Вечером после убийства Изабель одна влюбленная пара, держась за руки, села под кустом на труп Эрла Андерсона – и никогда больше они не испытывали друг к другу прежних чувств. Обезглавленное тело лежало в высокой траве неподалеку от главной дороги на Мейденхед, а рядом валялся совершенно обычный хлебный нож с лезвием, покрытым запекшейся кровью, и деревянной обугленной ручкой, которую, конечно, подожгли преднамеренно, чтобы уничтожить отпечатки пальцев. Вокруг не было ни крови, ни каких-либо признаков борьбы. Следы от подошв, уже не очень отчетливые, принадлежали, по-видимому, ботинкам жертвы, лежавшим здесь же, рядом с телом. Сопоставив разные факты, эксперты пришли к заключению, что мужчина мертв не более сорока восьми часов – возможно, намного меньше.

– Понимаешь, дружище, окоченение начинается с головы и шеи, а в нашем случае шея…

Шея выглядела весьма непривлекательно. Чарлзворт поежился в холодном маленьком морге.

– Нельзя сказать что-то более определенное?

– Имей терпение. Я только что пришел с завтрака, а тут на меня вываливают твои головы и тела.

Чарлзворт склонился поближе рассмотреть выпотрошенный труп на столе.

– А ты уверен, что голова от этого тела?

– Мой дорогой мистер Честертон, избавьте нас от своих фантазий! У нас тут не груды безголовых тел, чтобы спутать… по крайней мере, не на этой неделе. Вы нашли голову, потом нашли тело, и по странному совпадению они друг другу подходят.

– Ты ничего не знаешь о фантазиях, если не работаешь с делом Изабель Дрю, – мрачно сказал Чарлзворт. – У меня там башни, рыцари в доспехах, библейские мотивы, и в довершение всего мелкий бес по фамилии Кокрилл сводит меня с ума, высказывая вслух мои мысли раньше, чем они приходят мне в голову, не говоря уже о тех мыслях, которые мне в голову не приходят.

Литлджон, патологоанатом, весело предположил, что инспектор Кокрилл, очевидно, решил специализироваться на обезглавленных трупах. Он вопросительно указал пальцем на стол.

– Почему ему отрезали голову? Пока неизвестно?

– Убийца хочет запугать одну несчастную девушку. А целое тело по почте не пошлешь – у них ограничение по весу… пятнадцать фунтов? Полагаю, причиной смерти было не обезглавливание?

– Я еще не успел как следует его осмотреть. Неофициально пока могу сказать, что беднягу сначала стукнули по голове банальным тупым предметом – на затылке здоровенный синяк. Затем задушили, подойдя со спины, вероятно, так же, как ту женщину. Убийцы всегда повторяются. Потом отделили голову. Кем бы убийца ни был, он резал ножом – особых навыков не требуется. Вообще-то это жутко трудно сделать. Он наверняка потратил на это немало времени.

– Он? А могла это сделать женщина?

– Да любой мог! Не знаю, стала бы женщина… впрочем, это всего лишь сентиментальность. Хорошенько стукнуть по затылку – пара пустяков. Удушение требует немалых сил, но если жертва без сознания, то надо только найти правильный захват и крепко сжимать, пока не отдаст концы. Ну а потом, как я уже сказал, убийца резал ножом. К обеду закончу официальный отчет.

С вредным инспектором Кокриллом Чарлзворт встретился в чайной напротив.

– Как, черт возьми, кликнуть официантку, не назвав ее «мисс»?

Кокрилл, не имея таких затруднений, сразу же ее кликнул. Они заказали кофе.

– Утром меня вызывали на ковер, – угрюмо произнес Чарлзворт. – Мой шеф не очень-то справедлив. По-моему, он думает, что я должен был как-то предотвратить этот… этот акт Саломеи.

– Ваш шеф думает, что вы должны были что-то в связи с этим предпринять?

– Ну видимо. Хотя не понимаю, как я мог бы это предотвратить. Должен признаться, я искал человека живым или мертвым – но не по частям, – сказал Чарлзворт, намазывая тост бледным виноградным желе с полосками сырой морковки, которое здесь, как во многих подобных заведениях, выдавали за апельсиновый джем. – Вы-то, наверное, заранее знали, что голова Андерсона, завернутая в его занавеску для ванной, уже едет к Перпетуе Кирк?

– Нет, – ответил Коки. – Я не знал о голове. Хотя считал вероятным, что Андерсон мертв.

– Из-за таинственного Рыцаря слева?

– Для Изабель рыцарем слева был Эрл Андерсон. Почему же тогда он таинственный?

И Коки снова повторил маленький стих:

– Этот стих многое может нам поведать, не так ли?

– Да, конечно! – горячо сказал Чарлзворт. (Это многое объясняет!)

– Первое, что приходит в голову: совсем не в характере Изабель Дрю носить такую глупость у сердца. Скорее, она просто сунула бумажку в лиф, потому что больше некуда было ее деть. Отсюда следует, что она получила записку уже после того, как надела серебряное платье. Если бы она получила ее в гримерке, она наверняка просто положила бы ее в сумочку. Как я уже говорил, сама формулировка стиха намекает на то, что записка не вручена ей автором, а каким-то образом отправлена ей или где-то была для нее оставлена. Таким образом, есть основания предположить, что записку и брошь она обнаружила в башне. Конечно, этому нет никаких доказательств.

– И нет никаких доказательств тому, что «данью» была именно брошь!

– Совершенно верно. Но при ней не было никаких других украшений, а тот факт, что застежка броши проколола бумагу, по-видимому, говорит о том, что Изабель сначала сунула записку в лиф, а уж затем прицепила брошь. К тому же брошь на вид совершенно новая.

– Потом она подошла к балкону и подалась вперед…

– Чтобы увидеть «таинственного рыцаря»…

– В доспехах которого был не Эрл Андерсон, – подхватил Чарлзворт. И добавил задумчиво: – Кстати, Эрл Андерсон многие годы дружил с Изабель, не испытывая к ней романтических чувств. Если его внезапно сразила любовь, полагаю, он назвал бы себя «таинственным», ведь Изабель вряд ли могла ожидать от него подобных знаков внимания.

– Она также вряд ли могла ожидать от него бриллиантов. Эрл Андерсон был безработным актером, – сказал Коки с неодобрительным видом человека, который никогда не сидел без работы. – Андерсон пребывал в столь затруднительном положении, что согласился скакать по сцене в фальшивых доспехах за четыре фунта десять пенсов в неделю. А брошь не дешевая.

– Может, это украшение его матери или наследство какой-нибудь тети Джемаймы? «Храни ее у себя, Эрл, мой мальчик, пока не встретишь женщину, достойную стать твоей женой»…

– Не может, поскольку это модель сорок восьмого года, – отрезал Коки.

– Конечно, – сказал Чарлзворт. Вот же вредный коротышка!

Инспектор Кокрилл взял свою потрепанную шляпу и нахлобучил ее на голову, видимо, просто затем, чтобы шляпа не мешала снять со спинки стула потрепанный макинтош. Накинув макинтош на плечи, он поднялся и без церемоний окликнул официантку:

– Мисс!

– Я заплачу, – поспешно сказал Чарлзворт, слегка вздрогнув от столь смелой лобовой атаки.

– Нет-нет. – Коки быстро посчитал сумму в уме и скрупулезно внес свою долю.

Они пошли по улице вместе – высокий стройный молодой человек в неновом, но хорошо пошитом костюме, и маленький пожилой мужчина с брюками-трубами, в наброшенном на плечи макинтоше и потрепанной фетровой шляпе, сидящей под лихим углом на седых волосах.

– Разумеется, надо учесть, что в тот день никто не видел Андерсона в Элизиум-холле, – сказал Коки, продолжая разговор, словно тот не был прерван оплатой счета. – Перпетуя отметила, что его доспехов нет на вешалке. Их мог забрать кто угодно и в тот момент, вероятно, их как раз надевал. Доспехи – лучшая в мире маскировка.

– Еще снаряжение для дайвинга, – подсказал Чарлзворт.

Инспектор Кокрилл нахмурился.

– В нашем случае снаряжение для дайвинга привлекло бы слишком много внимания. Думаю, мы можем исключить такое предположение. – Он поправил макинтош на плечах и резко повернул, чтобы перейти на другую сторону дороги. – Здесь я вас оставлю. Мне нужно быть на конференции!

Пытаешься вбить мысли в молодую глупую башку, а он болтает о снаряжении для дайвинга! Эх, нынешняя молодежь…

Джордж Эксмут хотел навестить Перпетую Кирк, однако Пеппи, в прострации после ужасающего шока прошлого вечера, никого не принимала. Кроме того, добавила болтливая уборщица, у нее там уже есть один джентльмен – очень милый джентльмен, к тому же иностранец. Джордж отдал уборщице большой букет цветов и, грустный, потопал прочь. Он чувствовал себя странно: всю ночь не спал, и теперь голова как-то необычно кружилась. А когда он пришел домой, там его дожидалась полиция. Джордж сел на диван, обитый поддельной шкурой окапи, и положил свою молодую больную голову на руки.

Чарлзворт объяснил ему цель прихода. Мистер Эксмут уже слышал об Эрле Андерсоне?..

Полиция нуждалась в помощи мистера Эксмута. Конечно, все еще существует вероятность того, что Эрл Андерсон убил Изабель Дрю – способом, известным только детектору-инспектору Чарлзворту и нескольким избранным лицам – и впоследствии сам был убит, возможно, из мести. Однако его не видели с вечера накануне открытия выставки, и поэтому предполагается, что ко времени убийства Изабель он был уже мертв. Отсюда вопрос: кто занял его место на сцене? В передвижениях по сцене Джордж Эксмут должен был следовать за красным плащом, и он же почти целую минуту сидел на лошади лицом к лицу с Красным Рыцарем. Может ли мистер Эксмут вспомнить какие-нибудь мелочи, которые помогли бы идентифицировать этого человека?..

Джордж уставился на Чарлзворта, открыв рот.

– Вы хотите сказать, что в доспехах Андерсона был кто-то… кто-то другой? Андерсона не было на сцене? Кто-то убил его, чтобы занять его место?

– Кто-то определенно убил его и занял его место.

– Но ведь это мог быть кто угодно, – растерянно сказал Джордж. – Кто угодно!

– Ну не совсем. Например, это были не вы, потому что вы сидели на своей лошади. Это не мог быть Брайан Бриан, потому что он сидел на своем жеребце. Это не мог быть ни один из девяти других рыцарей. С другой стороны, это явно был кто-то хорошо знакомый со сценарием спектакля, кто мог войти и выйти из задней комнаты, не привлекая к себе никакого внимания.

На эту роль подходила только Перпетуя Кирк…

– Только не Перпетуя! – быстро сказал Джордж. Поскольку было маловероятно, чтобы его слова приняли просто на веру, он напомнил полицейским, что Перпетуя в то время лежала связанная в маленькой комнате.

Чарлзворт любезно согласился исключить Перпетую.

– Остаются Сьюзан Сволок и мистер Порт. А мисс Сволок сидела с другой стороны запертой двери.

Джордж Эксмут вцепился себе в волосы. Лицо у него побелело, глаза дико вытаращились, бледные губы дрожали, как у испуганного ребенка. Он проговорил боязливым шепотом:

– Не хотите же вы сказать, что мистер Порт?..

– Дошло, – бросил Чарлзворт сержанту Бедду.

– Зачем ему убивать Изабель Дрю? Он был в нее влюблен, он крутил с ней роман или что-то вроде того… – Джордж неуверенно умолк.

Мистер Порт совсем старый, ему, наверное, лет пятьдесят. «Крутят» ли такие старики «романы»? И если нет, то как назвать отношения между мистером Портом и Изабель Дрю? Она-то, несомненно, «крутила романы» – это было ясно как дважды два даже человеку, которому всего семнадцать с половиной лет и который никаких романов еще не крутил.

– Мистер Порт очень беспокоился, как бы о «романе» не стало известно его жене, а Изабель Дрю, вероятно, могла пойти на шантаж.

– Но зачем ему убивать Эрла Андерсона?

Чарлзворт в который раз переменил позу, измученный пластиком и крученой сталью новомодного кресла. Зачем Порту убивать Андерсона? Хороший вопрос.

– Вы сами предположили причину, – сказал он. – Чтобы занять его место на сцене.

– А мог ли мистер Порт убить человека только ради этого?

– Нет, – сказал Чарлзворт. – Не думаю, что он это сделал. А если бы и сделал, он вряд ли отрезал бы ему голову и отправил ее бандеролью по почте. При условии, конечно, что Андерсон не шантажировал его вместе с Изабель Дрю.

– Но Изабель шантажировала самого Андерсона!

– Да, – кивнул Чарлзворт. – Еще сюда не вписывается Пеппи Кирк – все эти записки, приключения в подсобке и бандероль с головой. И все же у этих троих – у Изабель, Андерсона и Перпетуи Кирк – было кое-что общее. История с Джонни Вайзом.

– И, конечно, мистер Порт знал Джонни Вайза в Малайе.

Чарлзворт взял карандаш с уродливого столика Чарити и стал рассеянно рисовать каракули на листке бумаги.

– Они все знали Джонни Вайза в Малайе. И Брайан Бриан, и мисс Сволок, и Эдгар Порт. Но один факт знакомства с человеком не является достаточным основанием для убийства ради него. Люди не совершают убийств ради случайных приятелей – во всяком случае, таких просчитанных, жестоких и хладнокровных убийств.

– Смотря насколько случайны эти приятели, – сказал сержант Бедд, присаживаясь на краешек стула с такой осторожностью, словно боялся, что тот вскрикнет от боли, если он перенесет на его хилые ножки весь свой вес.

– Естественно, все они утверждают, что Джонни Вайз был «случайным» знакомым. Мисс Сволок играла с ним в теннис, Брайан Бриан сталкивался с ним на вечеринках, мистер Порт считал его очаровательным парнем, миссис Порт его любила – мистер Порт даже обмолвился, что Джонни напоминал миссис Порт их умершего сына. Якобы никто из них не дружил с ним близко. И мы ничего не можем проверить – все записи исчезли в дыму японских пожаров, друзья и родственники мертвы или разъехались по миру. Приходится верить на слово.

– Я никогда не знал Джонни Вайза, – на всякий случай сказал Джордж.

– Вам было лет девять, когда он умер.

Джордж побледнел еще на полтона.

– А как насчет его семьи? – быстро спросил он.

– Насколько нам известно, его семья состояла из отца, матери и двух или трех братьев. Некто с такой же фамилией был убит японцами в первые дни вторжения – возможно, родственник. У Джонни был близнец, и в классической ситуации именно он был бы убийцей – надо ведь отомстить за смерть брата. Однако в нашей маленькой труппе нет никого, кто подходил бы на роль близнеца, так что эта версия отпадает. – Чарлзворт нарисовал нескольких человечков, символизирующих «труппу», и ставил над ними галочки, пока говорил. – Джонни погиб в двадцать три или двадцать четыре года. Сейчас ему было бы около тридцати. Мистеру Порту хорошо за пятьдесят, Эрлу Андерсону не меньше сорока пяти, вам – семнадцать, а Брайану Бриану – тридцать девять.

– Так он говорит, – вставил Джордж.

– Нет, – возразил Чарлзворт. – Не просто «так говорит». Между чуть более тридцати и чуть меньше сорока есть заметная разница, и Брайану Бриану – чуть меньше сорока. Это видно по его походке и манерам, по его… по его глазам, волосам и зубам. Короче, он не молодой человек.

И он отметил галочкой Двойного Брайана.

Джордж многому научился, наблюдая за матерью, которая неплохо зарабатывала, копируя чужие идеи. Он долго сидел и размышлял, тонкие пальцы ерошили мальчишескую прическу.

– Действительно, он… то есть Красный Рыцарь… показался мне довольно маленьким, когда выходил через арку. Ниже ростом, чем Андерсон. Пожалуй, если бы я тогда об этом задумался, я бы решил, что так влияет горе: мол, каким маленьким, несчастным и жалким он выглядит. Ведь он знал ее много лет – я имею в виду, что Эрл Андерсон знал Изабель много лет. И она выглядела ужасно. Я мельком увидел ее лицо, когда он ее приподнял.

– Только мельком?

– Да, мешал его плащ. Я до сих пор не понимаю…

Чарлзворту недосуг было прояснять ситуацию для юного Эксмута. Он резко поднялся (стул издал облегченный стон) и стал расхаживать по комнате. Его пальцы скрутили бумагу, на которой он рисовал, и он с вызовом указывал маленьким свитком на Джорджа, продолжая ходить.

– Предположим, роль Красного Рыцаря играл мистер Порт – не важно, как он это сделал. Вам ничего не вспоминается? Он не заговаривал с вами, когда вы выходили? Не делал никаких движений или жестов, которые вы бы узнали? Не было какой-нибудь отличительной детали?

Чарлзворт и сам не понимал, какие отличительные детали могли быть у человека в доспехах, но, черт возьми… Все рыцари поднимали забрала, чтобы видеть, куда ехать. Джордж Эксмут сидел на лошади напротив Андерсона в течение по крайней мере одной минуты. Должен он был что-то заметить в его лице? Ну ширину переносицы? Лоб? Глаза?

Джордж Эксмут медленно проговорил:

– Да. Я видел глаза. Я видел, как Брайан Бриан посмотрел на меня с тревогой и изумлением, когда его лошадь начала брыкаться, а затем я посмотрел на Красного Рыцаря, просто потому что растерялся и понятия не имел, что нам следует делать. У Эрла Андерсона были голубые глаза. А теперь, когда я вспоминаю об этом, глаза, которые смотрели на меня тем вечером из-под его забрала… они были карими.

В точности то, что желал знать мистер Чарлзворт.

…Перпетуя лежала на кровати в шерстяном свитере и широких темных брюках и, несмотря на плед, пуховое одеяло и летние солнечные лучи, никак не могла согреться. Она выглядела очень хрупкой, ее лицо было бледным под копной пружинистых золотых волос. В глазах стояла печаль, рот принял прежнее выражение боли и горечи. Брайан тихо сидел рядом с ней, держа ее за руку.

– Не думайте об этом, Пеппи. Забудьте, перестаньте прокручивать в голове… Теперь он мертв, ему безразлично, что кто-то делает гадкие вещи с… с его телом. Он не знает, ему все равно, он упокоился с миром. Поспите, я здесь, с вами… – Зазвонил телефон. Брайан снял трубку. – Да? Да, я приму. – Он незаметно нажал на рычаг, хотя все еще держал трубку возле уха. – Извините, думаю, у вас неправильный номер. Эта телеграмма на другой адрес.

Он снова протянул ей руку, девушка взяла ее в свои руки и прижалась к ней щекой. Скоро она уснула. Брайан сидел рядом, глядя на нее с жалостью и нежностью.

Инспектору Кокриллу не суждено было отсидеть ни одного полного заседания конференции. Его вызвали к телефону, и он сердито вышел в коридор, к маленькому автомату. Высокий ясный голос из прошлого воскликнул:

– Коки, дорогой! Это правда ты?

– Кто говорит? – сурово спросил он.

Но он знал, и его мрачное старое сердце растаяло.

– Неужели тебе часто звонят молодые женщины и называют тебя «Коки, дорогой»?

– Нет. Мало кому хватит наглости. И я знаю только одну особу, способную выследить меня и позвонить на полицейскую конференцию! Франческа Харт. Что ты хочешь, маленькая негодяйка?

– Дорогой Коки!.. – сказала Фрэн.

– Не надо мне «дорогого Коки». Говори!

– Ты должен быть мне благодарен, – укорил женский голос. – Я читала, что тебя интересует этот случай, Коки, и по совершенно фантастическому совпадению мне стало кое-что известно. Во вторник вечером я была в телефонной будке на Пикадилли, в метро, и слышала, как кто-то разговаривал с тем человеком, которого нашли мертвым. С Эрлом Андерсоном. Сегодня утром я прочитала о нем в газетах.

– Ты слышала, как кто-то разговаривал с Андерсоном?

– Да. Было уже десять вечера, я не могла поймать такси и волновалась, что поздно вернусь домой, потому что ребенок заболел… Ты знаешь, что у меня теперь есть ребенок, Коки?

– Давно пора, – сказал Коки. – Итак, в десять ты была в телефонной будке на Пикадилли?..

– И не могла дозвониться. Но, конечно, я знала, что дома кто-то есть, поэтому не отключалась, а просто висела на линии и ждала, когда там снимут трубку. И слышала, что говорил человек в соседней будке. Мужской голос спросил: «Можете попросить к телефону Эрла Андерсона?» Я запомнила, потому что мне это показалось странным – я имею в виду, что графа следует называть лордом, правда? Или нет?

– Мне не доводилось обращаться к графу, – сказал Коки. – Но в данном случае это было мужское имя. Ну или сценический псевдоним.

– Конечно, я это скоро поняла. Потом я решила нажать отбой и набрать номер заново, поэтому, боюсь, пропустила то, что было сказано дальше. Однако дома все не отвечали, поэтому я стала слушать, и там рассказали довольно длинную историю о чудесном шансе и Микки Бэлконе. Тут, признаться, я стала слушать во все уши, потому что приятно же, когда кому-то выпадает чудесный шанс и о нем говорит сам Майкл Бэлкон…

– И почему чуть что, так Майкл Бэлкон? – заметил Коки.

– Да, надо сказать, действительно, всегда он! – сказала Франческа. – И все вечно называют его Микки… Ты имеешь в виду, что Эрла Андерсона обманули и Майкл Бэлкон о нем не говорил?

– Уверен, Майкл Бэлкон о нем и слыхом не слыхивал.

– Ну тот человек сказал, что очень даже слыхивал и что Микки Бэлкон прямо-таки восхищен талантом Эрла Андерсона. Он упоминал и много других имен, но, боюсь, здесь я немного пропустила, потому что мне надоело ждать, и я попросил оператора проверить мой номер. Она это сделала, и я, наконец, прозвонилась. Я только услышала, как тот человек сказал: «Ладно, встретимся в половине двенадцатого в «Золотом Голливоге». И еще он, кажется, объяснял, где это, и добавил, что в петлице у него будет красная гвоздика, вроде как без нее Эрл Андерсон его не узнает. Потом дома взяли трубку, и оказалось, что няня все это время была в ванной, а у ребенка все в порядке. И почему-то автомат не съел монетку, так что я забрала свой двухпенсовик и ушла. Учитывая, сколько времени я потратила, Коки, думаю, это справедливо, правда?

Коки не желал размышлять, насколько честно со стороны Франчески наказывать телефонную компанию за то, что ее нянька долго принимает ванну.

– Что такое «Золотой Голливог»?

– Один грязный паб, дорогой, по дороге на Мейденхед. Снаружи псевдотюдор, внутри – красная кожа и хром, и танцы в зале, который прежде был сараем и лучше бы им оставался.

– Ясно. Франческа, ты не могла бы описать звонившего?

Увы, зря он надеялся. Мужчина привалился к стенке будки и горбился, у него была мягкая шляпа и, насколько она помнила, макинтош. Но он стоял к ней спиной.

– А точно мужчина?

– Одет он был как мужчина, – с сомнением промолвила Франческа. – Но я не могу утверждать, что он не был переодетой женщиной, если ты об этом. Я его не разглядывала: мы стояли друг к другу спиной. У меня осталось смутное воспоминание о мягкой шляпе и макинтоше, однако на Пикадилли в ту ночь так был одет чуть ли не каждый: было ведь холодно, помнишь? Большинство мужчин надели бы макинтош.

Инспектор Кокрилл знал одного мужчину, который носил макинтош всегда.

– Как звучал его голос? Ты можешь назвать мне… какие-нибудь особенности?

Голос был обычным, мужским. Не слишком старый голос и не особенно молодой, не высокий и не низкий, не скрипучий, по-видимому, никоим образом не замаскированный. И не «иностранный».

Кокрилл позвонил в Ярд и пересказал все это инспектору Чарлзворту.

– Человек среднего роста! – воскликнул Чарлзворт. – Обычный голос без акцента. В ту ночь, когда Эрл Андерсон исчез! Его выманили – такой парень, как Андерсон, помчался бы куда угодно, почуяв запах работы. Вниз по дороге на Мейденхед! Преступник ждал его там, остановил машину, вероятно, заставил выйти на обочину и стукнул по голове, задушил, затащил в траву и отрезал голову. Невысокий человек, мужской голос без акцента. А после девяти часов в тот вечер Эдгар Порт был в своем пансионе, один в комнате, так он говорит. У него нет алиби. – Чарлзворт щелкнул пальцами и хлопнул по столу кулаком. – Мы его поймали!

Не было смысла возвращаться на конференцию. Кокрилл забрал шляпу, нахлобучил ее на голову и вышел на солнечный свет, сцепив руки за спиной и глубоко задумавшись. Он перекусил в «Мэйсон Лайонс», а затем, все так же в глубокой задумчивости, прошел через Парк и вышел к воротам на Бейсуотер-роуд. Мисс Сволок сидела на скамейке у ворот. Увидев ее, он сменил направление и приблизился к ней без церемоний.

– Я как раз шел вас повидать.

Сьюзан Сволок отложила газету. Ее веки покраснели, как будто она тихо плакала, спрятав лицо за газетными страницами.

– Да? Неужели? – грубовато сказала она.

Коки сел рядом с ней, скрестив короткие ноги.

– Хотел с вами поговорить, моя дорогая девочка. Боюсь, вы можете впутать себя в большие неприятности, если не будете осторожны.

Сьюзан принялась с необыкновенной тщательностью складывать газету.

– Неужели? – снова сказала она тем же незаинтересованным тоном. Однако добавила: – Каким образом?

Коки нравилась Сьюзан Сволок. Она была девушкой, «не позволявшей никакой чепухи», прямолинейная и бескомпромиссная, как мужчина.

– Что происходит между вами и Двойным Брайаном?

Она широко распахнула карие глаза.

– Между Брайаном и мной? Абсолютно ничего!

– Но… вы его некоторым образом защищаете. Вы лжете, чтобы его защитить. Скотленд-Ярд собирается очень тщательно проверить этого молодого человека, и я опасаюсь, что вы навлечете на себя неприятности.

– Мне казалось, вы решили исключить его из числа подозреваемых? Кажется, вы даже поощряли его интерес… к Перпетуе Кирк?

– О, – сказал он. – Значит, вот куда дует ветер?

– Ветер никуда не дует, – сказала мисс Сволок сердито. – Нет никакого ветра, чтобы ему дуть.

Коки достал неизбежные папиросную бумагу и табак и сосредоточился на скручивании сигареты. Наконец он проговорил ровным голосом:

– Моя дорогая девочка, вы влюблены в этого парня.

Он не поднимал взгляда, но видел, как крупные загорелые руки сжались в кулаки, короткие ненакрашенные ногти впились в ладони.

– Какой дурой нужно быть, чтобы влюбиться в Брайана Бриана!

– Влюбленность часто не самая здравая вещь на свете, – сказал Коки.

Сьюзан продолжала, не слушая:

– В моем возрасте! Сильно за тридцать – и влюбиться! Страдать, как школьница, от неразделенной любви! – Она посмотрела на свои руки, на свои сильные ноги и крепкие крупные ступни. – Как будто какой-нибудь мужчина может меня полюбить! Я сама как мужчина – большая и некрасивая… – Она зашуршала газетой, обмахиваясь ею, как веером. Две слезинки потекли наперегонки по ее смуглым щекам. – Посмотрите на меня! Посмотрите! Даже… даже в страдании я скорее… скорее смешна. Сижу здесь, плачу в «Таймс» из-за пары голубых глаз, которые даже ни разу не взглянули в мою сторону. Пытаюсь притворяться перед собой, что я не просто втюрилась, а испытываю великую страсть… – Сьюзан вытерла щеки тыльной стороной ладони и быстро взяла себя в руки. – Что ж, теперь, полагаю, я себя выдала целиком и полностью. Но вы не можете презирать меня больше, чем я сама себя презираю.

Кокрилл глубоко затянулся.

– Я нисколько не презираю вас, дорогое дитя. Брайан очень привлекательный парень, а когда вы будете в моем возрасте, вы поймете, что ваши годы – самое подходящее время, чтобы втюриться! Я только беспокоюсь, что вы навредите себе, стараясь его защитить и рассказывая небылицы. Полиция очень скоро этим заинтересуется.

– Я думала, вы и есть полиция, – угрюмо сказала она.

– И да и нет. В любом случае сейчас я забочусь о вашем благе. Вы и себе проблем наживете, и ему не поможете.

– Я не понимаю, почему вы решили, что я лгу.

– Моя дорогая мисс Сволок, я выслушиваю свидетельские показания больше сорока лет. Я видел, как вы посмотрели на мистера Бриана, рассказывая нам, что вы говорили с ним перед началом спектакля, пока он сидел на своей лошади – в то время как кто-то напал на Перпетую Кирк. Признайтесь, это ведь неправда?

– Что неправда?

– Что вы говорили с Брайаном Брианом.

– Конечно, правда! – сказала она с ноткой раздражения.

– Честно?

– Даю вам слово чести. Пойдет?

– Да, – сказал Коки. – Очень даже пойдет.

Прокуренным ногтем он стряхнул с сигареты длинный столбик пепла.

– Если вы предполагаете, что Брайан на самом деле не сидел на своей лошади…

– Нет, нет, – сказал Коки. – Мы с ним это уже обсуждали. Хотя я мог бы поклясться, что в своих показаниях о нем вы городите много лишнего.

– Не клянитесь, – сказала она с едва уловимым триумфом. – У вас ведь все равно ничего нет против Брайана? Что бы он ни сделал с Перпетуей Кирк, он не мог убить Изабель Дрю. И это совершенно точно.

– Знаю, – кивнул Коки. – Поэтому я и не хочу, чтобы вы осложняли дело для себя и нас.

По тропинке мимо них промчался всадник, сидевший очень прямо и уверенно на коричневой, хорошо начищенной лошади. Блестящие кольца копыт мягко простучали по земле. По дороге, сверкая черным великолепием, приближался автомобиль.

– Это мистер Порт, – сказала Сьюзан Сволок. – Детектив-инспектор вызвал нас всех в Элизиум-холл.

– Должно быть, желает «реконструировать сцену», – хмыкнул Коки.

Сьюзан Сволок посмотрела на него невинными глазами.

– Разве это плохо?

– В Кенте мы такого не устраиваем, – сурово сказал Коки. (Однажды, правда, устроили, но об этом лучше не вспоминать.) – И вообще, это обычно делают в конце расследования. А пока, насколько я вижу, расследование в самом начале.

Однако он любезно принял предложение мистера Порта подвезти его до Элизиума. Рядом с водителем сидел Мамадорогая. Кокрилл отметил, что юноша выглядит ужасно бледным и больным.

– Вы в порядке, молодой человек? Вы не очень хорошо выглядите.

– Конечно, я не в порядке! – зло выпалил Джордж, не оборачиваясь.

Мистер Порт с нервной осторожностью вел автомобиль по широкой дороге через парк.

– Глупый мальчик вбил себе в голову, что он мне навредил. Что-то по поводу цвета моих глаз…

Он повернул голову и взглянул на Джорджа с кроткой, успокаивающей улыбкой, однако лицо юноши осталось напряженным.

Целый час промучившись совестью, Джордж Эксмут отправился к мистеру Порту и поведал ему о визите полиции и своих показаниях насчет карих глаз.

– Юный Джордж уверен, что меня подозревают. Хорошо бы вы немного его успокоили… – Поскольку Кокрилл молчал, мистер Порт объяснил, чем располагает полиция: – У Эрла Андерсона были голубые глаза. Джордж говорит, что во время убийства Изабель глаза у Красного Рыцаря были карие. Как у меня. Инспектор, слышали вы когда-нибудь такую чепуху?

У Сьюзан Сволок, похоже, полегчало на сердце.

– Почему же чепуха? Вы входили в заднюю комнату, вы могли взять доспехи Эрла Андерсона, могли убежать потом со сцены и появиться уже в собственном обличье. Более того, из всех нас только вы могли позволить себе купить бриллиантовую брошь.

– Это ложь! – Губы мистера Порта задрожали, а руки затряслись на ободе руля. – Это ложь. Все ложь!

– И у вас имелась хорошая причина избавиться от Изабель Дрю. Она собиралась рассказать вашей жене о вашем с ней романе. Она вас шантажировала.

– Нет, – дрожа, произнес мистер Порт. – Все не так. Шантаж тут ни при чем. Изабель была очень совестливая, порой она считала, что мы… обязаны признаться во всем моей супруге. – Его лицо стало цвета глины, маленькие руки вцепились в руль. – Да, я не хотел, чтобы Изабель… – Внезапно он начал рассказывать о своей жене, едва осознавая, что каждое слово говорит против него – о ее страданиях, о ее хрупкости, смелости и долготерпении, о нервном срыве, произошедшем тогда, когда их испытания наконец закончились. О визите Чарлзворта в лечебницу и о том, какой эффект оказал этот визит, о своих прегрешениях и муках совести, потому что он заставляет ее вновь страдать… – Что могла значить для меня Изабель Дрю в сравнении со здоровьем моей жены? И все же… Я выставил себя дураком с этой жуткой девицей, и теперь из-за моей слабости, из-за моего обмана… – Мистер Порт говорил и говорил. Автомобиль свернул на Кенсингтон-хай-стрит и подъезжал к Элизиуму. – Если с ней что-нибудь случится, если она не поправится… В ее смерти… в смерти ее разума буду виноват я.

Он умолк. Потом мисс Сволок промолвила в тишине:

– И все же вы утверждаете, что не убивали Изабель?

– Как я мог ее убить?! Я не наряжался ни в какие дурацкие доспехи. Я стоял в зале, смотрел спектакль.

– У вас нет алиби, мистер Порт, – вздохнул Мамадорогая. – Нет алиби на вечер, когда был убит Эрл Андерсон, и на весь день перед спектаклем, кроме утренней репетиции.

– На эти промежутки времени ни у кого нет алиби, – заметил Кокрилл. Инспектор любил подлить масла в спор между подозреваемыми – рано или поздно в таких спорах почти всегда всплывало что-нибудь интересное. Уйдя в свои мысли, он смотрел через стекло на проплывающие за окном дома, и Лондон отвечал ему взглядом слепых серых глаз.

– Я весь день был занят, – напряженно проговорил мистер Порт. – Я провел много времени с женой. Предыдущим вечером я рано лег спать. Вся труппа рано легла. Я всем велел так сделать, чтобы на следующий вечер быть свежими. Вы можете это подтвердить.

Мисс Сволок и Мамадорогая признали, что они послушались приказа, пошли спать рано и тоже не имеют алиби на время убийства Эрла Андерсона, которое, вероятно, было совершено ночью перед спектаклем.

– Я лег еще до десяти, – продолжал мистер Порт. – А вскоре мне позвонила Изабель. Впрочем, я не могу теперь этого доказать, потому что она умерла.

– Как и Эрл Андерсон. – Сьюзан Сволок подалась вперед, положив одну руку на спинку водительского сиденья, а другую сжав в кулак на своем колене. В ее лице теперь не было той болезненной горечи, которую Кокрилл видел двадцать минут назад. Только нечто вроде пугающе мрачной решимости.

Мистер Порт внезапно распрямил пухлые плечи; его руки сжали руль, он поставил ногу на педаль газа, и автомобиль, ловко проскочив меж двух автобусов, завернул за угол и обогнал такси-кеб. Он сказал, словно приободрившись:

– Ведь Андерсона тоже убили. А у меня не могло быть никаких причин убивать Андерсона.

– Если только вы не хотели позаимствовать его доспехи, – предположил Мамадорогая.

Мистер Порт воздел обе руки в воздух, затем с отчаянием стукнул ими по рулю.

– Неужели я мог убить Эрла Андерсона или любого другого человека по такой причине?! Какие глупости!.. И вообще, почему я? Вы оба так легко разбрасываетесь обвинениями… Почему я? Почему не один из вас? Вот вы, мисс Сволок, вы ненавидели Изабель Дрю, считали ее виновной в смерти Джонни Вайза…

– Я говорила вам тысячу раз: Джонни Вайз был всего лишь случайным приятелем…

– И она вертела, как хотела, вашим драгоценным Брайаном Брианом, от любви к которому вы прямо сходите с ума.

Джордж обернулся к ней, вытаращив глаза.

Сьюзан Сволок сказала свирепо:

– Заткнитесь, старый болтливый дурак!

– А вы, Джордж… – Мистер Порт снова хлопнул рукой по рулю. – Вы тоже легко бросаетесь обвинениями, подтверждениями и всем прочим… Как насчет вас, юноша? Вы и ваша матушка давно знаете Изабель. Что она для вас значила, а? Признайтесь нам!

Джордж ошеломленно уставился на пепельно-серое лицо мистера Порта.

– Я? Я и Изабель Дрю? Я… я никогда… я почти не общался с ней. И вообще, даже если бы и общался… – Нелепость этого ужасного, гадкого обвинения придала ему храбрости. – Даже если бы и общался, что с того? По крайней мере, я молод и свободен, я не как вы… если уж называть вещи своими именами.

Подъехали к Элизиум-холлу. Остановив автомобиль, мистер Порт откинулся на спинку сиденья.

– Да как вы смеете, юный наглец?..

– Ну он кое в чем прав, – сказала Сьюзан Сволок, объединяясь с Джорджем против человека, предавшего огласке ее тайную страсть.

– Любовь предназначена не только самым молодым! – воскликнул мистер Порт. – Вы-то уж могли бы меня в этом поддержать.

Инспектор Кокрилл сидел молча. Нет ничего лучше, чем дать людям поспорить. Звенят натянутые нервы, вскрываются старые раны, и правда сама вылетает из уст людей, слишком долго державших ее под спудом. Время от времени Коки подбрасывал в спор какое-нибудь словечко, словно уголек в затухающий костер, но в основном это не требовалось. Они атаковали друг друга свирепо и бешено; не боясь причинить боль, вытаскивали на свет старые, давно позабытые обиды; сами испытывая стыд и горечь, облегчали душу от мелочных секретов. Эдгар Порт, обремененный собственным постыдным романом, насмехался над бесплодной страстью Джорджа к Перпетуе, Джордж отбивался ехидными кличками для стариков, которые волочатся за молоденькими женщинами, мисс Сволок выставила перед собой, словно щит, дело о больной жене… Объединившись против общего врага, Сьюзан и Джордж сражались плечом к плечу, вместе кололи и вместе парировали. Мистер Порт вскричал наконец:

– Не убивал я Изабель! Вы сами могли ее убить! Вы вместе или один из вас.

– Да зачем бы нам ее убивать?

– Бог вас знает! Но дело идет к роману между Перпетуей Кирк и Брайаном Брианом, а один из вас влюблен в Перпетую, а другая – в Брайана. – Он толкнул дверь автомобиля и вышел. – Один из вас или оба, больше никто не мог. Меня не волнуют два заговорщика, убившие Изабель Дрю. Да, я рад, что она умерла. Но вы обвиняете меня, и я обвиняю вас в ответ.

Мистер Порт обежал машину, открывая двери.

– Выходите, выходите, все выходите. Вас ждут у башни. Убийство совершено, и совершено оно одним из вас или обоими. И я докажу это.

Он захлопнул за ними двери и первым зашагал ко входу в Элизиум.

Турникеты, весело щелкая, пропустили их внутрь. Они проталкивались через толпу, а продавцы прерывали свои дела, чтобы указать на них любопытным покупателям. Из глоток дюжины громкоговорителей неслась музыка, воздух звенел от голосов сотен демонстраторов, горячо расхваливающих свои товары. Однако за сценой все эти звуки превратились в ровный гул; в задней комнате было тихо, пыльно и голо, и только двенадцать доспехов свисали с крючков на стене; шлемы над ними напоминали поникшие головы на длинных воображаемых шеях. Пустые прорези для глаз бессмысленно таращились в пространство. В центре зала стояли инспектор Чарлзворт, Брайан Бриан и Перпетуя.

– Я решил, что всем нам следует здесь встретиться. Хочу кое-что подтвердить. Парочку фактов. – Чарлзворт ткнул пальцем в Джорджа Эксмута, который подошел и встал рядом с ним. – Вы говорили мне утром, что прямо перед тем, как Изабель упала, видели глаза Красного Рыцаря. Видите ли вы эти глаза здесь?

Такой простой вопрос. Такой легкий ответ. Однако от этого ответа может зависеть целая жизнь.

– Я в-видел к-карие глаза, – заикаясь, пролепетал бедный Джордж.

– Знаю, вы говорили. У кого здесь карие глаза?

Смущенный Джордж оглядел маленькую группу. Перпетуя, Двойной Брайан, мисс Сволок, мистер Порт… Серые глаза, голубые глаза. И две пары карих. Он нервно дернул плечами. Ответ очевиден, зачем же произносить его вслух?

Чарлзворт медленно повернулся к мистеру Порту.

А Кокрилл внезапно сказал:

– Инспектор, у мистера Порта имеется теория. Возможно, прежде, чем мы продолжим…

Пусть Эдгар Порт и не устраивал шоу с хождением по углям в Малайе, как однажды предположила Изабель, однако там он входил в любительский театральный кружок и нередко радовал членов клуба такими ролями, как, к примеру, Генерал во «Французских каникулах». Теперь же он устроил перед ними театр одного актера, имитируя то повадки мисс Сволок, то речь Мамыдорогой. Это заставило бы Чарлзворта помереть со смеху, если бы ситуация не была смертельно серьезной. Птичьи глаза инспектора Кокрилла озадаченно округлились.

– Мисс Сволок и юный Эксмут высказали… некоторые предположения против меня, детектив-инспектор. Хорошо же. Я выдвину контробвинения!

Все это было очень драматично, очень «помпезно», как сказал бы Двойной Брайан. Однако мистер Порт был очень бледен, а его глаза сверкали: он бился за свою жизнь.

– Половина шестого. Прибывает мисс Сволок. Заглядывает в арку, желая убедиться, что сцена пуста, смотрит в башню, проверяет доспехи… – Он пробежал вдоль ряда доспехов, обнюхивая их, как собака, выбирающая подходящий фонарь. – Все в порядке. – Его лицо выразило удовольствие и облегчение. – Мисс Сволок занимает место у двери. – Мистер Порт мгновение постоял у двери, демонстрируя место, где она находилась. – Приходят рыцари, по одному и группами, они забирают доспехи и уходят, кто в гардеробную, кто в конюшни, приводят сюда лошадей. – Изобразив одного из рыцарей, он, к счастью, предоставил десять остальных их воображению. – Наконец прибывает мистер Джордж Эксмут.

– Я приехал в двадцать минут шестого, – робко вставил юноша.

– Входит в заднюю комнату, – продолжал мистер Порт, вживаясь в роль Джорджа, входящего в комнату. – Берет свой костюм. Переодевается – здесь, в одной из гардеробных или в конюшне…

Мистер Порт поманил их всех в коридор, и Чарлзворт испугался, что им представят пантомиму, изображающую, как Джордж переодевается. Однако мистер Порт всего лишь прошелся вдоль коридора неловкой походкой, словно он с головы до ног закован в фальшивые доспехи.

– Джордж прячется в одну из подсобок и зовет: «Мисс Кирк, пожалуйста, помогите мне с доспехами». – К общему неудовольствию, мистер Порт произнес это, имитируя голос Джорджа, имитирующего акцент Двойного Брайана. – Он связывает мисс Кирк… – Мистер Порт изобразил борьбу с воображаемой Перпетуей. – Затем идет в заднюю комнату и садится на лошадь.

Кокрилл думал, что все это шоу можно было изложить десятком слов, однако терпеливо молчал. Мистер Порт тем временем, благополучно усадив Джорджа на лошадь и поставив его в ряд ожидающих рыцарей, внезапно превратился в Изабель Дрю.

– Она выходит из гардеробной, спешит сквозь толпу рыцарей. – Виляя задом, режиссер пробрался сквозь воображаемых всадников, похожий на толстый корабль, кренящийся под ветром то влево, то вправо. – Затем входит в башню. – Мистер Порт поспешил обратно, чтобы принять вид дежурящей у двери мисс Сволок. – Вы думаете, я веду к тому, что мисс Сволок подождала, пока рыцари выйдут на сцену, а затем последовала за Изабель и задушила ее?.. – спросил он с ноткой триумфа.

– Нет, не думаем, – ответил Чарлзворт. – Мистер Бриан впустил мисс Сволок в заднюю комнату уже после падения Изабель Дрю. Дверь была заперта на щеколду с его стороны. Кто бы ее ни запер, это сделали до того, как рыцари вышли на сцену. Никто не мог сделать этого после.

Мистер Порт выглядел слегка разочарованным.

– Точно. Полагаю, она пробралась сквозь толпу рыцарей в задней комнате. Они стояли плотной группой, никто не заметил бы, как она идет мимо них в башню…

– Разве? – сказал Чарлзворт. – Я полагал, что Изабель не отходила от двери. Наверняка ее увидели бы. Люди не слепнут и не тупеют только от того, что стоят тесной группой. Она должна была оказаться рядом хотя бы с одним из них.

– Вы сами говорили, что любой из рыцарей мог перемещаться вполне свободно…

– Потому что были в доспехах. И привыкли видеть вокруг людей в доспехах…

Мисс Сволок презрительно фыркнула.

– Сейчас мистер Порт заявит, что я надела доспехи! Имелись ведь запасные.

– Это была бы блестящая идея, не так ли? – спокойно сказал Чарлзворт. – Так на вас никто не обратил бы внимания. Вас никто не узнал бы, даже не различил бы, женщина вы или мужчина. Помимо снаряжения для дайвинга, трудно придумать лучшую маскировку… Да, отличная была бы идея. И что дальше?

– Дальше мы смотрим, как я взбираюсь по лестнице, чтобы задушить мисс Дрю, – с сарказмом произнесла мисс Сволок.

– Давайте я буду мисс Сволок, которая душит мисс Дрю, – весело предложил Чарлзворт мистеру Порту. Он подошел и встал в дверном проеме башни. – По-вашему, так это происходило?

– Да, думаю, так, – твердо заявил мистер Порт. Но он начал потеть, поскольку не был уверен. – Она задушила Изабель и прислонила к окну в полутьме, а потом пошла обратно в заднюю комнату, мистер Эксмут запер за ней дверь, и затем рыцари проехали в арку.

Он поманил их за собой на сцену, где они послушно встали, как толпа зевак, глядя на окно башни. В окне возник Чарлзворт и наклонился к ним с балкона.

– А мистер Эксмут привязал веревки и стянул тело вниз, так, мистер Порт?

– Я стоял от нее справа! – протестующее вскричал Джордж. – А стих указывает на рыцаря слева!

– Смотря чья длань, – напомнил Чарлзворту инспектор Кокрилл.

Мистер Порт посмотрел на Кокрилла и продекламировал последние две строчки:

– «А кто ж принес сию малую дань? Таинственный рыцарь по левую длань».

Коки встал лицом к башне.

– «Лево» может означать любую сторону арки, зависит от того, кто смотрит. Если имелось в виду слева от Изабель, тогда мы можем быть уверены, что Таинственный рыцарь был Красным Рыцарем.

Чарлзворт пристально смотрел на круглое лицо мистера Порта.

– Откуда вы знаете слова стихотворения? – спросил он.

На мгновение наступила полная тишина. Было очевидно, что сердце у мистера Порта ушло в пятки. Наконец он пробормотал:

– Всем известно, что был найден стих…

– Но слова не предавались огласке. Ладно, ничего. – Чарлзворт махнул рукой. – Продолжайте свою реконструкцию.

Однако интерес у мистера Порта пропал.

– Я лишь предположил, что Изабель была уже мертва, – сказал он угрюмо. – А мистер Эксмут пристроил веревки и стянул ее вниз.

– Зачем? – спросил Кокрилл.

– Чтобы всех запутать. Чтобы доказать, что мисс Сволок не могла этого сделать, хотя на самом деле могла.

– Вы забываете, – холодно указала мисс Сволок, – что я находилась с другой стороны двери, и та была заперта изнутри.

Мистер Порт на минуту растерялся, затем махнул пухлой рукой в сторону Брайана Бриана.

– По его словам!

Глаза Брайана воинственно загорелись.

– Ха! Я теперь тоже вошел в сговор? С мисс Сволок и… с ним?

Он оглядел Джорджа с головы до ног с таким видом, как будто мистер Порт притащил и положил у его ног маленького пушистого зайчика, безобидного и очень миленького.

Чарлзворт сказал поспешно:

– Нет ни малейшего повода думать, что мисс Сволок или мистер Бриан когда-либо встречались с мистером Эксмутом до начала репетиций спектакля. Более того, каковы бы ни были их личные причины желать смерти Изабель Дрю, эти двое не имели совершенно ничего общего. Думаю, не стоит выходить за пределы допустимого. Если мисс Сволок и мистер Эксмут в сговоре, мистер Порт, то показания мистера Бриана можно считать надежными.

В Элизиуме было очень жарко. Вокруг шумела выставка, тысячи голосов сливались в сплошной гул, из громкоговорителей водопадом патоки неслись слащавые песни. С грязных досок сцены от каждого шага вздымалась пыль. Перпетуя стояла возле Брайана в цветочном летнем платье. Жизнь – странная штука. Неделю назад – даже три дня назад – это был лишь туманный сон, который она терпела лишь потому, что не хватало смелости и желания положить ему конец. Сон, в котором она жила в компании с мертвым Джонни и весьма земным и живым Эрлом Андерсоном. Но теперь Эрла нет, и… Джонни тоже уходил. Странное, одновременно пугающее и счастливое ощущение. Воспоминание о Джонни блекло, оставляя за собой тихое сожаление. Навсегда останется раскаяние, навсегда останутся сожаление и грусть, но эти чувства не делали больше все вокруг мертвым. Перпетуя подумала: «Я снова начинаю обретать покой». Покой… пока еще не счастье. Однако в последние дни сквозь страх, пережитый ею в подсобке, сквозь шок от смерти Изабель и фантастический ужас при виде мертвого лица Эрла в картонной коробке пробивалось тонкими лучиками обещание новой жизни. Она знала, что ей по-прежнему грозит опасность. Догадывалась, что телеграмма, которую Брайан не принял этим утром, содержала очередную угрозу. И тем не менее где-то среди кошмара мелькнул первый проблеск надежды на счастье. Она стояла возле Брайана, ощущая исходящие от него силу и уверенность. Она не любит его, она никого не любит, конечно, она не полюбит снова, и все же…

Двойной Брайан в эту минуту не замечал ее присутствия. Он был увлечен словесной битвой с мисс Сволок. Его голубые глаза сверкали.

– Какая чепуха! Сначала мисс Сволок убивает Изабель, а потом мистер Эксмут стягивает ее вниз? Но Изабель умерла в тот момент, когда упала, а не десятью минутами раньше! Значит, не было никакой нужды в сговоре. Допустим, мисс Сволок убила ее и сбросила вниз. Она не могла потом выйти из задней комнаты, заперев дверь за собой изнутри!

Его черная фетровая шляпа сидела низко на затылке, неизменный макинтош небрежно свисал с плеч. Сьюзан Сволок устремила на Брайана взгляд, исполненный страстной благодарности.

Мистер Порт сделал финальный выстрел.

– Все зависит от того, была ли на самом деле заперта дверь. Сговориться могли мисс Сволок с мистером Брианом!

Брайан одной рукой снял с головы черную шляпу, а другой отчаянным жестом взъерошил свои светлые волосы.

– Мы все задаемся вопросом, зачем тело сбросили вниз, – продолжал мистер Порт, игнорируя эту демонстрацию чувств. – Предположим, оно было сброшено для того, чтобы дать мистеру Бриану повод подстегнуть лошадь, умчаться в заднюю комнату и обеспечить мисс Сволок алиби с этой щеколдой. – Он порозовел от волнения и азарта. И виновато прибавил: – Простите, но так это выглядит.

Двойной Брайан вернул шляпу на место и резко хлопнул по ней.

– Нелестное для меня предположение, мистер Порт. Получается, я обрекаю себя на несколько слов опасной лжи и позволяю напарнику осуществить все дело. И этот напарник – женщина!

Он отвесил в адрес мисс Сволок комический поклон.

– Женщина… – задумчиво произнес Джордж Эксмут.

Инспектор Чарлзворт, погруженный в свои мысли, походил по комнате, затем обратился к Брайану:

– Нет, я, конечно же, не поверю в такую чепуху. Знаю, вы не доверили бы такую работу женщине. Но… вы были слегка оглушены после падения с лошади, верно? Можете ли вы быть абсолютно уверены, что дверь была заперта на задвижку?

– Конечно, я уверен! – без промедления ответил Брайан.

– Ведь если она не была заперта… – Чарлзворт внезапно оживился. – Давайте попробуем. – Он пробежал через арку и возник в окне башни, опасно склонившись над хлипкими перилами балкона. – Итак, рыцари выехали на сцену. Мисс Сволок дождалась, когда все покинут заднюю комнату, и прошла в башню. Я буду мисс Сволок. Я жду момента, когда Изабель выходит на балкон, затем подкрадываюсь к ней сзади и душу ее – у меня довольно сильные руки. Затем я бегу обратно на свой пост у двери, а когда шумиха немного утихает, выхожу на сцену и вопрошаю, что случилось с бедной дорогой Изабель…

Инспектор Кокрилл, сдвинув шляпу на затылок и сцепив руки за спиной над полами потертого макинтоша, смотрел вверх на башню. Он слушал Чарлзворта довольно рассеянно: только что первый кусок головоломки внезапно занял свое место на доске, благодаря кое-чему из сказанного за последние полчаса. Как ни странно, первый кусок оказался самым важным – это была фигура в доспехах, фигура убийцы! Обычно головоломка начинала складываться с краев: второстепенные фигуры выстраивались в нужном порядке, а затем наконец приходило озарение, и обнаруживался главный кусок пазла. Но в этом случае последний кусок встал первым: потому что намек, который он услышал, мог указывать только на одного человека. Вокруг еще лежали сотни кусочков, которые предстоит поставить на место, и пока все они не встанут, как надо, предпринять ничего нельзя: веревки, щеколда, брошь и записка, карие глаза Красного Рыцаря, голова Эрла Андерсона, завернутая в штору из ванной, голос, который сказал Перпетуе: «Я вернюс!», голос, который обещал Эрлу Андерсону встречу с «Микки Бэлконом» в «Золотом Голливоге»… Мысленно инспектор Кокрилл поднял этот кусок головоломки, повертел его в руках и снова поместил туда, откуда взял. У мистера Порта карие глаза, мистер Порт имел доступ к доспехам Красного Рыцаря, и мистер Порт, должно быть, питал к Джонни Вайзу более теплые чувства, чем утверждал. Однако в тот момент, когда некто в телефонной будке беседовал с Эрлом Андерсоном, мистер Порт находился в своем пансионе – установлено, что Изабель Дрю звонила ему туда. Изабель сказала Перпетуе, что позвонит Сладкому Папочке, а в пансионе подтвердили, что на их конце взяли трубку.

Чарлзворт продолжал рассуждения, весело декламируя с балкона над их головами:

– Значит, я мисс Сволок. Я жду, пока свет сосредоточат на рыцарях внизу, а затем подношу руки к горлу Изабель и душу ее. Сбрасываю мертвое тело с балкона. Рыцари внизу застывают от ужаса и изумления, поэтому у меня достаточно времени, чтобы убежать обратно на свой пост…

Коки решил, что пора перекрыть поток белиберды. Он строго сказал:

– Сделать это было невозможно.

– Почему? – удивился Чарлзворт.

– Рыцари не застывали от ужаса и изумления. Тело, падая, испугало белую лошадь, та взбрыкнула и бросилась в арку. Мисс Сволок никак не успела бы спуститься по лестнице и выбежать в дверь. Белый Рыцарь заметил бы ее.

Чарлзворт помолчал, слегка сбитый с толку. Затем произнес с надеждой:

– Он был ошеломлен падением, мог не заметить.

Однако Двойной Брайан падал не ради удобства мистера Чарлзворта.

– Он был уже в задней комнате, когда упал, – твердо сказал Коки. – Я смотрел на сцену из зала, и он не падал, пока находился в арке. А в той пустой комнате он непременно заметил бы человека, бегущего к дальней двери.

– Хм, – буркнул Чарлзворт.

Он стоял, поставив ногу на перила балкона, опираясь о колено рукой и наклонившись вперед, чтобы видеть их всех. Они смотрели на него снизу, задрав головы. Мамадорогая время от времени с тревогой поглядывал на мисс Сволок, затем снова обращал взгляд на балкон. Перпетуя стояла очень близко к Брайану. Хотя он о ней вроде бы забыл, было что-то в самом его присутствии, что давало успокоение – все равно что стоять у горящего очага. Затылок мистера Порта собрался толстым валиком; он отвел глаза от мисс Сволок, от ее поджатых губ и укоряющих глаз. Все молчали.

Наконец Чарлзворт выпрямился.

– Давайте все же попробуем. Проверим, возможно ли было такое осуществить. Посмотрим хотя бы, как далеко она успела бы убежать… Как по-вашему, инспектор, долго лошадь мистера Брайана била копытами?

Кокрилл прикинул.

– С полминуты? – предположил он, взглядом спрашивая подтверждения у Брайана.

– С полминуты. Хорошо. Так, я – мисс Сволок. Инспектор, не побудете ли вы мистером Брианом? Возьмите пример с мистера Порта, устроившего нам наглядную демонстрацию, – побейте с полминуты копытами, а затем мчитесь галопом в заднюю комнату. Хорошо? Начали!

Он исчез в окне.

Инспектор Кокрилл не стал бить копытами. Он постоял в проеме арки тридцать секунд по своим часам, а затем быстро прошел внутрь. Чарлзворт успел пробежать до середины комнаты. И сразу же остановился.

– На спуск по лестнице уходит много времени. Не думаю, что вы били копытами дольше, чем полминуты.

– В тот вечер, вы имеете в виду? – спросил Коки. – Да. Полминуты. Максимум.

Двенадцать костюмов тихо висели на стене, шлемы на длинных невидимых шеях с ухмылками взирали на людей.

– Эта версия отпадает, – уверенно сказал Кокрилл. – Мисс Сволок не успела бы за такое время спуститься по лестнице, пройти через комнату и запереть за собой дверь. Мистер Бриан ее заметил бы.

Он сцепил руки за спиной и прошел через арку обратно на сцену. Чарлзворт нерешительно последовал за ним.

– Давайте попробуем еще раз. Если это можно было осуществить… – От его слов в воздухе словно повисла угроза. Он вернулся в арку и через некоторое время крикнул с балкона: – Давайте. Через полминуты.

Коки угрюмо стоял, считая секунды. Башмаки Чарлзворта застучали по лестнице. Двадцать секунд. Двадцать пять секунд. Полминуты… Они откинули занавес из бус и выглянули в заднюю комнату.

Там никого не было.

Кокрилл вернулся к входу в башню: там тоже никого.

– Получилось! – прошептал Джордж Эксмут, повернувшись к Сьюзан Сволок. – Вы могли убить ее, сбросить, пройти через комнату и потом колотить в дверь, чтобы мистер Бриан подумал, что она заперта на щеколду…

Побледнев, юноша пристально вглядывался в лицо мисс Сволок. Эдгар Порт нервно потирал вспотевшие руки. Перпетуя оглядывала всех взволнованными серыми глазами. Брайан мягко положил свою руку на локоть Перпетуи, как будто именно ей сейчас нужны были силы. Сьюзан Сволок закрыла глаза, охваченная страхом и растерянностью. Потом она сказала:

– Допустим, я это сделала… Не представляю, почему вы думаете, что я способна на такое. Я… мне наплевать было на Изабель Дрю. Я считала ее жестокой, себялюбивой и аморальной женщиной, но ко мне лично это не имело никакого отношения. Я познакомилась с ней потому, что Джонни Вайз мне о ней писал, и поняла, что она в самом деле… ну стала причиной его гибели. И я считаю, что она заслуживает смерти. Однако убивать?.. Джонни был мне никем, просто милый, очаровательный парень – хороший знакомый. Люди не совершают убийств ради хороших знакомых.

– Он мог быть вам ближе, чем вы говорите, – сказал мистер Порт. – Например, он мог быть вашим возлюбленным. Откуда нам знать? – Какая-то мысль вдруг пришла ему в голову. – Он был вашим ровесником…

– А у Джонни Вайза имелся близнец, – подхватил Джордж. Его испуганные глаза встретились с неподвижными карими глазами, оглядели сильную прямоугольную челюсть, крепкие руки и грубую кожу. – Внезапно он взвизгнул: – Я так и знал! Она – мужчина!

Юноша протянул руку и ухватился за пуговицу на блузе мисс Сволок.

Один из доспехов вдруг отсоединился от стены, подскочил к ним в два широких шага и решительно отвел в сторону руку Джорджа.