Мертвая звезда

Нил и Брендан Шустерман

Кое-кто называл Оуэна «охотником за наживой», хотя на самом деле для него имелось куда более подходящее определение – выживальщик. И дестабилизация в обществе, вызванная внезапным нашествием бродячих мертвецов, которые пожирали своих друзей и соседей, для такого прожженного типа, способного умело разыгрывать выпавшие ему карты, стала настоящей находкой.

До нашествия Оуэн несколько лет проработал на карнавале. В обществе для него не нашлось иного места, кроме должности продавца дурацких игрушек всякого рода простофилям. Больше он попросту ни на что не пригодился. Затем стоило бы ожидать, что он не станет задерживаться и уедет вслед за карнавалом, ведь простофили нравились ему не больше, чем он нравился им. Но когда на улицы вывалились мертвецы, Оуэн понял, что получил шанс выиграть свой большой приз. Лето 1967 года называли летом любви.

1968 же принес лето смерти.

Когда это случилось впервые, Оуэн только-только закончил устанавливать цирковой шатер в Саванне, штат Джорджия. Тогда-то они и заявились. Он увидел, как ребята, проработавшие с ним пять лет, оказались заживо съедены нападавшими – и как другие продавцы, получив смертельные раны, с рвением присоединились к орде мертвецов. В тот день он спас пятерых человек и его имя начало обрастать легендами.

В следующие несколько недель Оуэн перебил на улицах и в окрестностях Саванны сотни мертвецов и превратился из простого оборванца в городского героя, Сына умиротворения. Да, так они это называли – «умиротворение». Спустя полгода живые мертвецы были взяты под контроль – по крайней мере, так говорилось в официальных сообщениях. Людям рекомендовалось передвигаться группами, всегда иметь при себе оружие и избегать темных безлюдных мест. Это несло вполне здравый практический смысл, когда в любой момент могла выскочить твоя полусгнившая мамаша и укусить тебя. Мы оказались близки к тому, чтобы вернуться к страху перед коммунистами, которые, как теперь соглашались многие, представляли угрозу куда бóльшую, чем зомби.

Но несмотря на все это, купол цирка стоял как ни в чем не бывало, в тихом ожидании. Оуэн знал, что тот ожидал его. И что теперь там будет новое шоу. И Оуэн станет его ведущим.

– Осторожнее с грузовиком! И не трогайте окна! – Оуэна поражало, что ему приходилось напоминать своим рабочим, чтобы они бережно обращались с грузом. Он-то полагал, что всех, кто был лишен здравого рассудка, эта новая форма естественного отбора уже выкосила. Но идиоты оказались живучими, как тараканы.

– Есть семнадцать, – сообщил ему Кристоф, главный охотник. – Пятеро подходят под ваши требования. А кое-кто – вообще не поверите!

Но посмотрев, кого ему привели, Оуэн был готов поверить во что угодно. Тогда охотник рассказал ему, кого они добыли. Оуэн сумел поверить и в это, но – лишь с трудом.

– Штука за обычных, пятерка за особых, двадцатка за вашу звезду.

Затем охотник напомнил, что в команде у них, в момент выхода на задание, было десять человек. Сейчас осталось семь.

– Остальных покусали, и их пришлось убить. Так что давай мне еще по десять штук за каждого, передадим их семьям.

Оуэн сомневался, что деньги дойдут до семей погибших, но это его не касалось. Он и его инвесторы были готовы платить за эту поставку гораздо больше, чем просил Кристоф, так что он лишь слегка сбил цену, прежде чем они пожали друг другу руки.

– Но вы со своими ребятами остаетесь в деле, – настоял Оуэн, будто это было частью сделки. – Нам понадобятся хорошие стрелки для охраны. Платить буду хорошо.

Рабочие Оуэна переместили грузовик к задней части циркового двора, и остальные расступились. Оуэн обвел своих подчиненных взглядом – их лица выглядели не такими воодушевленными, как он ожидал.

– Не волнуйтесь, ребята, – провозгласил он. – Черт, да даже львы были опаснее, чем то, что у нас здесь!

– Ты настоящий варвар, Оуэн.

Повернув голову, он увидел Клару, канатоходку, которая следила за всем происходящим с таким отвращением, что в прежние времена это заставило бы Оуэна поморщиться. Но главное, что Клара была лучшей в своем деле.

Как и все, кто работал у него. «Саванский Постапокалипсис» был воистину самым грандиозным шоу на Земле, – таким грандиозным, что ему не нужно было ездить по миру. Мир сам приезжал к нему – и не только ради представления, но и чтобы увидеть самого Оуэна. Настолько он был легендарен. Он был Буффало Биллом – истребителем зомби. Барнумом нового мира. Люди буквально жаждали пообщаться с человеком, спасшим Саванну. Сам же он не слишком стремился к общению, но был рад заработать на этом интересе.

– Клара, это просто бизнес, – напомнил он.

– Все равно – варварство есть варварство. Я в жизни не видела ничего настолько бесчеловечного.

– А как же тот раз, когда они стучали в твою дверь и угрожали жизни? – спросил Гарри, один из клоунов. Он уже наложил к вечернему шоу грим, который теперь уже начинал сползать. Оуэну стоило бы отругать его за это, но сейчас он просто был рад, что старый клоун его поддержал. Этот парень был родом из Техаса, и Оуэн знал, что он потерял там дядю и сестру из-за этих тварей.

– Неужели ты правда хочешь с ними цацкаться? – продолжил Гарри, усмехнувшись. – Дамочка, они не такие, как мы.

– Когда-то они были такими же, – пробормотала Клара. – Это цирк, а не… не…

– Цирк? – продолжил за нее один из зазывал, и все рассмеялись.

– Послушайте, если люди платят, чтобы на это смотреть, значит, все честно, – вмешался жонглер, молодой парень из Филадельфии по имени Ронни. Между прочим, тот самый, что помог Оуэну завалить более десятка мертвецов при первом нападении. Он подошел, жонглируя полудюжиной шаров во все ускоряющемся темпе. Затем наградил Клару соблазнительной ухмылкой. – Нравятся мои шары? Всем нравятся мои шары. Мне говорили, что у меня отличные шары. Но потом я перешел на кегли, – и, позволив шарам упасть, он достал из-за пояса сзади набор кеглей. Все это было частью его представления. – С кеглями у меня стало больше зрителей. А с горящими кеглями – еще и больше заработка. Но потом восстали мертвые, и я перешел на бензопилы. Это естественная прогрессия, и не пытайтесь ей противостоять, – правда, жонглировать бензопилами он уже не стал. Приберег для выступления.

Оуэн видел, что Клара все поняла, но по-прежнему не была готова это принять.

– В таком случае это заработок от дьявола, – сказала она.

– Это цирк, – отозвался Гарри. – Здесь любой заработок – от дьявола!

Это вызвало смех нескольких артистов, и Оуэн воспользовался моментом, чтобы сменить тему:

– До представления меньше часа. Сегодня все пройдет как обычно, но с завтрашнего дня мы закрываемся на месяц. Будем делать новую программу – такую, какой еще никто не видел.

Услышав о грядущем закрытии, артисты начали было жаловаться, но лишь до тех пор, пока не узнали, что им все равно продолжат платить. Вскоре труппа начала расходиться по своим местам – все, кроме Клары, которая стояла и по-прежнему смотрела на грузовик. Хотя он был закрыт, изнутри доносились ужасные стоны. Канатаходка повернулась к Оуэну и, вместо того, чтобы сделать обвинительный выпад в его адрес, проговорила тихо:

– Сомневаюсь, что у тебя получится ими управлять.

Ее замечание прозвучало с такой прямолинейностью и искренностью, что это заставило Оуэна задуматься.

– Милая, я знаю их лучше, чем самого себя, – отозвался он через несколько мгновений. – Разберусь как-нибудь.

Затем, повернувшись, они увидели Кристофа и его людей: все с пистолетами на поясах и с ружьями в руках, настоящие стрелки. Они уже обсуждали посменное дежурство у грузовика с живыми мертвецами.

Клара сделала глубокий вдох.

– С уверенностью могу сказать только одно: ты не уберешь сетку, прежде чем убедишься, что не упадешь.

И с этим ушла прочь – идеально ровной поступью канатоходки.

Оуэн привез из Голливуда профессиональных гримеров и костюмеров.

– Вблизи они кажутся страшными, – сказал им Оуэн. – Ваша задача – сделать, чтобы они выглядели такими же и издали.

Гримерам он платил по самой высокой ставке. Пусть даже мертвецы были закованы в цепи и кандалы, когда руки во время работы находятся в такой близости от смертоносных пастей, это стоит оплаты как за участие в бою. Оуэн на этот счет не скупился.

Одна из гримерш – молодая девушка, чье идеально ухоженное лицо служило наглядным свидетельством ее мастерства, – разразилась слезами, когда увидела главную звезду программы.

– Я не могу этим заниматься, – сказала она Оуэну. – Не могу и всё.

– Она тебя не обидит, – напомнил девушке Оуэн. – Мы зафиксировали ее так надежно, что она даже не может пошевелить головой.

Но девушка все равно ушла.

Оуэн пригласил лучших декораторов и осветителей. Нанял даже координаторов спецэффектов.

– Я хочу, чтобы зрители были на грани того, чтобы намочить штаны, – заявил он им. – Нужно, чтобы они забыли, что между ними и мертвецами есть ограждение.

Уже через несколько недель у них было готово потрясающее шоу. Об этом пошла молва, и успех «Постапокалипсиса», и без того немалый, приобрел просто небывалые масштабы. Продажи билетов зашкаливали даже несмотря на то, что цены были задраны выше всяких пределов разумного.

Инвесторы Оуэна – мужчины в темных костюмах, ни толстые, ни худые, сами слегка похожие на живых мертвецов и при этом одновременно оптимистичные и нервные, – заметили ему:

– Хорошо бы, чтобы это ваше шоу оправдало наши ожидания.

Он ненавидел необходимость отчитываться перед ними, но ничто не могло пошатнуть его уверенность.

– Это больше, чем золотая жила, – сказал он им. – Это целый монетный двор! Как только пройдет открытие, считайте, что мы запустили денежный станок.

Кристоф, хоть и был человеком необщительным и замкнутым, оказался неплохим погонщиком мертвецов. Да, он не только отыскивал их, но и заботился о них. Он привозил с рынка протухшее мясо – потому что это было единственное, что они ели кроме людской плоти. Он проследил, чтобы цепи висели свободно, пока покойники находились в кузове грузовика, а однажды сломал нос одному продавцу, который находил удовольствие в том, чтобы мучить мертвецов. До нашествия Кристоф работал смотрителем в зоопарке и специализировался на ядовитых змеях, но был хорошо знаком и с типичными рисками, вызванными работой с цирковыми животными. А кем еще были живые мертвецы, как не смертельно опасными животными, которых следовало контролировать?

– Я очень хотел бы, чтобы ты принял участие в представлении, – заявил Оуэн Кристофу.

– Я? И что я там буду делать? Я не такой, как вы. Я не шоумен.

– Ты управляешься с мертвецами лучше, чем кто-либо другой. А любому животному нужен укротитель. Кто справится лучше тебя?

Хотя Кристоф согласился со скрипом, уже через несколько дней он загорелся идеей так, словно она принадлежала ему самому. Когда день сменился сумерками, а затем наступил вечер премьеры, он фактически выдавил из себя улыбку.

– Может, у тебя и правда все получится, – сказал он Оуэну.

И хотя Кристоф сам того не знал, его поддержка изменила все: она придала Оуэну мужество, необходимое ему, чтобы вывести шоу на новый уровень.

Через час, перед тем, как начали впускать зрителей, Оуэн собрал всех в задней комнате и сообщил своим артистам, что решил убрать ограждение между трибунами и ареной.

– Ты уверен? – спросил Гарри. Его лицо скрывала яркая клоунская улыбка, из-за которой невозможно было определить истинную степень озабоченности. – Я видел этих тварей… как они… себя ведут… когда близко…

– Опасность должна выглядеть реальной, – ответил Оуэн. – Вы же видели, как Кристоф с ними поработал. Ему по силам с ними совладать – но даже если что-то пойдет не так, то рядом будет находиться еще шесть профессиональных стрелков.

Посмотрев в дальний конец комнаты, Оуэн встретился глазами с Кларой. Она глядела так грозно, что он был вынужден скорее отвернуться.

– Это же дикость! – вскричала канатоходка. – Неужели никто не видит, насколько это неправильно? Неужели никто из вас никого не потерял из-за них? Или кто-то близкий не превращался в это у вас на глазах?

– У меня покусали сестру и мать, когда я был рядом, – отозвался Хорас, старый клоун, которого Оуэн взял из цирка в Огайо. – И потом они обе вернулись. Их убил мой сосед.

– Я убил восемнадцать, – признался молодой клоун по имени Ральфи. – Переехал отцовским грузовиком. Они были медленные и тупые. Но все же… один укус… Моему отцу совсем чуть-чуть прикусили палец, но этого оказалось достаточно. Он превратился в одного из них, и в итоге мне пришлось переехать и его.

Этот поток признаний произвел отрезвляющее действие, заставив всех замолчать и перенестись мыслями к своим первым соприкосновениям с эпидемией.

– Да и я кое-кого потеряла, – проговорила Глория, пожилая танцовщица, ставшая теперь своего рода наставницей новеньких девушек. – Никогда этого не забуду. Но я не позволю из-за этого лишить себя хороших денег. Эти твари и так чуть не сжили нас со свету. А теперь, скажу я вам, наше дело – вывести их на сцену и показать всему миру, что шоу должно продолжаться.

В ответ на это прозвучало несколько ободряющих слов, раздались аплодисменты, и Оуэн вздохнул с облегчением. Клару, казалось, не поддерживал никто, и она лишь вскинула руки, настолько пораженная реакцией своих товарищей, что была не в силах что-либо ответить.

– В цирке обязательно должно присутствовать что-нибудь страшное, – заметил жонглер Ронни, взяв в руку несколько шаров. – Так всегда было. Цирк должен приводить в шок и трепет. А что может шокировать сильнее, чем шоу, в котором те, кого мы больше всего боимся, вынуждены выступать ради нашей потехи?

На трибунах яблоку было негде упасть.

Когда двери открылись, публика еще не успела занять места. Люди практически ползали друг по другу, чтобы пробраться на свое место, – прямо как мертвецы.

«Они жить не могут без цирка, – подумал Оуэн. – Шоу нужны им как воздух».

Каждый артист изо всех сил старался сделать свое выступление таким, чтобы оно стало лучшим из всех, что пришедшие зрители видели в своей жизни. Клоуны под руководством Гарри заставили их громко смеяться – Оуэн никогда не слышал такого дружного хохота. Акробаты на трапеции были в превосходной форме, и зрители следили за их выступлением, затаив дыхание. Единственный прокол случился с номером канатоходки – он просто не состоялся. Клара ушла, никого не предупредив. Но ей же хуже – она лишилась карьеры, которая могла принести ей миллионы долларов, вот и все.

Все шло чудесно, постепенно приближаясь к главному сюрпризу, что заготовил Оуэн. Он будто бы слышал в толпе какое-то гудение, предвкушение того, что грядет. И, как настоящий ведущий, лишь подогревал интерес.

Как только завершилось выступление жонглера Ронни, Оуэн буквально выбежал в центр арены.

– А сейчас, леди и джентльмены, настал момент, которого вы все так ждали! Мы покажем вам кое-что настолько пугающее, что может повергнуть самых юных из вас в шок. Слышите их? Как они скребутся в вашу дверь? Ощущаете их запах? Слышите, как с их губ капает что-то невообразимое? Узрите! Самое ужасающее зрелище из всех, что когда-либо показывались на сцене! Живые мертвецы!

В задней части шатра распахнулись две огромные створки – и толпа пораженно ахнула. Из темноты показались мертвецы, а Ларри и Карл, двое крепких ребят из труппы, сдерживали их цепями. Затем свет прожектора упал на Кристофа, в одной руке которого был кнут, а в другой – пистолет.

– Не бойтесь, леди и джентльмены, – воскликнул Оуэн изумленной публике. – Эти цепи изготовлены из закаленной стали. И как видите, эти существа рады с вами познакомиться!

Ужас быстро сменился смехом, когда зрители увидели, что живые мертвецы были наряжены как клоуны – с раскрашенными лицами и в ярких костюмах. Это выглядело столь же смешно, сколь и жутко. Затем выпустили вторую партию – их тоже удерживали двое парней. Эти мертвецы уже не изображали клоунов – их одежда была потрепана, но копировала ту, которую они носили при жизни.

– Более того, – продолжил Оуэн, – некоторые из них уже могут быть вам знакомы.

Теперь прожектор начал высвечивать пятерку «особых» экземпляров, которых удалось отловить команде Кристофа. Когда свет попал на первого, публика зароптала – одновременно с ужасом и радостным изумлением – еще за несколько мгновений до того, как Оуэн объявил имя бывшего сенатора от Южной Каролины.

Мертвый сенатор поднял свои ослабшие руки, чтобы прикрыть подернутые пеленой глаза от яркого света. Затем уставился на маленькую девочку на трибуне и поплелся в ее сторону, явно намеренный утолить ею свой голод. Парни, державшие его, сделали вид, будто отпустили цепи. Публика завопила. Кристоф ударил кнутом, и мертвый сенатор смиренно отступил назад. Все это было частью шоу.

– А слева – тот, кто известен вам как король ночных ток-шоу. Правда, сейчас он уже не слишком разговорчив!

Мертвый ведущий ток-шоу, ковыляя по арене, издал стон, и его голос оказался до жути похожим на тот, что так хорошо знала вся Америка.

Затем вышла домохозяйка с телевидения, которая некогда делилась со всеми своими любимыми рецептами, но теперь, как видно, стала менее разборчива в еде.

Следующим настал черед комедийного актера, известного своими дурацкими ролями, ни одна из которых, впрочем, не была такой дурацкой, как нынешняя. Кристоф, усмиряя их, вынуждал мертвецов выполнять разные трюки, вызывая восхищение публики, которая уже не верила своим глазам. Живые мертвецы, которые, казалось, были безмозглыми, как выяснилось, поддавались обучению!

Затем арена потускнела, и вокруг покатился шепот.

– А сейчас, – произнес, наконец, Оуэн, – вы увидите главную звезду нашего шоу. Хедлайнера из хедлайнеров. Женщину, которая не нуждается в представлении…

В следующее мгновение загорелся прожектор, и в его свете возникла знаменитая актриса, облаченная в потрепанную копию золотого платья, которое надевала на прошлогоднюю церемонию вручения «Оскара». Та самая, чье прекрасное лицо когда-то сияло на бесчисленных билбордах. Та, чьи фиалковые глаза очаровывали миллионы. Та, что была Еленой Троянской и Клеопатрой в одном лице. Но теперь у нее отвисла челюсть и впали щеки, а некогда красивое лицо стало мертвенно-бледным. Публика ахнула, застонала и завыла. Как там говорил жонглер? Шок и трепет? О, сейчас толпа явно получила то, за что заплатила!

Для Оуэна это было истинным мгновением славы. В молодости он часто мечтал встретиться с ней. Думал, что ей скажет. Как попытается завоевать ее сердце. А сейчас она принадлежала ему. Пусть не так, как он предполагал, но она теперь была его собственностью. Вот уж действительно – кто ждет, тот дождется.

Все прочие экземпляры делали простые трюки, но звезда из звезд была лучше этого. Она заслуживала чего-то особенного. Парни, державшие ее, слегка ослабили цепи. Кристоф отступил, и Оуэн сделал шаг вперед.

– Потанцуйте для нас, мисс Тейлор, – приказал Оуэн. – Потанцуйте для нас!

Мертвая актриса начала двигаться. Ступила влево. Затем вправо. Повела плечами. Руки при этом оставались вяло висеть. Она исполняла танец мертвых. Публика начала аплодировать. Сначала медленно, затем все громче и громче, пока, наконец, не впала в исступление.

– Вы слышите это, мисс Тейлор? Слышите? Вы, как и прежде, звезда!

После этих слов она, хрипло зарычав, резко наклонилась вперед – но ребята тут же оттянули ее цепи обратно.

Толпа одобрительно закричала, и Оуэн в триумфе вскинул руки.

В эту минуту его слух уловил стон, внезапно раздавшийся где-то у него за спиной. Сперва он подумал, что это один из мертвецов, но, повернувшись, увидел: что-то случилось с Кристофом. Выронив из рук и хлыст, и пистолет, он опустился на одно колено и схватился за грудь. Лицо его было бледным. Очень бледным.

Оуэн подскочил к нему.

– Что ты делаешь? Вставай! Ты должен встать, шоу еще идет!

– П-п-приступ. Сердце, – выдохнул Кристоф.

– Нет! Не может быть! Не сейчас!

– Все… все… от возбуждения. Все от… все от…

Силы совершенно покинули Кристофа, и он растянулся на опилках, присыпавших арену. Сначала он задыхался и кривил лицо, но вскоре затих.

И мертвецы поняли, что случилось.

Они увидели, как их погонщик – единственный, кто мог по-настоящему их сдерживать, – свалился без сил.

Оуэн осознал, что сейчас должно произойти, за секунду до того, как оно случилось, и уже никак не мог этому противостоять. Будто движимые одной мыслью, одним разумом, мертвецы потянули свои цепи, казалось, с нечеловеческой силой. Ни в одной из репетиций за все предыдущие недели они ни разу не вытворяли подобного. Они притянули парней, державших концы цепей, к себе. Те попытались увернуться, но мертвецов оказалось слишком много. Нет, они не были умны. Да, они передвигались медленно. Но когда их было много, мертвые могли совершить что угодно.

У парней не было никаких шансов.

Когда зрители увидели кровь – и как живая плоть рвется на куски, – то поняли, что это не было частью шоу, и поддались панике. Люди бросились к выходам – но те были слишком малы, а людей – слишком много.

И мертвецы, больше никем не сдерживаемые, направились к толпе.

– Прошу вас! Прошу, сохраняйте спокойствие!

Но Оуэна никто уже не слушал.

Грянул выстрел. Один из мертвецов, сенатор, упал, но оставалось еще шестнадцать, которые теперь перелезали через первый ряд сидений, чтобы пробираться к устроившей давку толпе. Вторая пуля пролетела мимо цели и убила мужчину в толпе, который оказался не в том месте не в то время.

Тогда-то стрелки Кристофа оставили свои посты и побежали, решив, что теперь каждый сам за себя.

Оуэн, не будь он так уверен в себе, мог бы и сам вооружиться пистолетом до представления, но теперь думать об этом не было времени. Его охватил шок и трепет при виде того, как вся его жизнь идет под откос.

Мертвые добрались до зрителей и устроили пиршество. Они кусали направо и налево.

Оуэн опустился на колени. Он следил, как все больше и больше людей падали на пол, и знал, что это еще не все. Этому шатру было суждено стать очагом новой эпидемии. Нового нашествия живых мертвецов.

Затем он услышал стон – тот раздался пугающе близко. Обернувшись, Оуэн увидел кинозвезду, стоявшую в десяти футах от него. Она все еще переминалась с ноги на ногу, и ее потрепанное платье колыхалось от легкого ветерка, проникающего через открывшиеся выходы. Живых больше не осталось. Мертвые валялись на трибунах – десятки, сотни… слишком много, чтобы можно было сосчитать… и они уже начинали подниматься.

Актриса пристально смотрела на него. Ее глаза закрывала пелена, но они еще сохранили тот фиалковый оттенок, благодаря которому казались такими пленительными. Она двинулась вперед, склонив голову набок и щелкая зубами в предвкушении – уже совсем не красивая, но ведь всякой красоте рано или поздно суждено померкнуть. Разве мог Оуэн судить о таких вещах? Ведь была еще красота жизни и спокойствие смерти, а он сейчас находился на той жуткой нейтральной полосе, что пролегла между ними.

Оуэн поднялся, отряхнул пыль с пиджака и протянул вперед руку.

– Потанцуем, мисс Тейлор?

И позволил ей заключить себя в холодные объятия.