Глава одиннадцатая
Хотя я ничего не говорил бойцам, но они и сами прекрасно понимали суть дела. Раз командир на два часа раньше объявил отбой, значит, предстоит ночной подъем по тревоге с последующим выездом в район боевых действий.
Когда тревога была запланированной, всегда случалось именно так. А незапланированная объявляется независимо от того, спит взвод, сидит в столовой или занимается на полосе разведчика. Это тоже считается обычным явлением. Такое случается даже чаще, чем заранее запланированная тревога.
Сам я вместо сна отправился с накладными документами на отрядные склады, расположенные рядом с гаражом. Командир автороты выделил мне солдат, которые и загрузили в грузовик все то, что я получил для ночной поездки.
Взвод разберет эти запасы по рюкзакам. Хотя, например, часть сухого пайка наверняка в них не поместится, и мои бойцы вынуждены будут тащить продукты по горам на носилках. Расчет велся на пять дней. Это означает пятнадцать коробок с сухим пайком на человека.
Но в рюкзаке всегда должно помещаться еще множество вещей помимо продуктов питания. Тем более что мы планировали устраиваться в горах на камнях временным походным лагерем, то есть не разбивая палаточного городка. Значит, у каждого солдата должны быть при себе теплые вещи.
Но я все же успел после всех забот пару часов поспать и сразу проснулся, когда дневальный дотронулся пальцем до моего плеча.
— Пора?
— Так точно! Время, товарищ старший лейтенант.
Я встал, поручил дневальному поднять моего заместителя старшего сержанта Сметанина и передать ему приказ о тревожном подъеме взвода.
Потом я пошел умываться. Я всегда делал это долго, рассыпая вокруг тучу брызг, чем дома обычно сердил жену. Но в казарме, в офицерском кубрике имелся свой умывальник. Дуться на меня тут было некому.
Когда я вышел из кубрика в казарму, умытый и причесанный, мои парни уже стояли на центральном проходе. Старший сержант Сметанин доложил мне о готовности взвода выполнять поставленную задачу.
— Амуницию проверил? — спросил я старшего сержанта.
— Так точно! Все в порядке, товарищ старший лейтенант.
— Значит, так. У казармы должен стоять грузовик. Дневальный! Машина у выхода уже стоит?
— Так точно, товарищ старший лейтенант! Прибыла три минуты назад.
— Вот и хорошо. Три минуты назад, значит, это наш грузовик. Да другого и быть не должно. Выходим. В кузове запас сухого пайка, боекомплект и кое-что из дополнительного вооружения. Разбираем по рюкзакам. Там же носилки. Что в рюкзаки не поместится, понесем на них. Увидите в машине двух сержантов. Это инструкторы Росгвардии с беспилотниками. Они идут с нами. Надо оказывать им помощь в переноске тяжестей, поддерживать морально и физически. Там же, в машине, дизельный генератор на колесиках. Его пока не трогать, как и канистры с соляркой. Пусть там и стоят. В горы вам это добро придется тягать своими силами. Все. Взвод, на выход!
Старшему сержанту Сметанину повторять мою тихую, спокойную команду не потребовалось. Солдаты все слышали и сразу совершили поворот направо. В дверях никто не толкался. Бойцы выходили по отделениям.
Замкомвзвода вышел первым, потому что раздача запасов на поход — его задача. Иногда в его же обязанности входит и получение запаса на складах, но в этот раз я позволил Сметанину отдохнуть вместе со взводом.
Я дал бойцам три минуты на загрузку, сам потратил это время на проверку карт в планшетнике, потом вышел на крыльцо, совсем невысокое, всего в две ступени. Бойцы уже успели разобрать по рюкзакам сухой паек и теперь набивали патронами запасные магазины своих автоматов. Но это они обучены делать и во время движения. Ни единого патрона не потеряют в самую сильную дорожную тряску.
Поэтому я сразу дал стандартную команду:
— К машине!
Загрузились бойцы толково, без суеты, как делали это всегда, по отработанной схеме, с соблюдением привычной очередности. Подсаживать никого необходимости не было.
Я сел в кабину. Водитель знал маршрут движения и потому даже не заглядывал пока в свой навигатор.
Ехали мы без сопровождения бронетехники. В последнее время это допускается даже в горных районах. Впрочем, на нашем маршруте не было опасных мест, где погуливали банды. Такие участки всегда на учете. Офицеры оперативного отдела, которые прокладывали маршрут, прекрасно о них знают.
Кабина была трехместная. Между мной и водителем сидел мрачный и молчаливый младший сержант автороты, зажимающий коленями ручной пулемет Калашникова. Такого попутчика нам выделили потому, что мы полным составом высаживались из машины на месте назначения. Возвращаться в одиночку водителю было то ли скучно, то ли опасно. Честно говоря, я не знаю, что для него хуже.
Он постоянно что-то говорил, нимало не интересуясь, слушаем мы его или нет. Парень общался сам с собой. Есть такая категория людей, которых это более чем устраивает. Наверное, младший сержант был того же мнения о нашем водителе, потому что я не услышал ни одной его реплики в ответ на этого парня.
Сразу за военным городком начинался самый тяжелый участок дороги, где асфальт был не просто разбит, а выломан крупными кусками. Так неучтиво с ним обошлись гусеницы наших боевых машин пехоты несколько лет назад. С тех пор дорогу никак не восстановят.
Дальше следовал жилой поселок, в котором за дорогой более-менее следили. Там уже можно было ехать быстрее, не так трясло.
Я понимал, что солдаты взвода дорогу знают. Поэтому сразу за воротами военного городка они прекращают набивать в магазины патроны и снова начинают это делать только после того, как машина въедет в поселок.
А за ним дорога уже становилась горной, где разгоняться было рискованно. Тем более на грузовике. Тяжелой машине бывает сложно вписаться в поворот. А их на здешних дорогах куда больше, чем прямых участков.
Размышляя об этом, я и сам не заметил, как задремал. Кабина автомобиля, в отличие от кузова, этому способствует.
Проснулся я только тогда, когда услышал, что меня зовет водитель:
— Товарищ старший лейтенант!..
Я поднял голову.
— Здесь где-то? — спросил водитель.
Я включил свой планшетник и посмотрел навигатор. Оказалось, что мы проехали дальше места высадки больше двух километров. Я сообщил об этом водителю.
— Ничего. Я развернусь, — проговорил он.
Я посмотрел на узкую дорогу, где двум легковым автомобилям встретиться было можно. Им даже, наверное, удалось бы не задеть друг друга. Но грузовики тут разъехаться, пожалуй, не сумели бы. Разве что на минимальной скорости. Водители при этом должны были бы постоянно контролировать все свои и чужие действия.
А уж про разворот машины-монстра я и не говорю. При таком маневре весь мой взвод запросто мог вместе с машиной угодить в пропасть.
Я снова посмотрел на навигатор. Примерно в восьми километрах впереди была площадка, специально сделанная для разъезда грузовиков. Там без проблем могла бы развернуться целая автомобильная колонна вместе с бронетехникой, сопровождающей ее.
— Останови. Мы сами назад вернемся. А ты поезжай до площадки. — Я показал водителю монитор планшетника. — Там и развернешься, не раньше. Потом двинешь назад.
Водитель посмотрел на свой навигатор. Карта там была другого масштаба, и площадка для разъезда на ней не значилась. Парень сам поставил на ней отметку.
Грузовик остановился. Я еще раз сверился с картой и нашел боковой проход к ущелью, в которое нам предстояло попасть. Нам надо было вернуться метров на триста. Как только взвод подготовился к маршу, я дал отмашку водителю, и грузовик уехал. А мы, не тратя попусту время, двинулись к боковому проходу.
К месту, выбранному в оперативном отделе сводного отряда для устройства временного взводного лагеря, мы вышли через четыре часа сорок две минуты. Мои парни пришли к цели на тридцать четыре минуты раньше расчетного времени, определенного оперативным отделом. Возможно, сказалось то обстоятельство, что мы срезали путь по боковому проходу или же просто шли быстрее обычного.
Кто-то заметит, что на таком продолжительном пути тридцать четыре минуты — это ничтожная величина. Я не соглашусь с таким утверждением и предложу такому человеку преодолеть нашу дистанцию с соответствующим грузом и с соблюдением норматива. При этом я даже не попрошу его сэкономить тридцать четыре минуты. Я уверен, что это по силам далеко не каждому. Но мы смогли.
Тяжело дался переход сержантам контрактной службы Росгвардии, которые должны были командовать беспилотниками. Хотя их груз тащили мои бойцы, но и самих этих ребят по большому счету тоже требовалось волочь на себе. Но мои ребята их подбадривали. Парни держались через силу и, как говорят в спорте, не сошли с дистанции. Этим они заслужили мое уважение.
Самое узкое место ущелья взвод прошел без остановки.
Но я задержал там ефрейтора Алпатова, нашего сапера, и поставил ему задачу:
— Ставишь в одну систему три «ведьмы». Подумай, как добиться максимальной площади поражения. Наверное, одну так пристроишь, чтобы ее не удалось обойти, а две другие — позади. Чтобы они после активизации первой сработали. Предусмотри рикошеты. Да ты и сам все знаешь. Не мне тебя учить. Определи проход на случай нашего возвращения. Даже по камням. Потом нас догонишь. Мы только на полтора километра отойдем.
Ефрейтор остался на месте. Взвод уже прошел дальше, и мне самому пришлось догонять бойцов. Впрочем, для меня это не составило большого труда.
Топографические карты в оперативном отделе были хорошего качества. Каждая высотка отмечена, любой перепад глубины ущелья. Это позволило офицерам даже выбрать удачное место для размещения нашего сторожевого поста. Я осмотрелся и согласился с их мнением, хотя в таких вопросах предпочитал проявлять самостоятельность, поскольку на месте всегда виднее, чем на карте.
Я подозвал к себе старшего сержанта Сметанина и приказал:
— Здесь поставишь пост! Снайперы дежурят попеременно по восемь часов. Могут спать здесь. Часовые меняются через полтора часа. Ты назначаешь сменных. Все они постоянно во внимании. Пусть при первом же подозрении зовут снайпера, чтобы он посмотрел через прицел. — Я протянул старшему сержанту свой бинокль с тепловизором. — Это для часовых. Неграмотных научишь пользоваться этой премудростью. Сейчас Алпатов нас догонит. Предупреди часовых, чтобы они его ненароком не подстрелили.
— Алпатов, товарищ старший лейтенант, уже догнал нас, — сказал Сметанин и показал рукой на сапера, который только-только вышел из-за крайних высоких камней.
— Как успехи, Вячеслав? — спросил я ефрейтора.
— Все сделал так, как вы велели, товарищ старший лейтенант. Мышь только и проскочит, потому что она легкая.
Я знал, что «ведьма» — штуковина весьма совершенная. Ее взрыватель настраивается на внешнее воздействие с силой от одного до семнадцати килограммов. То есть хватит и совсем незначительного усилия, чтобы активировать это вот убийственное создание рук человеческих.
Недавно я прочитал в Интернете результаты подсчетов ирландских ученых. Они утверждают, что финансовые суммы и усилия, израсходованные на создание оружия и вообще всех средств убийства только за двадцатый и двадцать первый век, который, по сути, совсем недавно начался, стоило бы потратить на здравоохранение и лечение больных. В этом случае на нашей планете сейчас жили бы более десяти миллиардов человек. Это не считая тех людей, которые погибли в различных войнах. Все эти люди, населяющие Землю, были бы здоровы.
Я, правда, так и не понял, какую информацию хотели донести до читателей авторы этой статьи. Я лично понял это так. Если бы не убийственное оружие, то человечеству сейчас просто было бы невозможно прокормить себя. Тогда у меня сразу появилась собственная мысль. Надо было бы эти деньги хотя бы частично потратить на производство продуктов питания.
Признаюсь, что я отнюдь не пацифист. Понятно, насколько трудно офицера спецназа обвинить в этом смертном грехе. Тем не менее я могу понять утверждение отдельных специалистов в области военной психологии, что чем больше в мире оружия, тем тяжелее становится мысль о необходимости убивать. Но я, опять же именно как офицер спецназа, вижу разницу между понятиями «убивать» и «уничтожать». Наша задача — уничтожить тех, кто желает убивать. Мы пока успешно справляемся с ней.
Два сержанта Росгвардии, которые прибыли с нами, выглядели типичными офисными мальчиками. К подобным персонажам я всегда относился с недоверием. Парни внешне хиловатые и не слишком жилистые, но оказалось, что характер был и у того, и у другого. До места устройства временного взводного лагеря оба едва-едва дошли, тяжело дыша искривленными ртами. Но нести их не пришлось, как я подумал после первого взгляда на этих сержантов.
Уважаю таких людей, которые умеют перешагнуть через собственное «не могу» и «нет больше сил». Конечно, работу лучше было бы начинать сразу, но я дал им час на отдых. После такого марша они за это время смогут только дыхание перевести.
Но старший сержант Сметанин тут же подступил к этим ребятам и научил их правильно отдыхать, восстанавливать силы. Я и сам не знаю, с чем это связано, не верю в сакральные позы, но кое-что проверил на себе. Когда ты при сильной усталости ложишься на землю и разбрасываешь крестом руки и ноги, силы возвращаются к тебе вдвое быстрее против обычного.
Пока сержанты Росгвардии отдыхали, остальные бойцы занялись устройством лагеря.
Офицеры оперативного отдела не случайно выбрали для нас такое место. Даже если мы среди бела дня разведем в своем лагере большой жаркий костер, то дым увидеть можно будет только с беспилотника или со спутника. Ни из одного другого ущелья различить его будет невозможно. Там более с временных бандитских баз.
Мы располагались строго посредине, между двумя лагерями этих мерзавцев. Третий был слегка в стороне. Он вообще находился в месте, сверху выглядящем недоступным для прохода людей.
В ФСБ не просто так предполагали, что туда вели подземные переходы. Бандиты пришли в земли Дагестана из Сирии. А вся эта страна, как мне говорили люди знающие, еще со времен Крестовых походов и даже куда более ранних обильно изрыта тоннелями. Многие из них, особенно самые старые, обрушились, но есть еще и вполне функционирующие. А уж новых вырыто в разы больше, чем было прежде.
Сирийские арабы и прочие народы, окружающие их, любят использовать подземные ходы в боевых операциях и умеют их рыть. Должно быть, среди бандитов эмира Латифа Мухаметдинова были специалисты такого рода. Его люди научились это делать, когда воевали в Сирии. Именно поэтому я и предположил, что сам эмир находится именно в том месте, самом удаленном от меня.
В мои планы входила подробная, детальная разведка расположения банды. Как только телефонный номер эмира окажется у начальника штаба, разговоры Латифа Мухаметдинова станет возможно прослушивать. Тогда нам будет понятно, как он осуществляет контроль за всеми своими группами.
Изначально командиром отряда подполковником Чесноковым высказывалось предложение о поэтапном уничтожении банды, по частям. Но начальник штаба майор Помидоров не согласился с ним.
— Мы не знаем каналов связи между частями банды. Если эмир не сможет связаться с какой-то группой, то заподозрит неладное. Неизвестно, что он тогда предпримет. А нам нужны его предсказуемые поступки, которые возможно просчитать, чтобы пресечь деятельность банды, уничтожить эмира и его приспешников целиком, без жертв со своей стороны, — заявил он.
Тогда и я, и начальник оперативного отдела капитан Редькин поддержали мнение майора Помидорова. Командир отряда вынужден был согласиться с нашими аргументами.
Сначала требовалось произвести тщательную разведку. Основная часть этой задачи была возложена на мой взвод. Точно так же, как и окончательное уничтожение банды.
Но пока я разрешил сержантам-росгвардейцам отдыхать, а сам вызвал на связь майора Помидорова.
— Артем Борисович, рад слышать тебя, — заявил он. — Я так понимаю, что ты уже добрался до места, да? Приступил к обустройству быта? А у меня есть для тебя новые сведения.
— Так точно, товарищ майор! Взвод прибыл на место. Начали устройство стандартного временного лагеря. К основным действиям еще не приступили, планируем начать их в течение часа, как только парни из Росгвардии дыхание переведут.
— Дошли-то они хоть без проблем? Я как на них посмотрел, сразу подумал, что ставлю перед тобой невыполнимую задачу.
— Они нормально дошли. Хорошие мальчишки, товарищ майор. Упертые по характеру. Мне с такими легко работается. Так что за новости у вас появились?
— Во-первых, мы еще вчера получили номер телефона эмира Латифа. Тебя я не видел, поэтому и не сообщил. Хотя тебе он по большому счету и ни к чему. Но я передал номер в ФСБ, и его сразу подключили к системе СОРМ. Будут слушать. Сегодня я уже звонил, интересовался. Говорят, рано еще. Эмир Латиф, судя по всему, спит.
— Я в любом случае жду известий. Хотя бы о его местоположении.
— Это тоже будет ясно после первого же разговора. Биллинг не может контролировать операторов из Саудовской Аравии, пока они не воспользуются международным роумингом. Без номера он определяет только приблизительное место, откуда производился звонок. Точнее говоря, лишь направление, да и то с допуском в плюс-минус десяток километров. При наличии номера все иначе будет. Они им воспользуются обязательно.
— Номер эмира Латифа саудовский?
— Да. Код Саудовской Аравии.
— Ладно. Это нашему делу не помешает. Еще что-то есть?
— Есть, старлей. Интересное, серьезное, даже кровавое. Банда Мухаметдинова, по нашим предположениям, испытывала сильный недостаток в продуктах питания и совершила достаточно дерзкую вылазку в село.
— Обнаглели! Уже большой дороги им мало.
— Видимо, мало. Нам неизвестно, что вез в машине хозяин магазина Нияз Рамазанов, когда его убили. Заведение-то у него широкого профиля. На месте разграбления машины нашли только коробку из-под женских прокладок. Но даже их самих не обнаружили. Правда, значительную часть упаковок бандиты сбросили с обрыва. А в пропасть из-за такого пустяка спускаться никто не пожелал. Но, судя по всему, продуктов питания там было очень мало или не имелось вовсе, а прокладки, как тебе, разумеется, известно, мало пригодны для употребления в пищу. Банда сидела голодная, вот эмир и предпринял вылазку в родное село. Банда пожаловала туда и напала на магазин. Были убиты продавец-мужчина, жена Нияза Рамазанова, погибшего ранее, которой по наследству магазин и должен был перейти, и посторонняя пожилая женщина. Она своей сумкой разбила голову одному из бандитов, не пожалела литровую бутылку водки, лежавшую в ней. Второй свалил ее очередью. К счастью, наш щипач Нияз, оказавшийся в этот момент в магазине, подозрений у бандитов не вызвал, может быть, сумел договориться с ними, хотя это едва ли. Во всяком случае, они его не тронули, и он сумел дать нам важную информацию. Мы получили от него пару интересных сообщений. Первое — бандиты разговаривают между собой на арабском языке и аварского почти не знают. Второе — это описание «уазика», на котором бандиты приехали. У него прострелены очередями лобовое стекло в районе головы водителя и в дверце на том же уровне. Разбита левая фара, помято крыло с той же стороны. Машина эта из соседнего района. Хозяин поехал в интересующее нас село, к товарищу, по дороге, видимо, был убит, машину бандиты захватили, чтобы использовать в своих целях. Теперь самое главное. Этот факт несомненно говорит о том, что разрабатывал данную операцию сам эмир Латиф Мухаметдинов. Суть вот в чем. Магазин расположен неподалеку от местного отдела полиции. Там услышали автоматные очереди и послали наряд разбираться. На половине дороги из кустов прозвучал выстрел из «РПГ‐18», а потом несколько автоматных очередей. С нарядом было покончено.
— Думаю, что покончено с ним было и без автоматных очередей. «Муха» разнесет «уазик» по винтику, сожжет людей, которые находятся в машине. А эти очереди были даны исключительно для хорошего настроения. Бандиты любят пострелять. Даже просто в воздух.
— Скорее всего, так и было. «Муха» больно кусает. Короче говоря, бандиты ограбили магазин и уехали на «уазике». Они набили его под завязку продуктами, в основном крупами и консервами. Но и это еще не все. Сегодня рано утром твой взвод высадился из грузовика. Ты приказал водителю ехать на площадку, где можно развернуться. Парень только успел это сделать и уже тронулся в обратный путь, как его стал нагонять тот самый «уазик» с простреленными стеклами. Но тут ему навстречу попался другой военный грузовик. Если ты помнишь, свою операцию планировала провести Росгвардия. Вот они и пускают уже второй день на дорогу свои грузовики с тентами. Мечтают, что бандиты на эти машины нападут. А в кузовах прячутся солдаты Росгвардии. Не берусь судить, насколько бандитов могут заинтересовать машины с военными номерами, но в Росгвардии решили, они привлекут к себе внимание и вызовут нападение. Не могу знать, что у них получится. На мой взгляд, это необоснованный риск. Несколько гранатометов одновременными выстрелами просто сметут грузовик в пропасть. Но, по крайней мере в нашем случае, появление второго военного грузовика заставило «уазик» прекратить преследование. Наша машина в результате благополучно вернулась в отряд. Я тут планирую подсказать командованию Росгвардии другой вариант с машинами. Пусть они пустят на дорогу фургоны с надписью «Продукты». Есть вариант, что бандиты захотят создать себе запас еды.
Я вовремя вспомнил те карты с беспилотников, которые нам показывали в антитеррористическом комитете. Тогда я сразу обратил внимание, что рядом с базами бандитов нет леса, вообще никакого.
Теперь я дал наколку майору Помидорову:
— Возможно, продуктовая машина и сработает, не знаю. Но одно мне известно точно. У бандитов серьезные проблемы с дровами. Даже простой костер разжечь трудно. Кашу сварить не смогут. Вокруг их стоянок леса нет. Может, лучше пустить на дорогу машины с дровами? На это они могут клюнуть.
— Это мысль, — согласился начальник штаба. — Я подскажу.
— Мы однажды на учениях выкладывали из колотых дров будку в кузове машины. Вплотную подойти, можно заметить, а издали, да еще на ходу, не отличишь от поленницы дров. Только мы тогда деревяшки на клей сажали. У нас дорога была хорошая, а здесь гвоздями сколачивать нужно, иначе развалится.
— Я понял. Это дело.
— Кстати, а куда «уазик»-то делся? На магазин бандиты нападали вчера. Он при них был. Что вообще сегодня на дороге делал, да еще так далеко от села?
— Этого тебе никто сейчас не скажет. Я — тем более. Я сам нахожусь слишком далеко и не имею возможности задать вопрос эмиру Латифу. Честно говоря, у меня была надежда на то, что ты уже запустил беспилотники и сможешь проконтролировать дорогу. Но времени уже прошло достаточно много. Сейчас, думаю, это будет без пользы.
— Согласен. Мы долго шли. Уже никого на дороге не найдем. Не стоит и аккумуляторы беспилотников попусту сажать.
— Тогда у меня все. Конец связи.
— Конец связи, товарищ майор.
Завершив разговор, я снял шлем с наушниками, чтобы они не мешали разговаривать с сержантами-росгвардейцами, и жестом подозвал их к себе. Они моей команды уже, похоже, ждали, и оба смотрели в мою сторону.
— Сначала давайте познакомимся поближе, ребята, — предложил я. — Зовут вас как?
— Сергей Косаткин, сержант, — представился худой парень и поправил на носу очки в тонкой черно-серебристой, под платину, оправе.
— Василий Круглый, сержант, — назвал себя второй, с горбатым и кривым носом.
— Я Артем Борисович Трилуков, старший лейтенант, как вы уже знаете. В армию откуда и как попали?
— После университета. Оба, — сообщил Сергей Косаткин. — Предложили нам в научную роту, вот мы и пошли. Это все равно по специальности, хотя бы частично.
— А кто вы по специальности? — поинтересовался я.
— Оба программисты, — за двоих ответил Василий Круглый. — Хотя из разных городов. Я из Самары, волжанин. Сережа из Екатеринбурга, уралец.
— А кто и где тебе, Василий, нос так неудачно сломал?
— Это еще в пятом классе. С велосипеда неудачно упал.
— Как ты дышал-то, когда сюда шел?
— Как мог. Ртом больше.
— Когда вернемся, обратись в свою санчасть. Если хочешь, я рапорт напишу. Надо операцию делать. Тогда дышать будешь иначе. А пока готовьте свои аппараты, запускать будем.
— Сначала ваш планшетник нужно подготовить, — сказал сержант Косаткин, вытащил из кармана флешку и помахал ею так, как будто пригрозил мне. — Программу установим, чтобы вы не управляли, а только смотрели, что там внизу, и камеры по необходимости переключали.
— Понятно. Камеры на вашей технике какие стоят?
— Есть простая, инфракрасная и есть тепловизионная. Простая почти незаметно работает. Инфракрасная минут десять полетного времени сжирает. Тепловизионная же в сравнении с ней в три раза больше энергии берет. Потому ее рекомендуется включать только на время короткого взгляда, не более того. На три-четыре секунды. Этого обычно бывает достаточно, чтобы обнаружить свечение. Потом, когда место знаешь, объект можно будет искать уже с инфракрасной камерой.
— Ясно. Полетное время?..
— С простой камерой — час пятьдесят минут. С другими, соответственно, на десять и тридцать минут меньше.
— Дальность полета на одном аккумуляторе?
— Если на крейсерской скорости и по прямой, то до двадцати километров в один конец.
— А крейсерская скорость какова?
— Шестьдесят. На форсаже можно до сотни разогнаться. Но при этом аккумулятор быстро сядет.
— Надеюсь, форсаж нам не понадобится. Ладно, готовьте технику. — Я передал Сереже свой планшетник и сразу ревнивым глазом определил, что пользоваться им он умеет.
Василий же пошел к ящикам с беспилотниками.
