Глава 16

На миг я задумываюсь, не уйти ли сразу: в центре наплыв посетителей, Роуз явно не до разговоров, а я в расстроенных чувствах после встречи с Сашей. Но тут Роуз подходит сама, заметив меня стоящей у выхода.

– Как ты, Джо? – Она берет меня под локоть. – Я собиралась тебе звонить, если ты не объявишься до конца недели.

– Да, прости, я хотела выйти на связь, но…

– Вы разобрались с Ником? Он ни в какую не признается, о чем вы говорили, но, наверное, для тебя сегодняшняя встреча с ним – потрясение.

– Потрясение? Почему? – Я обвожу взглядом зал. – А он здесь?

– Вы были добрыми друзьями. Странно, что ты его не помнишь. Или помнишь?

– Да нет, не помню. – Я киваю на закрытую дверь кабинета, ощущая знакомый страх. – Он у себя?

– Заперся, как обычно. Надеюсь, ты чувствуешь себя лучше. Решила к нам вернуться?

– Не совсем.

Я рассказываю о беременности Саши. Роуз всячески мне сочувствует – она явно в курсе ситуации с Томасом и совершенно не удивлена новости.

– Ты знала? – восклицаю я. – А почему ничего не сказала?

– Прости, я думала, ты помнишь, или тебе…

– Уже рассказали? – спрашиваю я. Роуз кивает в ответ. – Роб хотел подождать, пока я окрепну.

Мои слова звучат неубедительно для нас обеих.

– В конце концов он тебе рассказал, – она улыбается, не разжимая губ.

– Да, все выяснилось, – вру я, в надежде уйти до появления Ника. – Дело в том, что из-за ситуации с Сашей и моей травмы…

– Ты увольняешься? Господи, Джо, только появилась и опять уходишь.

Я объясняю, что хочу сделать перерыв в работе, но обязательно вернусь – когда Саша родит. Про себя я невольно задумываюсь, что будет в следующем году. Наверняка Саша захочет вернуться на работу: наша финансовая поддержка тоже имеет свои пределы, дети нынче обходятся дорого, а Томас зарабатывает гроши. Кроме того, прерывать карьеру в начале пути нехорошо, да и о Фине нельзя забывать. Саше наверняка потребуется помощь с младенцем, особенно если от Томаса толку не будет, в чем я лично не сомневаюсь. Мысль о том, что Томас будет постоянно присутствовать в нашей жизни, приводит меня в ужас. До сих пор я об этом не задумывалась – была слишком сосредоточена на Саше, – и осознание этого простого факта застигло меня врасплох. Мне от него не избавиться. Он всегда будет отцом моего внука. Впрочем, долго он рядом с Сашей не задержится. Ненадежный тип – устанет от семейной жизни, от рутины и сбежит. Правда, это слабое утешение, да и то оно сопровождается чувством вины: он ведь сбежит от моей дочери и от своего ребенка. «Вы планировали беременность? – изумилась я во время разговора с Сашей. – Поверить не могу, что ты сделала это сознательно!»

Роуз снова касается моей руки.

– Джо, что с тобой?

– Извини, ты что-то говорила?

– Не уходи совсем, оставь себе хоть пару часов.

– Роуз, я не могу. Мне нужно…

Дверь кабинета распахивается, и Ник машет рукой в нашу сторону.

Я убеждала себя, что хочу уволиться ради Саши, чтобы посвятить ей все время, однако с появлением Ника окончательно осознала мысль, которую никак не могла сформулировать: мне невыносимо его видеть.

– Джо? – Голос Роуз постепенно затихает, и она как будто беззвучно шевелит губами.

Я бросаю взгляд на Ника, и меня охватывает жгучий стыд. Не знаю, как еще назвать это бессильное состояние, когда внутренности словно превращаются в желе. Ник подмигивает и с улыбкой идет к нам навстречу.

– Послушай! – настойчивый тон Роуз выводит меня из оцепенения. – В эту пятницу у нас небольшое мероприятие – для постоянных сотрудников. Хотим поблагодарить каждого за усилия. Приходи – надо попрощаться как следует.

– Даже не знаю… – Ник придвигается ближе, и я отступаю на шаг.

– В любое время после обеда. Придешь?

– Я подумаю.

С этими словами я мчусь к двери.

Мы с Роуз уходим из центра соцпомощи поздним вечером. Роб не будет ночевать дома – у него какая-то «перспективная тусовка» (понятия не имею, что это), и я сидела на работе до последнего. В конце концов нас выставили – всех, кто по неведомой причине предпочел провести вечер в обшарпанном казенном помещении, где варят ужасный кофе и стоит ужасная вонь: пятно на ковролине так и не удалось вывести. Роуз считает, что оно осталось от Барсука – уличного торговца газетами со свалявшимися дредами на голове. Барсуку явно не мешало бы как следует помыться и вывести вшей. В эту минуту Роуз самоотверженно уговаривает его зайти к ней домой принять душ. Я прощаюсь с ними, думая о Робе, который наверняка сейчас ужинает стейком в пятизвездочном отеле, где бутылка вина стоит столько, сколько Барсуку и за несколько дней не заработать.

– Поехали со мной, – предложил Роб, собирая сумку. Я скривилась: даже если я поеду, то все равно не впишусь в его плотный график встреч с клиентами. – Ладно, в другой раз. Проведем романтический вечер для двоих. – Наклонившись, он поцеловал меня в губы, коснулся холодной ладонью моей щеки и прошептал: – Очень хочется тебя побаловать.

Машину я оставила на соседней улице, напротив бара, где работает Томас. Это место одновременно отталкивает и манит. Я убеждаю себя, что припарковалась там, где было свободное место; даже странно, что городские власти еще не заметили эту аномалию и не устранили ее соответствующей разметкой. А может, есть и другая причина. Например, я хотела приглядеть за Сашей, которая по-прежнему живет над баром с Томасом, вопреки моим надеждам, что они устанут друг от друга. Утром я смотрела на окна их квартиры, представляя, как Саша мирно посапывает в постели, приоткрыв пухлые губы и чуть раскрасневшись. Потом в мои грезы вторглось лицо Томаса, и я поспешила на работу.

Держа в руке ключи, я вновь смотрю в сторону бара, затем этажом выше – на просвет между красными шторами на окне. Свет там не горит. Обычно в это время Саша уже дома, и при виде освещенного окна и задернутых штор я ощущаю какую-то сопричастность к жизни дочери. Видеть темную квартиру очень странно, и, хотя причин может быть множество, меня не покидает нехорошее предчувствие. Саша говорила, что в последнее время почти не спускается в бар и вообще по вечерам «играет в домохозяйку».

Чем ближе я подхожу, тем настойчивее меня преследуют мысли о той февральской ночи. Перед глазами встает картина: обнаженный Томас откидывает одеяло, приглашая меня к себе в постель. В Сашину постель. У двери бара я переминаюсь с ноги на ногу, однако беспокойство за дочь пересиливает, и я решаюсь войти.

Томас сидит за стойкой на месте посетителя. Он громогласен, готов обнять весь мир и явно распугивает людей.

– Джо, иди сюда! – выкрикивает он, словно мы виделись буквально на днях. На самом деле с нашей последней встречи прошло три месяца.

Мне снова невыносимо стыдно: пропахший пивом бар прочно ассоциируется с той злосчастной ночью.

– Ты пьян. – Я сажусь за стойку, отодвинув свой стул на безопасное расстояние.

– Ага. Жаль, что ты трезвая. – Разворачивая стул в мою сторону, Томас едва не падает и хватается за мою руку. – Пьяная ты гораздо прикольнее.

– Ты ничего не говорил Саше? – Я стряхиваю его руку и, наткнувшись на взгляд бармена, который явно прислушивается к разговору из-за стойки, отвожу глаза.

Томас смеется и качает головой.

– Конечно нет! И я не пьян. Давно не виделись, Джо. Ты выглядишь очень…

– Где моя дочь? – резко спрашиваю я. – Легла спать?

Томас долго смотрит на часы, затем говорит:

– Рано еще спать.

– В квартире не горит свет, и я решила…

Томас наклоняется ближе, дыша мне в лицо перегаром, и со смехом тычет в потолок.

– А мы тут не живем. Переехали… Тебе разве не сказали?

– Что?! – Я возмущенно отталкиваю его. – Где Саша?

Томас откидывается назад, теряет равновесие и, выпрямившись, подзывает бармена, обслуживающего последних посетителей.

– Скажи ей! Скажи, где мы с Сашей живем.

– А, да! У них квартирка рядом с парком, – ухмыляется бармен. – Знаете эти дорогие новостройки рядом с колледжем? За аренду платит папочка.

Слово «папочка» он произносит с сальной интонацией, как будто намекает на какую-то непристойность.

– То есть? – спрашиваю я Томаса, изо всех сил желая, чтобы бармен ушел и не вмешивался в разговор.

– За квартиру платит Роб, – шепчет Томас мне на ухо, снова обдавая горячим перегаром. Обернувшись к бармену, он объясняет, что «папочка» – это «ее муж», и снова тычет пальцем мне в лицо. Я недовольно отвожу его руку в сторону.

– А знаете… – Бармен окидывает меня взглядом. – Вы похожи на свою дочь.

Томас хохочет.

– Ну да, яблоко от яблони…

– Не смей! – Я вскакиваю с места.

Ухмыльнувшись на прощание, бармен наконец-то уходит. Томас выпрямляется на стуле и серьезно спрашивает:

– Ты правда не знала о квартире?

– Как видишь, нет. – Я снова сажусь, обдумывая новость. – Когда вы переехали?

– Несколько недель назад. – Снова хихикнув, он спрашивает: – У вас с Робом не ладится?

– Спасибо, все хорошо.

Томас наклоняется ближе.

– Слушай, когда захочешь…

С силой оттолкнув его, я бросаюсь к двери.

– Да пошла ты, Джо! – кричит он вслед. – Сильно ты мне нужна!

Уже на пороге я оборачиваюсь и, невзирая на удивленные взгляды прохожих, громко говорю:

– Если ты хоть как-то посмеешь обидеть мою дочь!..

Хлопнув дверью, я выбегаю на улицу.