Чарлзворт заехал за ней в одиннадцать. Узнав о записке, он посочувствовал, при этом не скрывая искренней радости:

– Мы вычислим его по шрифту печатной машинки! Не так уж много машинок, к которым могут иметь доступ подозреваемые!

Он отправил листок в Скотленд-Ярд, а сам поехал с Перпетуей и сержантом Беддом на квартиру Эрла Андерсона.

– Инспектор, у меня еще есть записка от инспектора Кокрилла. Он пишет, что Брайан Бриан свободен от подозрений, и я могу ему доверять.

– Неужели?

– Мистер Бриан принес мне цветы. Правда, мило с его стороны?

– Божественно, – сказал Чарлзворт. И отметил, что в тихой девочке, вчера вечером казавшейся бесцветной и невесомой, словно паутина, неожиданно затеплилась жизнь.

Первый этаж дома Эрла Андерсона, некогда служивший конюшней, занимали гаражи. Шофер мыл древний «Роллс-Ройс».

– Доброе утро, мисс, – поздоровался он с Перпетуей.

А она прямо похорошела – похоже, ей на пользу пошло, что ее полюбовник сделал ноги. Актер, скажите пожалуйста! Эрл Андерсон оповещал мир о своей профессии, не без оснований полагая, что она делает его особенным, и по этой причине уверенно ожидал от обитателей дома проявлений восторженного интереса. Однако он не был Стюартом Грейнджером или Джеймсом Мейсоном, не выступал на «Радио Таймс», и соседи попросту не верили, что он актер, – но поскольку к нему часто захаживали разные женщины, интерес все равно проявляли. Шофер с готовностью повторил все то, что уже рассказал посланниками Чарлзворта. Примерно около одиннадцати вечера мистер Андерсон спустился к телефонной будке на углу, довольно скоро вернулся, взял машину и снова уехал. Через некоторое время их разбудил шум автомобиля. Кажется, позже шофер слышал, как кто-то выходит из конюшни, но он уже задремал и не может поручиться, что это был не сон. Оговорку насчет сна шофер повторил неохотно: признание вырвал у него сержант Бедд во время беседы чуть ранее, однако про себя шофер не сомневался, что слышал шаги наяву. Сдвинув фуражку на затылок, он многозначительно отдувался, как бы намекая, что разговоры с полицией под палящим солнцем вызывают сильную жажду. Чарлзворт предоставил ему самому удовлетворять эту потребность. Вместе с Перпетуей они вошли в гараж, миновали маленькую красную машину Эрла и поднялись в квартиру.

– Когда вы в последний раз его видели или получали от него известия? – спросил на ходу инспектор.

Перпетуя, в красивом цветастом платье, шагала по узким ступенькам за ним следом.

– Вечером перед спектаклем. Обычно, если днем мы не виделись, он звонил мне по вечерам. В тот вечер Изабель позвонила мне около десяти, сказала, что собирается ему позвонить, но, конечно, его линия была недоступна, потому что он не оплатил счет, и она решила позвонить Сладкому Папочке… простите, я имею в виду – мистеру Порту. Не знаю, позвонила ли.

Чарлзворт быстро повернулся к сержанту Бедду:

– Уточните в пансионе Порта. – Он обвел жестом маленькую квартирку: – Чего-нибудь не хватает?

Полиция провела весьма тщательный обыск, однако теперь здесь все привели в порядок. Перпетуя осмотрела вешалку в прихожей, заглянула в спальню и ванную комнату.

– Нет его шляпы и плаща. Прошлой ночью, кажется, слегка моросило? Его халат и тапочки лежали обычно вот здесь… И на подушке нет пижамы. И бритвенных принадлежностей, зубной щетки, полотенца и прочего. – Девушка замолчала, удивленно глядя на ванну. – Но зачем он забрал штору?

– Какую штору?

– Здесь висела штора из промасленного шелка. Прозрачная, с чайками… Эрл говорил, что чайки похожи на истребители, и вешал ее вверх ногами. Зачем было ее забирать? И куда он мог уйти?

В голосе Перпетуи прозвучало отчаяние, однако выражение лица было скорее озадаченным, чем встревоженным. Если она и встревожилась, подумал Чарлзворт, то скорее из простого человеколюбия, нежели из-за того, что парень много для нее значит.

Он пожал плечами:

– Конечно, выводы делать рано. Вероятно, был какой-то срочный звонок – мы знаем, что он выходил позвонить. Может, уехал навестить больную маму или что-нибудь в этом роде и понятия не имеет, что из-за него здесь такая суета, а мама в деревне, где снег или наводнение, и поэтому они не видели газет…

– У него нет мамы. Она умерла, – сказала Перпетуя. – Скорее всего, это подруга. Когда появляется новая женщина, он всегда убегает, не предупреждая. Да, точно! Уверена, инспектор, он просто все бросил и сбежал в какое-нибудь любовное гнездышко.

– И утащил в любовное гнездышко штору из ванной? – спросил Бедд. Слыхал он про всякие чудачества, но это уж было чересчур.

– Может, чайки – его фетиш, – предположил Чарлзворт.

Сержант Бедд, который всегда думал, что фетиш – это маленькие круглые шляпы, какие носят чернокожие в Африке, в недоумении сдвинул брови.

В Элизиум-холле по сцене печально бродили мистер Порт, Сьюзан Сволок и Мамадорогая.

– Ну и ну! Видно, не зря говорят, что убийца всегда возвращается на место преступления! – весело заявил Чарлзворт, прибыв туда после обеда, наскоро перехваченного в пабе напротив. – Похоже, никто из вас не в силах отсюда уйти. Я начинаю думать, что налицо массовое убийство. То есть убийство, совершенное массой людей, а не убийство массы людей.

Инспектор Кокрилл, стоя между Пеппи и угрюмым Двойным Брайаном, с мрачным удовлетворением отметил про себя: его коллега явно не имеет понятия, куда двигаться дальше, вот и прикрывает растерянность веселой бравадой. Если повезет, в «деле Иезавели» детектив-инспектор Чарлзворт тоже может свалять дурака! Разве что он, Коки – презираемый и отвергнутый – вмешается и поможет ему…

– Я заходил к вам домой, – сказал Брайан Перпетуе. – Может быть, поскольку я не злодей, вы согласитесь со мной пообедать?

– Я уже пообедала с инспектором Кокрилом, и он привел меня сюда. Ваши цветы, Брайан, я получила – они просто дивные! Простите мою глупость, я напрасно вас подозревала. Это из-за белого плаща и голоса.

– Я позабочусь о вас, Пеппи, – решительно сказал Брайан.

Чарлзворт отвел мистера Порта в сторонку.

– Мне ужасно жаль, что так вышло с вашей супругой, мистер Порт. Та вздорная баба…

– Вред уже причинен, инспектор, – горько произнес мистер Порт. – Ее пришлось уложить в постель. Бог знает, сколько времени теперь понадобится для выздоровления.

– Клянусь вам, она была в полном порядке, пока я с ней говорил. Я ничего не спрашивал, ничего ей не рассказал, мы просто дружески беседовали.

– Дружески беседовали о моих делах на Малайе, об Изабель Дрю и о выставке – о чем я приказывал, просил и умолял молчать, и платил… – Он внезапно умолк и побледнел еще сильнее. – Я имею в виду, платил большие деньги за лечебницу, чтобы охраняли ее хрупкую психику от всяких тревог. – И добавил с горьким удовлетворением: – Знайте, что ваш сегодняшний визит к моей жене почти потопил для вас надежду выяснить что-нибудь об этом преступлении.

Чарлзворт пропустил язвительное замечание мимо ушей: незачем злить человека новыми, не ко времени заданными вопросами. Он обратил все свое внимание на сцену. Обнаруженные здесь отпечатки пальцев и следы подошв в основном подтвердили рассказы подозреваемых: мисс Сволок действительно колотила в дверь задней комнаты, Брайан Бриан действительно открыл ее изнутри – абсолютно невозможно было отодвинуть внутреннюю задвижку, находясь по ту сторону двери. На руках Эрла Андерсона, как и всех других рыцарей, были кольчужные перчатки (связанные из серебряной пряжи), которые выглядели весьма романтично, однако лишали полицию шансов обнаружить отпечатки пальцев. Зато на пухлой ладони мистера Порта имелась небольшая отметина, подтверждавшая его рассказ о том, как он толкнул дверь, вбегая в заднюю комнату после падения Изабель. В подсобке, где была заперта Перпетуя, четких отпечатков не нашли, но нападавший мог орудовать в тех же серебряных перчатках.

– Думаю, все хотели бы узнать, есть ли новости об Эрле Андерсоне, – обратился Чарлзворт к маленькой группе. – Пока нет. Позапрошлым вечером, то есть, за день до открытия выставки, он покинул свою квартиру и, за исключением того, что его видели здесь на спектакле, больше никто ничего о нем не слышал. Судя по всему, он взял с собой чемодан с вещами – или кто-то его взял, чтобы создать впечатление бегства. Вопрос более или менее сводится к следующему: Андерсон убит – или он убийца?

Все молчали.

– Какой мотив мог быть у Эрла для убийства? – спросила Перпетуя. – С Изабель Дрю он был в хороших отношениях.

Мамадорогая спорил со своей совестью: сказать или не сказать? Среди приглушенного гула выставки чистый, ясный голос его любимой проговорил:

– Эрл не стал бы убивать бедную Изабель. Он не был таким жестоким, холодным, расчетливым…

С другой стороны пустой комнаты за бедным, смущенным, несчастным Джорджем Эксмутом слепо и неотрывно следили двенадцать доспехов, висящих на вешалке. И юноша выпалил неприглядную правду:

– Эрл Андерсон был и расчетливым, и жестоким! Он собирался просить вас, Перпетуя, стать его женой. Будучи уже женатым.

Лицо Перпетуи покраснело.

– Неправда!

– Чистая правда, – возразил Джордж. – Я слышал, как они это планировали – он и Изабель Дрю.

И этот человек держал Перпетую в объятиях!.. Станет ли она защищать его после такого? Сердце юноши сжалось при виде ужаса, который отразился на ее лице, и он поспешил добавить:

– Вам не нужно больше переживать, Перпетуя. Теперь они оба мертвы.

– Почему вы так говорите? – быстро спросил Чарлзворт. – Откуда вы знаете, что Андерсон мертв?

– Желаемое за действительное, – предположил Коки, с беспокойством глядя на лицо юноши.

Джордж Эксмут поглядел на них испуганно.

– Я… я просто подумал…

Однако Чарлзворт уже потерял интерес к Мамедорогой – тот сидел на лошади от начала до конца, по-видимому, ничего не замечающий и сам незаметный. Инспектор сосредоточил мысли на пропавшем Андерсоне, которого теперь снабдили мотивом.

– Он собрал чемодан и ночь перед убийством провел не дома. Почему – я не вполне понимаю; возможно, чтобы отвлечь себя чем-то, не связанным с вечером открытия выставки. Сюда Андерсон пришел с большим опозданием, переоделся в доспехи, вероятно, в одной из раздевалок или в конюшне, так как никто его не видел, а затем подождал в коридоре мисс Кирк. Затолкнул ее в маленькую комнату, связал ее, накрыл плащом и запер.

– Вы хотите сказать, что это Эрл изображал Брайана?

– Конечно. Ведь он актер, – сказал Брайан, пожав плечами.

– А зачем было меня запирать?

Чарлзворт понятия не имел.

– Чтобы устранить вас, пока он занят своими трюками? Ведь вашей работой было приглядывать за рыцарями.

– Моей – и мисс Сволок.

– Он знал, что мисс Сволок будет стоять на дверях.

Мистер Порт хотел было что-то сказать, но передумал.

– Итак, Андерсон вошел в заднюю комнату, – продолжал Чарлзворт. – Оставил лошадь – она цирковая, будет стоять смирно, – проскользнул через толпу, вошел в башню и… ну поднялся по лестнице.

– Разве Изабель не увидела бы его? – спросила Пеппи.

– А если бы и увидела? Старина Эрл, друг ее детства! А возможно, он заранее спрятался на платформе. Там было довольно темно, и Изабель не должна была включать свет, иначе ее увидели бы через окно. Кажется, она всегда поднималась по лестнице, когда свет проникал через окно и дверь? А потом…

– А потом, – вкрадчиво пропел инспектор Кокрилл, – он задушил ее и сбросил вниз таким хитрым образом, что двенадцать минут спустя, когда он уже некоторое время выделывал коленца на лошади под пристальными взглядами зрителей, она должна была сделать вид, что задушена и сброшена только что. Талантливый парень.

Может, сговор? Но с кем? Все остальные находились на сцене – кроме, конечно, Сьюзан Сволок, мистера Порта и Перпетуи Кирк. Трудно представить, зачем кому-то из них вступать в сговор с Эрлом Андерсоном с целью убийства Изабель… и все же? Мисс Сволок утверждает, что ни мистер Порт, ни Перпетуя не остались в задней комнате. Однако, допустим, один из них вошел, надев запасные доспехи, и она его не узнала. Только как же он вышел обратно? В башне или в задней комнате не было никого – ни в доспехах, ни в чем другом, – когда она вбежала туда после падения Изабель. Запасные доспехи висели на крючке, шлем болтался на колышке. Предположим, Андерсон убил Изабель и вернулся к своей лошади, мисс Сволок вошла, дождалась психологического момента и сбросила тело… Не получается – тогда Изабель была бы мертва задолго до того, как ударилась о землю, а синяки, появившиеся на теле от падения, говорят о другом. И Брайан Бриан обнаружил дверь запертой изнутри, значит, мисс Сволок не входила. И вообще, зачем надо было ждать, чтобы ее сбросить?

И зачем две петли?

– Сколько можно здесь торчать, – сказал Перпетуе Двойной Брайан, утомившись от трепотни глупой британской полиции. – Пойдемте лучше выпьем чаю.

Чайная в Элизиуме представляла собой просторное квадратное помещение, уставленное плетеными креслами, в которых можно было или сидеть очень прямо, или уж лечь. Круглые деревянные столики были накрыты ярко-розовой бумагой, а поверх нее – стеклом. Уже теперь, во второй день выставки, на бумаге под стеклом расцвели бледно-коричневые пятна. Заведение носило гордое название «клуба» – в основном благодаря тому, что его санитарные условия немного отличались в лучшую сторону от остальных помещений выставки. К трем часам не осталось пирожных, кексы тоже закончились, а тосты с маслом и не начинались.

– Пойдемте ко мне, я сделаю вам чая, – предложила Перпетуя, видя, что Двойной Брайан готов встать и громогласно выразить свое негодование. – Боюсь, у меня дома тоже закончился кекс, но я, по крайней мере, не стану торжественно записывать заказ, чтобы потом объявить, что он вычеркнут из меню несмываемым карандашом.

– Принято ли в Англии заходить в квартиру незамужней дамы?

– Это даже хуже, чем квартира незамужней дамы. Это одновременно гостиная и спальня, – смеясь, ответила Пеппи. – Но мы в Лондоне, на дворе тысяча девятьсот сорок седьмой год, и у меня есть заверения от Коки – причем в письменной форме – что я могу вам доверять! – Она взяла его под руку. – Или вы боитесь?

– Главное, я рад видеть, что вы больше не боитесь, – сказал Брайан Бриан, сияя голубыми глазами.

Инспектор Кокрилл остался на сцене с Чарлзвортом.

– Обсуждая версию, что убийцей был Андерсон, вы не упускаете из виду стихотворение? И бриллиантовую брошь?

– Они не обязательно связаны с убийством.

Коки поднял брови.

– Я полагал, что все, произошедшее примерно за час до убийства, привлечет ваше внимание.

– Мы не можем знать, случилось ли это за час до убийства. Возможно, брошь была у Изабель Дрю много лет. И стихотворение она могла носить с собой не один год.

– У сердца?

– Почему нет? Женщины так делают.

– Не Иезавель.

– Хорошо, допустим, Андерсон вручил ей брошь примерно за час до убийства…

– Не думаю, что Андерсон вручал ей брошь. Я предполагаю, она каким-то образом ее получила. Если бы брошь передали ей в руки, то зачем стихотворение? Зачем загадка? Скажем, она получила стихотворение вместе с брошью.

Чарлзворт пожал плечами:

– Ладно. И что потом? Она кладет стихотворение в лиф, прикалывает брошь к платью и возвращается к работе. Поднимается в башню, выглядывает из окна и выражает благодарность рыцарю слева от нее…

– Каким образом? – спросил Кокрилл, словно помогая ребенку делать уроки.

– Ну что-то вроде легкого поклона…

– А зрители не заметили бы?

– Нет, потому что балкон не освещен. А рыцарь смотрит наверх.

– А потом?

– А потом его руки внезапно выросли на десять футов, он схватил ее, стащил вниз, бросил на пол у своих ног и задушил, – уныло сказал Чарлзворт.

– Вот именно, – кивнул Коки.

Некоторое время Чарлзворт молча глядел на него – и вдруг оживился.

– Пожалуйста, все со сцены! Бедд, принесите ширмы. И веревки! Мне нужна веревка… да, вот эти куски бечевки подойдут. – Он исчез с веревкой и вскоре появился на балконе. Затем выглянул в окно башни, протянул руку и стал ощупывать стену в зеленых листьях плюща. – Да, здесь полно гвоздей. Как думаете, инспектор, зачем вторая петля?

– Я предположил вчера вечером, что веревки очень запутывают дело, – сказал Коки.

– Умышленно, вы имеете в виду? Вторая, чтобы оттолкнуть нас от того, в чем смысл первой? Где спрятать лист – в лесу! – весело сказал Чарлзворт. Он связал веревку в скользящую петлю и накинул ее на три гвоздя, чтобы она висела, наполовину обрамляя узкое окно. Вторую веревку он привязал к первой и расположил так, чтобы она свисала вниз слева от окна. Потом исчез в башне и вернулся на сцену.

Бедд переводил взгляд с одного довольного лица на другое.

– Вы хотите сказать, он заставил ее выглянуть, а затем поднес руку якобы к переключателю. Петля сорвалась с гвоздей и стянула ей шею, а он дернул за веревку, и она упала? Но, постойте… – Сержант сдвинул брови и потряс черно-белой головой. – Слишком вы быстро, мистер Чарлзворт, сэр, прошу прощения… Доктор-то сказал, что ее душили сзади, двумя руками, и не через минуту после того, как она ударилась о пол.

– Погоди. – Чарлзворт протянул руку, ухватил конец веревки и дернул. Веревка легко снялась с гвоздей и упала. – Ложись вот сюда, Бедд, и не говори так много: ты только что упал с высоты в пятнадцать футов. – Он повернулся к Кокриллу: – Вы ведь это имели в виду?

– Такой вывод напрашивается из-за стихотворения и броши, – согласился Коки. Он еще раз перечитал стихотворение: – «О, Изабель, твое лицо сияет красотою! Все рыцари к тебе спешат с хвалою. А кто ж принес сию малую дань? Таинственный рыцарь по левую длань!» Конечно, как я уже говорил, есть два или три других способа.

Но Чарлзворта не волновали два или три других способа.

– Так. Я буду Красным Рыцарем на коне. Сижу вот здесь, только что стянув женщину вниз. Тело чуть не упало на Белого Рыцаря, но я это учел: говорят, лошадь никогда не наступит на тело, и она не наступила. Зато понесла, и Белый Рыцарь убрался с пути. Жду еще секунду или две, затем спешиваюсь и опускаюсь на колени возле бедной, дорогой Изабель. Мой плащ раскинулся, он скрывает мои руки…

– Сэр! – прохрипел сержант Бедд. – Вы меня задушите!

– Прямо здесь, на виду у всех, – сказал Чарлзворт с благоговением. Он перестал душить сержанта Бедда, встал и старательно отряхнул руки.

– И я стою в первом ряду, – кивнул инспектор Кокрилл.

Благоговение – не то слово.

– Отцепляю от нее веревки, заталкиваю их под юбку и топаю, ошеломленный печалью, на выход!

Сержант Бедд, потирая горло, поднялся на ноги. Чарлзворт закончил отряхивать руки от пыли. Инспектор Кокрилл глубоко затянулся помятой сигаретой.

– Хорошо, осталось только выяснить, что с Андерсоном, – произнес Чарлзворт.

– И арестовать его, сэр? – с надеждой спросил сержант Бедд.

– Я полагаю – арестовать. А вы, инспектор?

Коки поразмыслил.

– Как вы сказали, сначала надо выяснить, что с ним.

– Кто-нибудь говорил с Андерсоном прошлым вечером, кроме Перпетуи Кирк?

– Если Перпетуя Кирк с ним говорила.

– Ну как же, мы знаем, что говорила!

– Мы знаем, что она сказала мисс Сволок, что он пришел. И все.

– Может, она не говорила с ним, может, она его только видела.

– А может, и не видела, – многозначительно ответил Коки. – Мисс Сволок хлопотала в коридоре. Пеппи Кирк стояла у двери задней комнаты. Она заявила, что он пришел и переодевается. Разве не возможно, что она просто взглянула на вешалку, где должны были висеть его доспехи, увидела, что их там нет, и предположила, что он унес их в конюшню?

Чарлзворт подумал, что старик цепляется за лишние мелочи. Учитывая то, что впоследствии пережила Перпетуя, не имеет большого значения, слышала ли она или нет из собственных уст Эрла Андерсона, что он идет в конюшни, чтобы надеть доспехи.

– Хорошо, давайте так… Мне нужно вернуться в Ярд и дать шефу отчет. Предлагаю по дороге заехать к мисс Кирк и спросить у нее. Кроме того, после той последней записки мы должны поставить ее в известность о наших предположениях и предупредить о том, чего ей следует опасаться.

Кокрилл сел на переднее сиденье маленькой машины, скрестил короткие ноги, положил шляпу на колени, и Чарлзворт повез его в Бейсуотер.

– Я здорово благодарен вам, сэр, за этот намек, – сказал Чарлзворт. – Конечно, рано или поздно я и сам догадался бы, но так много о чем надо думать, когда занимаешься делом… кхм… официально… (Легко строить аккуратные теории в перерывах между заседаниями глупой конференции!)

За чашкой чая без кекса Перпетуя поверяла своему новому поклоннику историю записки, прибывшей с утренней почтой.

– Кто же мог ее прислать, Перпетуя?

– Понятия не имею. Полиция, конечно, ее забрала, и, по-видимому, письмо было отправлено вчера вечером. Кто угодно мог бросить его в почтовый ящик по дороге в Элизиум или вечером после выставки. Отправлено из местного отделения.

– Можно ли что-нибудь определить по шрифту?

– Ну, наверное, они проверят все пишущие машинки, к которым у любого из нас мог быть доступ.

– У каждого из нас есть доступ к тысячам пишущих машинок. Любой из нас может пойти в магазин пишущих машинок и опробовать. И не обязательно печатать каждый раз: «Экс-граф? Плюш изъят. Бьём чуждый цен хвощ!».

Раздался стук почтальона. Одновременно с почтальоном прибыли Коки, Бедд и Чарлзворт. Последний держал в руке бандероль.

– Заказали умопомрачительную шляпку, мисс Кирк? Или кто-то прислал вам новый букет? Мы забрали бандероль у почтальона и вот, принесли вам.

Коки очень надеялся, что это не шляпка. Со шляпками было связано неприятное воспоминание: смехотворная крохотная штучка Франчески Харт на голове мертвой женщины. То расследование, во всяком случае, он не запорол. Или запорол?..

– Пеппи, мистер Чарлзворт хочет спросить тебя кое о чем. И кое-что тебе рассказать.

– Да, мистер Чарлзворт? – рассеянно сказала Пеппи, разворачивая посылку. Ей хотелось поскорее узнать, что в пакете, поскольку никаких шляпок она не покупала. Ее пальцы неловко теребили шпагат.

Брайан Бриан забрал бандероль у нее из рук.

– Позвольте, я помогу.

Чарлзворт спросил, где она видела Андерсона.

– Вообще-то я его не видела. Просто его доспехи не висели на вешалке.

В точности как и сказал проницательный старый дьявол.

Брайан Бриан и Перпетуя внимательно слушали, пока Чарлзворт излагал способ убийства.

– Я должен предупредить вас, мисс Кирк, – серьезно сказал Чарлзворт. – Сегодня вы получили новую записку с угрозой, и пока Эрл Андерсон в бегах, вы в опасности.

– Понимаешь, Пеппи, мы не можем произвести арест, пока не найдем Эрла Андерсона, – объяснил Кокрилл. Он подумал, что Скотленд-Ярд чересчур откровенен, если не сказать больше.

– Да, это трудно сделать в его отсутствие, – сказал Чарлзворт.

– Знаю. Я так и говорю.

Брайан и Пеппи сидели молча, не сводя глаз с полицейских. Брайан держал на коленях картонную коробку. Его пальцы машинально теребили бечевку, но о посылке он забыл.

– К чему вы, джентльмены, клоните?..

Некоторые чрезвычайно медленно соображают. Чарлзворт поднялся и взял шляпу.

– Мы просто хотели предупредить мисс Кирк из-за второй записки, которую она получила утром. Где бы он ни находился, он, очевидно, все еще точит на нее зуб. Но не беспокойтесь, мисс Кирк, мы следим за домом, и вы будете в безопасности. Главное, чтобы вы понимали, что убийцей был Эрл Андерсон…

– Эрл Андерсон? – сказал Коки. – Почему Эрл Андерсон?

– Потому что он убийца! – вспылил Чарлзворт. – О чем мы говорили все это время? Убийца. Красный рыцарь. Эрл Андерсон.

Перпетуя, думая лишь об Эрле, машинально протянула руку и подняла крышку коробки. Сложенная папиросная бумага, а под ней – светлая и прозрачная, с крошечными истребителями… или это перевернутые чайки?.. штора из ванной Эрла! Все четверо тупо уставились на посылку. Перпетуя даже не успела удивиться, настолько была поглощена мыслями об Эрле, которого так хорошо знала, Эрле, которому она нравилась, Эрле, который был к ней всегда добр – а теперь стал убийцей.

Чарлзворт снова сказал:

– Красный рыцарь. Убийца. Андерсон!

Перпетуя приподняла складку промасленного шелка с чайками.

Темные волосы. Сизое лицо. Мазок крови, запекшийся и черный… Безжизненные голубые глаза Эрла Андерсона глянули прямо в ее глаза.