственном измерении, интерпретируя древнерусскую традицию. Из-за своей чуждости новые экзотические формы Собора не получили дальнейшего распространения на почве русской архитектурной школы. Таким образом, Собор действительно является уникальным, так как прямых копий архитектуры Собора именно в конструктивном, архитектурном плане впоследствии не встречается. Существует лишь несколько памятников более позднего времени, которые вступают в диалог со своеобразием архитектуры Собора Покрова на Рву, пытаясь воспроизвести столпы, шатер, орнаменталистику.

Официальные летописи эпохи Ивана IV имён зодчих не называют вовсе. Тем не менее, в исторической традиции утвердилось и безраздельно господствует мнение, что Собор построили два мастера – Постник и Барма. Однако о Барме нет других сообщений, помимо его участия в строительстве Собора, а имя Постника зафиксировано в документе, свидетельствующем, что он был строителем Казанского кремля²²⁸.

Единственный текст, назвавший имена строителей, – «Сказание о Николе Великорецком», – рассказывает о возведении деревянной церкви на месте будущего каменного собора и о двух строителях – Поснике (без «т») и Барме²²⁹. С обнаружением имен зодчих историками не раз предпринимались попытки приписать им и другие постройки эпохи Ивана IV, авторство которых остается загадкой до сих пор. В 1902 году И.Е. Забелин отождествил Постника Яковлева, строившего в Казани, с Постником, упомянутым рядом с Бармой, как строителя Собора²³⁰. Как и все в то время, И.Е. Забелин приписывал строительство Собора безоговорочно русским мастерам. Так формировалась популярная версия о псковском происхождении зодчих, тем не менее, маловероятно, что Посник Яковлев, бывший в 1554 году в Казани, мог начать строительство Собора весной 1555 года. М.К. Каргер выдвинул версию, что в 1556 году, уже начав строительство Собора, Посник уехал в Казань, а довершил начатое – Барма.

По мнению В.Л. Снегирёва (авторитетнейшего систематизатора данных о Соборе), именно Барма был главным строителем Собора, а Посник – главным соработником, который мог постоянно и не находиться на своём объекте, отлучаясь в Казань²³¹. Н.И. Брунов выделил и особо подчеркнул роль зодчего Бармы как в создании Собора Покрова на Рву²³². Археолог, историк Н.Ф. Калинина, выдвинул теорию, что в «Сказании» идет речь об одном человеке – Поснике Яковлеве, которого назвали Посник Барма, но подобные текстологические аргументы были сразу отвергнуты, создав ещё большую неразбериху в именах и авторстве²³³. Позже исследования показали, что отождествлять псковского Посника и московского неправомерно²³⁴.

Традиция, безоговорочно приписывающая строительство Собора Постнику и Барме, основывается на носящем следы искажения «Сказании» XVII века. В 1896 году священник И.И. Кузнецов опубликовал выдержку из рукописного сборника конца XVII – начала XVIII вв. В составе сборника находится и «Сказание о перенесении чудотворного образа Николая Чудотворца», в этом-то позднем сказании и упоминаются Посник и Барма в качестве архитекторов Собора.

Имена Бармы и Постника также встречаются в довольно позднем источнике «Житие митрополита Ионы», но пока не удалось установить, откуда создатель «Жития» заимствовал эти имена. Кроме того, Барма, возводивший Собор «со товарищи», упомянут в «Пискарёвском летописце», но его сведения уже вторичны по отношению к житию Ионы. Сообщения о строительстве Собора свидетельствуют о том, что составитель был знаком с «Летописцем начала царства», входящем в «Никоновскую летопись» по Патриаршему списку.

Существует популярная легенда об ослеплении зодчих, воздвигших столь прекрасный Собор. Она записана путешественником Адамом Олеарием на страницах дневника и показывает степень восхищения несравненным и чудесным архитектурным шедевром²³⁵. Впервые легенда фигурирует в связи с подобным ослеплением зодчего, воздвигшего собор Сан Марко в Венеции XII века. Аналогичные предания формировались вокруг гениальных зодчих во многих европейских странах и нашли отклик в русском мифотворчестве.

Интересно, что и авторство столь грандиозного проекта, как возведение Собора Покрова на Рву, не засвидетельствовано надёжными летописными источниками. По одной из версий, автором замысла мог быть митрополит Макарий – глава русской церкви, общественный и культурный деятель, книжник и просветитель эпохи Ивана IV. Другие версии отсылают к Адашеву, которому принадлежала идея реформ, уравнения сословий, или к близко приближённому к царю священнику Сильвестру. Следующим претендентом на эту роль является сам «царь Иван, чья литературная осведомлённость и способности – вне подозрений»²³⁶.

Вероятнее всего, существовал один, ныне забытый, человек, в индивидуальности которого преломились знания архитектурных традиций Запада, мастерство и фантазия. Собор воздвигался не за один строительный сезон, не за один заход и, скорее всего, с небольшим перерывом. Его план и подклет выполнены точно по предварительному расчёту, в то время как остальная постройка грешит нерегулярностью, грубой перевязкой стен и поздними дополнениями. Поиски архитектурных аналогов Собора ведутся в наши дни на разных территориях от Молдавии до Англии, но тщетно²³⁷. Тем не менее, анализ архитектуры показывает, что автор проекта мог быть знаком с современной ему архитектурой, навыками расчёта и пространственного моделирования. Формы Собора, стремящиеся к гармоничной центричной композиции, провоцируют сопоставление с идеями Филарете об идеальном городе и идеальном здании. В XV–XVI вв. итальянские мастера принимали активное участие в строительстве не только в Москве, но и в других городах. Антонио Солари, строивший в Кремле, был близко знаком с Филарете. В Милане они вместе возводили часть памятников, архитектурные детали и декор которых близки Собору.

Не стоит забывать, что Собор воздвигнут в средневековой Руси. Он является эмблемой этой непростой и далёкой эпохи. В конечном счёте, речь идёт о церкви, о сакральном пространстве, поэтому необходимо учитывать специфику литургического канона и символических категорий христианской парадигмы, диктующих архитектуре свои правила и законы. Создание храма имеет своей первичной целью организацию пространства для осуществления священного обряда богослужения – литургии. Вероятно, после Стоглавого Собора 1551 года возникла необходимость в обновлённом литургическом пространстве такого типа, как Собор Покрова на Рву.

На облик Собора повлияли взгляды Ивана IV, с середины 1550-х гг. сфокусированные на христианской догматике и предчувствии Страшного Суда, воплотившемся в Опричнине. Актуальные исследования трактуют Опричнину как символическое очищение казнью – огнём, и как «репетицию» Страшного Суда на земле, которым решил судить Иван IV своих подчиненных²³⁸. Период Опричнины начнется спустя несколько лет после завершения строительства Собора Покрова на Рву.

Какие же символические идеи конституировали столь неординарное сооружение как Собор Покрова на Рву, когда культура была пропитана мессианскими амбициями и эсхатологическими ожиданиями?