Глава двадцать третья
Любовь побеждает смерть
— Ну уж если тебе и этого мало: э-э-э… я ведь человек.
— У каждого свои недостатки!
Девушки из джаза дают гастроли в эльфийском лесу
Я прикоснулась к одной розе возле фонтана, наклонила к себе и понюхала. Да, это не магазинные цветы без запаха. Эти розы пахнут, причем так сладко, что сразу начинает кружиться голова.
— Чудные, правда? — заметил какой-то эльф, присаживаясь рядом. — Вижу, что вы — не здешний. Ну как поживаете? Просто у меня там двоюродный брат… Вот я и думаю, что если перекроют границы, то увижу брата лет через триста…
— Да, нас и так немного осталось, а мы тут границы перекрываем, — горько усмехнулась я, понимая, что, зная в общих чертах политическую ситуацию, тему для разговоров со случайными прохожими найти несложно. — Одни люди, куда ни глянь! Сколько же их наплодилось?
— Да бросьте, люди-люди. Люди нас не трогают. Думаете, к нам сюда часто люди захаживают? Я в последний раз видел человека лет сто назад… — заметил самый толерантный на моей памяти эльф, одарив меня шикарной улыбкой. — Мне люди нравятся. Я вообще не вижу особой разницы. Так что давайте прекратим этот спор и не будем меряться ушами. А то как дети, честное слово. У меня племянники бегают и целыми днями ушами меряются, у кого больше выросли, а у кого острее. Не вижу смысла уподобляться им. Пусть живут себе люди потихоньку. Они — там, мы — здесь. Что-то я вас раньше не видел…
— Мама меня в первый раз сюда отпустила. Никто не хотел ехать с посланием, вот и пришлось. Она меня редко отпускает. Переживает, — притворно вздохнула я, разглядывая небо сквозь ветви. — И я вот думаю, что мамочке привезти в подарок… Не подскажете, где мне найти голубые розы? Мама так просила…
«Привези мне, сыночек, голубенький цветочек! И мне все равно, что ты за несчастный цветочек огребешь по полной программе. Хочу — и все! Вынь да положъ!» — обрадовался песец моей находчивости.
— Спросите что-нибудь полегче. Голубые розы остались только в святилище его величества. Они напоминают ему про его возлюбленную Ильраэль. Прошло уже столько лет, а он все никак не может смириться с ее смертью и во всем винит людей и их подарок, — после долгой паузы вздохнул ушастый абориген. Ладно, передавайте привет Армаэлю! Мне пора! — Я еще долго смотрела на красивые плечи и легкую походку.
«Чего сидим стесняемся! Чего не ищем неприятности!» — выразительно посмотрел на меня полярный лис, показывая хвостом на спину уходящего «краеведа».
— Постойте! — я догнала эльфа. — А можно хоть одним глазком взглянуть на этот сад. Там нет фонтана в виде рыбки? Мне про него когда-то рассказывали…
— Фонтана в виде рыбки? Был когда-то. Но в сад вы вряд ли попадете. Посторонних туда не пускают. Только его величество имеет право там находиться. Даже слугам запрещено заходить внутрь… Я был там с отцом один раз, когда пересаживали розы. Но это было давно… Лет семьдесят назад… Ладно, мне пора… Не забудьте про привет…
Я осталась одна. Н-да… Грустно… Человека в город вряд ли пропустят… А тащить сюда бедную Свету было бы рискованно… Я еще раз посмотрела на картинку. Так тебе и надо, заносчивая эльфийская сволочь. Шариковая ручка тебя еще пощадила…
«Здравствуйте, я, возможно, ваша мертвая супруга… Только в этой жизни я — человек, а людей вы так нежно и трепетно ненавидите! — заметил полярный лис. — Ради такого случая я достану тебе звезду с неба и накрою либо политику партии, либо отношения!»
Может, не стоит давать Свете надежду? Мало ли как ее воспримут? Я не знаю, как это высокомерное ушастое недоразумение на нее отреагирует. Любовь любовью, а шовинизм по ушному признаку еще никто не отменял… Может, проще смалодушничать и сказать, что, увы, нет никакого фонтана, никакой рыбки… И брошки в виде голубой розы тоже нет… Есть у меня предчувствие, что его ушастое величество даже предложение до конца не дослушает, когда поймет, о чем идет речь.
Я вернулась в офис, посмотрела на часы, выпила кружку кофе, глядя на треснутый экран телефона. С такими заказами проще сделать карьеру в дурдоме. От психа до главврача.
Посидев немного в раздумьях, я набрала все цифры номера, но вызов не нажала. Бывает же такое, когда нужно позвонить, а ты не знаешь, что говорить. И тут мой бедный, разбитый об стену телефон решил все за меня и бросил мне вызов. Сначала я испугалась, слушая длинные гудки. Через минуту трубку подняли.
— Алло, — раздался тихий голос.
— Я вас не побеспокоила? Это Любовь… — произнесла я, не зная, что говорить дальше.
— Любовь? — голос оживился. — Я хотела вам позвонить, но забыла, что не попросила ваш номер… Я вас уже, наверное, достала своим сном? Если да, то говорите, не стесняйтесь. Простите, я себя действительно глупо чувствую… Я кое-что вспомнила… Обрывок какой-то песни… Спи, мой милый светлячок, спи неуловимый… В одеяло-лепесток завернись, любимый… И горит твой свет во тьме искоркой в глазах… Звездочкой сверкаешь мне прямо в небесах… Вам это интересно?
Голос на том конце был полон такой безнадеги, что у меня сердце дрогнуло. Даже если Света ошибается, я эту эльфийскую тварь за руку под венец потащу. Найду способ. И будет Свете и фонтан-рыбка, и голубые розы, и брошку такую же сделают!
Капитан Очевидность, который крутил пальцем у виска, превратился в капитана Грея, поправляющего алые паруса.
— Конечно, интересно. Для меня это очень важно. Спасибо большое. Продиктуйте еще раз, чтобы я записала, — оживилась я, прижимая телефон плечом к уху и расписывая старую ручку на уголке бумажки. — В данный момент я работаю над вашим вопросом. Может, вы еще что-то вспомнили?
— Нет, — тихо и безжизненно прошелестел голос. — Но вы звоните мне, пожалуйста… Я рада любому звонку… Кроме вас, мой номер больше никто не набирает… Простите меня, если я вас сильно напрягаю… Мне так неловко перед вами… Вам, наверное, просто меня жаль… Я прошу вас, не надо меня жалеть…
— Мне просто хочется вам помочь. Я позвоню вам, — поспешила ответить я и отключилась.
Я взлетела по знакомым дворцовым ступенькам, глядя, как на улице начало темнеть.
— Душа моя снова вернулась… Ты хочешь рассказать, куда завели тебя твои поиски? — улыбнулось мое чудовище, глядя на смятый лист в моей руке.
— Я хочу попасть в сад эльфийского короля… Любой ценой… Я должна сама увидеть фонтан с рыбкой… — прошептала я, забираясь на колени своего чуда, обнимая его и заглядывая в глаза. — Ты мог бы мне помочь… Я прошу тебя… Просто я не могу попасть туда, куда никого, кроме хозяина, не пускают…
— Знаешь, о чем я подумал? — заметил Иери, расправляя мои волосы и обнажая плечо, чтобы украдкой его поцеловать. — Если у человека есть особое место, куда он раньше приходил с кем-то очень дорогим, а теперь приходит один, то сама понимаешь, кого он хочет увидеть там…
— Я как раз об этом и думаю… Мне нужно достучаться до одного ушастого сноба… Пожалуйста, помоги… — прошептала я, перечитывая слова. — Я ведь не усну… Ты понимаешь… Для меня это очень важно!
— Каждый раз, когда я тебе помогаю, твоя душа радуется, как душа ребенка… И мне это очень нравится, — раздался шепот. Иери осторожно заглянул в мой листочек с колыбельной. — Я помогу тебе. Только учти, у тебя будет мало времени.
* * *
Сад был маленьким, и первое, что я почувствовала, — сладкий запах роз. Я сделала шаг из тьмы, нехотя разжимая холодную руку… В темноте над деревьями и над розовыми кустами парили светлячки, освещая маленький, заросший фонтан с рыбкой. Я прикоснулась к фонтану, проведя рукой по холодному влажному мрамору. Да, это он. Рыбка, обнимающая жемчужину. В тени я увидела белоснежную статую, сидящую на мраморной скамье под навесом колонн. У статуи было длинное платье и волосы, собранные в замысловатую прическу. Времени мало. Надо попробовать изобразить что-то похожее…
— Плохо, что нет зеркала, — простонала я, закусывая губу.
— Я буду твоим зеркалом. Распусти волосы и не трать время на прическу. Сделай их светлыми и прямыми. Чуть светлее, — прошептала тьма, а потом усмехнулась. — И нос чуть-чуть короче… Дай-ка я посмотрю… Ушки не забудь… Похоже… Очень похоже… Только глаза сделай большими и синими… Еще темней… Нет, это слишком большие… Чуть-чуть сузь их… Не переживай. Память избирательна. Она не помнит лицо. Она помнит образ…
При помощи подсказок я привела себя в эльфийскую кондицию, любуясь, висящими в воздухе светлячками и нежным флером волшебного тумана, окутавшего кусты. Сюда кто-то идет. Я застыла в напряжении, пытаясь побороть нарастающее с каждой секундой волнение…
— Мой… Светлячок… — услышала я тихий голос и обернулась. Лицо в ореоле светлых волос, которое сегодня с утра было бледной маской презрения с холодными и надменными глазами, смягчилось настолько, что мне бы и в голову не пришло, что оно принадлежит одному и тому же чело… извините, эльфу. Льдинки глаз таяли слезами, которые наперегонки сбегали по щекам, отблескивая мокрыми дорожками. Его величество прикрыло рот рукой, не сводя с меня тающих, изумленных глаз.
— Да, любимый… — тихо отозвалась я, поглядывая в темноту. — Не надо ко мне приближаться… Просто выслушай…
— Да как же не приближаться… — прошептал эльфийский король, чье имя я так и не удосужилась выяснить. Но, пожалуй, это не самое важное в моей истории. Сейчас важно лишь одно… Безутешный вдовец просто должен меня выслушать.
Я не успела даже мяукнуть, как меня обняли и прижали к себе, впиваясь пальцами в мою спину, словно в агонии. Я чувствовала щекой чужие слезы и лихорадочное биение чужого сердца в чужой груди. Эльф сейчас задохнется… Я никогда не могла представить, что сердце может стучать так громко. Я осторожно заглянула в темноту. У эльфа в данный момент есть все шансы променять этот несправедливый мир на более светлый и справедливый, правда, очень болезненным способом. И у меня заодно. Если успею спросить: «За что?», то наверняка последнее, что услышу: «За идею!»
«У тебя больше шансов выжить и отделаться легким испугом! А вот ушастому крышка! — полярный лис показал огромную крышку с цветочком. — Вообще-то она от горшка в детском саду, но ты посмотри, какой на ней семицветик!»
— Мой маленький Светлячок… — я чувствовала, как прижимаюсь к чужому телу с чужим запахом. Меня обнимают чужие руки, целуют в лоб чужие губы.
— Отпусти меня, любимый… — прошептала я, пытаясь отстраниться. Но попробуй вырвись! — Выслушай меня, просто выслушай. Я приду к тебе чуть позже…
— Не придешь… Ты просто никуда не уйдешь… Я не отпущу… — мои волосы перебирали чужие пальцы, целуя каждую прядь. — Никуда не отпущу… Ты меня однажды оставила… Покинула… Одного… Я смотрел на небо и искал моего Светлячка среди звезд… Я говорил с тобой, я спрашивал тебя, но ты молчала… Ты ведь обещала светить мне… Почему ты мне не светила? Неужели там, среди звезд, лучше, чем со мной?
Последние слова были сказаны таким голосом, от которого мне стало страшно. Мне срочно пришлось брать себя в руки!
«Любовь светит, но не тебе! — авторитетно заметил песец, поглядывая в темноту. — А Любви светят неприятности… Короче, полная иллюминация!»
Я пыталась не заплакать, соприкасаясь со страшным, необъятным горем. Как же это жестоко с моей стороны так поступать с тем, кто столько лет носит эту боль в себе… Я чувствую ее в каждом слове, в каждом прикосновении. Я не готова была к такому…
— Я светила тебе, любимый, — сквозь пелену слез ответила я, пытаясь утереть чужие слезы. Чувство жалости смешивалось со странной нежностью и уважением. — Всегда светила… Не надо плакать… Ну чего ты?
— Молчи… Просто молчи… — меня сжали так крепко, что я уже не знаю, как буду выпутываться из этой ситуации. У него сейчас действительно агония… Я чувствую себя настоящим чудовищем… Но ведь скоро, очень скоро все изменится. Хоть бы он мне поверил…
— Я прошу тебя, просто выслушай меня… У меня очень мало времени… Я должна сказать тебе нечто очень-очень важное… — прошептала я, обнимая несчастного эльфа и всем сердцем пытаясь утешить.
Эльфийский король упал на колени, уткнувшись головой в мой живот и обнимая мои ноги. Я положила руки ему на голову.
— Это я виноват… Я виноват перед тобой… Если бы ты знала, как я виноват… Если бы я тогда знал… Я не уберег тебя… Не уберег… Тебя убили за какую-то побрякушку… Моего маленького Светлячка убили ради какого-то украшения эти короткоухие твари… — эльф поймал мою руку и приложил к своей влажной от слез щеке. — Я думал… Думал… Сколько раз я должен был тебя поцеловать, но не поцеловал… Я верил в то, что у нас с тобой очень много времени и я успею. А теперь каждый день вспоминаю и проклинаю себя за то, что лишний раз тебя не обнял, не поцеловал, не сказал, что люблю тебя… Я забывал о мелочах, пока ты была со мной… Но вспомнил о них, когда ты ушла…
— Не вини себя, любимый, не надо, — тихо прошептала я, прикидывая, сколько лет он медленно убивал себя этим. — Я пришла к тебе из сна… Я — твой сон…
— Тогда я не хочу просыпаться… Не хочу… — он шептал, роняя слезы мне прямо на ладонь. — Только не уходи… Я прошу тебя… Умоляю… Что мне нужно сделать, чтобы ты осталась? Скажи мне… Скажи… Не молчи, Светлячок…
Я задыхалась, пытаясь отвлечься и взять себя в руки. Мне даже говорить было сложно, когда я думала о том, насколько невыразимо, насколько глубоко, насколько безутешно его горе.
«Тридцать жертв наводнения, двадцать человек пострадало в результате взрыва, шесть человек погибло при пожаре. А теперь плавно переходим к хорошим новостям! В зоопарке панда родила маленькую панду! Это все хорошие новости на сегодня», — подбодрил меня полярный лис, поправляя бумаги и глядя на заставку новостей. Если бы не он, у меня сердце бы не выдержало.
— Любимый, меня больше нет среди звезд… Я теперь снова на Земле… Моя душа живет в другом теле… И я очень по тебе скучаю… И теперь я нашла тебя… Я приду к тебе… — прошептала я, как-то совсем не по-эльфийски шмыгая носом. Надеюсь, никто не заметит. — Приду, чтобы остаться с тобой… Чтобы все было как раньше… Ты ведь сохранил мою брошку с голубой розой?
— Я сберег все… Только тебя не уберег… — слышала я шепот, пока меня целовали. У меня сейчас есть все шансы отправиться на тот свет и передавать оттуда приветы и прогноз погоды.
— Я приду к тебе сегодня, любимый… Обещаю, что приду… — я положила голову на чужую грудь, прикидывая, как бы поизящней ввести ушастого друга в курс дела. Соблазн потрогать уши был огромный. Я снова взяла себя в руки. — Вот только…
«Скажи, что ты — брюнетка! — предложил песец. — Вдруг он только блондинок любит! И добавь, что ты крашеная!»
— У меня другой цвет волос… Они намного короче… Теперь они темные… — прошептала я, поглаживая его руку.
— Мне все равно, — услышала я ответ, чувствуя, как меня в исступлении целуют в макушку.
«Та-а-ак! Что у нас дальше по списку? Ах да, я уже была замужем!» — по-суфлерски подсказывал песец, листая бумажки-шпаргалки.
— У меня уже был брак… — вздохнула я, заглядывая в молчащую тьму.
— Мне плевать, — я чувствовала чужое дыхание в волосах в тот момент, когда руки сжимали меня так сильно, что становилось трудно дышать.
«А теперь — контрольный! Я — мужчина!» — потер лапки песец. Я мысленно представила реакцию и возможный ответ, который прогнал по моему лицу всю цветовую палитру. «Это я к чему? — полярный лис посмотрел на меня своими янтарными глазами. — Все могло бы быть намного хуже, сама понимаешь! Так что давай смелей!»
— Я… я — человек… — прошептала я. — В новой жизни я — обычная человеческая девушка… И совсем недавно… я… я вспомнила… Вспомнила фонтан с рыбкой, голубые розы, брошку с голубой розой… И тебя, любимый, вспомнила… Ты примешь меня человеком?
— Зачем ты меня об этом спрашиваешь? — услышала я голос, который предательски дрогнул. — Я приму тебя любую… Только вернись… Умоляю… Вернись ко мне, мой Светлячок… Я просто медленно умираю без тебя…
— Мне очень нужны будут твои нежность и забота, — всхлипнула я, понимая, что мне, возможно, понадобятся услуги адвоката с крепкими нервами. Просто я не знаю, как буду оправдываться перед совестью. — Мне сейчас очень плохо… Со мной случилось нечто ужасное, поэтому у меня на лице шрам… Мне даже ходить тяжело… Но я приду…
Я почувствовала, как грудь короля дергается. Объятия немного ослабли, чем я и воспользовалась, стратегически отступая.
— Любая… Ты мне нужна любая… — услышала я, пытаясь проглотить слезы. А еще говорят — не принимайте работу близко к сердцу! Попробуй тут не принять…
Я никогда не видела, как мужчины плачут. Только в фильмах. А теперь вижу своими глазами.
«Настоящие мужчины не плачут! — заметил песец. — У настоящих мужчин есть выдержка!»
«Выдержка бывает только у коньяка и фотоаппарата. У человека прежде всего должно быть сердце!» — ответила я, отступая в темноту.
— Я приду… Обещаю… Подожди немного, и мы снова будем вместе… Спи мой милый светлячок, спи неуловимый… — решила закрепить успех я, тихо прошептав по памяти слова, делая еще один шаг назад. Мне казалось, что эльф сейчас не выдержит и бросится за мной.
— В одеяло-лепесток завернись, любимый… — растерянно прошептал король, неотрывно провожая меня взглядом. Через секунду меня обняли холодные руки и проглотила тьма. Пока я всхлипывала и рыдала, длинные холодные пальцы утирали мои слезы. Иери молчал.
«Куда мы сегодня будем целовать черствое чудовище? В звездочки или в штатив?» — съехидничал полярный лис, пытаясь добить мою логику ее же собственным аргументом, а потом оттащить в сторону и похоронить рядом с Одиночеством.
* * *
Я расхаживала по офису, кусая губы, вытирая слезы и сморкаясь в салфетки. Мой взгляд останавливался на часах. Я снова набрала номер, делая глубокий вдох, и терпеливо пережила короткую очередь гудков.
— Я на остановке, — прошептал голос, глотая слезы. Было слышно, как где-то поблизости проезжают машины. — Я не знаю, когда придет мой автобус… Простите, что так долго… Просто у меня нет денег на такси… Если надо, я пешком дойду… Вы подождете или у вас рабочий день заканчивается?
— Где вы находитесь? Я все оплачу. Скажете водителю, что вас встретят, — заявила я в порыве душевной щедрости, приготовив ручку и записав адрес, чтобы тут же вызвать такси и перезвонить Свете.
Такси прилетело через двадцать минут. Я выпотрошила кошелек, вручая таксисту новенькую купюру и помогая Свете выйти из машины.
— А сдача? У меня сдачи не будет! — заметил таксист, перерывая бардачок и хлопая себя по карманам. — Я перед вами все сотки отдал…
— Купите жене цветочек! — выдохнула я, осторожно ведя Свету в офис. Закрыв дверь, я кратко обрисовала ситуацию.
— А я думала, что сошла с ума… — шептала Света, прикусывая палец, чтобы не зарыдать. — Я думала, что я спятила… Думала, что это от лекарств…
— Знаете, теперь я себя чувствую сумасшедшей! — усмехнулась я, глядя ей в глаза. У нее действительно удивительные глаза, которых я раньше почему-то не замечала. Большие, синие и очень красивые… И, глядя в них, не замечаешь шрама. — Возьмите кольцо и давайте сходить с ума вместе! Я поверила вам, вы поверьте мне.
— А ваш директор не будет ругаться? — выдохнула Светлана, с задумчивым стоном глядя на свой телефон. — Вы тратите на меня свое рабочее время, хотя мне нечем заплатить…
— Конечно, будет… — фыркнула я, глядя, как она отключает телефон и смотрит на экран. — Но очень тихо и сквозь зубы… Не переживайте, поругается и перестанет… К тому же рабочий день уже закончился.
— Вот я и умерла для всех… — заметила Света, задумчиво глядя в черный прямоугольник экрана. — Хотя нет, это случилось три месяца назад… Когда я стала для всех обузой…
* * *
Остроухая стража смотрела на нас пристально, с недоверием. Света тяжело дышала, глядя на деревья. В ее глазах стояли слезы. Нам приходилось часто останавливаться. Я, как могла, поддерживала ее и морально, и физически.
— Айвиэль, — ахнула она, глядя на одного из пограничников, и протянула ему руку. — Ты меня не узнаешь? Ты так вырос…
— Откуда человек знает мое имя? — натурально обалдел и почему-то обиделся ушастый пограничник, поглядывая на группу поддержки.
— Ты ведь подарил матушке розы, которые нарвал в королевском саду? Помнишь белые розы? Ты еще укололся о самую красивую розу и сказал, что эта роза — особенная. А помнишь, как сидел у меня на коленях и по секрету рассказывал, что твой букет был самым красивым, но мама отругала тебя за то, что попросил меня о помощи… — прошептала Света, изумляясь своим воспоминаниям и заглядывая в глаза остолбеневшему эльфу. — А потом ты подарил мне фигурку, которую сам вырезал из дерева. Ты меня не узнаешь?
— Не могу в это поверить… — выдохнул ушастый, заглядывая Свете в глаза и падая на колени. — Не могу… Простите… Я вас умоляю… Я не мог себе даже представить, что это вы, ваше величество… Раэль знает? Мы проводим вас!
— Не надо… Я хочу пройтись сама… Я хочу вспомнить все… — ответила Света, опираясь на палочку и на мою руку.
Мы медленно шли по улице, пока не дошли до фонтана с лебедями, который все так же нежно журчал перед входом во дворец.
— Лебеди… — шептала Света, прикасаясь рукой к фонтану. — Он и она… Это — мальчик, а это — девочка. Я помню их… Здесь была скамья… Я играла здесь в детстве… Как же давно это было… Белые колонны с розами… Как же называется этот сорт… Забыла… А ведь когда-то помнила…
Стража преградила нам путь, но тот самый пограничник подбежал к страже и что-то прошептал на ухо. Нас тут же пропустили, изумленно переглядываясь. Город медленно просыпался. В окнах загорался свет. Скоро тут будет куча недоверчивых зрителей, которые сначала будут свято верить, что им ездят по ушам, а потом…
Свет тысячи огоньков освещал колонны и пустой трон.
— Запах… Я помню его, — едва шевелила губами Света, перебирая пальцами душистые соцветия. — Розы… Другие… Те уже погибли… Те, что помнят меня…
Света прикасалась к каждой колонне, разглядывала каждый цветок. Перед дверью в сад, к которой она сама меня привела, Света повисла на мне и прошептала: «Я боюсь! Боюсь, что он меня не узнает… и не примет… А вдруг я ему такая не нужна?»
— Света, посмотри на меня, — я зевнула от волнения и посмотрела в ее красивые глаза. — Он готов тебя принять даже бородатым, лысым гномом мужского пола!
Мою шутку для поднятия боевого духа не оценили. В синих глазах появились слезы, губы Светы предательски задрожали.
— Я не знаю, как расплачусь с вами… За то, что вы мне поверили… Что вместо того, чтобы выбросить бумажку с номером, вы потратили столько времени и сил… Я не знаю, кто вы на самом деле… Просто мне кажется, что ни один человек на такое не способен… — тяжело дыша, прошептала Света, положив руку на дверь и поглаживая узор.
— Один точно нет. Два. Два способны, — нетерпеливо ответила я, предвкушая трехлитровую банку слез, которые я соберу за этот вечер. Но если выжму платок, то еще и соплей.
— Простите, вы не можете открыть мне дверь… — прошептала Света и провела пальцами по красивым цветам, а потом показала мне на маленький отломанный листочек. — Это я сломала когда-то. Когда обиделась на Райя… Мне было очень стыдно… Он тогда посмеялся и сказал, что пускай так и остается… Единственное, чего он боялся, так это того, что я порезалась… Вот так мы и помирились…
Я открыла дверь, осторожно помогая Свете сделать шаг. Я отошла подальше. Мне не терпелось увидеть эту встречу спустя сотни лет.
— Райя, это я, любимый… Я вернулась… — дрожащим голосом произнесла Света, глядя на то, как ее возлюбленный смотрит на фонтан. — Я обещала, что вернусь…
Эльф поднял голову, посмотрел куда-то вверх, где сверкали звезды, сглотнул, боясь пошевелиться. Я видела, как его величество тяжело дышал. Через мгновение он нашел в себе силы обернуться. Света уронила палочку, пытаясь сделать шаг ему навстречу, не сводя с него глаз. Она покачнулась, морщась от боли и теряя равновесие.
Он подлетел к ней, поймал ее и сжал хрупкую фигурку в своих объятиях, задыхаясь и целуя. С ней он был не так многословен, как со мной. Эльф молча прижимал ее к себе, исступленно гладя и целуя. Через мгновение он осторожно поднял любимую на руки, снова запрокидывая голову и глядя на звезды. Я видела, как его грудь дергается, как он судорожно глотает воздух, задыхаясь от радости, надежды и чуда.
— Мой маленький Светлячок… — рука осторожно приподняла темные волосы и легла поверх шрама. — Мой маленький… Ты все такая же… красивая… Я не причиню тебе боль, если его поцелую… Ты… ты точно настоящая? Я не могу поверить… Ты никуда больше от меня не уйдешь?
— Насчет этого можешь даже не волноваться… — шепотом заметила Света, пытаясь спрятать шрам на лице прядью волос и улыбаясь сквозь слезы. — У меня плохо пока получается ходить…
— Зачем тебе ходить? Не надо ходить… Не надо… Я буду носить тебя на руках… Куда скажешь… — задыхался от счастья наш венценосный шовинист, держа на руках человека.
Так что в книгу жизненных рецептов можно занести еще «лекарство от шовинизма и расизма». Нет, у судьбы определенно отличное чувство юмора. Я бы лучше не придумала… А нечего всех людей стричь под одну гребенку. Так что, Мориэль, с тебя как минимум большое эльфийское спасибо. Хочу я посмотреть на встречу брата и сестры.
— Как же ты… Я не верю… Спустя столько лет… — шепталась пара, которой могло бы и не быть. Мысль о том, что они никогда бы не встретились, заставила меня содрогнуться. А ведь все было так призрачно. Я могла просто не придать значения словам, выбросить рисунок вместе с номером телефона, посчитав девушку ненормальной. В любой момент я могла бы опустить руки, бросить все и сказать, что ничего не вышло… От этой мысли я заплакала, зажимая себе рот рукой.
Еще бы! Не каждый день такое можно увидеть… Я и сама до сих пор не до конца верю в это невероятное, непередаваемое, нереальное чудо.
Пока я отмахивалась от первого впечатления, вспоминала моменты, когда ловила себя на мысли о том, что занимаюсь пустой тратой времени, когда собиралась сказать, что ничего не получилось, темнота положила холодные руки на мои вздрагивающие от беззвучного рыдания плечи.
— Любовь! — опомнилась Света, срывая с пальца кольцо возврата. — Возьмите… Я прошу вас… Мне оно не нужно… Я дома… Дома… С любимым… Любовь, постойте… Райя, мне помогла Любовь, я прошу тебя… не надо ее отпускать с пустыми руками…
— Все что угодно… — не мог налюбоваться своим счастьем уже десять минут как не вдовец.
— Она потратила на меня много времени, сил и де… — слышала я голос Светы, которая попросила опустить ее на землю и помочь подобрать ее палочку.
— Пойдем, — прошептала я тьме, понимая, что лучше уйти с пустыми руками, но с полным сердцем, чем наоборот. Хотя многие так не считают… На секунду я представила Гимнея, который, пронюхав, что на чужом счастье можно неплохо подзаработать, является пред светлые очи эльфийского короля, потирая пальцами и намекая о вознаграждении за воссоединение. Его же сотрудница занималась этим вопросом? Его! Так что раскошеливайтесь, влюбленные.
И я услышала, как снова падает палочка. С тем же самым стуком, с каким она упала в офисе, когда тот, кто возомнил себя богом Любви, случайно споткнулся об нее, высмеивая материальное положение невесты.
* * *
Рука скользила по моей щеке, приподнимая мои волосы, пока я ловила губами прерывистое дыхание. Я разлепила губы, чтобы сказать хоть что-то, но не нашла слов.
— Душа моя, — меня словно обожгло. Я подняла взгляд, глядя прямо в его глаза. — Что ты сегодня со мной сделала? Признавайся, душа моя…
Да, ситуация вышла неловкая…
— Я не могу понять, откуда это странное чувство… — Иери закрыл глаза и прижался лбом к моему лбу, перебирая рукой мои волосы. — Жажда, которую я не могу утолить…
Он поцеловал меня в полуоткрытые губы, но впервые я чувствовала, что меня сейчас действительно хотят съесть и в прямом, и переносном смысле. Впервые он задыхался во время поцелуя, от которого через мгновенье стала задыхаться я.
— Когда он тебя обнял… когда стал целовать твое лицо… — я чувствовала, что меня действительно сейчас съедят, а потом моей обглоданной косточкой поковыряются в зубах. — В тот момент я готов был схватить его за горло… А я теперь не могу утолить жажду… Я целую, но мне мало… Как будто я пытаюсь убедиться в том, что в тебе ничего не изменилось…
Я и сама заметила в поцелуе какую-то странную терпкую горечь. Тьма не хотела выпускать из своих лап мою душу, то слегка придушивая ее нежностью, то сжимая до призрачной боли, как после долгой разлуки.
— Я понимаю, что это была игра… Ты поступила правильно… Ты просто не могла поступить иначе… Я видел жалость в твоей душе… Я не видел ничего другого… Но на мгновенье мне стало неприятно… — мое чудовище сегодня получило укол ревности. Не знаю, что будет дальше, но с такой работой, как у меня, у него скоро должен выработаться стойкий иммунитет.
«Но ведь любви без ревности не существует!» — заметил песец, подпиливая пилочкой когти и глядя на сверкающую звезду, которой он в любую секунду может накрыть мое счастье в личной жизни.
Я снова почувствовала горький поцелуй, положив руки на плечи моему слегка ревнивому чудовищу. Слегка, потому что никто не пострадал. Это меня обнадеживало и успокаивало.
— Скажи мне, душа моя, как избавиться от этой горечи… — прошептал Иери, кусая губы и сжимая в руке подаренный мне медальон.
— Это похоже на ревность, — вздохнула я, положив пальцы на его губы и медленно проводя по ним. — Я бы тоже переживала, если бы увидела тебя в объятиях другой. И тоже бы захотела с тобой серьезно поговорить… И мне это было бы неприятно…
«И не говори! Там, за дверью, очередь стоит за твоим чудовищем, периодически переговариваясь: „Любовь — не стенка, подвинется!“» — заметил полярный лис, который очень любил ревность, как любят поставщики постоянных покупателей.
— То есть ты хочешь сказать, что я сейчас испытываю нечто похожее на ревность? — тяжело вздохнуло мое чудовище. — Я не хочу тебя ревновать…
— Каждый сам выставляет для себя границы. У меня есть свои внутренние границы. И я их не нарушаю… — покачала головой я, понимая, что не все так плохо, как показалось на первый взгляд.
«Это говорит Любовь, которая не знает границ!» — поддакнул песец.
— А мне очень хочется проследить, чтобы другие не нарушали твои границы, душа моя… Это тоже считается ревностью? — заметил Иери, пока я обнимала его и успокаивала со всей нежностью, на которую способна.
— Нет, это называется защитой своих интересов, — засмеялась я, прижимаясь лбом к его груди. — С меня коробка конфет… Знаешь, приятно смотреть, когда настоящая любовь побеждает смерть…
— Мне кажется, что смерть просто любовь и ненависть… И глядя на них иногда может отступить… — философски заметило мое чудовище, пока я разматывала свою повязку. Надо хоть посмотреть, как продвигается процесс заживления. Осторожно развернув подобие бинта, я увидела, что от раны осталась маленькая царапина.
— Это все потому, что в тебя верят… — улыбнулся Иери, видя мое скептическое замешательство. — Тех, кого вы считаете богами, создает вера. Она наделяет их особой силой. Вы сами создаете себе богов… Сами же их низвергаете…
— Вот только давай не про статуи… Вон, есть бог Любви, пусть ему все дружно молятся! — отмахнулась я, сворачивая повязку и бросая ее в карман за ненадобностью.
— Открою тебе секрет, — прошептало мне на ухо мое чудовище, снова играя с подаренным мне именным украшением. — Я сам начинаю верить в тебя…
