19
До курорта на озере надо было ехать три часа поездом. Мне удалось сесть у окна, и всю поездку я вспоминал и размышлял.
Я заставил Джерри пару раз повторить свой рассказ — на случай, если он что-то пропустил. Я назвал ему имена Чарли Крола, Руди Зиглера и Присциллы Пардью, но он никого из них не знал.
К концу нашего разговора Джерри почувствовал себя лучше. Он очень боялся со мной встречаться, с ужасом ждал, что его убьют при встрече со мной, как Фурста. Теперь, когда все страхи остались позади и я дал ему слово, что никому не назову его имени и буду молчать о нашем разговоре, он смог расслабиться. Он решил еще несколько дней не высовываться, а потом выйти на работу и постараться забыть о записке Бретона и о нашей встрече.
Джерри ушел раньше меня. Я не поблагодарил его — в этом не было нужды. Мы оба знали, как он рисковал и какой теперь за мной долг. Без слов было ясно: если ему когда-нибудь понадобится одолжение, об этом достаточно будет только сказать.
Я остался в закусочной, думая о Нике Хорняке и Чарли Кроле. Ник говорил, что пробыл со своим любовником всю ночь, но, по словам Бретона, Крола приковали к кровати и оставили одного. Куда подевался Ник? Кромсал сестру? Сговаривался с Говардом Кеттом?
Гови…
А коп-то сюда каким боком? До этого он предупреждал меня не трогать Ника. Теперь я знаю, что он заставил Бретона пойти в Холодильник, чтобы он поискал там Аллегро Джинкса, а это означало, что Кетт знал о двойнике Паукара Вами. Неужели Гови убил Ник и заказал Вами семью Фурста?
Свидетельства были веские, но все же я сомневался. Кетт настоящий сукин сын, способный, по моему мнению, убить в случае необходимости, но он не из тех, кто с легкостью рискнет играть в игры с людьми, подобными Вами и Кардиналу. Ясно, что он как-то вовлечен, но я не мог представить его криминальным боссом.
Я позвонил ему в офис на следующее утро после встречи с Джерри. Кетт взял недельный отпуск, и до конца недели его не ждали. Я повесил трубку, а затем позвонил Биллу. Сделал вид, что решил просто поздороваться. Умышленно перевел разговор на Гови. Изобразил удивление, когда Билл сообщил, что его начальник взял недельный отпуск, и поинтересовался, где проводят свободное время такие люди, как старший офицер Говард Кетт. Как только закончил разговор с Биллом, я заказал по телефону билет и поехал на велосипеде к железнодорожной станции.
Была середина дня, когда я добрался до гостиницы, где узнал, что Кетт с семьей уехал на весь день. Я разместился за столиком в тени напротив гостиницы, надел темные очки и провел следующие несколько часов, потягивая безалкогольные коктейли и ожидая появления семейства Кеттов.
Они появились после семи часов: Гови, его жена и пятеро из их восьми (или девяти?) детей. Гови был в шортах, яркой гавайской рубашке и картонной шляпе. Я поморщился и пожалел, что не купил мобильник с камерой, когда в последний раз менял свой телефон. Дети спорили, что делать дальше. Когда Кетты подошли ближе и оказались перед входом в гостиницу, я расслышал, как Гови сказал, что они переоденутся и потом пойдут на пристань проветриться.
Спустя четверть часа они снова появились. Гови уже выглядел скромнее. Когда они немного отдалились, я медленно пошел за ними.
Дети начали приставать к старику на яхте, стоящей у пристани. Я понял, что он уже знает их, потому что старик не растерялся, когда они забрались на яхту. Миссис Кетт предупредила своих чад, чтобы были осторожнее, и на всякий случай подошла ближе. Отец семейства тем временем смотрел на воду и садящееся солнце. Рубашку его раздувал бриз.
Приблизившись к Гови сзади, я сказал:
— Красотища, верно?
— Верно, — согласился он, поворачиваясь с улыбкой, которая тут же исчезла, стоило мне поднять очки и подмигнуть. — Джири? — Он округлил глаза. — Какого хрена ты тут делаешь?
— Решил подышать свежим озерным воздухом.
Он подозрительно присмотрелся ко мне:
— Чушь собачья.
— Точно. Я приехал, чтобы ты сказал мне, как связаны Никола и Ник Хорняки, Чарли Крол, Бретон Фурст и Аллегро Джинкс.
Говард Кетт побелел как смерть.
— Ах, ты мразь! — прорычал он. — Я отдыхаю тут с женой и детьми, а у тебя хватило наглости явиться сюда…
— Если собираешься устроить сцену, я «за», — тихо, но твердо перебил я Гови. — Не возражаю, если твоя жена все узнает.
Я думал, он меня ударит, но тут его плечи опустились. Он крикнул жене, что скоро вернется, резким кивком показал на дальний конец пристани и направился туда. Он шел так быстро, что я догнал его только на самом краю, где он остановился и как бы прирос к доскам причала, напоминая статую, глядящую на озеро.
— Давай в темпе, засранец, — рявкнул он. — Я приехал сюда всего на неделю и хочу потратить на тебя как можно меньше времени.
— Расскажи про Николаса Хорняка. Почему ты меня от него отпугивал?
— Я же говорил, у него есть друзья, которые ему покровительствуют.
— Назови их.
— Нет.
— Ладно, давай на время забудем о Нике. Как насчет Бретона Фурста? Ты послал его за Аллегро Джинксом. Это привело к его смерти. А также его жены и детишек. Не хочешь рассказать, из-за чего они погибли?
— Я к этому не имею никакого отношения, — сказал Кетт. — Я пытался найти пропавшего человека. Я не представлял, что это может так закончиться.
— Откуда ты узнал о нем и Николасе? Кстати, а об Аллегро Джинксе ты откуда узнал?
Он не ответил. Я сел на краю причала и, свесив голову, стал смотреть на свое отражение в воде.
— Прелестное местечко. Часто сюда приезжаешь, Гови?
— Почти каждый год, — с беспокойством ответил он.
— Расскажи все, что я хочу знать, или тебе не придется очень долго сюда наведываться. Как ты думаешь, сколько тебе дадут, если я обнародую все, что знаю? Никто не стал бы поднимать большую волну, если бы речь шла только о Николе и Фурсте, но дети… Люди в бешенстве, требуют крови. Разумеется, им прежде всего нужен киллер, но уверен, что и сообщник сойдет. Ты можешь даже сесть на электрический стул.
Скрип зубов Кетта заглушал даже рев мотора лодки на озере, и я слегка встревожился, что он сотрет зубы до корней. Наконец он произнес:
— Все началось с Чарли Крола.
Я спрятал улыбку и кивнул ему, чтобы продолжал.
— Крол вышел на меня вскоре после того, как в прессе появились подробности смерти Николы Хорняк. Он находился в соседнем номере с ее братом и боялся, что его имя всплывет. Он толком не знал Николаса, находился в городе всего пару дней, они пересеклись в каком-то заведении для геев, один другого подцепил, и они направились в «Скайлайт», желая заняться сексом. Хорняк ночью сбежал, оставив Чарли прикованным к кровати. Его освободил и выпустил охранник. Крол был в бешенстве, принялся искать Ника, но не нашел и уехал из города домой.
— Он ничего не знал об убийстве?
— Нет.
— О чем он подумал, когда имя Николы появилось в газетах?
— Сначала ни о чем, ведь прошла неделя, так что он даже не сообразил, что убийство произошло в ту ночь, когда он был в «Скайлайте». Затем до него дошли слухи, что убили ее неделей раньше, и он сообразил, что, если Николас причастен к ее смерти, это и его может коснуться. Вот почему он мне все рассказал.
— Почему именно тебе? — поинтересовался я.
— Он поспрашивал кое-кого, узнал, что я веду дело. Удостоверился, что может доверять мне, что я не разболтаю.
Это звучало сомнительно, но я не стал цепляться.
— И он указал пальцем на Николаса. Почему ты его не прищучил?
— Еще как прищучил. — Кетт вздохнул. — Именно тогда мне посоветовали не совать свой нос в эти дела. Угрожали моим детям. Мне это не понравилось, но пришлось дать задний ход. Когда ты начал разнюхивать, мне велели с тобой потолковать. Самое мерзкое, что эти сволочи, поддайся им хоть раз, с тебя всю жизнь не слезут.
— Мы все время возвращаемся к так называемым покровителям Ника. Имена, Гови.
— И кончить так, как Фурст? — Он горько рассмеялся. — Если приставишь ствол к голове моих детей и прикажешь говорить, я буду тявкать, как собачонка. В противном случае пошел в жопу.
Досадно, но я не представлял, как могу на него нажать. Как верно догадывался Кетт, я был не из тех, кто может убить ребенка.
— Расскажи про Аллегро Джинкса.
— Я еще до этого дойду, — сказал он. И продолжил: — Крол описал охранника, который его освободил. Я довольно быстро нашел в «Скайлайте» Фурста. Хоть и не трогал Николаса в ходе расследования, дела я не бросил — рассматривал другие варианты, расспрашивал о Николе. Я знал, что ее видели с человеком, похожим по описанию на Паукара Вами.
— Ты об этом знал? — удивился я.
— Я неплохо знаком с детективной работой, — усмехнулся Кетт. — Затем появилась женщина, которая искала исчезнувшего сына. Вся обрыдалась, просила помочь. Сказала, что у него были проблемы в прошлом, но он вроде бы исправился. Затем вдруг побрил голову, сделал татуировку в виде змей на щеках, разругался с друзьями и связался с какой-то богатой белой девчонкой.
— Аллегро Джинкс, — пробормотал я.
— Я искал его, но, как верно сказала его мать, он исчез. Затем я услышал, что китайца, который делал татуировки, порвали на части как раз перед исчезновением Джинкса. Я сложил два и два и в итоге получил Холодильник. Я знал, что Вами оставляет там много трупов — во всяком случае, если верить слухам, — и пришел к выводу, что это единственный шанс найти Джинкса. Но я не мог просто заявиться в Холодильник и спросить, не мерзнет ли у них где-нибудь Аллегро Джинкс. Требовалось найти кого-нибудь из вашей системы, кому не станут задавать вопросы, кого-нибудь вроде…
— Бретона Фурста, — закончил я за него.
— Я мог и других привлечь, но у меня имелся свежий компромат на Фурста. Он все еще трясся из-за того, что не заявил обо всем, хотя был должен. Им было легко манипулировать.
— Ты встречался с ним лично, — заметил я. — Это ты сглупил.
— Не мог же я все это обсуждать по телефону, — возразил Кетт. — Да и встречались мы в темном кинотеатре, я не думал, что он меня узнает. Выходит, ошибся, раз ты здесь.
— Фурст оставил записку, — сказал я, мысленно анализируя рассказ Кетта. — Итак, ты послал его в Холодильник. Что дальше?
— Ничего. Я услышал, что его убили. Сделал вывод, что все связано и что если кто-то узнает, что я послал его разузнать про Джинкса, то сам окажусь в глубокой заднице. Взял отпуск и смотался из города. Думал, что все осталось позади, пока ты не объявился.
Складный рассказ, хотя я сомневался, что его стоит принимать на веру.
— Как считаешь, Ник позаботился об убийстве Фурста? — спросил я.
— Не знаю, да мне и насрать на это, — ответил Кетт. — Я чувствовал себя скверно из-за того, что случилось с его женой и детьми, — но что я мог сделать? Выступить вперед и рискнуть собственной семьей? Нет уж. На мою долю убийств хватает. Ты, если хочешь, расследуй. Я же, когда вернусь отсюда, займусь менее опасной детективной работой.
— Ты трус, Гови.
— Бретон Фурст тоже был трусом. Вся разница в том, что я живой трус.
Я встал, стряхнул пыль с брюк и прикинул, какая часть его рассказа правдива. Было просто назвать Кетта трусом, и ему было очень легко это признать, но мы оба знали, что он охотился за более крупной рыбой, чем Ник Хорняк, несмотря на опасность для него самого и его семьи. Билл рассказывал мне — и повторял, когда я поносил его начальника, — что однажды Гови забрался на крышу идущего поезда, чтобы снять оттуда двух подростков, обкурившихся какой-то дури, и гонялся за главарем банды, пока не поймал его, несмотря на бомбы в почтовом ящике и нападение на его старшего сына.
— Ты избавил бы нас обоих от целой кучи неприятностей, если бы был со мною честен, — сказал я. — Никто не узнает. Скажи правду, и я оставлю тебя в покое.
— Я сказал правду.
— Возможно, но не всю. Я ведь не дурак, Гови.
— Думаю, что дурак, — мягко произнес он. — Дурак, что приехал сюда. Дурак, потому что продолжаешь давить. Мне представляется, что Джинкса и Фурстов убил Паукар Вами. Будешь продолжать в этом же духе, и оглянуться не успеешь, как он придет за тобой. Что ты тогда сделаешь, Джири?
Я улыбнулся, подумав, что бы он сказал, если бы узнал о моем родстве с Вами, и не признался, хотя приятно было бы увидеть, как при этом вытянется его лицо.
— Увидимся в городе, Гови, — сказал я на прощание.
— Если только Паукар Вами не встретится с тобой раньше, — ответил Кетт и направился к своему семейству, намереваясь вести домочадцев назад в гостиницу.
* * *
Я мог успеть на последний поезд домой, но маленький городок на берегу озера оказался очень милым, а мне все равно полагался один отгул, так что я снял номер в другой гостинице, поужинал в маленьком ресторане, купил туалетные принадлежности и вернулся в свою комнату, чтобы позвонить Паукару Вами.
Я не забывал о своем отце, когда торопился добраться до Кетта, но если бы я рассказал ему о своей встрече с Джерри, он бы стал настаивать на своем присутствии во время разговора с Кеттом. Хотя я не испытывал никакой симпатии к этому копу, мне не хотелось видеть, как он извивается, подобно червяку на рыболовном крючке.
Мой звонок остался без ответа. Я решил прогуляться, а затем позвонил еще раз.
— Ал, мальчик мой. Прости, что не ответил на первый звонок. Руки были заняты.
В трубке послышался стон.
— Что это? — спросил я.
— Наш дружок Николас. Я устал за ним таскаться, вот и…
— Нет! — закричал я, в ярости сжав телефонную трубку.
Вами хохотнул:
— Расслабься. Николас жив и здоров. Это просто какой-то тип, которого я подобрал на улице. Не хочешь сказать ему что-нибудь на прощание?
— Ты больной сукин сын.
— А ты сын сукиного сына, — парировал Вами. И продолжил: — Неважно. Где ты? Ты должен был сегодня вести слежку за нашей целью.
— Я был занят. Нежданно-негаданно кое-что узнал.
— Рассказывай! — воодушевился Вами.
— Не по телефону, — возразил я. И прибавил: — Слушай, я хотел бы, чтобы ты попытался найти Чарли Крола. Это один из любовников Ника. Он был с ним в «Скайлайте». Живет где-то за городом.
— Приблизительно где?
— Не знаю.
— Понадобится время.
— Оно будет потрачено с толком.
— Ладно, я закончу раньше, чем собирался, и займусь этой трудной задачей. Мы с тобой сегодня увидимся?
— Завтра.
— Буду скучать. Доброй ночи, сынок.
— Доброй ночи, — неохотно произнес я, ненавидя себя за то, что имею дело с садистом.
Пока мы следили за Ником, Вами не раз был уязвим. Представлялась прекрасная возможность всадить в него нож. Может быть, мне уже стоило избавить от него город.
Но я нуждался в нем, чтобы найти убийцу Ник. Я ставил свои личные, эгоистичные интересы выше интересов миллионов людей, каждый из которых мог оказаться следующим в списке Вами, и мне было неприятно об этом думать.
Вернувшись в номер, я улегся на широкую удобную кровать и направил взгляд в окно на чистое небо. Если живешь в городе, то легко забываешь о звездах. Мне вспомнился старый миф о том, что людские судьбы решаются на небесах, и я заснул с мыслями о том, что, если бы все было заранее предопределено для нас, жить на свете было бы гораздо проще. Я не должен испытывать никакой вины, если я — всего лишь рука Провидения. Я могу во всем обвинить судьбу и спать сном праведника.
Обратно я отправился утренним поездом и уже около десяти часов оказался дома. Весело взбежал по лестнице и обнаружил, что ключ не проворачивается в замке. Вытащив его, я встал на одно колено и заглянул в замочную скважину. Какой-то умник залил ее клеем. Уже третий раз за этот год. Наверняка пацан, которому нечего делать. Однажды поймаю его, и…
Я поднялся, примерился и ударил ногой по двери возле замка. Он вылетел, и дверь распахнулась. Я швырнул свою сумку на диван и, обращаясь к затхлой, мрачной комнате, гаркнул:
— Добро пожаловать!
Потом сварил кофе, налил в кружку и медленно выпил его, после этого вышел из квартиры, прикрыв дверь. Спустившись, я оседлал велосипед и двинулся в сторону магазина хозяйственных товаров моего старого друга Дэнни. Нас познакомил Билл, который много лет назад, мальчишкой, у него работал.
Дэнни стоял за прилавком. После Фабио он был, пожалуй, самым старым из моих знакомых. В эти дни он чаще находился в квартире за магазином. Он уже много лет грозился уйти на покой, но все знали, что этого не произойдет. Увидев меня с ухмылкой на лице, он засмеялся:
— Опять замок?
— Если когда-нибудь поймаю этого мелкого засранца…
— А может, это слесарь, — усмехнулся Дэнни. — Парень, который держал этот магазин до меня, пользовался этим трюком, если торговля шла плохо. Заливал клеем замки и ждал, когда пойдут звонки. Его несколько раз колотили, но это его не останавливало. Он был сумасшедшим старым ублюдком.
— Но ты сам таких фокусов никогда не проделывал, разумеется, — улыбнулся я.
— Конечно нет, — возмущенно ответил Дэнни, но я заметил, что он слегка смутился. — Тот же тип, что и раньше?
— Да, если еще не изобрели антиклеевую модель.
Когда я расплачивался за замок, Дэнни спросил про Билла.
Я ответил, что он в порядке, и упомянул о нашей совместной рыбалке. Раньше Дэнни ездил с нами, но теперь не позволяло пошатнувшееся здоровье. Он вздохнул и попросил предупредить его, когда мы снова соберемся: он поедет с нами, если доктор разрешит. Я пообещал, отмахнулся от сдачи и пожелал ему доброго здоровья.
Возле моего дома на улице стояли две полицейские машины, а в моей квартире тихо переговаривались копы. Я замешкался на лестничной площадке, не зная, как поступить: идти дальше или сделать ноги. Решил пройти в квартиру. Вдруг кто-то из соседей заметил выбитый замок и вызвал полицию.
Прежде чем войти, я громко постучал. Я не узнал никого из трех молодых копов, но улыбнулся им, как друзьям.
— Вам помочь?
— Альберт Джири? — спросил один из них.
— Он самый.
— Да, сэр! — рявкнул другой.
Я мысленно вздохнул. Куда ни глянь, везде задницы.
— Да, сэр, — прибавил я.
— Мы хотим, чтобы вы поехали с нами, — сказал тот, что заговорил первым.
— Зачем?
— Я предпочел бы пока не говорить.
— Я арестован?
— Пока нет, мудак! — прорычала задница.
— Что, если я откажусь ехать?
— Лучше бы вам захотеть. — Снова первый коп.
Я зевнул, желая продемонстрировать, что не испытываю никакого беспокойства.
— Ладно, поехали.
— Спасибо, — сказал первый коп.
— Придурок, — добавила задница.
Третий продолжал молчать.
Спустившись вниз, я взглянул на витрину лавки Али. Внутри находились еще два копа, они разговаривали с Али и что-то записывали. Али качал головой и, похоже, плакал. Плохой знак.
Полицейские повезли меня, включив сирены. Все молчали. Полицейские участки мы проезжали. При свете уличных фонарей я присмотрелся к форме копов. Они выглядели настоящими, но у меня появилось дурное предчувствие. Я сидел между двумя копами на заднем сиденье, но наручников они на меня не надели. Возможно, мне удалось бы выхватить пистолет у одного из них и заставить выпустить меня.
Я додумывал последние пункты своего плана, когда мы остановились у «Скайлайта». Я тут же забыл о замысле побега и догадался, что последует дальше. Расстроенные лица персонала в вестибюле подтвердили мои худшие опасения. К тому времени как меня ввели в номер 812, где на кровати лежало обнаженное тело, прикрытое простыней, я уже почти успокоился.
Старшим по званию полицейским на месте преступления оказался Вернон Аст. Билл нас с ним знакомил. С мрачным видом встав передо мной, Аст спросил, могу ли я сообщить, где находился прошлой ночью. Я сказал, что уезжал из города и что это могут подтвердить свидетели, и мысленно усмехнулся, представив себе, как Кетта просят выступить в мою защиту.
— Надеюсь, это правда, — вздохнул Вернон, потирая переносицу. — Я знаю, что Билл высокого о тебе мнения.
— Кто это? — спросил я, кивая на мертвое тело женщины.
— Ты не знаешь? — ответил вопросом на вопрос Аст. И продолжил: — Мы нашли кредитную карточку, солнцезащитные очки и носок. На карточке твое имя. Остальное, скорее всего, тоже принадлежит тебе.
— Тщательная подстава, — сказал я, качая головой. Кто это, Присцилла? Неужели та сволочь, что убила Ник, покончила еще с одной моей подружкой?
— Будешь опознавать тело? — спросил Вернон. — Ты не обязан. Если хочешь, можешь позвонить адвокату…
— Нет, свихнусь, пока буду его ждать.
Я медленно двинулся к кровати, чувствуя, что время сжимается, и не замечая, что полицейские расступаются так, будто у меня чума. Женщина лежала лицом вниз. На этот раз убийца действовал еще более жестоко. Похоже, судмедэкспертам не удастся точно сосчитать количество ран.
Я остановился у изножья кровати, заметив блеск в сгустке крови на теле жертвы. Моя рука потянулась вперед, никто не успел остановить меня. Пальцы погрузились в рану и нащупали твердый холодный шарик. Подняв его на уровень глаз, я увидел знакомые золотистые змейки на черном мраморе.
— Узнаете? — тихо спросил Аст.
— Он был в моей квартире. Не знаю, как он мог попасть сюда.
— Лучше верните его на место.
Вложив шарик в рану — то, что он оказался здесь, потрясло меня больше, чем вид трупа, — я обошел кровать, встав так, чтобы можно было увидеть лицо убитой. Его наполовину закрывала подушка. Мне пришлось присесть, чтобы его рассмотреть.
Я ожидал, что это Присцилла, но, когда опустился на корточки, сообразил: волосы другого цвета, ноги длиннее — и с облегчением вздохнул. Эта женщина была выше, крупнее, роскошные длинные волосы… блондинка…
Сердце ухнуло вниз. Мне уже не нужно было видеть ее лицо. Я по волосам, густым и мягким на ощупь, узнал, кто жертва. Эти волосы я тысячи раз расчесывал своими пальцами…
Я пытался даже мысленно не произносить ее имя. Смотрел на волосы, выбросив все остальное из головы, боясь, что правда сведет меня с ума. Они разметались по подушке так, как я помнил, только теперь на них виднелись кровавые отпечатки пальцев смерти.
Я все думал о волосах, пока копы зачитывали мне мои права и сводили по лестнице вниз. Я видел ее волосы, забрызганные кровью блестящие волосы, когда меня сажали в машину и везли в участок, записывали мои данные и запирали в камере.
Когда остался один и волосы уже не могли сдержать ее имени, я прошептал его, чувствуя, как сжимается мое сердце и сгорает мой мир:
— Эллен…
