В прямом эфире с места происшествия
Кит Р. А. Де Кандидо
Кит Р. А. Де Кандидо попал в сумасшедший мир зомби-кинематографа после того, как написал новеллизации к трем частям «Обители зла». За более чем два десятка лет ему довелось творить в десятках миров, чужих и собственных. Самые свежие его произведения: «Истории Марвел об Асгарде» с участием Тора, Сиф и Древа Воинов; справочник по телесериалу «Темное дитя» под названием «Секретные отчеты клонов»; «Гнев Кали» – роман по вселенной «Звездных врат SG-1»; серия «городского фэнтези» о хорошем еврейском мальчике из Бронкса, охотящемся на чудовищ, начатая романом «Запечатанная печь»; три повести по миру «Копов Супергорода»; «Полицейский участок “Мермэйд”», последняя на сегодня его работа в жанре полицейского «процедурного фэнтези»; «Чужие: Охота на жуков», «Нерегулярные отряды Бейкер-стрит», «Магическая чертова дюжина», «Джо Леджер: Неудержимый», «Лимбус Инкорпорэйтед: Книга третья», «Телебоги: Программирование лета», «Войны V: Ночные страхи» и множество других. Кит также является профессиональным музыкантом, имеет черный пояс второй степени по карате, давно занимается подкастами и множеством других вещей, которые не может вспомнить из-за недосыпания. Узнать о нем побольше можно на его забавном ретро-сайте .
– Это прекрасный, типично американский дом в Батлере, штат Пенсильвания. Семья из четырех человек была убита, а на их телах обнаружены следы укусов. По заявлению коронера, это, вероятно, является следствием нападения какого-то животного. Однако нам удалось пообщаться со свидетелем, мисс Эммой Раймер, которая рассказала совсем другую историю:
– Да, я видела, как из дома выходил какой-то парень. Выглядел он странно, постоянно спотыкался. Я попыталась привлечь его внимание, но он продолжал идти, понимаете? Он почти не отрывал ног от земли. Очень странный парень.
И, кажется, его лицо было в крови.
– Мисс Раймер утверждает, что рассказала об этом человеке полиции. Возможно, он является хозяином того самого животного, которое напало на жертв. Мы будем держать вас в курсе дальнейшего развития событий. Харви Линкольн, специально для «ВИК-ТВ Ньюс».
Харви нетерпеливо переминался возле телефонной будки, ожидая, пока репортер из «Кейдикей» закончит разговаривать по телефону. В отличие от телефонных будок в Питтсбурге, у этой оказались чистые стекла, что было типично для пригородов, поэтому Харви мог разглядеть в них свое отражение. Поскольку все равно приходилось ждать, репортер пригнулся поближе к стеклу, чтобы проверить, все ли в порядке с его прической. Он не шибко доверял Фрэнку, своему растяпе-оператору, не надеясь, что тот предупредит его, если бриолин не справится со своей задачей. Отражение в стекле было раздражающе размытым, но затем он вспомнил, что не надел очки. Как только пластиковая оправа заняла свое место на его носу и ушах, репортер из Питтсбурга повесил трубку и вышел.
– Все для тебя, парень.
– Спасибо.
Харви бросил монетку в щель и затем набрал свою станцию, «ВИК-ТВ».
– Привет, Мария, это Харви. Джек на месте?
– Ой, повиси на проводе, Харви, я посмотрю.
В ожидании, когда Мария найдет их босса, Джека Олдена, Харви смотрел на свое отражение в металлическом отсеке для мелочи, проверяя, все ли в порядке у него с зубами.
– Черт, – проворчал он, разглядев зерна кунжута, застрявшие между коренными зубами. Когда он только начинал карьеру в новостном бизнесе, черно-белая камера не заметила бы эти светлые зернышки, но как поведет себя цветная? «Фрэнк явно огребет хорошую затрещину за то, что не сказал мне о них», – подумал он, выковыривая зерна своими тщательно ухоженными ногтями.
– На что в этот раз хочешь пожаловаться, Харви? – раздался голос руководителя канала.
– Привет, Джек. Да ни на что, эмм… просто хотел узнать – прямое включение прошло нормально?
– Все хорошо, только ты не упомянул о том, что это прямое включение.
– Я подумал, что ты, возможно, используешь эту запись для других программ.
– Ты действительно много о себе думаешь, да?
– Я много думаю об этой истории, Джек. Черт возьми, я имею в виду, что это первое массовое убийство в округе Батлер со времен Подушечного убийцы в двадцатых! Если хочешь, я могу покопаться в архивах и сделать к выходным небольшой репортаж о Подушечном убийце…
– У тебя не будет на это времени.
– Эй, это несправедливо. Я могу…
– А с каких пор жизнь вообще справедлива? На самом деле я рад, что ты позвонил, потому что, веришь или нет, но произошло еще одно, второе массовое убийство в округе Батлер со времен Подушечного убийцы.
Харви проглотил очередную жалобу.
– Что?
– Отправляйся к пересечению Вест-Пенн и Норт-Вестнат. Там прямо на углу дом с кучей трупов внутри.
– Уж будь уверен, я мигом.
Повесив трубку, Харви дернул дверь телефонной будки и прокричал:
– Фрэнк!
Как обычно, Фрэнк уставился на него своим взглядом пойманного в свете фар испуганного оленя.
– Что опять не так? – спросил он, будто защищаясь.
Харви решил отложить на потом дискуссию о зернах кунжута в своих зубах.
– Ничего такого, о чем стоило бы сейчас беспокоиться. У нас есть еще одно преступление, и нам надо срочно там оказаться.
– Господь всемогущий, еще одно?!
Забираясь в пассажирское сиденье фургона «ВИК-ТВ», Харви произнес:
– Ты бы лучше не поминал имя Господа всуе.
– Я стою возле четвертого по счету места массового убийства за последние три дня, и все это в пределах одних лишь округов Батлер и Армстронг. Подобные происшествия также произошли в округах Каунти, Элледжени и Вестморленд. Офисы окружных коронеров, полиция города, округа и штата настаивают на версии, что нападения совершены диким животным. Однако свидетели рассказывают о другом.
– Я услышал ужасный шум по соседству, поэтому побежал посмотреть, что происходит, и клянусь Богом, что там был человек, он грыз Эдну!
– Что вы подразумеваете под словом «грыз», мистер Поузи?
– То, что я сказал! Он ел руку Эдны!
Свидетели с других мест происшествий дали похожие показания. Шеф городской полиции Батлера, Брэндон Пэйнтер, сказал следующее:
– Я категорически отметаю все эти дикие истории о людях, пожирающих других людей. Подобные разговоры сеют панику и никак не помогут достойным людям из подчиненных мне сил полиции раскрыть эти ужасающие преступления. За тридцать лет моей работы мы ни разу не сталкивались ни с чем подобным. Поэтому раскрытие этих преступлений будет трудным делом и без участия всяких распространяющих слухи паникеров.
– Несмотря на уверенность шефа Пэйнтера, эти показания далеки от того, чтобы быть чушью. Я поговорил с сотрудником офиса окружного коронера, который согласился встретиться со мной только на условиях анонимности, и он уверил меня, что нападения на этих несчастных людей не могло совершить ни одно из известных нам животных – ни один из тех зверей, которых когда-либо видели на территории этого штата. Местные зоопарки также не сообщали о сбежавших питомцах. Харви Линкольн, специально для «ВИК-ТВ Ньюс».
Когда Харви направлялся в конференц-зал «ВИК-ТВ» на утреннюю планерку новостной группы, то столкнулся с Линдой Кэмин, чьи высокие каблуки клацнули по линолеуму, когда она преградила ему дорогу.
– Ты гнида, ты знаешь об этом?
Харви улыбнулся.
– Я репортер, Линда, мы все – те еще гниды. Тебя, как и меня, тоже можно укокошить только с помощью баллончика «Рейда».
– Это был мой источник в офисе коронера! Я рассказала тебе о нем по секрету – я сама хотела его использовать!
– О, неужели? И когда же это должно было случиться, до или после интервью с главой школьного совета? Или репортажа о швейном кружке? Или после того, как ты одарила бы нас очередным куском дерьма о родительском комитете?
Линда поджала губы.
– Я такой же репортер, как и ты. И вполне могла получить такое же репортерское задание – видит бог, оно могло достаться любому. Это нечестно – красть мой источник информации!
– А когда жизнь была справедлива? И разве нам не нужно спешить на планерку?
– Я скажу вам кое-что, мистер, абсолютно безвозмездно – впредь любую нашу беседу я буду записывать на диктофон. И если ты снова выкинешь что-то подобное, то я всем расскажу, какая у тебя настоящая фамилия.
Харви нервно сглотнул.
– Увидим, – и с этими словами она прошла в конференц-зал.
Лицо Харви неожиданно вспотело, а очки стали соскальзывать с носа. Вернув их на место, он сделал глубокий вдох и шагнул в комнату.
Метнув колючий взгляд в сторону Линды, он нашел себе место между новостным и техническим директорами. Он ненавидел сидеть рядом с другими репортерами, особенно теперь.
Настоящая фамилия Линды была Камински, но у нее не было никаких проблем с людьми, осведомленных о ее польском происхождении. Она просто предпочитала «Кэмин» для работы на камеру, поскольку иногда люди с трудом выговаривали ее настоящую фамилию. А вот Харви Липшиц тщательно хранил свою в тайне.
В комнату вошел Джек и произнес:
– Отлично, мальчишки и девчонки! У нас тут нарисовалась абсолютно новая тема.
Босс сел, и шум в комнате тут же стих.
– Мы только что получили заслуживающие доверия отчеты с Северного кладбища, кладбища Гринлаун, Королевского кладбища, а также с кладбищ Киттанинг и Вест-Вайв о мертвецах, восстающих из могил.
Тишина взорвалась смехом.
– Ну, да, конечно.
– Вы морочите нам голову, правда?
– Да ладно, Джек, первое апреля еще не наступило, не…
– Я серьезно!
Харви вздрогнул. Он работал на «ВИК-ТВ» почти десять лет, и ни разу до этого не слышал, чтобы Джек повышал голос.
– Слушайте меня, мальчишки и девчонки, потому что мы часто будем говорить об этом следующие несколько дней. Это не стая вырвавшихся на свободу животных и не серийный маньяк. Это ожившие мертвецы.
– Ты серьезно, Джек? – спросил один из репортеров.
– А что, похоже, что я шучу?
– Нет, похоже на то, что тебя прямо сейчас может стошнить, поэтому я беспокоюсь.
– Так и должно быть, – Джек повернулся к Харви: – Твой источник в офисе коронера – есть ли шанс получить его официальное заявление теперь, когда все выходит наружу?
– Может быть, – ответил Харви, нервно поглядывая на Линду. – Я посмотрю, что можно сделать.
– Хорошо. Мы получили инструкции от губернатора о том, что любой умерший должен быть немедленно кремирован.
Харви был поражен.
– Правда?
– Да, правда. Этого требует здравый смысл.
– Ну, да, но… я имею в виду, как насчет евреев?
Джек посмотрел на него с отсутствующим выражением.
– А что с ними?
– Ну, кремация идет вразрез с требованиями их религии.
– Как скажешь, – сказал Джек, пожав плечами. – В их религии сам черт ногу сломит.
Харви поморщился. Вот почему он порицал людей за «богохульство». Поддержание христианской «маскировки» позволило ему устроиться на работу.
– Окей, – начал Джек. – Теперь перейдем к заданиям…
Когда планерка закончилась, Харви пулей вылетел наружу и направился к своему столу, надеясь избежать встречи с Линдой.
Мария помахала ему рукой, когда он шел к своему месту:
– Харви, у тебя звонок на четвертой линии.
– Спасибо, куколка.
Он сел за стол, откинувшись на спинку деревянного стула так, что тот заскрипел, взял телефонную трубку и нажал мигающую кнопку с номером «4»:
– Харви Линкольн.
– Прошу прощения, я думал, что звоню Харви Липшицу. Это его отец.
Он мгновенно выпрямился, поскольку уже сам голос отца заставлял его принять правильную осанку.
– Это я, пап. Как дела?
– Все еще готов умереть всякий раз, когда слышу, как ты называешь себя этим именем.
Понизив голос так, чтобы его не услышали в офисе, Харви ответил:
– Пап, я же говорил тебе, что евреев не берут в репортеры. Они никогда не нанимают евреев, чьи имена звучат как ругательство.
– Не неси чепухи. Я знаю, это из-за того, что ты стыдишься своей национальности. Зачем признавать, что твоим родителям удалось бежать из Польши до прихода нацистов? Зачем кому-то знать, что я сражался за нашу страну и помогал освобождать Бухенвальд? Зачем…
– Пап, я действительно занят. Я…
– Я звоню из-за твоей матери.
Харви тут же оборвал свою давно отработанную речь о том, что занят (в данном случае это даже было правдой), как только отец упомянул маму.
– Что не так с мамой?
– Она умирает.
– Она действительно умирает или ты так считаешь потому, что она один раз кашлянула?
– Не груби мне! У нее проблемы с дыханием! Кислородный баллон больше не помогает! Я не переставая звоню в офис доктора Шиффа и оставляю сообщения его секретарю, но он не перезванивает.
Вздохнув, Харви произнес:
– Доктор, наверное, очень занят, пап. Я…
– Я знаю, поэтому и волнуюсь!
– Продолжай звонить, пап, хорошо? Слушай, пап, у меня действительно очень много работы, нас заставляют пахать над этим сюжетом…
– Обо всех этих мертвых людях?
– Нуу…
– Значит, это правда? Вот почему доктор Шифф не может уделить мне времени. Послушай, будь осторожен, Харви Липшиц, я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое из-за всех этих мертвецов.
– Они мертвые, пап, что они могут мне сделать?
– Мы находимся здесь с Элвином Джефферсоном, смотрителем Королевского кладбища. Мистер Джефферсон, не могли бы вы рассказать мне, что вы сегодня видели?
– Клянусь вам, мистер Линкольн, сегодня будто сам дьявол поднялся из преисподней и явил свою ярость миру. Это было прямо как в Книге Откровения, совсем как в Библии.
– Хм, хорошо, спасибо, мистер Джефферсон, но не могли бы вы быть немного конкретнее?
– Какая разница? Смерть больше не смерть! Люди вылезают из своих могил и пожирают живых!
– Спасибо, мистер Джефферсон. Харви Линкольн, специально для «ВИК-ТВ Ньюс».
Казалось, прошла целая вечность, пока Харви искал исправный уличный телефон в Гленшоу. Наконец он его нашел и велел Фрэнку заглушить мотор.
– Почему бы нам просто не поехать на станцию? – голос оператора звучал почти плаксиво. – Это займет всего двадцать минут, чувак.
– Я просто хочу позвонить и узнать, нет ли сообщений от моего отца.
Фрэнк громко вздохнул и заглушил мотор.
Харви выскочил наружу и бросил монетку в щель телефонного аппарата, прежде чем набирать номер станции. Лучше было позвонить туда и проверить, не звонил ли отец, чем сразу звонить ему и общаться напрямую.
– «ВИК-ТВ».
– Мария, это Харви. Нет сообщений?
– Линда вышла на тропу войны и разыскивает тебя.
Харви поморщился. Он все еще пытался придумать, как попросить Линду связаться с ее другом-коронером, и не получить при этом в глаз каблуком одной из ее туфелек.
– Кроме того, – добавила Мария, – звонил твой отец. Кажется, он очень напуган.
– Черт. Спасибо, куколка.
С тяжелым сердцем он нажал на металлический рычаг, а затем отпустил, слушая гудки, пока его монетка дребезжала на дне телефонного аппарата. Он опустил в щель еще одну монету и набрал номер дома, в котором вырос.
– Алло?
Харви замешкался. Голос его отца звучал ужасно плохо.
– Папа, это Харви.
– О, Харви, слава богу! Твоя мать умирает, Харви, я все звоню в «девять-один-один», но никто не отвечает!
Закрыв глаза, Харви произнес:
– Продолжай звонить, папа. Я буду у тебя так скоро, как только смогу.
Он повесил трубку и прыгнул обратно в фургон.
– Мы едем в Киттанинг.
– Что?! – Фрэнк снова выглядел, как оказавшийся в свете фар испуганный олень. К тому же его челюсть отвалилась, сделав его похожим на рыбу.
Указав вперед на дорогу, Харви повторил:
– Едем в Киттанинг, прямо сейчас.
– Но это в часе езды!
– Тогда тебе лучше двигаться побыстрее.
– Ни за что, мужик, я не могу…
– Езжай, Фрэнк, или я расскажу Джеку о том, как ты курил на прошлой неделе травку, думая, что я тебя не вижу.
– Слушай, чувак, это нечестно!
– А когда жизнь была честной? Поехали.
Фрэнк завел фургон и проворчал:
– Это плохая идея, мужик.
К тому времени, когда они прибыли в Киттанинг, город на берегу реки Элледжени, было уже темно.
– Мужик, это не круто.
– Будь так добр, заткнись, а? – Харви был готов придушить Фрэнка. Лучше было вернуться на станцию, а затем приехать сюда на собственном автомобиле, но отцовский голос звучал так тревожно. Харви никогда не слышал у него таких интонаций, за исключением того дня, когда умерла бабушка.
– Вот дерьмо!
Испугавшись возгласа Фрэнка, Харви поднял взгляд и увидел человека, стоящего прямо посреди Маркет-стрит.
Фрэнк рванул руль в сторону, пытаясь объехать человека (который продолжал стоять на месте), и врезался прямо в фасад банка.
Харви резко бросило вперед, его голова врезалась в лобовое стекло, а грудь ударились о приборную панель.
Несколько секунд он просто сидел на полу перед пассажирским сиденьем, в ушах у него звенело.
Потянувшись, он дернул ручку, и пассажирская дверь со скрипом открылась, издав резкий металлический скрежет.
Первой его мыслью было, что теперь придется заполнять кучу бумаг о поврежденном фургоне.
Посмотрев на сиденье водителя, он увидел, что Фрэнк продолжает сидеть в кресле, удерживаемый ремнем безопасности. Казалось, что он без сознания.
Запоздало осознав, что ему следовало самому пристегнуться ремнем, Харви попытался выбраться из фургона и вместо этого упал на тротуар.
Что-то попало ему в глаза. Он протер их и увидел на пальцах кровь. Потрогав лоб, он почувствовал, что тот скользкий от крови.
Поднявшись на ноги, Харви оглянулся и увидел, что тот же самый человек по-прежнему стоит посреди Маркет-стрит.
– Эй! – крикнул он, ковыляя к застывшей фигуре. – Черт тебя подери, ты что, спятил?!
И тут он наконец-то смог хорошо рассмотреть мужчину. Его глаза были молочно-белыми, зубы сгнившими, а прямо посреди его фланелевой рубашки красовалась огромная дыра – и в самой груди тоже. На самом деле, Харви смотрел прямо сквозь него, сквозь хлопья запекшейся крови, осколки костей и клочья мышечной ткани, виднеющихся внутри разверстой дыры.
Вот уже тридцать часов, как он слушал рассказы обо всяких странных людях, блуждающих вокруг, об оживающих мертвецах и прочем бреде.
Но теперь он впервые повстречался с ними лицом к лицу.
И тогда он побежал.
Объятый паникой, Харви бежал куда глаза глядят, но, видимо, его подсознание работало как надо, поскольку спустя минуту он обнаружил, что бежит по Сэмпсон-стрит прямиком к дому своих родителей.
Если не считать ожившего мертвеца, на улицах он больше никого не увидел.
И он не знал, что из этого кажется ему более странным.
Несколько секунд он безуспешно возился с защелкой входных ворот – его руки по-прежнему были скользкими от собственной крови, смешанной с потом, – но наконец-то ее одолел. Ворота как обычно скрипнули, и он пробежал по растрескавшейся дорожке к входной двери.
– Пап? – позвал он, дернув на себя внешнюю сетчатую дверь. Она была не заперта, да и внутренняя деревянная дверь в такой теплый вечер оставалась открытой.
– Ты дома?
– Харви? Харви, это ты?
– Я здесь, пап.
Его отец вышел в фойе из гостиной, одетый в своем обычном домашнем стиле: белая майка, боксерские шорты и кожаные тапочки. Слезы текли по его щекам и густым усам.
– Харви, я не знаю, долго ли еще твоя мама будет с нами.
Он провел Харви в гостиную, где на диване лежала мама с пластиковой трубкой в носу, соединенной с кислородным баллоном, ее морщинистая кожа была белой словно простыня. Ее грудь еле заметно двигалась вверх-вниз, это было единственным признаком того, что она еще жива.
Одну стену занимал гигантский деревянный буфет с телевизором внутри, на экране в этот момент читал новости какой-то диктор. Харви не смог вспомнить, как его зовут – тот не снимал очки во время эфиров, и Харви считал, что это выглядит глупо. Диктор непрерывно бубнил о том, как важно кремировать тело, если кто-то умер.
– Харви, что с тобой случилось?
Только теперь Харви вспомнил, что оставил Фрэнка в машине.
– Я в порядке, пап. Я имею в виду, что не совсем в порядке, но…
– Присядь, я позабочусь о тебе. В армии меня научили оказывать первую медицинскую помощь.
В считаные минуты он достал бинты, спирт, марлю, пластыри и бумажные полотенца. Харви почувствовал жжение, когда отец протер ему спиртом лоб, предварительно промыв рану.
Накладывая на лоб повязку, отец произнес:
– Я еще раз позвоню в «девять-один-один».
– Да, это хорошая идея. Сообщи им о Фрэнке, – он рассказал отцу, что произошло на Маркет-стрит, пока тот забинтовывал рану.
Отец подошел к телефону, и Харви услышал гудок после того, как тот набрал цифру «1» второй раз.
Все, что он слышал, – это гудки.
После двадцатого гудка отец с яростью бросил трубку.
Сразу после этого по телевизору началось интервью Харви со смотрителем Королевского кладбища.
– Почему ты не надеваешь в эфире свои очки, как тот ведущий? – спросил отец.
– Потому что в очках я глупо выгляжу, пап, – вздохнул Харви. – Все в них глупо выглядят… Слушай, может, я пробегусь в больницу, посмотрю, что…
Неожиданно тело мамы сотряслось в приступе жуткого кашля.
– Рифка! – воскликнул папа, подбежал к дивану и, встав на колени, держал ее за руки, пока продолжался приступ отрывистого влажного кашля.
Харви беспомощно стоял рядом. Он и рад был бы помочь маме – и Фрэнку, – но все, что требовалось делать в подобной ситуации, это звонить в «911». Специально для этого номер «911» адаптировали для всех чрезвычайных ситуаций, и уже не требовалось знать номер местного участка полиции или больницы.
Но что делать, если он не работает?
Вытащив из кармана свой блокнот, он пробежался по страницам, пока не нашел номер «скорой помощи» округа Армстронг, расположенной на Двадцать восьмом шоссе.
Однако, набрав номер, он обнаружил, что линия занята.
Он попробовал дозвониться в офис шерифа округа Армстронг, но там тоже шли сплошные гудки, как и по номеру «911».
Бросив трубку с еще большей злостью, чем его отец, он начал:
– Пап, я пойду…
– Рифка!
Повернувшись к дивану, Харви увидел, что его мама перестала кашлять. И дышать.
Вскочив на ноги, отец схватил его за руку:
– Харви, ты должен ее спасти!
– Что? Но как?!
– Разве тебя не учили в прошлом году делать искусственное дыхание?
– Я только читал, как это делать, пап, но никогда сам не делал.
– Почему ты не хочешь помочь своей маме?!
– Пап, я ничего не могу для нее сделать! Номер больницы занят, полиция не отвечает, я не…
Но отец теперь колотил его в грудь со всей силой, которая еще у него оставалась.
– Ты всегда ненавидел нас, ты всегда нас стыдился!
– Пап, ты несправедлив…
– Вот почему ты сменил фамилию, потому что ненавидишь меня и свою фамилию, и поэтому ты радуешься тому, что она умерла!
– Папа! – он схватил его за запястья. – Послушай меня, мы должны сжечь ее тело.
– Что?
– Мы должны…
Отец вырвался из хватки Харви.
– Да как ты смеешь?! Как ты смеешь снова отказываться от своего происхождения из-за своей дурацкой работы!
– Папа, ради бога, ты неправ! Это никак не связано с моей работой! Ты же смотришь новости – мертвецы оживают!
– Только Господь в силах это сделать, и Господь запрещает нам сжигать тело, словно это мусор! Уходи из моего дома, ты, мразь! Убирайся!
– Папа, я… – Харви оборвал себя и, пройдя мимо него, вышел через кухню, а затем через заднюю дверь во двор.
Как он и ожидал, там лежала поленница дров. Отец раньше рубил их сам, но когда состарился, обычно нанимал для этого соседских ребятишек.
Харви может и не знал, как делать дыхание «рот в рот», но зато когда-то он был бойскаутом, и умел разжечь огонь.
За считаные минуты он разложил поленья так, чтобы посреди них можно было уложить тело мамы, и поджег их.
– Что ты делаешь? Ты что, хочешь спалить дом?
Повернувшись, он увидел стоящего в дверях кухни отца.
– Нет, папа, я же сказал тебе – мы должны сжечь тело.
– Нет никакого «тела», ты, наглец! Она все еще жива!
Харви обернулся к отцу, на лице которого светилась самодовольная улыбка.
– Что?
– Она жива! – он отступил в сторону, и Харви увидел свою мать, ковыляющую к дверному проему.
Его сердце забилось в груди словно молот, он закричал:
– Папа, уходи оттуда! Папа!
– Ты никогда о нас не беспокоился, да, Харви? Поэтому ты сменил…
В этот момент мамина рука опустилась на отцовское плечо.
– Рифка, что ты…
И тут мама широко раскрыла рот и вгрызлась ему в шею.
Харви не смог бы сказать, когда на смену сдавленным крикам отца пришли его крики ужаса. Он подбежал к двери, отталкивая отца от продолжавшей грызть его шею матери. Тот упал на пол, кровь толчками била у него из шеи. Мать попробовала схватить Харви, но ему удалось отбиться от нее с той же легкостью, как ранее от отца. Затем он точно так же схватил маму за руки, вытащил ее на задний двор и толкнул в костер.
Почему-то мама не издала ни звука и не сопротивлялась, она просто стояла там, объятая пламенем. Едкий запах паленой плоти ударил Харви в ноздри, когда он забежал обратно в дом, схватил сильно потяжелевшее тело отца и вытащил его во двор. Харви сделал немало репортажей об убийствах и понимал, что после того, как столько его крови вытекло на кухонный линолеум, отцу уже не выжить.
Мама все еще стояла там, догорая. Это была самая странная вещь, которую когда-либо видел Харви. И сегодня среди подобных странностей шла жесткая конкуренция.
Он бросил тело отца в огонь прямо к ногам матери, надеясь, что Господь поймет, почему он нарушает запрет на кремацию.
Его отец, конечно же, никогда бы не понял.
Когда их тела сгорели, Харви произнес:
– Я всего лишь хотел быть хорошим репортером, папа. Никто не сможет с серьезным видом сказать: «Давайте отправим на выезд Харви Липшица!». Линкольн был великим президентом, а Липшиц – это просто курам на смех. Я не понимаю, почему ты этого так и не осознал.
Спустя несколько минут он понял, что больше не в состоянии наблюдать за тем, как они догорают. Обойдя дом по кругу, он вышел на Сэмпсон-стрит, где увидел множество с трудом ковыляющих людей, которые двигались с черепашьей скоростью.
Одним из них был Фрэнк.
Не раздумывая, Харви бросился к этому прощелыге. Никогда он еще не был так рад видеть своего идиота-оператора, как сейчас.
– Фрэнк, слава Богу! Бери свою камеру, нам надо…
Но Фрэнк не замедлил своего шага. И как только подошел достаточно близко, то укусил Харви за руку.
Харви закричал от боли, когда в него впились зубы Фрэнка. Он попытался оттолкнуть оператора прочь, но Фрэнк не сдавался, вцепившись в него, словно собака в кость.
Харви попробовал отпрыгнуть в сторону, но все, чего он этим добился – споткнулся и упал на спину. Теперь Фрэнк был сверху, оседлав его и сверля своими молочно-белыми глазами.
– Я не могу вот так умереть! Не могу! Это несправедливо!
Когда Фрэнк потянулся к его шее, последней мыслью Харви Липшица было: «А когда жизнь была справедливой?».
– Этим утром Киттанинг представляет собой жуткое зрелище. Помощникам шерифа округа Армстронг удалось поймать и сжечь несколько мертвецов до того, как на место прибыла Национальная гвардия, взяв ситуацию под контроль. Мне удалось получить короткое интервью у шерифа Эммета Нельсона, и он еще раз повторил предостережения, которые мы уже не раз слышали за последнее время.
– Я знаю, что правительство озвучивает разные версии происходящего, но откровенно говоря, не важно, откуда они взялись и как все это началось. Важно, чтобы сейчас все оставались в своих домах, и если кто-то столкнется с одним из этих созданий, кем бы они ни были – прежде всего бейте их в голову или по позвоночнику. Кажется, это их успокаивает. И ради бога, кремируйте любое мертвое тело, которое увидите! Если от вас требуется всего лишь зажечь одну проклятую спичку – сделайте это!
– Нам также удалось выяснить, что двое из кремированных в Киттанинге тел принадлежали сотрудникам «ВИК-ТВ» Харви Линкольну и Фрэнку Де Мартино. Мы все скорбим об этой потере, а также обо всех тех гражданах, которым, по сути, пришлось умереть дважды. Линда Кэмин, специально для «ВИК-ТВ Ньюс».
