К тому времени, когда «Сису» достиг Лозиана, Торби уже доверили нести вахту – дело, достойное настоящего мужчины. Поначалу его поставили работать помощником в медпункте. Продвижению Торби по службе помогла его математическая подготовка.

Торби продолжал учиться в корабельной школе. Баслим дал ему хорошее образование, но учителя не замечали этого, поскольку старик даже не затрагивал большинства предметов, которые считались необходимыми на корабле. Тут учили финскому языку, потому что на нем говорила вся семья, истории Народа и «Сису», торговым правилам и деловым навыкам, экспортно-импортным законам многих планет, гидропонике, экономике корабля, профилактике безопасности и борьбе за живучесть. Баслим уделял особое внимание языкам, математике, галактографии и истории. Торби быстро схватывал новые предметы лишь благодаря методике Реншоу, которой столь настойчиво обучал его Баслим. Торговцам требовалась прикладная математика для ведения бухгалтерской отчетности, астронавигации и управления термоядерными процессами в двигателях корабля. Первую дисциплину Торби усвоил молниеносно, вторую – почти так же, а когда он дошел до третьей, преподаватели с удивлением обнаружили, что этот бывший фраки, по-видимому, уже изучал многомерную геометрию.

Они поспешили сообщить капитану о том, что на корабле появился математический гений.

Это было явным преувеличением, тем не менее Торби тут же перевели на компьютер системы управления огнем правого борта.

Наибольшую опасность для торгового корабля представляют начальный и конечный отрезки пути, на которых звездолет движется с досветовыми скоростями. Теоретически возможно обнаружить и перехватить корабль, движущийся в несколько раз быстрее света, когда он покинул нашу четырехмерную реальность; на деле же это ничуть не проще, чем попасть пущенной из лука стрелой в дождевую каплю во время полуночной бури. Однако быстрому и маневренному кораблю не составит особого труда выследить и атаковать громоздкий медлительный грузовик, если он идет ниже скорости света.

«Сису» мог развивать ускорение в сто стандартных единиц гравитации, и, стремясь сократить время прохождения опасных участков, экипаж выжимал из двигателей все до последней капли. Тем не менее для достижения световой скорости при ускорении километр в секунду за секунду требовалось три с половиной дня.

Половину недели экипаж проводил в тягостном, изматывающем нервы ожидании. Удвоение ускорения сократило бы это время наполовину, а «Сису» стал бы столь же резвым, как рейдер, но это потребовало бы в восемь раз большей камеры термоядерного реактора и одновременно утяжеления защитного экрана, вспомогательного оборудования и парамагнитной капсулы, сдерживающей термоядерную реакцию. Прирост массы сводил бы к нолю грузоподъемность корабля.

Торговцы зарабатывают на жизнь тяжким трудом; даже если бы в космосе не шныряли охотящиеся за ними пираты, они не могли бы позволить себе приносить свои доходы в жертву экспоненциальным законам многомерной физики. У «Сису» были лучшие двигатели, какие только могла себе позволить семья, но их мощности не хватало, чтобы оторваться от преследователя, идущего налегке.

К тому же маневренность грузовика оставляла желать лучшего. Входя в лишенную тропинок ночь N-пространства, «Сису» был вынужден строго выдерживать принятый курс, иначе при выходе из этого пространства он мог бы оказаться слишком далеко от места назначения; одна такая ошибка – и рейс может закончиться не прибылью, а убытками. И что еще неприятнее, капитану судна приходилось быть готовым мгновенно выключить тягу или рисковать тем, что внутреннее гравитационное поле разрушится и экипаж будет размазан по стенкам, словно клубничный джем, ибо хрупкие человеческие тела подверглись бы стократным перегрузкам.

Вот поэтому капитан и наживает себе язву; не страшно, что ему приходится возиться с грузом, ломать голову над скидками и комиссионными, пытаться угадать, на каком товаре можно больше заработать. И в долгих прыжках через вечную черноту тоже нет ничего плохого – только в это время он и может расслабиться, повозиться с детьми. Убивают его начало и конец полета, долгие, мучительные часы, когда ему, возможно, придется в долю секунды принимать решение, от которого зависят жизнь или свобода всех членов его семьи.

Если бы рейдеры стремились лишь уничтожить грузовые корабли, то у «Сису» и ему подобных судов не было бы ни малейшего шанса спастись. Но рейдеру нужен груз и рабы; просто расстреляв звездолет, он ничего не выигрывал.

Торговцы же в свою очередь не скованы подобными соображениями. Для них идеальным выходом было и остается уничтожение атакующего корабля. Самонаводящиеся торпеды с атомной боеголовкой баснословно дороги, и их использование изрядно сказывалось на доходах семьи, но если компьютер говорил, что цель может быть поражена, тут уж плевали на экономию, лупили наотмашь, в то время как рейдер использовал оружие уничтожения только для своего спасения. Пираты стремились ослепить грузовик, спалив его приборы, и подойти к нему достаточно близко, чтобы парализовать находящийся на борту экипаж или, если это не удается, убить людей, сохранив звездолет и груз.

Торговец уходил, когда мог, и дрался, если его к этому принуждали. Но, вступив в бой, он бился насмерть.

Двигаясь с субсветовой скоростью, «Сису» всеми своими приборами ловил каждый шорох мультипространства, прислушивался к шепоту доносящихся из N-космоса сообщений и к «белому шуму» кораблей, разгоняющихся с многократными перегрузками. Данные поступали в корабельный астронавигационный аналог космоса, откуда приходили ответы на вопросы: где находится этот другой корабль? Каким курсом идет? С какими скоростью и ускорением? Успеет ли он перехватить нас прежде, чем мы нырнем в N-пространство?

Если ответы несли угрозу, обработанная информация передавалась в боевые компьютеры правого и левого борта, и «Сису» готовился к бою. Комендоры активировали атомные боеголовки самонаводящихся торпед, оглаживали их полированные бока и потихоньку бормотали свои заклинания; главный механик вскрывал рычаг самоподрыва, который мог превратить энергоустановку в чудовищных размеров водородную бомбу, и молился, чтобы в последний момент ему хватило решимости отправить свою семью в приют смерти. Капитан подавал сигнал, переводящий корабль с вахтенной системы на боевое дежурство. Коки гасили огонь в плитах; инженеры, следящие за вспомогательными системами, перекрывали циркуляцию воздуха; фермеры прощались с зелеными всходами и спешили занять свои места по боевому расписанию; матери, имеющие маленьких детей, участвовали в перекличке, затем привязывались к койкам и крепко держали своих чад на руках.

А потом начиналось ожидание.

Но только не для Торби и тех, кто был занят у компьютеров системы управления огнем. Пристегнутые к своим креслам ремнями, они обливались потом, зная, что в течение ближайших минут или часов жизнь «Сису» находится в их руках. Боевые компьютеры, обработав данные, после миллисекундной медитации решали, могут ли торпеды поразить цель, и предлагали четыре варианта: баллистически «возможно» или «невозможно» при имеющихся условиях, «да» или «нет» при отключении тяги, изменении положения одного, другого или обоих кораблей сразу. С такими ответами справились бы и автоматические цепи, но сами машины думать не умеют. Половина ресурсов любого компьютера предназначалась лишь для того, чтобы оператор мог задать ему свои вопросы: как изменится ситуация в отдаленном будущем – через пять минут или около того – при изменении таких-то параметров… и можно ли поразить цель при таких условиях.

Человек мог ввести любые параметры; интуиция оператора могла спасти корабль – или погубить его. Парализующий луч мчится со скоростью света, а у торпеды нет времени для разгона до скоростей, превышающих несколько сот километров в секунду. Но даже после того, как рейдер подходил на дистанцию поражения и пронзал пространство иглой парализующего луча, торговец мог успеть выпустить самонаводящуюся торпеду, после чего попадал под действие луча… и обретал спасение мгновение спустя, когда пират обращался в пар во вспышке атомного пламени.

Но если оператор на миг опережал события или – что в принципе одно и то же – медлил, осторожничая, лишнюю секунду, он мог проиграть сражение. Нетерпеливый стрелок пускал торпеду мимо цели, слишком осторожный просто не успевал ее запустить.

Опытные люди в годах не годились для этой работы. Лучше всего с ней справлялись подростки либо молодые мужчины и женщины, сообразительные и проворные, уверенные в себе, способные к интуитивному математическому мышлению, смело выходящие за рамки и правила и не боящиеся смерти, поскольку они еще не способны представить себе, что это такое.

Торговцам постоянно приходилось искать способных юнцов. Торби, похоже, обладал математическим чутьем; возможно, у него были и другие способности для работы, схожей с шахматной партией в условиях страшного цейтнота или быстрой игрой в пинг-понг. Его наставником стал Джери Кингсольвер, племянник Торби, живший с ним в одной комнате. По семейному рангу Джери был ниже Торби, но, по-видимому, старше его по возрасту. Вне компьютерной рубки он называл Торби «дядей», находясь же на посту, Торби именовал его «старший стрелок правого борта» и добавлял «сэр».

В течение долгих недель броска сквозь ничто к Лозиану Джери обучал Торби новому для него делу. Сначала предполагалось, что Торби будет учиться на гидропониста, а Джери занимал пост старшего клерка суперкарго, но фермеров на корабле было много, а для штата суперкарго во время полета работы не было вовсе. Капитан Крауза велел Джери как следует поднатаскать Торби в компьютерной.

Разгон до световых скоростей длился половину недели, и, поскольку все это время на корабле поддерживалась боевая готовность, к каждому боевому посту были приписаны два человека, несущие вахты вместе. У Джери в подчинении находилась его младшая сестра Мата, младший стрелок. Компьютер имел два терминала, и функции управления могли быть переданы любому из них при помощи особого переключателя. Во время боевой тревоги двое стрелков сидели бок о бок: Джери вел наблюдение, а Мата была готова подключиться в любой момент.

После интенсивного курса по управлению машиной Джери посадил Торби за один терминал, Мату – за другой и ввел данные из центра управления корабля. К терминалам были подключены регистрирующие устройства, так что можно было фиксировать действия каждого стрелка, а затем сравнить их с решениями, принятыми в настоящих сражениях, – ведь вводимые данные были записями действительных или предполагавшихся столкновений в прошлом.

Уже очень скоро Торби начал злиться: Мата по сравнению с ним показывала просто невероятные результаты.

Он попытался сосредоточиться, но дело пошло еще хуже. Обливаясь потом и стараясь уследить за маневрами работорговца, некогда попавшего на радары «Сису», Торби постоянно и почти болезненно ощущал соседство стройной темноволосой и довольно симпатичной девушки. Ее проворные пальцы едва уловимыми движениями нажимали кнопки и передвигали рычажки, меняя угол или вектор, а она при этом оставалась спокойной и неспешной, и было до боли унизительно узнать потом, что действия соседки «спасли корабль», в то время как сам он промахнулся.

И что хуже всего, она нравилась ему как девушка, о чем он даже не подозревал, лишь чувствуя, что ее присутствие волнует его.

Закончив очередной учебный бой, Джери связался с ними из центра управления:

– Конец занятия. Оставаться на местах.

Вскоре он вошел в компьютерную и принялся изучать ленты, читая замысловатые символы, проступающие на чувствительной бумаге, так же легко, как обычный человек читает текст книги. Рассматривая ленты Торби, он скривил губы:

– Стажер, вы стреляли трижды… и ни одна из ваших зверушек не прошла ближе чем в пятидесяти тысячах километров от вражеского корабля. Речь идет не о расходах – это забота бабушки. Но, стреляя, вы должны поразить врага, а не испугать его. Вам придется еще много поработать, чтобы стрелять без промаха.

– Я старался изо всех сил!

– Этого недостаточно. Давай-ка разберемся с тобой, сестренка.

Подобная фамильярность еще более уязвила Торби. Брат и сестра любили друг друга и не утруждали себя обращением по званиям. Торби как-то попытался называть их по именам… и получил щелчок по носу: он здесь был «стажером», а они – «старшим стрелком» и «младшим стрелком». Тут ничего нельзя было поделать: на посту он был младшим. Целую неделю вне занятий Торби называл Джери «приемный племянник», и тот вежливо и неукоснительно именовал его по семейному титулу. Торби в конце концов решил, что это глупо, и вновь стал называть Джери по имени. Но тот все равно продолжал обращаться к Торби во время занятий «стажер». И Мата тоже.

Джери просмотрел записи Маты и кивнул:

– Отлично, сестренка! Ты лишь на секунду проиграла рассчитанному оптимуму, но на три секунды опередила выстрел, который достал этого мерзавца. Я могу с полным правом сказать, что ты действовала отлично… тем более что тот выстрел был сделан мною. Рейдер около Ингстела… помнишь?

– Еще бы. – Мата взглянула на Торби.

Торби почувствовал себя омерзительно.

– Это нечестно! – заявил он, отстегивая ремни.

Джери удивился:

– Что вы сказали, стажер?

– Я говорю, это нечестно. Вы дали задачу, и я взялся за нее с ноля и промахнулся, потому что еще слабо подготовлен. А она лишь нажимала кнопки, чтобы получить ответ, который знала заранее… чтобы унизить меня!

На лице Маты появилось выражение растерянности. Торби шагнул к двери:

– Я не напрашивался на эту работу! Пойду к капитану, пусть он даст мне другое занятие.

– Стажер!

Торби остановился. Джери тихим голосом продолжал:

– Сядьте. Сначала я скажу, а уж затем вы пойдете к капитану – если не передумаете.

Торби сел.

– Хочу сказать две вещи, – холодно произнес Джери. – Во первых… – Он обернулся к сестре. – Младший стрелок, вы знали о том, какая именно задача будет поставлена?

– Нет, старший стрелок.

– А раньше вы с ней встречались?

– По-моему, нет.

– Откуда вы знаете об этом случае?

– Что? Так вы ведь сами сказали об Ингстелском рейдере. Я никогда не забуду обед, который тогда состоялся, – вы сидели рядом с бабу… рядом со старшим помощником!

Джери повернулся к Торби:

– Вам ясно? Она тоже решала эту задачу с ноля… точно так же как в свое время и я. И она действовала успешнее меня; я горжусь тем, что у меня такой подчиненный. К вашему сведению, мистер Глупый Младший Стажер, упомянутое сражение состоялось задолго до того, как мой младший стрелок стала стажером. И она эту задачу не решала. Мата лучше вас справилась с заданием – и все тут.

– Ну и хорошо, – мрачно произнес Торби. – Кажется, из меня не выйдет толка. Я сказал – с меня хватит.

– Я не договорил. Никто не напрашивается на эту работу, это сплошная головная боль. Но никто и не бросает ее. Эта работа сама от тебя избавится, если тесты покажут, что ты потерял сноровку. Возможно, я сам уже на пути отсюда. Но вот что я вам скажу. Или вы научитесь этому делу как следует, или я пойду к капитану и сам скажу ему, что вы не подходите. А до тех пор… если я услышу хотя бы звук, вы будете иметь дело со старшим помощником! – Он помолчал и рявкнул: – Приступаем к повторному занятию! Боевой пост! Приготовить оборудование!

И вышел из помещения.

Спустя мгновение вновь послышался его голос:

– Противник! Компьютерный расчет правого борта! Доложить о готовности!

Раздался звонок, приглашающий экипаж к обеду. Мата четко ответила:

– Расчет правого борта к бою готов. Данные получены, приступаю к выполнению задания!

Ее пальцы легли на клавиши. Торби склонился над своим пультом; есть ему совершенно расхотелось.

Несколько дней он говорил с Джери только по делу. Мату он видел лишь на занятиях либо по ту сторону своего обеденного стола; он обращался к ней с холодной вежливостью и старался сравняться с ней в умении работать. Он мог встречаться с ней в другое время: молодые люди общались без помех на людях. Но Мата стала для него своего рода табу – потому, что была его племянницей, и потому, что они принадлежали к одной мойете, хотя, конечно, все это не было препятствием для общественных отношений.

Он не мог избегать Джери: они ели за одним столом, спали в одной комнате. Но у Торби была возможность установить между ними стену формальных отношений; так он и сделал. Никто не сказал ни слова – такие вещи случались нередко. Даже Фриц делал вид, будто ничего не замечает.

Но однажды после обеда Торби пришел в кают-компанию посмотреть фильм, действие которого происходило на Саргоне; когда же фильм закончился, он не успел избежать встречи с Матой – она обошла вокруг, встала прямо напротив него и, обращаясь к Торби почтительно, как к дяде, спросила его, не согласится ли он перед ужином сыграть с ней партию в мяч.

Он уже хотел отказаться, но девушка смотрела ему в глаза с такой трагической надеждой, что он сказал лишь:

– Почему бы и нет? Спасибо, Мата. Сыграем, нагуляем аппетит.

Мата расплылась в улыбке:

– Чудесно! Скажу Ильзе, чтобы заняла стол. Пойдем!

Торби выиграл три партии и одну свел вничью… неплохой результат, если учесть, что его партнером была чемпионка среди женщин, которая позволяла себе взять лишь одно очко форы, когда играла с чемпионом среди мужчин. Торби не думал об этом, а просто получал удовольствие от игры.

Его дела в компьютерной пошли на лад, отчасти из-за его серьезного отношения к делу, отчасти потому, что он хорошо чувствовал комплексную геометрию. Помогало и то, что он был сыном нищего, и эта древняя профессия обострила его мышление. Джери более не сравнивал вслух успехи Торби и Маты, ограничиваясь лишь кратким комментарием по его адресу: «Уже лучше», или «Продолжайте, стажер», или, что бывало реже, «Стопроцентное попадание». Торби приобрел уверенность в своих силах; он избавился от стеснительности и гораздо чаще появлялся на людях и играл с Матой в мяч.

Путешествие через мрак близилось к концу, когда закончилось последнее занятие, и как-то раз утром Джери скомандовал:

– Вольно! Я вернусь через пару минут.

Торби с удовольствием стряхнул с себя напряжение, но тут же заерзал; ему казалось, что на этот раз он работал в идеальном согласии со своими приборами.

– Младший стрелок… как вы думаете, он не станет возражать, если я взгляну на свою ленту?

– Думаю, нет, – ответила Мата, – впрочем давайте-ка я сама ее достану. Тогда ответственность ляжет на меня.

– Мне не хочется доставлять вам неприятности.

– Ничего страшного, – серьезно ответила девушка и, потянувшись к терминалу Торби, вытащила ленту, дунула на нее, чтобы та не скручивалась, и внимательно ее изучила. Потом извлекла свои записи и сравнила с лентой Торби.

Она серьезно посмотрела на юношу:

– На этот раз очень хорошо, Торби.

Впервые за все время она назвала его по имени. Но Торби едва ли это заметил:

– Правда? Вы хотите сказать, что…

– Это очень хороший прогон… Торби. Мы оба поразили цель. Но ваши расчеты достигли оптимума между «возможно» и «критический предел», в то время как я поторопилась. Видите?

Торби только учился читать записи с ленты, но он был счастлив услышать это от Маты. Вошел Джери и, взяв обе ленты, посмотрел на ленту Торби, а затем пригляделся к ней более внимательно.

– Прежде чем спуститься сюда, я взял записи постанализа, – сказал он.

– И что же, сэр? – нетерпеливо спросил Торби.

– Мм… После еды я изучу все это более внимательно, но похоже, что ваши ошибки взаимно погасились.

Мата воскликнула:

– Да ладно, братец, он идеально сработал, и ты прекрасно об этом знаешь!

– Ты так думаешь? – усмехнулся Джери. – Но ты не хотела бы, чтобы у нашего лучшего ученика закружилась голова?

– Фу на тебя!

– Вот тебе и «фу», маленькая уродина. Пошли есть.

Узким проходом они вышли в главный коридор второй палубы и зашагали рука об руку. Торби глубоко вздохнул.

– Тебя что-то беспокоит? – спросил его племянник.

– Ничуть! – Торби обнял обоих за плечи. – Вы, Джери и Мата, еще сделаете из меня настоящего снайпера!

Впервые с того дня, когда он получил взбучку, Торби обратился к своему учителю по имени. И Джери спокойно воспринял его попытку примирения.

– Не торопись с надеждами, кореш. Но я думаю, что мы справились. – И добавил: – О, я вижу, двоюродная бабушка Тора смотрит на нас своим холодным взглядом. И если кого-то интересует мое мнение, то я считаю, что сестрица может еще ходить без посторонней помощи. Я уверен, что двоюродная бабушка тоже так считает.

– И на нее тоже фу! – быстро защебетала Мата. – Ведь Торби только что справился с заданием на «отлично»!

Замедлившись до субсветовой скорости, «Сису» вынырнул из мрака. Менее чем в пятидесяти миллиардах километров сияло солнце Лозиана, и через несколько дней корабль должен был совершить очередную посадку. Экипаж «Сису» встал на боевое дежурство.

Мата несла вахту в одиночестве; Джери потребовал, чтобы стажер дежурил вместе с ним. Первая вахта обычно проходила спокойно; даже если рейдер получал по N-космическим каналам связи точную информацию о времени прибытия и месте назначения «Сису», при прыжке во много световых лет было невозможно точно предсказать, где и когда именно корабль покажет свой нос в реальном пространстве.

Джери занял свое кресло через несколько минут после того, как Торби затянул ремни со странным, испытанным многими стажерами ощущением, что это уже не учеба. Джери взглянул на него и ухмыльнулся:

– Расслабься. Если будешь напрягаться, заболит спина и ты долго не выдержишь.

Торби слабо усмехнулся в ответ:

– Я попробую.

– Так-то лучше. Сейчас мы сыграем в одну игру. – Джери вытащил из кармана коробочку и открыл ее.

– Что это?

– «Прощай, радость». Ставим ее сюда… – Джери накрыл коробкой переключатель, определяющий, какой из терминалов становился ведущим. – Ты видишь, в каком положении тумблер?

– Что? Нет.

– Молодец, возьми с полки пирожок. – Джери пощелкал скрытым от Торби переключателем. – Кто из нас будет управлять ракетой, если придется ее запускать?

– Откуда мне знать? Убери ее, Джери; я и так нервничаю.

– В этом и состоит игра. Может быть, на контроле я, а ты лишь впустую давишь кнопки, а может быть, все зависит от тебя, а я сплю в своем кресле. Время от времени я буду щелкать тумблером, но ты не будешь знать, в каком положении я его оставил. Так что при появлении пирата – а он не заставит себя ждать, я это нутром чую, – ты уже не сможешь надеяться, что старый добрый Джери, человек с твердой рукой, держит ситуацию под контролем. Тогда тебе придется спасать нашу лавочку. Тебе, и никому другому.

Торби с содроганием представил себе расположенные палубой ниже стеллажи с торпедами и людей, застывших в ожидании его решения – единственного правильного решения невероятно трудной задачи жизни и смерти, искривленного пространства, движущихся векторов и комплексной геометрии.

– Ты шутишь, – робко произнес он. – Ты не можешь доверить мне управление. Капитан просто заживо сдерет с тебя шкуру.

– А вот тут-то ты ошибаешься! Всегда приходит день, когда стажер по-настоящему наводит на цель. Только после этого он становится стрелком… или превращается в ангела. Но мы не позволим тебе разволноваться в этот момент. Ни в коем случае! Ты у нас будешь волноваться все время. Вот как это будет делаться. Каждый раз, как только я скажу: «Ну!» – ты будешь угадывать, чей терминал включен. Если угадываешь, я отдаю тебе свой десерт. Не угадываешь – отдаешь мне твою порцию. Ну!

Торби быстро прикинул:

– Я!

– Ошибка! – Джери приподнял коробочку. – Я выиграл твой десерт, сегодня это ягодный торт; у меня даже слюнки потекли. Отвечай побыстрее – ты должен принимать решения мгновенно. Ну!

– Опять ты.

– Верно. Ну!

– Ты!

– Ничего подобного. Видишь? И я все же съем твой торт. Мне стоит выйти, пока я в выигрыше… Ах какой крем! Ну!

Когда на смену пришла Мата, Торби проигрывал Джери десерты за четыре дня.

– В следующий раз начнем при этом счете, – заявил Джери. – Только этот ягодный торт я все-таки возьму. О, я забыл сообщить, что будет главным призом!

– И что же?

– Когда все будет по-настоящему, мы поспорим на три порции. Как только покончим с пиратом, ты сразу же должен будешь отгадать. В настоящем бою награда должна быть больше.

Мата фыркнула:

– Братик, ты хочешь, чтобы он занервничал?

– Ты нервничаешь, Торби?

– Еще чего!

– Перестань беспокоиться, сестренка. Берись-ка за компьютер своими немытыми пальчиками и держись за него покрепче!

– Я сменяю вас, сэр.

– Пойдем, Торби, нас ждет еда. Ах, ягодный торт!

Три дня спустя счет уравнялся, но лишь ценой множества порций сладкого, с которыми Торби пришлось расстаться. «Сису» замедлил ход почти до планетарных скоростей. Солнце Лозиана на экране уже сильно выросло. Торби со слабым сожалением решил, что в этом прыжке его умение не подвергнется испытанию.

И тут сигнал общей тревоги заставил его дернуться в привязных ремнях. Джери что-то говорил, и его голова быстро повернулась к пульту, он осмотрел приборы и впился пальцами в клавиши.

– Приготовиться! – рявкнул он. – Это уже по-настоящему!

Торби стряхнул с себя оцепенение и склонился над панелью. В компьютер уже поступали данные, и тут же на экране появились результаты баллистического расчета. Боже милостивый, он совсем рядом! И как быстро приближается! Как ему удалось так близко подкрасться незамеченным? Торби отбросил посторонние мысли и начал просматривать ответы. Нет, еще нет… хотя уже скоро… Не повернет ли пират и не сбросит ли скорость?.. Попробовать поворот с шестикратным ускорением… достанет ли его ракета?.. А если не повернет, достанет ли тогда…

Он едва почувствовал легкое прикосновение Маты к его плечу. Но очень хорошо расслышал крик Джери:

– Назад, сестренка! Мы засекли его, мы засекли!

На пульте Торби сверкнул огонек, из скрипучего громкоговорителя послышался голос:

– Дружественный корабль, дружественный корабль! Опознан лозианский межпланетный патруль! Отбой тревоги, вернуться к обычному расписанию.

Торби глубоко вздохнул, почувствовав, что с его плеч свалился тяжелый груз.

– Продолжать сопровождение! – крикнул Джери.

– Как?

– Выполнять задание! Это не лозианский корабль! Это рейдер! Лозиане так не разворачиваются! Ты накрыл его, парень, накрыл! Врежь ему!

Торби услышал испуганный всхлип Маты и тут же вновь с головой ушел в бой. Что-нибудь изменить? Достанет его торпеда? Достанет ли он его в конусе возможных перемещений? Вот сейчас! Он отдал компьютеру команду.

Голос Джери был едва слышен – казалось, что он произносит слова необычайно медленно.

– Ракета вышла. Думаю, ты накрыл его… но ты слишком торопился. Запусти еще одну, пока они не зацепили нас лучом.

Торби автоматически подчинился. Для принятия иного решения оставалось слишком мало времени. Он велел машине отправлять ракету по той же траектории. И тут он увидел на своем экране, что цель исчезла, и с непонятным чувством пустоты решил, что его первая ракета поразила цель.

– Вот и все! – сообщил Джери. – Ну-с?

– Что?

– Кто запустил ракету? Ты или я? Три десерта.

– Я! – уверенно заявил Торби. Где-то в глубине его сознания мелькнула мысль, что ему не суждено стать настоящим торговцем – таким, как Джери, для которого цель была просто фраки. Или три десерта.

– Ошибка. Три-ноль в мою пользу. Я перепугался и взял управление на себя. Разумеется, после приказа капитана ракеты были разряжены, а пусковые шахты заблокированы… но у меня не хватило духу рисковать дружественным кораблем.

– Дружественным?

– Конечно. Но для вас, помощник младшего стрелка, все прошло как в настоящем бою… как я и хотел.

У Торби пошла кругом голова. Мата сказала:

– Братец, это нечестно. Ты сжульничал!

– Еще бы. Конечно я сжульничал. Зато теперь он настоящий стрелок, как ни крути. А мне, как ни крути, достался тройной десерт. Сегодня вечером – мороженое!