Глава десятая
Жители ближайших домов уже бежали к пожарищу с разных сторон. Они тащили с собой ведра и топоры, не понимали еще, что рубить здесь, по сути дела, нечего. Но им требовалось взять с собой хоть какой-то инструмент, чтобы руки занять.
— Кто в доме остался? — спросил я растерянного Артура, который так и стоял посреди дороги с ружьем в руках.
— Отец, мать, жена, сын.
— А капитан Магомедов?..
— На втором этаже был. Чай пил.
Жители села окружили нас. Настроены они были весьма недружелюбно, что-то кричали на своем языке. Я не знал его, но суть дела понял без труда. Люди посчитали, что дом Артура уничтожили мы или другие представители федеральных сил. Топоры в руках мужчин поднимались весьма грозно.
В ответ на это мои солдаты достали из чехлов малые саперные лопатки. Стволы их автоматов были наставлены на толпу. Вот-вот могла вспыхнуть стычка.
Я толкнул Артура локтем в бок и сказал:
— Объясни им, что произошло.
Но он стоял столбом, растерянный, раздавленный напрочь этим жутким ракетным ударом.
Тогда я пихнул его в бок сильнее, уже стволом автомата, и приказал:
— Говори!
— Рагим Арсланов… — наконец-то промямлил Артур.
В это время со двора Аллар Арслановой вышли пожилые мужчина и женщина. Старик что-то резко выкрикнул в адрес Артура. Он явно обвинял его в чем-то. Толпа поддержала этого человека, недовольно и возмущенно загудела.
— Это родители Рагима, — объяснил мне молодой парень, оказавшийся рядом и добровольно взявший на себя обязанности переводчика. — Они спрашивают Артура, свою жену тоже Рагим убил?
Я понимал, что не в состоянии все в подробностях объяснить этим людям, на это уйдет слишком много времени. Они не поймут меня правильно. Я не смогу доказать им, что Аллар была с мужем заодно и подорвалась на мине, которую мы выставили для него.
Поэтому, во избежание столкновения с жителями села, я вынужден был сказать неправду:
— Мы ловили Рагима. Он выставил на нас мину в своем дворе, но не успел предупредить жену. Она взорвалась на ней.
— Сарай тоже миной разорвало? — донес до меня переводчик выкрик матери Рагима.
Пожилая женщина смотрела на меня с нескрываемой злобой, готова была наброситься и вцепиться ногтями мне в лицо.
— Нет, не миной. В сарае прятались два бандита. Они пришли с гор по подземному ходу, который вел в погреб, расположенный внутри сарая. Мы вынуждены были уничтожить их вместе с постройкой. Это произошло уже после гибели Аллар. Бандитов в село прислал Рагим. Он хотел убить вашего участкового. Когда бандиты погибли, он послал беспилотник-штурмовик, и тот ударил ракетами по дому Артура. Участковый в это время находился там и погиб.
— Да, капитан погиб в доме. Вместе со всей моей семьей, — по-русски сказал Артур.
— Откуда у Рагима беспилотник? — продолжал разжигать конфликт отец эмира. — Этот аппарат принадлежит федералам!
— Рагим недавно был на выставке в Москве. Он захватил там специальный прибор, способный перехватывать управление беспилотником, и людей, умеющих пользоваться им, — заявил я. — Сегодня днем с помощью этого прибора эмир Арсланов заставил работать на себя два беспилотника ФСБ. Один из них сбил из ружья Артур, когда тот летал вечером над селом, но второй разбомбил его дом. Может быть, этим летательным аппаратом управлял сам Рагим. Он не мог не знать, как близко друг от друга стоят дома в вашем селе, хотел сжечь его целиком, вместе с людьми. Это обычное для бандитов дело. Только вот здесь не Сирия, где им позволялось творить такие зверства. В России у них ничего подобного не получится.
Я даже не просил добровольного толмача о переводе. Он начал делать это сам. Хотя люди, стоявшие рядом со мной, все слышали. Русский язык все они знали, но при этом предпочитали разговаривать на своем даже со мной и с моими солдатами.
Тут к нам подоспели еще два отделения моего взвода. Но со стороны села сюда тоже бежали все новые и новые люди. Их было гораздо больше, чем нас. Я даже увидел трех стариков с двустволками в руках. Собрались они явно не на охоту.
Поэтому я показал на них глазами старшему сержанту Ничеухину. Василий согласно моргнул, подтверждая понимание ситуации. Он уразумел меня совершенно правильно и словно бы невзначай повернул в нужную сторону ствол своего автомата.
От пояса старший сержант стрелял, конечно, не так хорошо, как от плеча. Но я знал, что с такой вот достаточно короткой дистанции он не промахнется.
Пожар между тем разгулялся вовсю. К дому Артура, вернее сказать, к тому, что от него осталось, подойти было совершенно невозможно. Он горел ярко и сильно. Если после взрыва двух последних ракет там кто-то и остался в живых, то эти люди все равно уже погибли в огне или задохнулись в дыму.
Селяне все это прекрасно понимали, поэтому и не рвались тушить огонь своими силами.
Тут вдалеке, где-то за поворотом улицы, завыла сирена. Видимо, к нам уже ехала пожарная машина.
Артур так и стоял посреди дороги. Он опустил голову на тощую ввалившуюся грудь, был безучастным ко всему происходящему, но ружье в руках все еще держал. При этом даже в сторону пожара не смотрел, понимал, что там уже нет никого живого.
Но туда посмотрел я и сразу понял, что огонь в состоянии переброситься на соседний дом. По крайней мере деревья в этом дворе уже начали тлеть. Если они загорятся, то пламя быстро доберется до жилья, а потом перекинется и на следующий участок.
Зато в другом направлении улицы пламени было нечем подкормиться. Через обуглившийся штакетник я видел, что там находился забетонированный двор. Такие часто встречаются на Северном Кавказе. Меня всегда смущала эта привычка местного населения бетонировать свои дворы. Неужели бетон лучше травы? Хотя в данном случае это обеспечивало противопожарную безопасность.
Но размышлять об этом мне было некогда. Я крикнул селянам, что пора браться за дело, и показал пальцем на тлеющие деревья. Листва, мокрая после дождя, на них скукожилась и быстро опадала. Стволы краснели и чернели. Они уже тлели и готовы были вспыхнуть. Да, дождь явно завершился совсем не вовремя.
Вот здесь и сгодились топоры, которые принесли с собой жители села. Хозяев соседнего дома видно не было. Похоже, они находились в отъезде или вообще жили в другом месте, где-нибудь в городе. Я еще раньше обратил внимание, что там даже свет не зажигался.
Но люди из толпы словно повиновались движению моего пальца. Они сразу начали действовать вместе с бойцами моего взвода. Солдаты и селяне легко проломили деревянный штакетник и начали срубать стволы крайних деревьев.
А в окнах соседнего дома от жара уже начали лопаться стекла. После этого обычно загораются шторы, а потом и вся постройка охватывается жарким пламенем.
Люди торопились, им было не до разборок с моими бойцами. Тем более что те сами стали активно помогать местным жителям, используя вместо топоров свои острые малые саперные лопатки. Для относительно толстых стволов больше годились, конечно, топоры. Но кусты, которые росли между деревьями, куда легче вырубались лопатками.
А тут и пожарная машина подоспела. Профессиональные борцы с огнем резко включились в дело. Они не пытались даже спросить, что тут произошло.
Я сам в пламя не лез, хотя имел точно такой же, как у моих бойцов, огнеупорный костюм от экипировки «Ратник». Я командовал или, точнее говоря, подсказывал, где следует применить силы. Так, я сразу велел пожарнику с брандспойтом заливать водой не уже сгоревший дом, а только соседний, чтобы уберечь его от пламени. Он и сам думал, наверное, точно так же, поэтому без всяких возражений выполнил мою команду.
Обернулся я вовремя, в самый нужный момент. Несколько человек окружили родителей Рагима Арсланова и что-то возбужденно выкрикивали в их адрес. Со стороны к ним подходил Артур.
Я увидел, как он на ходу переломил ствол своей двустволки. Инжектор выбросил стреляные гильзы. После этого Артур зарядил свое оружие. Затем мне показалось, что я даже сквозь общий шум и треск пламени услышал, как щелкнули стволы, соединяясь со спусковым механизмом ружья.
— Артур! — позвал я громко.
Но он меня не услышал, был погружен в собственные мысли и приближался к родителям эмира.
Когда Артур остановился за их спинами, я подошел поближе и услышал его слова:
— Проклятый Рагим убил моих отца и мать, жену и сына. За это я сделаю его сиротой.
Он не поднимал ружье к плечу, желал, видимо, стрелять в упор от пояса.
Я успел сделать долгий, но стремительный скачок и ударить ладонью по нижнему стволу. Ружье все же выстрелило, но картечь улетела в небо. Туда же угодил и второй заряд.
Артур просто не смог остановить свои пальцы, настроенные на выстрелы из двух стволов, один за другим, дуплетом. Так боксер, готовый к атаке, иногда наносит удар уже после того, как прозвучит гонг. Он просто не успевает остановить руку.
Люди шарахнулись в стороны. Родители Рагима оторопело смотрели на меня и на Артура. Они еще не осознали, что я, по сути дела, спас их от смерти.
— Отец и мать Рагима здесь ни при чем, — сказал я Артуру и потянул на себя ружье, пытаясь отобрать его. — Они за сына не в ответе.
Но Артур вцепился в ружье обеими руками и никак не хотел разжимать пальцы. Глаза его были абсолютно белыми и совершенно бессмысленными. Пальцы он разжал не сразу, только после того, как ствол автомата старшего сержанта Ничеухина чувствительно ткнул его в ребра.
Значит, этот парень еще не совсем расстался с умом. Если бы он не обратил внимания и на этот удар, то мне следовало бы вызвать «Скорую помощь», в которой должна была бы присутствовать бригада со смирительной рубашкой.
Но делать этого не потребовалось. В глаза Артура скоро вернулся разум. Сам он заметно обмяк, сбросил деревянное напряжение.
— Я хотел, чтобы Рагим почувствовал мою боль, — сказал Артур. — А потом я убил бы его девочек. Спасибо, старлей, за то, что ты удержал меня.
— Причинением боли другому человеку ты не победишь свои страдания. — В моем голосе было слишком много назидательности, и мне это не понравилось.
Я сам жутко не любил, когда кто-то разговаривал со мной в таком тоне, и поэтому обычно избегал подобных заявлений. Но иных слов я в такой момент просто не нашел.
Ружье у Артура я все-таки отобрал. У меня на плече помимо автомата висел еще и REX 1. Поэтому я передал ружье на временное хранение старшему сержанту и приказал ему еще и патроны у Артура забрать.
Этот стрелок, видимо, помнил, насколько жестко ствол автомата Ничеухина уперся в его ребра. После моих слов он сам вытащил из кармана несколько гильз и положил их в раскрытую ладонь моего заместителя.
Этот человек теперь вел себя совершенно спокойно, вроде бы не был готов ни к каким новым фокусам. Вся сила его характера вылилась в один порыв, в единое действие, которое моими усилиями было сорвано. На что-то большее Артуру характера не хватало.
— Ничеухин, присмотри за ним, — отвернувшись, прошептал я в микрофон.
— Понял, работаю, — таким же шепотом, глядя в другую сторону, чтобы никто не понял его слов, ответил старший сержант. — Я хотел только сбегать в дом эмира и проверить, все ли в порядке с его дочерьми. Они же малолетки. Их одних оставлять нельзя. Им, наверное, страшно. А бабка с дедом почему-то не взяли их с собой.
— Не надо. Я сам проверю, — взял я на себя непривычные обязательства.
Тут, конечно же, сказалось то обстоятельство, что у меня самого дома осталось две дочери примерно того же возраста, может, только чуть постарше. Моя большенькая уже в школу пошла, первый класс окончила.
Но я практически ничего не знал о жизни своих детей, потому что был постоянно под завязку загружен службой. У меня просто не было времени на семью. О дочерях заботилась жена. Я даже спать девочек никогда не укладывал и сказок им на ночь не рассказывал.
Хотя однажды, где-то с год назад, было такое дело. Во время отпуска я читал младшей дочери какую-то книжку и сейчас с легким смешком вспомнил об этом.
Смешок, впрочем, относился не к моим дочерям. Я вдруг ни с того ни с сего представил себе, как читаю перед отбоем сказки своим солдатам. Да уж, тяготы и лишения воинской службы иногда вызывают у нас весьма странные мысли.
Я ушел с дороги, где еще стояла толпа сельчан, не лезущих тушить пожар, и двинулся во двор Арслановых. Там я не нашел взглядом девочек и сначала подошел к тому месту, где лежало тело Аллар, придавленное стеной. Только оттуда я увидел, что ее дочери снова сидели на крыльце, прямо на досках, сырых от дождя.
Я приблизился к ним и спросил намеренно строго:
— А почему вы не спите?
— А там пожар, — с трудом подбирая русские слова, сказала старшая девочка.
Я рад был, что она не стала упоминать о погибшей матери, говорила только о пожаре. Видимо, моя показная строгость сбила девочку с тех жутких мыслей, которые не могли ее не мучить.
Я не мог ничего сказать им о трагедии, произошедшей с их матерью. Мне, виновнику, по сути дела, гибели Аллар Арслановой, трудно было бы подобрать слова, нужные для этого.
— Ну-ка, встань с холодных сырых досок и посмотри с крыльца на улицу. Скажи-ка мне, там сейчас есть дети? — тем же тоном продолжил я.
Девочка встала, поднялась на крыльцо, подошла к его краю, где яблоня не мешала ей видеть улицу, и даже на цыпочки поднялась.
Она быстро вернулась ко мне и сказала:
— Детей там нет. А ты кто, дяденька? Полицейский или пожарник?
— Нет, я военный.
Я посмотрел на их грязные ноги. Девочки ходили босиком по мокрой земле и траве, где не испачкаться было никак не возможно.
— Что ж, раз там детей нет, значит, вы должны спать. Давайте-ка быстро мойте ноги, а потом укладывайтесь. — Я посмотрел на старшую девочку и сказал ей: — Помоги сестре. Тебе теперь придется всегда присматривать за ней. Привыкай к этому.
Девочки были воспитаны в строгости, привыкли безоговорочно подчиняться взрослым. Поэтому они встали и прошли в дом. Младшая даже пошаркала ногами по резиновому коврику, расстеленному перед дверью.
Старшая девочка уже перенесла ногу за порог, но остановилась, обернулась и спросила:
— А когда папа к нам придет?
Я насторожился и осведомился:
— А он обещал?
— Дяденька обещал.
— Какой дяденька?
— Тот, который в сарае сейчас лежит.
— И что он обещал?
— Второй дяденька нас с собой звал, к папе. А потом стрелять стали, и он в погреб полез, спрятался. Тогда этот сказал, что скоро папа за нами придет, и велел ждать его. Вот мы и сидели на крыльце. Тут ты пришел, а папу не привел.
Значит, я в своих предположениях оказался прав. Эмир Рагим Арсланов прислал двух бандитов за дочерьми. Одного мы убили точно. Второй скрылся в подземном ходе, но, скорее всего, тоже погиб. Он не мог уцелеть после выстрела из огнемета.
Но меня больше интересовал другой вопрос. Знает ли что-нибудь Рагим Арсланов о судьбе своих дочерей? Погибла его жена, убиты два бандита, которые были отправлены ей в помощь.
Они должны были забрать из дома дочерей эмира и доставить их к отцу. Однако ни тот, ни другой не вернулись на базу. На связь они не выходят.
Значит, и с ними что-то случилось. Пусть так, но когда и где. По дороге в лагерь? Или, может быть, они не успели уйти со двора? Но что тогда стало с девочками?
Этот вопрос не мог не волновать эмира. Согласно психологическому портрету, составленному на него в ФСБ, так называемому психороботу, Рагим любил свою семью, жену и дочерей. Он вообще был человеком, который у меня лично вызывал симпатию, что кому-то могло показаться весьма странным.
Но это вовсе не мешало мне относиться к нему как к врагу. Причем не только моему собственному, а и всей моей страны.
Я думал, что такой человек не будет места себе находить, пока не узнает, что случилось с его дочерьми. Он станет нервничать, искать варианты, позволяющие ему выяснить, что с ними. Эмир не будет сидеть и ждать.
Но что именно он станет делать? В подземной галерее произошел взрыв. Теперь пользоваться ею нельзя, она, по моим понятиям, обрушилась. Никому не известно, как далеко протянулся этот завал. Он может быть как десятиметровым, так и полным, до самого выхода на поверхность или в какую-то другую галерею.
Мысль о том, чтобы копать тоннель заново, наверняка покажется эмиру непродуктивной. Если он пойдет домой, то только поверху.
Девочки ушли в дом. Я снял шлем и прислушался к тому, что происходило внутри. Через тонкую дверь был слышен разговор двух маленьких существ. Но он велся на их родном языке, поэтому я не сумел понять ни слова. До меня дошло только то обстоятельство, что старшая сестра говорила строго, приказным тоном. Потом на какое-то время наступила тишина.
Я ждал.
Наконец-то дверь снова приоткрылась, старшая девочка выглянула и сказала:
— Я Адилю уложила. Можно мне с тобой постоять?
— А тебя как зовут? — спросил я.
— Айна. Так можно мне на крыльце немножко побыть?
— Нет, Айна. Дети должны ночью спать.
— Тогда расскажи нам сказку. Папа вчера начал, но до конца не успел. Плохие люди пришли, и ему пришлось уйти.
Мне совсем нетрудно было догадаться, что этих самых плохих людей привел в село именно я.
— Знаешь, а я ведь не умею сказки рассказывать, — признался я. — Хотя ладно, попробую.
Я вдруг вспомнил ту книжку, которую читал год назад младшей дочери. На память мне жаловаться было грех. Я легко восстановил в голове целые страницы крупного текста и даже картинки в книжке увидел. Я мог бы прочитать ее.
— Иди, Айна, в дом. Я сейчас подойду к вам и расскажу тебе и сестре сказку. Только русскую. Я других не знаю.
— Мы будем ждать, — совершенно серьезно предупредила меня Айна и ушла.
Я надел шлем, включился во внутривзводную связь и вызвал своего заместителя.
— Слушаю вас, товарищ старший лейтенант! — немедленно отозвался Ничеухин.
— Василий, иди в дом Арслановых! — распорядился я. — Я девочек укладывать буду. Возьми с собой кого-нибудь из снайперов для наблюдения. Есть у меня опасения, что эмир со своими людьми может домой пожаловать. Самое время ему появиться, когда мы и жители села на пожаре заняты, вокруг едва ли не паника, полная неразбериха.
— Иду, — сразу отозвался Ничеухин. — Агафонов, за мной, к командиру!
Я легко догадался, почему Ничеухин выбрал для этого именно Агафонова. Причина состояла не только в том, что тот в данный момент оказался рядом. Важно было, что у тепловизионного прицела крупнокалиберной винтовки «Корд» самый большой сектор захвата по сравнению с другими.
Снайпер просто ставит на нем максимальное удаление и видит в этом случае значительную площадь. Любой объект, расположенный на ней и испускающий тепло, будет изначально казаться ему только пятном. Но проверить, что это такое, можно за секунду. Для этого надо только повернуть кольцо окуляра, приблизить объект, превратить его в нечто понятное.
Однако старший сержант Ничеухин тут же вызвал меня на связь.
— Товарищ старший лейтенант!..
— Что там стряслось? — спросил я, уловив беспокойство в голосе моего заместителя.
— Снова беспилотник летит. Сейчас как шандарахнет по толпе сразу всеми ракетами!
— Успокойся, Василий! На беспилотнике было только четыре ракеты. Все они уже израсходованы. Не исключено, что оператор пугнуть нас решил. Тогда аппарат пикировать начнет, имитировать атаку.
Теперь и я уже слышал шум двигателя беспилотника самолетного типа. Он был куда более громким, нежели у штурмовика. Все-таки бензиновый мотор по этому показателю не идет ни в какое сравнение с электрическим, тарахтит намного круче.
— Товарищ старший лейтенант! — никак не унимался Ничеухин. — Тут Артур беситься начинает. Он тоже беспилотник слышит и свое ружье с патронами у меня требует. Обещает подстрелить эту птицу по звуку.
— Не сможет. Не давай ему ружье. Ты сам-то дрон видишь? — спросил я.
— Он в облаках летит. Вроде бы и не особо высоко, но они еще ниже опустились.
— Но оператор толпу на улице видит. Вернее сказать, не всех, а только тех, кто защитных костюмов не имеет. Наш взвод он разглядеть не может.
В этот момент на пожарище вдруг что-то взорвалось. Яркая скоротечная вспышка подсказала мне, что грохнул, скорее всего, баллон с газом, находившийся на кухне. Наверное, сразу после взрыва беспилотник, образно говоря, ослеп. Это обычное явление для тепловизионных приборов. Так происходит, когда горячее облако закрывает видимость.
— А мы его можем и увидеть, — заявил сержант Сухогоров, вмешиваясь в мой разговор с его тезкой. — Я это чудище летающее в прицел поймал. Быстро, надо сказать, движется. Его сложно держать в прицеле. Так, над нами прошел, лег на крыло, сделал круг и теперь над домами летит. Скоро над вами пронесется. Я, кстати, уже просчитал упреждение, которое следует держать, чтобы сбить эту фиговину пулей.
Маршрут беспилотника и его разворот я и сам по звуку определил. Мне стало ясно, что Рагим Арсланов совсем не случайно решил посмотреть на дома сверху. Этого человека по большому счету интересовал только один из них. Правильно, его собственный, где остались без присмотра две дочери эмира.
С гибелью жены он, скорее всего, уже смирился и мужественно перенес эту трагедию. Только зубами, наверное, сильно скрипел. Однако ради дочерей Рагим готов был, надо думать, рисковать как своей собственной жизнью, так и чужими.
Прямо сейчас он, к моему великому сожалению, ничего не увидит. Я не успел подготовить ему приманку. А вот при втором проходе летательного аппарата над домом эмир обязательно должен будет заметить ее. Я об этом позабочусь.
Беспилотник-штурмовик и в самом деле пролетел над нами, но шум двигателя не удалился в сторону гор. Это значило, что оператор, как я и предположил, решил совершить еще один облет этой части села.
Я бросился к двери дома и позвал старшую девочку:
— Айна!
Она вышла на зов сразу. Как я понял, перед этим старшая сестра стояла за поворотом коридора. Я не знал, что за ним располагалось, дверь в детскую комнату или лестница, ведущая на второй этаж. Да это и значения пока никакого не имело. Видимо, Айна ждала меня. Я ведь обещал рассказать ей сказку.
Девочка привыкла верить обещаниям взрослых людей. Она еще не понимала, что те сплошь и рядом обманывают детей и при этом даже думают, что поступают совершенно правильно.
Я тоже сейчас хотел обмануть ее. Вернее сказать, отца этой девочки. Она могла помочь мне заманить его сюда, в село.
— Я здесь! — отозвалась Айна.
— Бери сестру, и выходите во двор. Только обуться не забудьте, чтобы ноги снова не мыть. Бегом, чтобы отец вас увидел с самолета!
— Адиля уже уснула. Я одна посмотрю. — Девочка быстро сунула ноги в туфельки, стоявшие под вешалкой у входной двери, и выскочила на крыльцо, к которому как раз подошли Ничеухин с Агафоновым.
Айна испугалась новых людей и остановилась. Но шум двигателя беспилотника она тоже услышала. Он быстро приближался к нам.
— Папа там летит? — обернувшись ко мне, спросила Айна.
— Нет, сам не летит. Самолет для этого слишком маленький. Он только телевизионную камеру может поднять, которая и ночью все показывает. Твой папа смотрит через нее на село, тебя с сестрой ищет. Выходи на открытое место.
Девочка послушно прошла на середину двора, где не было деревьев.
— Товарищ старший лейтенант, стрелять? Мне кажется, я смогу его сбить, — сказал младший сержант Агафонов.
— Ни в коем случае не стрелять. Наблюдай за ним, и все! — категорично заявил я, снова повернулся к Айне и сказал: — Надо сделать так, чтобы он тебя увидел и пришел за вами прямо сюда, домой. Помаши ему рукой.
Она все послушно выполняла. Я не видел в облаках беспилотника. Не замечала его и девочка.
Она повернула ко мне недоверчивое личико и проговорила:
— Самолет сейчас в облаке, да? Я его не вижу. А папа может меня рассмотреть?
— Тебя видит специальная камера, которой облака не мешают. Она все показывает папе.
— Самолет крыльями качнул, — сообщил младший сержант Агафонов, не отрывавшийся от прицела. — Оператор поприветствовал кого-то. Думает, наверное, его беспилотник с земли видно.
— Все! Айна, иди спать.
— А сказку?..
Мне стыдно было обманывать такую доверчивую девочку.
— Иди. Я сейчас приду и расскажу. Но только одну, — сказал я.
— Товарищ старший лейтенант, а ничего, что здесь только старшая девочка была? — спросил мой заместитель. — Эмир подумает, что со второй его дочкой что-то случилось.
— Тем больше беспокоиться будет. Так и надо. Надеюсь, это ему на пользу не пойдет.
