Глава 20

Роуз распахивает дверь, и от ее широкой улыбки на душе сразу теплеет. Прошло около недели с тех пор, как я убежала из центра соцпомощи – прочь от Ника и его попыток объясниться. Но получилось, что одновременно я убежала и от Роуз; поэтому я очень обрадовалась вчерашнему письму и немедленно приняла приглашение.

– Я опасалась, что ты не придешь, – говорит она. – У меня всегда было впечатление, что тебя вполне устраивает наша болтовня за чашкой кофе у Ника в кабинете, а ближе ты общаться не хочешь.

– А я бывала тут раньше? – спрашиваю я.

Роуз качает головой и пропускает меня вперед, а сама идет следом по узкому коридору. Гостиная, светлая и на удивление просторная, обставлена очень старомодно: мебель обита ситцем в цветочек, от орнаментов, завитушек и лилий на коврах и обоях рябит в глазах. Роуз уходит приготовить чай, и я выглядываю сквозь тюль на окне свою машину. Меня немного нервирует, что она стоит у обочины в незнакомом месте. Палисадники вокруг многоэтажек разительно отличаются от идеально ухоженных газонов у Сашиной квартиры. Унылый вид на брошенные машины и тележки из супермаркетов – полная противоположность прекрасному парку.

– Тут мило. – Я отворачиваюсь от окна. Роуз ставит поднос с чаем на столик, накрытый кружевной скатертью. – Давно вы здесь живете?

– Всю жизнь. – Роуз взбивает диванную подушку и расправляет ажурную накидку на спинке кресла. – Здесь жили мама с папой; мне повезло, я сохранила право на аренду.

– Спасибо. – Я беру из ее рук чашку с блюдцем.

– Мама умерла два года назад, ей было всего шестьдесят два, а папа уже пять месяцев как в доме престарелых. Ему под восемьдесят. Я проведываю его каждый день. – Она печально улыбается. – Джо, я бы не справилась, даже если бы бросила работу в центре. Помогать некому.

– Не сомневаюсь, что ты сделала все возможное… Кстати, я тоже единственная дочь, – сообщаю я.

– Родственные души, – говорит она.

Приятно сознавать, что, вопреки всему остальному, за прошедший год я завела настоящую дружбу.

– Ты сказала мужу про Ника? – со свойственной ей прямотой спрашивает Роуз.

Я удивленно гляжу на нее.

– О чем ты?

– Да ладно, Джо. И так ясно, что между вами что-то есть. Я тебя не виню, он хорош собой.

– Не помню. – Щеки у меня пылают, и я рада сослаться на амнезию.

Роуз улыбается.

– Ты ему явно нравилась. Вы сидели вместе по вечерам, а меня отсылали домой. Я не хотела говорить, надеялась услышать от тебя. А Ник тебе рассказал?

Я решаю, что нет смысла отпираться.

– Он сказал, что мы договорились остаться друзьями. Ты действительно думаешь, что мы были любовниками?

Роуз предлагает мне печенье из старой жестянки со стертым портретом принцессы Дианы и принца Чарльза. Я жую кремовое угощение и рассеянно разглядываю банку с лицами печально известной пары.

– Позволишь сказать откровенно? – спрашивает Роуз.

– Разве ты умеешь иначе? – вымученно улыбаюсь я.

– Ты ничего толком не рассказывала, собственно, наоборот, пыталась скрыть, и все же, по-моему, ты собиралась уйти от Роба из-за его измены. – Роуз берет меня за руку, явно нервничая. Даже ее вечная прямолинейность дает сбой. – Джо, мне очень жаль. Ты сказала, что это из-за детей, но я тебе не поверила. С чего бы бросать такой прекрасный дом, рушить брак, которому двадцать с лишним лет? Должна была быть более веская причина.

– Может, это я изменила. Ник сказал…

– Думаю, интереса было больше с его стороны. Не с твоей.

Интуиция подсказывает, что она права насчет Ника, однако остается еще Томас – и преследующее меня наваждение. Я не могу поделиться этой историей с Роуз, да и все равно, даже если между нами что-то было, из-за него я не решилась бы уйти. Но допустить, что Роб изменил – это абсурд. Такой же, как и то, что он способен меня ударить.

– Если я собиралась уйти от Роба… Если! – подчеркиваю я, не давая Роуз перебить. – То только потому, что мы отдалились друг от друга после отъезда детей, поняли, что теперь нас ничего не объединяет.

– Ты так и говорила, – улыбается Роуз. – У меня создалось впечатление…

– Он много работает, – обрываю я. – Нам обоим тяжело.

Буквально в этот самый миг перед глазами оживает картина из прошлого. Роб говорит о работе: в последнее время нагрузка сумасшедшая. Может, ему даже придется остаться на ночь. Внутри меня словно прорывает плотину, и все сдерживаемые мысли и чувства выплескиваются в гневной тираде: «Ты меня за идиотку держишь? Я тебя видела!»

– Судя по всему, он и правда редко бывает дома. Он ведь бухгалтер? – Роуз смотрит мне в глаза.

– Да.

– Я не специалист, но… – Помедлив, Роуз накрывает ладонью чашку в моих дрожащих пальцах. – Давай я возьму. – Она ставит чашку с блюдцем на поднос и, всячески извиняясь, развивает свою мысль. Разве работа бухгалтера требует участия в конференциях и встреч с клиентами?

Она права. Все признаки давно были налицо: странные, даже где-то нелепые оправдания, которым я предпочитала верить, не признаваясь себе в своем недовольстве. Как будто в глубине души я всегда чувствовала, что он врет. Роб тщательно скрывал прошлое, якобы ради меня, а на самом деле выгораживал себя.

– Значит, все сходится? – У меня словно что-то обрывается внутри. – Господи, какая же я была дура.

– Вовсе нет. – Роуз стискивает мне руку. – Ты ему доверяла.

– И что теперь делать? – Я сжимаю ее руку в ответ, как будто меня затягивает в черную бездну, а Роуз – мое единственное спасение.

– Вызови его на разговор. – Голос Роуз звучит четко и настойчиво. – Задай прямой вопрос. Ты пока еще ничего точно не знаешь.

Я качаю головой, отпуская ее руку.

– Ты права, я ничего не знаю. И должна узнать, чтобы принимать решения. Можно к тебе прийти, если что?

– Конечно, без вопросов. – Она берет меня под локоть. – В любое время дня и ночи.

Даже по дороге домой, когда мы с Роуз обсудили тему до мельчайших подробностей, я по-прежнему сомневаюсь в своих выводах. Роб всегда был примерным семьянином, с чего бы ему меняться? Его бесконечная преданность мне порой даже утомительна. Я бы в жизни не подумала, что он способен пойти на сторону. И все же…

Я завожу машину и машу на прощанье Роуз, стоящей у окна. Она боялась за мое душевное равновесие и хотела поехать со мной, но мне нужно время на размышления. Трогаясь с места, я ударяю кулаками по рулю и бормочу себе под нос:

– Да он ведь даже дорожную сумку не удосужился собрать! Она пустая! Как можно быть такой дурой?!

Я едва не пропускаю «красный», и от резкого торможения всплывает новая яркая картина. Наш прежний дом. Машина Роба припаркована рядом. Хотя нет, машина стоит у другого дома. И еще там была дверь. Красная дверь. Я его выследила. Подкараулила у офиса и приехала за ним. Через мгновение картина растворяется, и возникает новая: женское лицо, искаженное не то страхом, не то отчаянием.

Давно зажегся «зеленый», но я не трогаюсь с места, мучительно вспоминая, где именно разыгрывалась эта сцена. Помню только, что проезжала мимо нашего бывшего дома, а потом стояла за высоким кустом, опираясь на изгородь. Помню крупные ярко-фиолетовые цветы и целые стаи бабочек.

В центре соцпомощи я не появлялась несколько дней. Работа сама собой отошла на второй план. Жизнь разделилась на «до» и «после». Стоит закрыть глаза, как я вижу… Он отпирает чужую дверь. Своим ключом. А потом я вижу его наяву, причем очень близко: в постели, за обеденным столом, на диване в гостиной. И мне хочется его убить.

Сегодня я собралась с силами и пришла сюда, чтобы худо-бедно объясниться. Когда-то это место было моей отдушиной; меня здесь ждали и даже любили, и, быть может, в один прекрасный день я захочу сюда вернуться. Проводив последних посетителей, Роуз запирает дверь и жестом приглашает меня в кабинет Ника.

– Нет-нет, я же говорила. Ничего не произошло. Просто накопились кое-какие семейные дела. Не хочу вдаваться в подробности…

– А может, я тебя чем-то обидела? Я знаю, что иногда бываю бесцеремонной. Или Ник? – Роуз выдерживает паузу, закрывая дверь кабинета.

Я отвечаю, что надеюсь скоро вернуться – как только закончу одно важное дело. Роуз спрашивает, связано ли оно с Сашей. Я качаю головой, и она выжидательно смотрит на меня. Сделав глубокий вдох, я сообщаю, что намерена развестись. До сих пор я не решалась признаться в этом никому, даже себе.

– Ты уходишь от Роба? Правда? – Роуз опускается на стул Ника, тот жалобно скрипит от нагрузки. – А жить где будешь? Боже мой, Джо! Представляю, как тебе тяжело! У него другая?

Не отвечая на вопросы, я заверяю Роуз, что у меня все в порядке. Конечно, если считать «порядком» полную апатию, изредка разбавляемую приступами паники и слепой ярости. Я что-то бормочу о детях, о том, как мы с Робом отдалились друг от друга. Наверное, поселюсь на первое время в гостинице, а может, Роб сам съедет. Пока не знаю, я не думала о деталях.

– Так ты ему еще не говорила? – спрашивает Роуз.

Я качаю головой и про себя радуюсь, что она прекращает допытываться.

В тот день я не стала ждать, пока он выйдет из-за глянцево-красной двери. Все, что нужно было увидеть, я увидела, а громкие сцены на публике – не мой конек. По пути домой я расплакалась: по сути, он сам сообщил мне ее адрес, потому что параллельно с квартирой для дочери искал жилье любовнице. Эта мысль стала последней каплей. Потом я плакала в спальне, ожидая возвращения Роба, чтобы немедленно призвать его к ответу. Но, разумеется, он был с ней, и скрип ключа в нашем замке раздался значительно позже. К тому времени я успела все взвесить и принять решение. Он позвал меня по имени – как всегда, когда приходил ко мне от другой, потом помчался на второй этаж. Естественно, фальшивые оправдания были заготовлены. Только на этот раз я знала, что он лжет и изворачивается. Само собой, ему якобы пришлось работать допоздна. Но даже тогда я понимала, что нужно ждать и воспользоваться информацией в нужный момент.

Роуз кивает, как будто она в курсе всех событий. Думаю, она просто сделала очевидный вывод. Меня подмывает рассказать ей, что я следила за Робом и что у него свой ключ, но тогда эта история станет реальной. Пока силы есть, лучше держать все в себе.

– С тех пор как дети уехали из дома, все стало рушиться. – Большее я обсуждать пока не готова. – Я сосредоточилась на практической стороне – деньги, жилье и тому подобное. Саше потребуется помощь с ребенком, так что я хочу поселиться ближе к ней.

– Поживи у меня, – предлагает Роуз. – Как раз есть свободная комната.

– Спасибо, я тронута, но мне нужно побыть одной. Если что, сниму на пару дней гостиницу – хочу поговорить с детьми на нейтральной территории. – Я пытаюсь представить, как отреагирует Роб. Разозлится или будет демонстрировать раскаяние? На миг мне становится страшно, однако я беру себя в руки. Нет-нет, Роб ни за что меня не тронет.

– У Саши ведь тоже есть гостевая комната? Может, тебе пожить там?

– Нет, не получится.

К счастью, Роуз снова не допытывается о причинах.

– Объявляйся хоть иногда, – с грустью в голосе просит она.

Я тронута; впрочем, в последнее время я и так не скрываю эмоций. Будь Роб дома почаще или просто немного наблюдательнее, обязательно заметил бы во мне перемену.

– Конечно. – Я бессильно опускаюсь в ближайшее кресло, предварительно смахнув с него крошки от печенья.

– Я чувствовала, что ты чего-то недоговариваешь…

– Пожалуйста, не принимай на свой счет, такой уж я скрытный человек.

Наклонившись ближе, Роуз заглядывает мне в глаза.

– Он тебя не обижает? Я имею в виду физически.

– Ну что ты! – возмущаюсь я. Впрочем, неудивительно, что ей подобное пришло в голову: наверняка в ее практике масса случаев домашнего насилия. – Роб вообще не склонен к агрессии. Просто мы уделяли друг другу мало внимания и очень отдалились. Может, вообще нас удерживали вместе только дети, а без них… – Я даже отчасти верю в свои слова, но тут в мозгу снова всплывает навязчивая фраза: «У него свой ключ».

– Ник так огор…

Распахнутая дверь обрывает ее на полуслове.

– Обо мне говорите? – Ник стремительно врывается в кабинет, едва не уронив на пол аккуратно сложенную стопку документов. Широко улыбаясь, он кивком просит Роуз освободить стул, и та встает.

– К сожалению, Джо от нас уходит. По семейным обстоятельствам.

Ник застывает у двери, вытаращив глаза.

– Не может быть! Я этого не допущу!

Мы с Ником переглядываемся, и Роуз тактично собирается выйти, однако на пороге останавливается и предлагает подождать, если вдруг я хочу пойти домой вместе. Я качаю головой – боюсь, что она опоздает на последний автобус.

– Не волнуйся за меня.

Роуз скрывается за дверью.

– Джо, что случилось? – Подойдя к креслу, Ник кладет руку мне на плечо.

– Ох, даже не знаю, с чего начать.

Он слушает мой рассказ, низко опустив голову, как будто ему стыдно вместо Роба.

– А с ним ты говорить пробовала?

– Пока не время. Хотя, конечно, непросто знать обо всем и молчать.

– Непросто?! Господи, Джо! Как давно вы женаты – двадцать пять лет?

– Двадцать четыре. – Бурное возмущение Ника слабо утешает, и я с трудом сохраняю видимость спокойствия. – Мне следует подготовиться к уходу. Роб… умеет убеждать.

– Почему ты ничего не сказала? – восклицает Ник. – Хотя мог бы и сам догадаться…

Ник сокрушается, что я с ним не поделилась – он бы непременно помог. Как жаль, что он в последнее время завален делами… Просияв, он неожиданно поднимает глаза.

– А поживи у меня! Само собой, предлагаю по-дружески. Я буду спать на диване, а тебе будет удобно помогать Саше с ребенком: ее квартира в двух шагах от моей, и…

– Ты же знаешь, что я не смогу. – Я придвигаюсь вперед и накрываю рукой его крепкую ладонь, прижатую к столу. – Это нечестно по отношению к тебе.

– Джо, пожалуйста. – Он встает и стискивает мою руку. – Переезжай ко мне.

– Ник, перестань… – Я тоже встаю. Он уже обогнул стол и теперь крепко обнимает меня за талию. – Ник, я сказала «не надо». – Высвободив руки, я упираюсь ему кулаками в грудь, сначала легонько, потом сильнее. – Прекрати! – При виде закрытой двери кабинета меня начинает охватывать паника. Роуз давно ушла, в здании никого нет.

Он жадно впивается мне в губы, царапая лицо жесткой щетиной. Я упираюсь ладонями в его плечи и толкаю изо всех сил – теперь мне плевать на приличия и на его самолюбие; а он снова хватает меня и с размаху припечатывает к стене, навалившись всем телом. Я тянусь руками к его лицу, пытаясь заглянуть в глаза в надежде, что он одумается, – последний шанс достойно выйти из положения. Жарко сопя мне в ухо, Ник перехватывает мою руку и вонзает ногти в запястье, так что на коже проступают капли крови, шарит у меня под юбкой, и я закрываю глаза от бессилия. Остается только резкий солоноватый запах пота. Я начинаю слабеть и разжимаю пальцы, как вдруг неожиданно для себя самой вырываюсь из железной хватки.

– Джо, зачем ты так? Ты ведь этого хочешь, мы оба хотим, – рычит Ник.

Он опять резко прижимает меня к стене и вот-вот овладеет мной насильно. Осознавая свою беспомощность, я издаю вопль – первобытный и пронзительный вопль, который не могу сдержать, даже зная, что никто не услышит. И по неведомой причине Ник меня отпускает.

Отступив на шаг, он хватается за голову, демонстрируя промокшую под мышками рубашку.

– О боже, Джо! Прости, пожалуйста. – Он быстро спохватывается и пускается в оправдания: я ведь тоже виновата, я соблазнила его первая. – Джо!

Я молча – нет сил произнести ни слова – поправляю юбку, подбираю сумку и слетевшую туфлю и слизываю капли крови с запястья. Подхожу к двери и бросаюсь в спасительную пустоту. На бегу я судорожно глотаю ртом воздух и снова отчаянно кричу – на этот раз беззвучно.