Глава 5
– Лагуна, я Катран, – Большаков поднял указательный палец вверх, и спецназовцы как по команде замолчали, поняв, что происходит что-то важное. – Лагуна, повторите приказ!
Два катера покачивались на легкой волне, стоя борт о борт. Спецназовцы держались за борта и травили анекдоты. Но когда заработала командирская рация, все замолчали. Командир повернулся к своим бойцам в обоих катерах, чтобы убедиться, что все прониклись и слушают переговоры с берегом.
– Катран, на траверзе поселка Героевское курсом на мост идет рыбачий баркас «Мария». Экипаж из трех человек может быть взят в заложники террористами. Цель неизвестна. Не исключено, что в баркасе взрывчатка, и не исключено, что целью является мост.
– Понял вас, Лагуна! – Большаков, глядя на своих бойцов, сделал знак «к бою».
– Большаков. – Голос командира в эфире стал глуше. – Останови баркас, иначе нам придется его расстрелять на подходе к запретной зоне.
– Понял задачу, Лагуна, – хмуро ответил офицер. – Я знаю баркас «Мария». На борту только рыбаки? Букин там?
– Я в курсе, Катран, – голос командира стал снова твердым. – Да, это баркас Букина. С ним только его экипаж три человека… Дочь Букина на берегу. Катран, я могу послать другую группу, но это займет…
– Лагуна, я Катран, – твердо сказал Большаков. – Жду вашего приказа. Готов действовать немедленно.
– Катран, приказываю высадиться на баркасе «Мария», освободить моряков, если им угрожает непосредственная опасность, и предотвратить столкновение судна с конструкциями моста. В случае необходимости увести судно вне пределов зоны моста и затопить в стороне от фарватера. Напоминаю, Катран, при приближении баркаса к мосту на три кабельтовых мы откроем огонь и затопим его. Это крайняя и нежелательная мера.
– Разрешите выполнять?
– Выполняйте! Удачи, Большаков.
Повернувшись к своим спецназовцам, командир пробежал глазами по лицам бойцов. Два экипажа под рукой, этого достаточно. Парни надежные, на тренировках действовали слаженно, без ошибок. У всех боевой опыт. Большаков посмотрел на часы, потом приказал командиру второго катера:
– Семенов, обходишь баркас с запада и держишься на волне в пяти кабельтовых. Прикроешь нас от всех нежелательных и шустрых. Вперед, пошел!
Первый катер рванул с места и унесся на юго-запад. Катер Большакова пошел следом на меньшей скорости на перехват рыбачьего баркаса. Двое бойцов, не занятых управлением катера, выжидающе смотрели на командира.
– Слушайте сюда, орлы! – Большаков пожевал в задумчивости губу, а потом заговорил резко, глядя своим бойцам в глаза. – Тарасов, остаешься за старшего. Выходим на сближение с баркасом, идем в лоб в течение минуты. Я ухожу в воду, а ты уводишь катер в сторону и идешь от него на удалении и смотришь. Я действую один…
– Командир, времени нет рисковать в одиночку, – покачал головой мичман Тарасов. – Лучше парой. И баркас надо посмотреть, пройти по кругу, прикинуть.
– Отставить. – В голосе командира почувствовалась сталь. – Если мы начнем кругами вокруг него ходить, террористы поймут, что мы готовим захват. Они будут готовы. У нас только одна попытка, и действовать придется экспромтом. Неожиданность – наше главное сейчас оружие.
Большаков еще раз посмотрел на бойцов и смягчился.
– Да знаю я этот баркас! Видел его несколько раз. Корыто как корыто, низкая посадка, старые покрышки по бортам висят. Ничего там необычного нет. Я работаю на борту, вы подбираете тех, кто сойдет за борт. Задача ясна?
– Так точно, – постными голосами без энтузиазма ответили спецназовцы.
– Тогда выходим на курс!
Никто из бойцов Большакова не знал, что одним из владельцев и капитаном рыболовецкого баркаса был отец девушки, за которой ухаживал их командир. И о том, что у него с Букиным не складывались отношения, тоже никто не знал, даже другие офицеры. Об отношениях Оксаны и Большакова знал командир бригады, и сейчас он, отдавая приказ своему подчиненному, волновался, а не поддастся ли молодой офицер эмоциям. Может, не стоило отправлять на эту операцию именно его? А кого? Другой группы, обученной выполнять такие операции, сейчас в море нет, из Темрюка другой катер выйдет не раньше чем через 15–20 минут. Да еще ходу ему до моста столько же. А за это время баркас подойдет к мосту, и, не зная, что на нем, но получив предупреждение, что там террористы и возможна взрывчатка, военные обязаны будут расстрелять суденышко. Нет, все правильно, именно Большаков это и должен сделать. Именно он из кожи вон вылезет, но сделает. Для него сейчас слова «Родина» и «народ» стали вполне конкретными и осязаемыми.
Берзин резко повернулся, уловив движение скорее интуитивно, чем заметив человека. В овражке оказалось двое спецназовцев в черном, в полном снаряжении и в масках-«балаклавах». Один остался в отдалении и занял позицию для наблюдения и обороны, второй подошел на полусогнутых ногах и низко пригибаясь к Берзину и присел на корточки.
– Здравствуйте, командир группы спецназа ФСБ майор Астахов, – спецназовец стянул с лица маску.
– Подполковник Берзин.
– Я знаю. А это, я так понимаю, Оксана Букина, которая выбралась из дома? Молодец, девочка, – майор похлопал Оксану по руке. – Я так понимаю, подполковник, вам Оксана все уже рассказала. Давайте в целях экономии времени вы мне все расскажете коротко и с важными деталями.
Берзин невольно улыбнулся этой поговорке майора «я так понимаю». Он описал планировку дома и сказал, где держат заложников и какие выставлены посты у террористов. Подземный ход Астахов осмотрел, покачал головой и снова повернулся к Берзину.
– Мы начнем действовать. Вам лучше находиться здесь, потому что местность из дома просматривается почти вся до самого берега. Я вам оставлю бойца на случай, если еще кому-то повезет выбраться со двора через эту дыру. Но, я так понимаю, дверь в погребе заперта еще и изнутри? Считайте, что это вам просто охрана как важным свидетелям.
Майор снова натянул на лицо «балаклаву», поправил микрофон у щеки и щелкнул на спине переключателем рации. Последовали доклады бойцов, занявших исходные позиции, Астахов передал новые сведения, сделал распоряжения по некоторому изменению порядка зачистки помещений. Берзин догадался, что майор имеет представление о планировке такого рода домов и операцию по обезвреживанию террористов и без подсказок Оксаны спланировал почти верно. Его бойцы успели зафиксировать всех часовых вокруг дома, которых оказалось все же двое, а не один, как рассказала девушка. Второго она просто не могла увидеть. Наконец у спецназовцев все было готово, и майор отдал приказ «вперед». Как только его люди пошли на штурм, он сам одним сильным движением выбросил свое тело из овражка и побежал к дому.
Берзин сидел на дне оврага, прижавшись спиной к горячему склону и обняв девушку, поглаживал ее по плечу. Он говорил, стараясь придавать своему голосу спокойные, уверенные интонации. Он рассказывал, что прекрасно и давно знает Андрея Большакова. Говорил, какой это прекрасный человек и командир, как его ценят на службе, как его любят подчиненные. И что у Оксаны с Андреем все будет просто замечательно, когда все это закончится и они поженятся. И она будет ждать из моря не одного отца, а сразу двух моряков.
Оксана слушала, улыбаясь одними уголками губ, а сама вздрагивала от каждого возгласа и шума, раздающегося со стороны ее дома. Берзин тоже умудрялся говорить и прислушиваться. Мысленно он повторял про себя: «Только без стрельбы, ребята, только без стрельбы!» Он понимал, что не все террористы могли находиться в доме, ведь кто-то мог отсутствовать и вернуться позже. И тогда информация о том, что заложники освобождены, дойдет до их главного и там, на баркасе, все может сложиться совсем иначе. Плохо!
– Все, – прижимая пальцы к уху, сказал вдруг спецназовец, которого Астахов оставил в овраге. – Они закончили. Заложники освобождены, потерь нет. Командир велел нам идти туда.
Обрадованная Оксана вскочила на ноги так неожиданно, что Берзин не успел поймать ее за руку. Он только услышал недовольный возглас спецназовца: «Стой, куда!» Чтобы остановить девушку, поймать ее за руку или за подол платья, Берзину пришлось тоже вскочить на ноги и, благодаря тому, что он сидел в овраге лицом к морю, незнакомца подполковник увидел сразу. Невысокий, широкоплечий, он шел по берегу осторожно, то оглядываясь назад, то поворачивая голову вверх: к домам на высоком склоне берега.
Берзин как-то сразу понял, что Оксана узнала этого человека. Слишком она замерла, выскочив из оврага, и зажала рот рукой. Незнакомец ее узнал тоже. В этой ситуации быстрее всех оказался спецназовец. Он одним броском преодолел расстояние до девушки, в падении свалил ее на землю, подмяв под себя и закрывая своим телом. Выстрела Берзин не расслышал, только дважды характерно лязгнул затвор пистолета. Автомат спецназовца глухими толчками выплюнул короткую очередь, и незнакомец на берегу упал.
Когда Берзин свалил на дно оврага девушку и следом упал спецназовец, то по его стону стало понятно, что пистолетные пули в него все же попали.
– Ты как, ранен? – Берзин перевернул парня на спину и стал осматривать тело в поисках ранения и следов крови. След от пули он увидел на его груди. Ткань бронежилета была разорвана и где-то там глубже, видимо, застряла расплющенная пуля.
– Терпимо, – прохрипел спецназовец, вытягивая из нагрудного кармана жилета-разгрузки пистолет, и закашлялся. – Этого не упустите. Я сейчас командиру доложу.
– Оксана! – Берзин сделал страшное лицо и погрозил перепуганной девушке кулаком. – Чтобы без разрешения больше не шелохнулась и ни звука. Тише воды и ниже травы, поняла?
– Да, поняла, – закивала Оксана и склонилась над раненым. – Вы простите меня!
Берзин прикинул расстояние до берега и, пригнувшись, побежал по дну овражка вниз. Скоро эта ложбинка на берегу кончится и он окажется к упавшему незнакомцу ближе. Тот наверняка ранен, но показываться ему не следует. Пусть думает, что убил бойца. Пусть для него новый противник станет неожиданностью. Овражек закончился очень быстро. Чуть оттянув затвор, Берзин убедился, что в патроннике есть патрон. Отведя назад курок, он взял оружие удобнее двумя руками и осторожно поднял голову над краем оврага.
Увиденное его обрадовало. Мужчина пытался ползти, лежа на боку. Штанина на одной ноге была у него сплошь пропитана кровью. Молодец, мысленно похвалил спецназовца Берзин. В таком состоянии он стрелял строго по ногам и не промахнулся. Однако раненый был все еще опасен, и в руке он сжимал пистолет с черным набалдашником глушителя. Это вам не просто бандит, это человек с подготовкой, и он шел туда, где нужно бесшумное оружие. Да и стрелял он просто великолепно.
Берзин не боялся, что раненый сбежит. Поблизости ни автомобильного транспорта, ни лодок или катеров. Некуда ему бежать. Но был еще один вариант неприятного финала. Если это фанатик, то он мог просто от отчаяния застрелиться. Наверняка ведь понял, что заложники освобождены, его люди или перебиты, или захвачены спецназом. Сзади послышались торопливые шаги бегущих людей. Берзин оглянулся и увидел троих спецназовцев, спешивших к берегу от линии домов. Они видели лежавшего на берегу раненого, видели, как он пытается отползти и укрыться за старой сгнившей лодкой. Неужели этот идиот решил дорого продать свою жизнь и сражаться до последнего патрона? Мысль была нелепой, но человек почему-то искал убежища.
А через несколько секунд Берзин понял, чего ждал раненый. Из-за мыса по мягкой волне вылетел большой катер. На нем было двое или трое человек, и двигались они к берегу как раз в то место, где лежал раненый. Спецназовцы почуяли неладное и рассредоточились. И тут же с катера ударили автоматные очереди, заставившие бойцов залечь и передвигаться к берегу уже в ином темпе и ища попутно укрытия. Берзин прикинул расстояние и скорость. Если все будет и дальше идти так, то катер успеет забрать раненого. Даже под автоматным огнем.
Берзин поднялся, вскинул руку с пистолетом и стал стрелять по приближающемуся катеру. Один выстрел, второй, третий, четвертый! И, о чудо – катер вдруг вильнул в сторону, на нем произошло какое-то движение. Кто-то бросился к рулю, и суденышко, круто развернувшись, пошло в открытое море. Кажется, я попал в рулевого, восхитился сам себе Берзин. С такого расстояния, да еще в движущуюся цель, да еще из пистолета. Рядом в землю ударилась пуля, и пришлось тут же падать за естественный земляной бруствер.
Быстро перебежав влево метров на пять, Берзин снова высунул голову. Катер уходил в море, раненый человек, лежа за лодкой, смотрел катеру вслед, спецназовцы приближались к нему, охватывая убежище с двух сторон.
– Эй, бросай оружие! – крикнул Берзин. – Не делай себе хуже. У тебя еще есть шанс остаться в живых.
Человек повернул голову в сторону Берзина, посмотрел на бегущих бойцов в черном и отшвырнул в сторону пистолет. Он откинулся спиной на лодку и закрыл глаза. Лицо человека было бледным от потери крови, а может, и от отчаяния. Подбежавшие спецназовцы быстро обыскали раненого, затем стали перевязывать его. Один побежал к оврагу, где находился их раненый товарищ вместе с Оксаной.
– Вы подполковник Берзин? – спросил один из спецназовцев, когда Берзин подошел к ним.
– Возьмите, это пистолет вашего товарища, который там с девушкой в овраге, – протянул он оружие рукояткой вперед.
– Это вы из него попали? С такого расстояния? – с улыбкой спросил спецназовец. – Лихо! Где у нас этому учат?
– Нигде, – в тот ему ответил Берзин, вглядываясь в лицо раненого террориста, которое показалось ему знакомым. – Это мои личные таланты.
Катер шел точно навстречу баркасу. Большаков лежал на борту возле двигателя и ждал. Еще немного, еще пару минут, прикидывал он расстояние. Пора! Тело в черном гидрокостюме скользнуло с борта катера в воду. Катер двигался еще какое-то время прямо, а потом резко свернул влево и ушел в сторону. Большаков погрузился в воду, мысленно отсчитывая секунды. Вот впереди стала надвигаться огромная тень, и спецназовец в несколько сильных гребков руками оказался на поверхности. Баркас двигался на него, и пришлось отплывать чуть правее. Тарахтя дизелем, судно прошло мимо. Большаков пропустил корпус, а потом резко бросил свое тело вперед, чуть выпрыгнул из воды и ухватился рукой за одну из висевших на борту старых автомобильных покрышек, защищавших борта и выполнявших роль амортизаторов при швартовке.
Подтянувшись на руках, Большаков приподнял голову над бортом. Увиденное его не успокоило. Прямо за ходовой рубкой баркаса на палубе лежали трое связанных. Среди них он сразу узнал и отца Оксаны – Михаила Кузмича. А еще возле них стояли четыре двухсотлитровые бочки. И, судя по запаху, пробки были отвинчены, а в бочках находился бензин. Через заднее стекло было видно, что рубка пуста. Большаков легко перебросил свое тело на палубу, перекатился и, вскочив на ноги, быстро подбежал к связанным рыбакам. Выхватив из чехла на голени нож, он стал резать веревки, стягивающие руки и ноги Букина. Старый рыбак вытаращил глаза на спецназовца.
– Ты?
– Я, Михаил Кузмич, я, – торопливо заговорил Большаков. – Быстро рассказывайте, что случилось, и за борт. Мне вашу посудину надо развернуть и назад в море направить…
– Не трожь, сынок, ничего не трожь! – потирая следы от веревок на затекших запястьях, ответил старик. – Нас развязал, и то хорошо. Вместе прыгаем, и подальше от этого места.
– Кто это сделал? Что еще есть, кроме бочек с бензином? – развязав последнего рыбака и засовывая нож в чехол на ноге, спросил Большаков. – Быстро, у меня времени мало!
– Они к нам на большой красивой яхте подошли, – затараторил паренек в тельняшке. – Я не разобрал названия, по-украински что-то написано было. Мы ход застопорили, а они с оружием прыгать к нам стали. Нас повязали всех, бочки эти сгрузили. Горловины отвинтили, а потом какие-то ящики стали носить в машинное отделение. А потом установили руль на курс и все снова поднялись на яхту.
– Заминировали они дизелек наш, – добавил Букин. – Так что не лезь туда. Видать, уже не плавать нашей «Марии».
– Ничего, руль освобожу, поверну, а там видно будет!
– Не трожь руль, взорвешься! – посоветовал третий рыбак. – Я слышал, как они говорили об этом. Что-то намудрили там, чтобы курс изменить было нельзя.
– Так, все! – рявкнул Большаков. – Хватит болтать. Спасжилеты есть?
Он открыл рундук у стены рубки, где обычно хранились жилеты с пенопластовыми вставками, и выбросил три штуки на палубу. Рыбаки переглянулись и принялись быстро натягивать жилеты, завязывая тесемки. Берзин проверил на каждом жилет и стал подталкивать к борту рыбаков.
– Давайте, мужики, быстрее!
Первым прыгнул старый друг Букина Семен Ильич, за ним последовал молоденький моторист Петро. И когда оба рыбака оказались в воде и их головы закачались на волне в кильватере баркаса, Букин повернулся к спецназовцу.
– Ты, это… парень, не сердись на меня. Повздорили мы с тобой на пустом месте тогда…
– Да ладно, Михаил Кузмич, – Большаков с трудом улыбнулся. – Не берите в голову. Мы еще поговорим об этом.
– Ты приходи, Андрей, приходи. – Рыбак стиснул руку спецназовца. – И это… береги себя, не сильно рискуй тут. Оксанку пожалей. Одна она у меня. Хочу счастья ей.
– Обязательно, обязательно приду! – заверил Большаков, помогая рыбаку взобраться на борт.
Вот и третий член экипажа оказался в безопасности. Сейчас ребята их подберут, оботрут, напоят горячим чаем из термоса, спиртику дадут. Как долго пришлось валандаться с ними, поморщился Большаков, видя, как быстро приближается строящийся мост. Он бросился в рубку. Так и есть! Штурвал заминирован. Типичный взрыватель натяжного действия. Тронешь посильнее штурвал, и проволока выдернет чеку. И все взлетит в воздух. Так, не повернуть, а что у нас в машинном отделении, там какая картина?
Большаков открыл дверь на палубе в нижней части ходовой рубки и по ступеням спустился к дизелю в маленькую каморку с железными стенами. Мотор молотил, пофыркивая, пахло соляркой и моторным маслом. Под потолком покачивалась пыльная лампочка, освещавшая корпус дизеля и несколько ящиков, уложенных вдоль борта. На крайнем ящике стоял таймер, соединенный проводками с начинкой ящика. Ящики были без крышек, и Большаков прекрасно видел уложенные брикеты, упакованные в плотную бумагу с пропиткой. И на каждом брикете помимо стандартных, хорошо знакомых Большакову фабричных надписей, виднелась крупная «С-4».
Ясно, подумал Большаков. Решили не заморачиваться и не рисковать. Мощная взрывчатка, на 90 процентов состоящая из гексогена. Надёжная и стабильная, разработанная специально для взрывных работ. Даже поджигание C‐4 приводит к его медленному сгоранию. В этот ящик можно выстрелить из пистолета, и взрыва не произойдет. Надёжный способ вызвать взрыв – применение электродетонатора или капсюля-детонатора. Вот его-то и надо искать.
А вот это уже серьезно, подумал Большаков, убедившись, что таймер – полная фикция. Со штурвалом разобраться можно в пару секунд, а здесь придется покопаться. Эх, Кузмич, жалко тебя, как будущего тестя, оставлять без кормильца. А ведь только баркас вас троих и кормит. Надо разминировать, нельзя взрывать это суденышко. Черт бы побрал этих изуверов! И ведь рыбаков не убили, привязали на палубе, чтобы в огне все погибли. Хотя на это мне грех жаловаться, их-то я освободил. Так, давай вспоминать характерные признаки мест установки детонатора…
Спецназовцы выловили рыбаков и пересадили в подошедший катер МЧС. Но Букин наотрез отказался уплывать и бросить свой баркас. Он размахивал руками и доказывал, что там человек ведь жизнью рискует. Ради них же рискует! Мичман Тарасов стоял у ветрового стекла своего катера и покусывал губу, поглядывая на часы. Времени у командира оставалось очень мало. Пора бы ему уже появиться на палубе и весело махнуть рукой. Мол, все в порядке. Или хотя бы броситься в воду, и тогда бы они его мигом подобрали и отошли в сторону от злополучного баркаса.
На керченском берегу на мысу с биноклем стоял командир бригады морского спецназа. Он не сводил взгляда с баркаса, который спокойно и очень мирно шел прямиком на мост. Рядом стоял офицер связи с рацией… в воздухе уже кружил разведывательно-ударный «Ка‐52». Стоит только отдать приказ, и через несколько секунд пара ракет с «Аллигатора» разнесет рыбацкий баркас в щепки, в пыль. И такой приказ отдать придется, если Большаков не справится. Самое скверное было то, что приказ командир бригады должен будет отдать независимо от того, покинет капитан-лейтенант судно или не покинет. Стоит только баркасу пересечь границу охранной зоны, и приказ отдать придется.
Большаков сантиметр за сантиметром обследовал сложенные один на другой ящики. Шевелить всю эту конструкцию было опасно, схема могла иметь детонатор, реагирующий на разрыв электрической цепи. Могла иметь, но спецназовец пока не нашел источника питания или способа подключения электрической схемы к внешнему источнику. Например, к аккумуляторам баркаса. А может, и нет никакого питания, сверлила голову мысль. Может, тут механический детонатор, Система накалывания капсюля, как в гранате. И замедлитель. Не спеши, уговаривал сам себя Большаков, не ошибись.
А на что должен реагировать капсюль накалывания? На удар. Откуда здесь может быть нанесен удар, что могли предусмотреть террористы, учитывая, что у них был лимит времени. От простой встряски, от удара об опору моста С‐4 не взорвется. Тогда от сильного толчка должен сработать детонатор. Точно! Поэтому здесь и минимум проводов. Они тут совсем не нужны, это провода для отвода глаз. Как раз на случай вот такого ненормального человека, который полезет разминировать все это хозяйство на последних секундах!
Большаков снял со стены переносной фонарь в защитном кожухе, воткнул вилку в розетку и лег на пол. Так, от удара судна носом ящики двинутся по инерции вперед. Тут и надо искать капсюль-детонатор. Вот зазор между стеной и крайним ящиком. Спецназовец приподнял фонарь и попытался осмотреть щель. Ну, так и есть. Целых три детонатора торчали сквозь щели ящика. Их разместили на разной высоте и воткнули в разные брикеты. Теперь бы быть уверенным, что к основанию детонатора не подходит проволочка… Осторожно ощупав пальцами щели, Большаков убедился, что корпус каждого детонатора проткнул свободно бумажную оболочку брикета со взрывчаткой и никаких дополнительных устройств там нет. Но для того, чтобы вытащить детонаторы, нужно отодвинуть от стены ящики. Все ящики! Иначе, выдергивая детонатор из пластичного тела взрывчатки, может сорваться рука и он непроизвольно ударит чекой в стену, и начнется процесс.
«Не успею! Нет времени на то, чтобы кантовать эти ящики. Их тут с полтонны. – Большаков осмотрелся по сторонам в поисках подсказки. – Вот! Зачем двигать ящики, чтобы избежать нажатия на детонатор в момент столкновения судна с мостом. Надо просто не дать им сдвинуться. Да и не подпустят баркас к мосту. Со мной и расстреляют его ракетами. Значит, надо просто сделать так, чтобы судно не взорвалось на плаву. Спеши, Андрей, тебя Оксана ждет. А теперь еще и папа…»
Последняя мысль развеселила Большакова, правда, он подозревал, что это веселье уже от нервов. Так, вот эта железная большая кувалда не даст сдвинуться нижнему ящику в сторону стены… заклиним ее надежно. Дальше? Надо еще второй снизу ящик зафиксировать, не дать ему от малейшего толчка сползти к стене. Во время крена, например. А крен делать придется, ох как скоро придется. И нечем больше подпереть ящик. И не просто подпереть, а так, чтобы подпорка сама не надавила на детонатор.
А, черт! Большаков вскочил на ноги. «Что я думаю, когда вот оно, решение». Толстый стальной штырь лежал у основания дизеля. Он поднял его, примерился и вогнал через три ящика вдоль одной стенки до самого низа. Вот так! Хрен они куда теперь сдвинутся! Глянув на часы, спецназовец обомлел. Он так долго возился в машинном отделении, что у него практически не осталось времени на разминирование рулевого управления. И он бросился наверх по ржавой лестнице. Боковым зрением заметил в воздухе вертолет. Нет, еще не на боевом курсе, барражирует пока.
Что они тут напридумывали, накрутили и намотали? Большаков упал на колени, больно стукнувшись о металлический пол. Кроме того, что штурвал был обмотан шпагатом, фиксирующим его положение, вниз еще шла почти натянутая проволока. Так, куда дальше? Рука Большакова шарила под панелью, куда ушла проволока. Ага! Внутри все похолодело, когда волна чуть ударила баркас в борт и суденышко заметно качнуло. Да так, что пальцы, осторожно ощупывавшие гранату с ребристым боком, наверное, Ф‐3, соскользнули и задели разведенные усики на взрывателе. Нет, не сдвинул! Уф…
Не глядя, действуя только на ощупь, потому что просунуть голову за панель под приборной доской у самого пола он не мог, спецназовец стал снова сгибать разведенные усики чеки… медленно, осторожно, опасаясь новых толчков волны в борт баркаса. Еще немного. Все! Наверное, все. Да и смысла нет уже упражняться. Надо сворачивать, независимо от того, будет взрыв или нет. «Есть шанс, что я все сделал правильно и взрыва не будет».
Выхватив нож из чехла на ноге, он в несколько взмахов перерезал шпагат и резко стал крутить штурвал влево… еще и еще… звонко лопнула проволока… но взрыва не последовало. Рев двигателя вертолета над головой нарастал. Очень трудно было не втянуть голову в плечи. Глупо было прыгать за борт. Вертолет, который вышел на боевой курс, сейчас пустит ракеты. Это секундное дело. И будь Большаков на палубе или в воде возле баркаса, его это не спасло бы. Такой силы взрыв убьет под водой все живое в радиусе десятков, а то и сотен метров.
Но взрыва не последовало ни через секунду, ни через пять, ни через десять. Через стекло рубки Большаков увидел, как «Аллигатор» завис над водой почти по курсу баркаса. Да, ребята, усмехнулся Большаков, так и заставите сегодня в церковь зайти и свечку поставить. Он вышел из рубки и стал махать руками, то скрещивая их, то разводя в стороны. Кажется, пилоты увидели его и поняли правильно жесты, тяжелая машина качнулась из стороны в сторону, как будто крылом махнула, и ушла боком по направлению к керченскому берегу. А слева шел на сближение его катер со спецназовцами. Только теперь Большаков почувствовал, как он взмок под гидрокостюмом. Посмотрев на часы, он покачал головой. И всего-то десять минут прошло.
– Ну вот, – Берзин с улыбкой протянул Оксане свой телефон. – Я обещал вам, что Андрей позвонит? Получите!
– Андрей! – Девушка вцепилась в телефон так, что побелели ее пальцы. – Ты как там? У тебя все хорошо? У меня тоже все хорошо, вот папу жду с моря. Андрей, ты когда приедешь, мне очень нужно тебя увидеть… нет, ничего не случилось, просто… я скучаю очень.
Берзин и Астахов переглянулись. Террористы собрали все телефоны заложников, но когда спецназ закончил зачистку, телефоны нашли, только отдавать пока хозяевам не стали. Таков порядок. Сначала нужно всех опросить, все проверить. Бывали случаи, когда в числе заложников оказывались и помощники террористов. А иногда и кто-то из террористов, после захвата спецназом помещений пытался выдать себя за одного из заложников. Так что свои правила сложились и у спецназа. И написаны они кровью.
– Гляди-ка, – усмехнувшись, шепнул Берзину Астахов. – Сидят два человека в трех километрах друг от друга и самозабвенно врут друг другу по телефону. Только что каждый из них смерти в глаза заглянул. И ведь не возразишь. Любовь!
– Ну, все, успокоилась? – спросил Берзин, когда Оксана вернула ему телефон.
– Да. А вы что, снова меня будете расспрашивать? Я же все рассказала, даже нарисовала.
– Ну, с этим, можно сказать, закончили, – махнул рукой Берзин. – Я хотел тебя о другом расспросить. Поговорить с тобой о жизни здесь. В прошлые годы, еще когда Крым был украинским.
– Ой, не хочу даже вспоминать, – нахмурилась девушка. – Серые времена просто какие-то по сравнению с тем, что тут изменилось за последние годы. Все оживать стало, работа появилась. Папа говорил, насколько увеличился рыболовецкий флот в Крыму за эти годы. Раньше они месяцами на берегу сидели, а теперь месяцами в море все. И рыбу сдают без проблем. А ваш мост! Даже это уже показатель. А Украина что… канал сухим оставили, электроэнергию отрезали. Еще бы хотели чего-нибудь нагадить, да руки, видать, теперь коротки.
– Скажи, Ксюша, – на правах спасителя и доброго знакомого спросил Берзин, – а ты хорошо знаешь Катю Сташко?
– Катерину? – Оксана посмотрела на Берзина недоуменно. – Честно говоря, я ее уже тысячу лет не видела. Она как уехала в Киев, так больше ни вестей, ни приветов.
– А когда она уехала?
– Да вот незадолго до их майдана дурацкого. Я еще потом думала, куда девка подалась, там такое в Киеве началось, а она поехала. Что с ней? Вы не знаете? Где сейчас Катька?
– Ксюша, я потом тебе отвечу на все твои вопросы, а сейчас ты меня не сбивай, дай задать мне мои вопросы. Ладно?
– Ладно, – настороженно кивнула девушка. – Что-то нехорошее, да? Спрашивайте, спрашивайте.
– Ты с Катей здесь, в Керчи, как сошлась, как вы подругами стали?
– Да… – Оксана пожала плечами, – не были мы с ней подругами в прямом смысле слова. Ни в кино вместе не ходили, ни с парнями вместе не встречались. На вечеринках и то, как мне помнится, не танцевали вместе. Если только в порту, когда там вместе работали, на корпоративах вместе бывали, так там половина управления порта бывала. Я в диспетчерской работала, Катька в столовой после своего кулинарного техникума. Потом стали зарплату задерживать, порт замер совсем. Сокращения начались. Я не стала ждать, ушла. Работала у рыбаков, занималась договорами, сбытом рыбы. А потом и Катерина ушла из порта. Она тут недалеко в другой артели работала. Они там коптили рыбу, замораживали или охлажденную сбывали. Она там что-то вроде технолога у них была.
– Вы с ней пересекались по работе?
– Да, очень часто. И с папой я у них в артели бывала, и с договорами друг другу помогали иногда. Или у нас избыток рыбы и ее надо охладить, или у них проблемы.
– А какое у нее было настроение, когда вы работали рядом? Вы что-то обсуждали, говорили о том, почему все так плохо, о власти?
Оксана внимательно посмотрела на Берзина, нахмурилась, покусывая губку. Потом покивала головой и опустила глаза.
– Ясно. Она, значит, с этими теперь, да? С радикалами. С теми, кто хочет Крым назад, кто расстреливает Донбасс, кто против России.
– Ксюша, мы договорились же, – мягко напомнил Берзин. – Сначала я спрашиваю, потом ты мне задаешь вопросы. Так какие у нее были настроения в то время, пока вы работали рядом друг с другом?
– Да обычное настроение. У всех у нас тогда было на душе муторно. Мы же видели, слышали от старшего поколения, каким был Крым при СССР, сколько здесь народу отдыхало ежегодно, какая инфраструктура отдыха была налажена. А «Артек»? А «Орленок»? Вы знаете, в каком состоянии они стали за эти 20 с лишним лет? Разворовали, разрушили. Конечно, корили власть. И Катя, как и все, высказывалась. А может, и чаще других, я теперь уж затрудняюсь сказать. А уехала она не попрощавшись. Я и не знала, что она уже в Киеве.
– Оксана, а какая Сташко была по характеру?
– Ну, ей палец в рот не клади. А вообще, она хваткая, своего не отдаст, выгоду сразу видит. Между прочим, и на руку она тяжелая. Много кто из парней на себе почувствовал Катькину руку. Кто слишком нахально с ней себя вел, попадало от нее.
– Ксюша, она хорошая была девушка? – задал странный вопрос Берзин.
Оксана посмотрела на него, не понимая, пожала плечами, помолчала, а потом стала отвечать уже по-другому, с другими интонациями.
– Всегда она была себе на уме. Она не из тех, кто с охотой в долг дает, но очень умело берет. Это я образно говорю. И чужими руками жар загребать она любительница. Это я еще по «портовской» столовой помню. А вообще, я бы сказала так, что она всегда была какой-то недоброй. Но умела с людьми себя вести как надо, гибкая была. Но не добрая, это я чувствовала всегда.
– Ну, спасибо, Ксюша, ты мне очень помогла.
– Игорь Иванович, а вы обещали мне на мои вопросы ответить, – всполошилась девушка, решив, что Берзин сейчас уйдет. – Обещали же!
– А я и не отказываюсь, – улыбнулся Берзин. – Только мы с тобой вот как договоримся. Ты мне пообещай, что о нашем разговоре никто и никогда не узнает, хорошо?
– Это я понимаю, – солидно закивала Оксана головой. – Вы же спецслужба! Да и папу пугать не хочется, не буду я ему рассказывать, что тут было. Только он, наверное, и сам от ваших узнает, но все равно, без подробностей, чтобы он не пугался за меня и не переживал. А Андрею можно рассказать? Он же вроде как из ваших, получается?
– Знаешь, девочка, ты не берись судить, кто чей, а просто выполни мою просьбу. У нас даже соседние отделы не знают, без приказа начальства, конечно, чем кто занимается. Не нужно это. Специфика работы такая. Андрей, конечно, наш, и он участвовал в этой операции, и ты можешь с ним быть откровенна. Но только ты привыкай в жизни к тому, что говорить лишнего не стоит никому. В одних случаях, чтобы не травмировать близких, в других случаях, чтобы не вызывать жалости или зависти у окружающих, а в третьих случаях, потому что это вообще-то государственная тайна. Поняла? А когда она тайна, то нельзя никому, даже самым близким. Таков порядок.
– Да, это, наверное, правильно, Игорь Иванович, – согласилась Оксана. – Я поняла и, знаете… я не буду расспрашивать вас. Это же все только мое женское любопытство, а пользы мне от этих ваших ответов никакой.
– Вот и умница, – похвалил девушку Берзин. – Ну, ты иди прибирайся, отдыхай, а мы пока еще посидим у тебя. Ты не против? Просто у тебя роутер есть, а нам Интернет нужен.
– Да сидите, конечно, – улыбнулась девушка. – С вами даже спокойнее пока. Может, папу дождетесь?
Оксана ушла в комнату, а Берзин остался сидеть за кухонным столом с командиром спецназовцев, когда вошел Вязников.
– Здорово, герои. – Майор пожал руки офицерам и положил на стол планшет. – Устроим маленькое совещание?
– Это без меня, – Астахов поднялся из-за стола. – Начальство требует возвращения. Если нужна информация или поделиться чем захотите, то напрямую на мое руководство.
– С чем приехал? – спросил Берзин, когда они остались вдвоем.
– Твой раненый знакомый оказался личностью известной. Вот посмотри на фото, – предложил Вязников, подвинув планшет и поправляя задравшуюся клеенку на столе.
– Мне его лицо сразу показалось знакомым, – подтвердил Берзин. – Где-то он у нас уже мелькал. Я, когда готовился к этой операции, просмотрел много материалов, которые мне могли понадобиться. Он там был, это точно.
– Не ломай голову, да и время надо экономить. Я тебе подскажу. Это Николай Сергеевич Бородун, 1975 года рождения, уроженец Киева. Когда все плясали под националистическую дудку и радовались развалу Советского Союза и отделению Украины, этот умный мальчик нацелился поступать в вуз. Закончил химико-технологический, дипломированный инженер с глубокими убеждениями и здравым смыслом.
– Странный набор качеств, – усмехнулся Берзин. – Здравый смысл и убежденность во враждебности России к Украине.
– Не скажи, – рассмеялся Вязников. – Его убеждения как раз имели очень хороший эквивалент. И исчислялся он всегда в долларах. Эта физиономия, Игорь Иванович, всегда всплывала там, где готовились темные дела. Вот поэтому и не стоит удивляться, что она всплыла у нас здесь. И, значит, его хозяева серьезно нацелились на наш мост.
– Он работает на спецслужбы или кадровый офицер?
– Нет, он вольный стрелок, если так можно его назвать. Он один из лидеров Правого сектора, но никогда и нигде в этом качестве не афишировался. Это принадлежит к непубличной части этой экстремистской организации.
– Знаю. Его и таких, как он, украинские спецслужбы используют по своему усмотрению и в своих целях, активно мотивируя боевиков националистическими идеями. Но мне помнится, что Бородун никогда фанатиком не был.
– Будем надеяться на это. Если он не фанатично предан националистам, значит, его будет проще разговорить. Но козыри у нас в предстоящей беседе все же есть. Вот еще снимки, которые нам прислали моряки. Морской спецназ частенько фотографирует проходящие суда или что-то интересное из грузов на палубах. Вот наш Бородун на палубе роскошной яхты.
– «Южная ночь»?
– Да, «Південна ніч». Мы навели справки. Приписана она к порту Мариуполя, хозяином числится абсолютно нейтральный человек, который в Мариуполе-то, может, ни разу и не был. Но ты посмотри, с кем на палубе стоит Бородун.
– Ложичко! Полковник украинской внешней разведки.
– Ты с ним знаком лично?
– Нет, – Берзин покачал головой. – Но пару раз видел вот как тебя. Ложичко работал против нас здесь, в Крыму, весной 2014 года. Если бы ему удалось, что они там планировали, то обстановка на полуострове сложилась бы похлеще, чем в Донбассе и Луганске. Там мирное население поднялось против самозванцев, захвативших бандитским путем власть, а здесь они бы стали стрелять в спину нашим морякам в Севастополе. И на эти обстрелы нашим пришлось бы отвечать. А это уже война между государствами. Представляешь уровень провокации?
– Ну, теперь многое понятно, – покачал головой Вязников. – Дорогая яхта, украинский миллионер. Который катается на ней постоянно по Черному и Азовскому морям, делая вид, что развлекается. И который пару раз в неделю проходит мимо строящегося моста.
– Вот тут ты прав, – согласился Берзин. – Мелкая провокация с рыбацким баркасом не соответствует уровню затрат. Если бы этим занимались фанатики из радикальных кругов, я бы все понял, но чтобы разведка опускалась до такого неэффективного уровня. Тут явно дело в другом. Разведка использует фанатиков для отвлечения от главной цели, от главной операции, а она явно на берегу. Они что-то готовят именно на мосту, а я никак не могу понять, что.
– Теперь у тебя есть за что ухватиться: Пустовой и Сташко.
– Все бы хорошо, – усмехнулся не очень весело Берзин. – Только уровень доступа и владения информацией не тот. Я согласен, что оба могут быть целенаправленно засланными на мост. Но один – рабочий-монтажник, вторая – повариха из рабочей столовой. Что они могут? Я очень сомневаюсь, что их цель отравить смену рабочих, числом эдак человек в сто, и таким образом попытаться сорвать все строительство. Глупо же?
– Глупо, – согласился Вязников и тут же повернул голову на шум в комнате Оксаны.
Стукнула оконная створка, топот ног, как будто кто-то осторожно спрыгнул с подоконника на скрипучий пол. Потом тихо охнула Оксана, и все затихло. Вязников медленно стал подниматься со стула с напряженным лицом, но Берзин его остановил, взяв за локоть. В комнате стал слышен быстрый шепот. Потом дверь распахнулась и на кухню вышел, держа за руку Оксану, Большаков.
Он кивнул Вязникову, подошел к Берзину и горячо с силой пожал его руку. Лицо молодого офицера было взволнованным, он явно не привык расточать благодарности направо и налево и сейчас с трудом находил слова.
– Я знаю, что здесь произошло. Мне сообщили, потом уже, когда мы с баркасом разобрались. Думал, с ума сойду из-за Оксанки. Спасибо, Игорь Иванович! Век не забуду, что вы для нас сделали.
– Да ладно тебе, Андрей! – засмеялся Берзин. – И вообще, тут всем занимался Астахов со своими бойцами. Они всех без шума и пыли взяли. И заложников они освободили. Это ты там…
Договорить Берзин не успел, потому что Большаков поднес как бы невзначай палец к своим губами и повел им из стороны в сторону. Игорь Иванович откашлялся и перевел разговор на другую тему. Понятно, что спецназовец не хотел, чтобы девушка знала о том, что произошло «там», в море, в какой опасности находился ее отец и как Большаков спасал сначала Кузмича с другими рыбаками, а потом и их «драгоценный» баркас, носивший имя матери Оксаны.
– Мы тут фотографии получили из вашего подразделения, – показал на экран планшета Берзин. – Тебе знакомо это судно и эта личность на борту?
– А, «миллионер», – усмехнулся Большаков, оглянувшись на Оксану, которая снова ушла к себе в комнату. – Частенько плавает мимо нас. Мы его на особом контроле держим. Кстати, не его яхта к рыбацкому баркасу подходила? Рыбаки не запомнили названия.
– Именно она высаживала боевиков на борт, – тихо сказал Вязников. – Мы допросили рыбаков, с деталями разобрались, несколько фотографий показали, в том числе и этого типа. Они считают, что именно то судно.
– Просчитались они, в живых оставив рыбаков, – зло заявил спецназовец. – Видимо, были сильно уверены, что баркас взорвется.
– Они не учли такого мощного фактора, – со смехом вставил Берзин, – как капитан-лейтенант Большаков.
– Много чего они не учли. Наскоро действовали. Думали, что для нас все неожиданно, что мы не успеем. А минирование на баркасе было так себе.
