Глава 17

Добежав до многоэтажной парковки, я перевожу дух. Слава богу, центр соцпомощи теперь далеко, а вместе с ним и Ник. Он что-то кричал мне вслед, умолял остаться и все обсудить, но я даже не обернулась. И между прочим, где-то я уже слышала подобные уговоры.

Сегодня свободного места напротив бара не нашлось. Расплачиваясь за парковку в автомате, я в спешке роняю приготовленную мелочь, и она разлетается по грязному бетонному полу. Я благодарю незнакомых людей, помогающих собрать монеты, по крайней мере тех, кто не пыхтит возмущенно мне в спину, и мчусь на поиски машины. Некоторое время я беспорядочно мечусь по разным этажам и в конце концов обнаруживаю свою «Мини» за чьим-то длинным багажником.

Хорошо бы успокоиться, прежде чем ехать домой. Я ударяю по рулю ладонью. Гнев и разочарование отступили, сейчас мне тоскливо и страшно. Да и боль в запястье снова напоминает о падении с лестницы. Со дня травмы я вдоволь наслушалась урезанных и отредактированных рассказов о прошедшем годе. Роб, Ник, Томас и даже Саша – каждый изложил свою краткую версию событий. Я прокручиваю в голове Сашины слова – оправдание в стиле ее отца, когда я обвинила его в обмане, о котором они сговорились. Похоже, им ни капли не стыдно за то, что они скрыли от меня беременность и многое другое якобы ради моего же блага. Любой обман они оправдывают заботой о моем здоровье. И кому теперь доверять? Неужели у меня нет ни одного союзника? Я вспоминаю о Фине. Мальчик мой.

– Привет, мам. – Его голос звучит неуверенно, а может, дело в качестве связи – я звоню по громкой, подключив телефон к динамикам в машине. На заднем плане слышны голоса и звук перебираемых струн, но вскоре они затихают – видимо, Фин выходит из комнаты. – Как твои дела? Ты чем-то расстроена?

– Да нет, все в порядке, – отвечаю я, стараясь не переборщить с бодрым тоном. – Как раз собралась домой из города и подумала, может, нам увидеться.

– Прямо сейчас?

– Если ты не занят. У меня… – я кусаю губу, сдерживая слезы, – …небольшие проблемы.

– Ага, я так и понял. Мне нужно минут двадцать.

Путь к дому Райана занимает больше времени. Я ввела в навигационную систему адрес, который прислал Фин, но, как и я, техника отстала от жизни и плохо ориентируется в этой части города: то одностороннее движение, то запрещенные повороты, то неясно, кто уступает дорогу. Район мне совершенно не знаком, в основном тут селятся студенты. Ирония судьбы, если учесть, что Фин как раз закрыл для себя эту страницу. Зато в дороге удалось немного успокоиться. Я оставляю машину у тротуара и подхожу к обшарпанному домику, где решил поселиться Фин. Не нужно задавать вопросов, настраиваюсь я, лучше просто получить удовольствие от встречи.

– Привет, мама. – Фин открывает дверь. – Ты нас все-таки нашла.

От этого «нас» я вздрагиваю. Посторонившись, Фин впускает меня в крохотную гостиную. Несмотря на поздний час, шторы еще задернуты. Пахнет дымом – не резким табачным, а более мягким, с травяным привкусом.

– Райана нет дома?

– Нет, он еще на репетиции.

Фин оборачивается ко мне. Из-под куртки, наброшенной на узкие плечи с острыми ключицами, виднеется футболка с принтом.

– На репетиции? – Я легонько целую сына в щеку.

– Ну да, в группе. Мы собираемся дать пару концертов в пабах.

– Надо же, здорово! – улыбаюсь я. – Ты, наверное, играешь на гитаре?

– Ага, гитара и вокал. – Он озирается. – Извини за бардак.

Диван кое-как застелен грязно-бежевым покрывалом, чтобы наскоро прикрыть разбросанные вещи; ковер липкий и грязный.

– Просто захотела тебя увидеть. – Я опускаюсь на диван, стараясь особо не присматриваться. – Или не стоило так сваливаться тебе на голову?

– Наверное, эта квартира тебя разочаровала. – Он садится на противоположный край дивана. – Как и я.

– Ты никогда и ни за что не можешь меня разочаровать. – Я кладу руку ему на колено. – Ты мой любимый сын, и для меня главное – чтобы ты был счастлив.

– Жаль, что папа другого мнения.

Я изо всех сил стараюсь не заплакать: Фин этого не выносит. Я приехала найти утешение в его компании, а он с порога напоминает, что между нами пролегла пропасть.

– Отец помогает тебе деньгами. Он заботится о тебе.

Фин смотрит на меня исподлобья, затем качает головой и смеется.

– Мам, ты в своем репертуаре. Что бы ни случилось, ты пытаешься делать вид, что все хорошо. Ты правда ничего не знаешь?

– Не знаю. – Его слова больно меня задевают. Увы, Фин тоже стал другим. – Можешь объяснить?

– Такое ощущение, что он вам всем платит, чтобы вы молчали в тряпочку… – Фин умолкает и отбрасывает челку со лба. – В общем, думай что хочешь.

– По-твоему, я так поступаю? Беру деньги и молчу в тряпочку? – спрашиваю я. Фин пожимает плечами. – Нет уж! Нельзя бросаться такими обвинениями, а потом уходить от темы. А ты чем тогда отличаешься, когда берешь у отца деньги на жилье?

– Радует, что ты обо мне такого высокого мнения. – Он подходит к окну и смотрит на улицу. – С папой хоть понятно, кем он меня считает. Полным нулем.

– Неправда! Он тебя очень любит. Мы оба тебя любим!

– Мам, давай не будем. Зря я затеял этот разговор.

– Фин, ты пытаешься о чем-то мне рассказать? Вы с Райаном… вместе?

Он долго изучает узкую улочку, по которой проезжают редкие машины, затем качает головой – не отрицательно, а скорее огорченно.

– Проблема же не в том, гей я или нет… хотя так было бы гораздо проще, да? Почему я должен отчитываться? Какая вам вообще разница?

Я говорю ему, что разницы нет, это ничего не меняет. Просто я пытаюсь разобраться в прошлом, которое не могу вспомнить. Обернувшись ко мне, Фин сообщает, что ему пора: они арендовали помещение для репетиции всего на несколько часов.

Когда я пытаюсь его обнять, он, напрягшись, почти сразу отстраняется. Помахав на прощание рукой, я сажусь за руль. Фин стоит в дверях, по-прежнему в необъятной куртке. Я купила ее в подарок перед отъездом в университет, думала, что в ней он будет неотразим. Примерив обновку, он расправил плечи и выпрямил спину, чуть ли не впервые радуясь большому росту, но пока мы доехали до университета, опять начал сутулиться и опускать голову. Почему я тогда не заметила, что он совершенно не горит желанием ехать, что университет не для него? Может, удалось бы избежать этого тихого бунта. И такой откровенной враждебности с его стороны.

Мы с Ником запирали дверь в конце рабочего дня. Заметив, что я не спешу домой, он предложил зайти и немного поболтать. Конечно, я предпочла бы поделиться переживаниями с Роуз, но она поехала к отцу в дом престарелых: у него случился какой-то «непонятный приступ». Кроме Ника, вариантов не было, только ехать к себе в пустой дом. Словом, я кивнула, и он отпер входную дверь. На этот раз никаких вольностей, спохватилась я. Мы оба рассмеялись, а Ник заметил, что, конечно, трудно будет не срывать друг с друга одежду, оказавшись в том же кабинете, но мы как-нибудь справимся.

С тех пор прошло около часа. Ник сидит, привалившись спиной к стене кабинета, по-прежнему заваленного бумагами, а я – в аналогичной позе – напротив. Он внимательно слушает, не перебивая и ободряюще улыбаясь.

– Получается… Роб снял Саше квартиру в апреле? – Я киваю. – И ни слова тебе не сказал, даже после переезда? – Я снова киваю. – Знаешь, сколько стоит аренда в том районе? – Устраиваясь поудобнее, он сбивает носком тяжелого ботинка стопку документов. – Квартиру этажом ниже моей недавно сдали за тысячу двести в месяц. Правда, там две спальни.

– У нее тоже две спальни. – Я припоминаю рассказ Роба. – И оттуда лучший вид на парк.

Роб так и не извинился за свою скрытность, даже когда я объяснила, до чего унизительно было узнать о переезде от пьяного Томаса. Сообщив, что за квартиру платит «папочка», он буквально упивался моей реакцией.

«Джо, я ведь говорил, что все улажу любой ценой. Вот и уладил».

Роб даже не осознавал, что ошибается. Да, они с Сашей помирились, но Томас по-прежнему никуда не делся, несмотря на Сашины обещания не селить его в новой квартире.

«А чего ты ожидал? – спросила тогда я. – Она влюблена в него до одури».

«Вот потому я и не рассказывал – чтобы не слышать вечное “а я тебе говорила”. – Роб развернулся и ушел по лестнице в спальню, хлопнув дверью».

– Получается, никакой выгоды, одни расходы, – замечает Ник, снова ерзая на месте.

– Получается так. Саша всегда добивается своего, – добавляю я, обращаясь скорее к себе.

– Ну и штучка.

– Она все-таки моя дочь. И ей всего двадцать два. – Я отвожу глаза. – И вообще, если она «штучка», это моя вина.

– Неправда. А с ней ты говорила о новой квартире?

– Мы обменялись парой сообщений, но я пока не готова к откровенному разговору. Они с Робом вечно что-то затевали втайне от меня, однако сейчас я им не… – Я умолкаю, заметив, что Ник придвигается ближе. – Что ты делаешь?

– Подбираюсь поближе, чтобы обнять тебя.

– Не надо! – Я резко встаю. Ник тоже вскакивает, и мы едва не сталкиваемся друг с другом. – Мы же договаривались!

– Да я по-дружески. – Ник разводит руки в стороны. – Хотел тебя утешить.

Я позволяю ему себя обнять, поначалу из вежливости, но вскоре невольно представляю, как мы снова целуемся, как он прижимает меня к стене. От него пахнет одеколоном и шампунем. Он совсем не похож на Роба – принципиальный, альтруистичный, заботливый. К тому же я зла на Роба за интриги у меня за спиной. Опомнившись, я отстраняюсь. Надеюсь, Ник не истолковал превратно мою медлительность и не стал додумывать лишнего. Меня привлекает не сам Ник, а выдуманный мной образ.

Я говорю, что мне пора. Помедлив, он желает всего доброго. Я закрываю дверь, на мгновение задерживая пальцы на дверной ручке, затем решительно шагаю через темный зал к светящемуся табло «выход».

В доме темно. Переступив порог, я зову Роба, хотя знаю, что он еще не вернулся – машины во дворе нет. Ужинать совершенно не хочется. Я поднимаюсь наверх и, не раздеваясь, валюсь на кровать. В голове вертятся вопросы Ника, созвучные моим мыслям, и снова закипает мозг, как в тот день, когда узнала о новой квартире. Как можно решать такие серьезные вопросы без моего участия?! И что в результате? Саша по-прежнему живет с Томасом, только в куда более комфортных условиях. Более того, Роб обманывал меня и втянул в это дочь. Дело не только в квартире и в ее непомерной стоимости; речь о доверии в браке.

Звонок. В трубке раздается уставший голос Роба.

– Ты где?

– На работе, где же еще?

– Роб, уже поздно. Приезжай.

После долгой паузы Роб говорит:

– Что случилось?

– У меня ничего, а у тебя? Вечно где-то пропадаешь – может, мне пора беспокоиться?

– Как это понимать?

– У тебя роман? – выпаливаю я и тут же жалею о сказанном. На самом деле после разговора с Ником я с новой силой злюсь из-за квартиры. Роб не давал ни единого повода сомневаться в своей верности. В отличие от меня.

– Джо, ради бога! У нас крупный кредит, и вдобавок я оплачиваю аренду дорогой квартиры. И еще Фину денег подбрасываю. Вкалываю как проклятый, чтобы не потерять место. Я-то думал, ты понимаешь.

– Конечно, понимаю. Прости, пожалуйста. И осторожнее за рулем.

– Джо, погоди, ты правда думаешь, что я тебе изменяю?

– Да нет. Просто иногда боюсь, что между нами что-то не так. Мы отдаляемся, существуем практически отдельно друг от друга.

– Я сейчас выезжаю и буду дома к десяти. Алло, ты здесь?

– Разумеется, здесь. – В трубке слышится частое дыхание, и я невольно проникаюсь к Робу сочувствием. – Извини, пожалуйста. Конечно же, я тебе доверяю.