Глава восемнадцатая
— Ева, Ева, эй, только не падай в обморок. Давай, соберись, надо выбираться отсюда.
Я собралась. И застонала от дикой боли по всему телу. Хан посмотрел на меня, повернулся в комнату, и я снова услышала два непонятных звука. Потом сообразила и зажала рот обеими руками. И почему я думала, что пистолет с глушителем срабатывает беззвучно?
Хан молча потащил меня за собой, благо во всей суматохе вокруг на нас пока не обращали внимания. Свет продолжал подмигивать красноватыми всполохами, лиц толком было не разглядеть, а на самом Хане я заметила странного вида очки.
Инквизитор вдруг выругался и впихнул меня в первую попавшуюся комнату. Темно и тихо.
Хан дал мне знак молчать, а сам превратился в камень. Лишь быстро запер дверь и снова замер.
Я обхватила себя руками за плечи и чуть не заорала, когда в дверь стукнули. Раз… другой…
Надеюсь, они не услышат, как стучат мои зубы.
— Заперто, — раздался грубый голос.
— Эй, тут трупы!
И дружный топот в другую сторону.
— Тебе надо переодеться, — едва слышно шепнул Хан, — не верю, что говорю это, но… держи.
И сунул мне в руки ворох каких-то тряпок.
— Что это?
— Вещи Дамаль. Надевай, пока не передумал. Я тебе помогу.
Одеваться в полной темноте — то еще занятие, особенно с ноющими по всему телу мышцами. Хорошо, хоть основную роль взял на себя Хан в очках ночного видения. Быстро надевал, застегивал, одергивал. В конце не выдержал и прижал меня к себе, тихо спросил:
— Они тебя тронули?
— Не успели. — Я приглушенно всхлипнула и попросила: — Вытащи нас отсюда, пожалуйста. У меня живот немного болит.
Хан снова выругался, не отпуская меня.
— Ева, соберись, осталось немного, хорошо? Потом уедем далеко и спрячемся.
Плевать на все, спрятаться и переждать. А потом я доберусь до них!
Кажется, Хан угадал мои мысли, потому что вдруг порывисто поцеловал и прошипел:
— Выкини из головы месть. Ублюдков я убил, а Вацлав теперь долго проваляется с сотрясением, я его хорошо приложил. И вот…
В темноте зашуршало что-то, потом мягкая ткань обхватила мое горло.
— Я нашел чокер, Ева. Может, сошел с ума, но чувствую, что все это должно сейчас быть на тебе. Оно тебя защитит, если меня убьют.
— Только попробуй, понял? Ни за что!
А потом мы начали прорываться к выходу. Благо освещение все еще было выключено, и нас почти не замечали.
Пока не раздался вой сирены и голос одного из Магистров не объявил, что опасная Хищница пытается выбраться на свободу.
Хан выругался и натянул на меня противогаз. Пока я соображала зачем, он уже на ходу отправлял кому-то сообщение. И почти сразу вдалеке что-то глухо ухнуло, спустя несколько секунд загудела вентиляция.
— Что это?!
— Бомба, — коротко ответил Хан. — И подпор воздуха. Я подготовился, прежде чем идти за тобой.
Вокруг то и дело пробегали люди. Стало ясно, что вот сейчас им не до меня. Выли сирены, что-то бормотал механический голос, потом ухнуло еще раз, уже ближе. И из вентиляции вдруг повалил густой дым. Да так хорошо, что вскоре ничего не стало видно. Тут я и поняла, зачем понадобились противогазы. Сверху него Хан еще нацепил на меня очки ночного видения. Но все равно я тыкалась как слепой котенок, ориентируясь лишь на то, куда меня тянули за руку.
— У нас очень мало времени, — пробормотал Хан, продолжая куда-то спешить.
По дороге я увидела нескольких человек, лежавших без сознания. Кто-то натужно кашлял, держась за стену. Хан не смотрел на них, продолжая тащить меня вперед.
А я? А мне никого не было жалко. Вот ни капли. Внутри что-то застыло.
— Большую часть Магистров уже эвакуировали, — сообщил Хан, — но если что — падай на пол и не шевелись.
Он привел меня в помещение, словно выдернутое из дорогого ВИП-клуба. Сейчас тут, правда, царил бардак, — стулья разбросаны, на столе разлит коньяк, рассыпаны сигары. Я заметила висевший на ножке перевернутого стула лифчик. А потом Хан потащил меня к дальней стене.
— Мама! — вырвалось невольно, когда Хан достал из кармана… отрезанный палец.
Надеюсь, это палец Вацлава. Уточнять не стала, лишь смотрела, как мой Инквизитор приложил его… к обычной книге.
Какие же у них технологии?! И дыма в этой комнате гораздо меньше, явно стоят дополнительные фильтры.
Шкаф отодвинулся в сторону, открывая узкий проход, пробитый в камне.
И снова торопливый бег. И тихий голос Хана, успокаивающий, дарящий чувство защищенности.
— Вокруг профи, но мы прорываемся. Ева, это вещи Дамаль. Постарайся из них не выпрыгнуть. Видимо, такое количество дарит удачу.
— Юбка! — пропыхтела я. — Юбка отключает немного мозги, но подкидывает удачи.
Проход завершился крутой лестницей. На ее середине Хан вдруг насторожился, да и я услышала тихие голоса.
Миг, и мой Инквизитор бесшумной ласточкой взлетел повыше, прижался к ступеням и кинул вперед что-то небольшое и темное.
— Закрой глаза и зажми уши.
Я поспешно выполнила приказ, сквозь закрытые веки уловила яркую вспышку, а потом меня опять потащили. Поморгав, я заметила катающихся по полу двух членов Ордена.
А дальше опять бег, но уже по катакомбам. Пока какой-то каменный ход не выплюнул нас на небольшой склон, и мы буквально скатились прямо в густые и пыльные кусты.
— Мы вырвались? — неверяще спросила я. — Нет, правда?
Хан приложил палец к губам и пониже пригнул мою голову, чтобы не высовывалась из кустов.
— Нам еще надо ухитриться выехать за пределы Рима, и желательно подальше. Орден сейчас перекроет все ходы и выходы. Есть несколько вариантов, но тебе придется еще немного продержаться, Ева.
Он развернул меня к себе и мягко коснулся губами виска.
— Ты же сильная, да? Девочка моя.
— Я их ненавижу! — вырвалось из глубины души. — Хан, я их всех ненавижу! Да чтоб они провалились! Твари! Ублюдки!
Последние слова прошипела вместе с выступившими слезами. Торопливо вытерла их и… машинально упала от грохота. На мгновение показалось, что небо решило устроить апокалипсис и рухнуть на землю. Рядом упал Хан, прикрыв мою голову рукой.
Грохот продолжался, но постепенно слабел. И я рискнула приподняться, чтобы посмотреть, что случилось. Тем более Хан рядом ошарашенно что-то говорил на латыни.
На месте катакомб, под которыми находился Орден, теперь зиял провал. Огромный, глубокий.
Я так и застыла: лежа и подняв голову. В ушах стоял звон от грохота, от шока, от всего подряд.
И еще… я посмотрела на руки и поняла: перчатки исчезли, осыпались тонкой темной пылью.
— Хан! — пискнула жалобно. — Хан, оно… оно обвалилось. Там же…
— Там все, кто был внутри, — подтвердил странным голосом мой Инквизитор.
Он недолго смотрел на то облако пыли и песка, которое поднялось над осевшими катакомбами. Потом просто взял меня за руку и проговорил:
— Пойдем. Надо воспользоваться паникой и уходить подальше.
— Куда?
Я все пыталась обернуться и посмотреть на то, что осталось от Ордена. От его головного центра.
Дорогу запомнила смутно. Мысли в голове сталкивались друг с другом, растущее подозрение заставляло периодически всхлипывать. Сидела в машине, которую Хан спрятал неподалеку, смотрела на проносившиеся мимо поля и деревеньки, а заодно пыталась справиться с мыслью, что я убийца.
Вещи Дамаль как-то услышали мой вопль и выполнили его. Секундная слабость — и десятки людей оказались под завалами.
— Болит что-то? — как-то равнодушно поинтересовался Хан.
На его лице застыла маска. И от этого становилось еще страшнее.
— Болит, — согласилась я.
И начала сдирать с себя вещи, отчаянно и яростно. Словно сбрасывала ядовитых жуков. И тут же мужская рука перехватила мои действия, прижала к сиденью.
Хан притормозил у обочины и повернулся ко мне.
— С ума сошла? Накинь пальто, ты простудишься.
— Это они, Хан! Это они там всех убили! И я!
— Заткнись!
Окрик подействовал. Я мигом замолчала и застыла, глядя на него круглыми глазами. К счастью, маска с его лица исчезла. Теперь передо мной сидел смертельно уставший мужчина, который только что вытащил меня из ада.
— Сейчас мы доедем до одного места, — продолжил Хан, — и я кое-кому позвоню. И будем думать, как действовать дальше. И еще запомни, никогда не называй себя убийцей. Никогда! Это клеймо, ясно? Не надо его носить… тебе.
— Там были твои друзья…
— Там были мои соратники. А единственный друг, к счастью, сейчас в Москве.
— Богдан? — Я дождалась короткого кивка и тихо спросила: — Вацлав — его отец?
Хан со вздохом посмотрел в окно и как-то глухо произнес:
— Я понимаю, что он тебя мучил, но все же надеюсь, Магистр выжил. Иначе я не знаю, что будет с Богданом.
Я прикусила губу, сдерживая себя. Вацлав — редкостный ублюдок. Интересно, а сынок лучше? Что их вообще связывает с Ханом?
Разговор все не клеился, и в молчании, прерываемом редкими фразами, мы добрались до милой деревеньки. За окном уже сгустились сумерки. К тому времени я устала, меня опять начало колотить. И поэтому даже не стала сопротивляться, когда Хан подхватил меня на руки и занес в небольшой дом. На самой окраине.
— Где мы? — спросила негромко.
— В безопасности.
Отвратительно чувствовать себя слабой. Но всю ночь я провалялась в странном состоянии. То спала, то просыпалась. И видела вокруг комнату, освещенную розовой лампой, картины на стенах, окно, прикрытое плотными светлыми шторами. Слышала голоса, в основном женские. Кажется, меня осматривали. Сон смешался с явью.
Окончательно пришла в себя утром, оттого что Хан прикоснулся к моему плечу и сказал:
— Пора. Одевайся, и поехали.
В доме, обставленном чуть старомодной мебелью, было пусто.
— А что… — начала я, но Хан перебил:
— Есть вещи, о которых порой не стоит знать или задумываться. Тебе помогли, осмотрели. Ты и ребенок в порядке. Одевайся и поехали.
Тут только я заметила, что на стуле, рядом с кроватью, висит одежда. Платье, пальто, шарф. Все темно-серое, новое и незаметное. Хорошо, нам сейчас светиться никак не стоит.
— Под одежду надевай вещички Дамаль, — приказал Хан.
Сам он выглядел немного отдохнувшим, успел побриться и переодеться в такой же неброский серый наряд.
— Не хочу!
— Надевай, Ева. Думаешь, мне нравится предлагать такое? Но нам надо вылетать из Италии.
— Куда?
Я спрашивала и торопливо натягивала одежду. Черт с ним, с душем, с завтраком. Главное — подальше отсюда.
— В Россию, там проще затеряться. С Богданом я связался, он поможет, но ему пока от нас лучше держаться подальше.
Он открыл передо мной дверь, впуская в дом свежий холодный воздух. От него на мгновение закружилась голова.
— Кстати, Вацлав жив. И даже не ранен. Его и остальных Магистров вытащили в первую очередь.
— Такое не тонет. Как мы будем выбираться? Что ты планируешь делать дальше?
— Спрятать тебя. И себя. Скоро Орден опомнится, поймет, что под завалами нас нет, и тогда я нам не позавидую. Ева…
Я вскинула на него взгляд.
— Я хочу тебя защитить. — Хан придержал дверь, пропуская меня, повторил: — Защитить. Поэтому у меня огромная просьба: просто не лезь никуда, хорошо?
— Хорошо.
— Я дам тебе ноутбук.
— Зачем?
Мы шли к машине в утренней тишине. Прохладно, страшно, хочется проснуться и понять, что на самом деле все отлично.
— Зайдешь в сеть Ордена, поищешь данные на вещи Дамаль.
Я чуть не поперхнулась и переспросила:
— Ты серьезно?
— Абсолютно. Они не действуют на тебя.
— Вацлав сказал, что потому я еще опаснее.
Хан со вздохом усадил меня в машину, наклонился и поцеловал. Протяжно, с каким-то надрывом. И проговорил, обхватив мое лицо руками:
— Ты опаснее для них. Вещи не действуют на тебя, я видел. Ни одна из Хищниц не попыталась бы избавиться от них после того, что совершила. А теперь давай выбираться. Твои вещи нам помогут.
Помогут — не то слово. Наверное, только они нас и вытащили из Италии. Никогда я так откровенно ими не пользовалась. Зная, что Орден вот-вот очухается и начнет оцепление, мы действовали быстро. И на удивление слаженно. Наверное, присутствие Хана дарило мне уверенность, что все будет хорошо.
Тем не менее я никак не могла расслабиться.
Даже когда самолет в Москву оторвался от взлетной полосы. Все равно я поняла, что то и дело обшариваю взглядом пассажиров.
— Хан…
— М-м-м? — поинтересовался мой Инквизитор, сидевший рядом с закрытыми глазами.
— Ты уверен, что тут нет никого из ваших?
— Уверен. Можешь поспать, хорошо?
Издевается? Я поняла, что сижу, вцепившись в ручки сиденья.
— Хан?
— Женщина, я пытаюсь вздремнуть. Что?
— А каким образом Богдан поможет?
— Найдет безопасное место, — пробормотал Хан. — Ему-то можно свободно везде передвигаться, а нам вот не стоит лишний раз высовываться. Думаю, Ордену понадобится несколько дней на то, чтобы узнать, в какую сторону мы улетели. Наша задача — на несколько дней залечь подальше. Потом получим поддельные документы и по ним отправимся для начала в Мексику. Там самый разгильдяйский офис Ордена. Три человека, которые больше смотрят телевизор, а не ищут вещи. Зачем их вообще держат — непонятно. Ева, все, хватит. Отдохни, потому что потом нам придется долго ехать.
Знала бы, что ждет нас в будущем, — последовала бы совету. Но взбудораженный организм все никак не мог успокоиться. Поэтому я сидела, пыталась читать журналы, постоянно пила воду и сок, смотрела в иллюминатор. Если и пыталась заснуть, то вздрагивала и открывала глаза, чувствуя, как сильно начинает биться сердце.
В Шереметьеве мы сели глубокой ночью.
— Не снимай вещи Дамаль, — предупредил Хан, когда мы вышли из самолета. — Ах да, и еще. Болтай и задуривай голову любому, кто с нами заговорит. Хорошо?
Он посмотрел мне в глаза и повторил:
— Хорошо?
— Без проблем.
Насчет долгой езды Хан не соврал. Для начала мы сели в автобус вместе с еще кучей людей. Я смотрела в темное окно, где летали белые хлопья снега. Потом незаметно скользила взглядом по пассажирам. Хан рядом выглядел спокойным, значит, все в порядке.
Плохо, что оружия у нас не было. Господин Инквизитор решил не рисковать и не привлекать к себе лишнего внимания.
— Хан, — шепнула едва слышно, наклоняясь к нему.
— М-м-м?
— Мы так и будем невооруженные?
— Леди супергерой, — шепнул он в ответ чуть насмешливо. — Вопрос об оружии я решу в ближайшее время. Пока у нас в полном боевом комплекте только ты. Не волнуйся, Ева, если что, я и без пистолета постараюсь не подвести.
Мне нравилось, что сейчас Хан выглядел гораздо спокойнее, чем в первый день после обвала катакомб. Уже на подлете к Москве он нехотя признался, что за Вацлава волновался.
— Я прекрасно понимаю, что он ублюдок, Ева. Да, я с удовольствием свернул бы ему шею. Но он отец Богдана. И он в свое время, можно сказать, меня вырастил.
— Но его взгляды ты не разделяешь. Ты не стал таким, как он! А Богдан?
— У Богдана более холодный и критический ум, он не фанатик. В школе мы с ним высмеивали всю эту суматоху вокруг вещей Дамаль. Потом изучали документы, постепенно начинали верить. Это сложно объяснить. В какой-то момент ты понимаешь, что твои учителя правы. И тебе становится стыдно за свой скептицизм.
— Промывка мозгов?
— Может быть. Богдан более упертый, но он родился в семье Магистра. А меня представители Ордена нашли в семь лет. До этого я жил в приюте, но считал его настоящим домом. Потом появился Орден, Богдан и его семья. В какой-то момент я, наверное, был как все Инквизиторы. Разве что не любил мучить. Сбор информации, разведка, принятие решения.
— Богдан…
— Палач, — коротко ответил Хан. Заметил, как я побледнела, и положил мне руку на колено. — Ева, я бы стал дружить с ублюдком?
— Они… они же пытают. Насилуют… черт, Хан!
— Есть разные люди, Ева. Богдан предпочитал вершить правосудие быстро и по возможности без страданий. Да, работа, да, надо выполнять.
— С нормальной психикой такое делать не будешь.
Мы не поругались, но все же остались каждый при своем мнении. Я теперь вообще сомневалась, что когда-нибудь мы сможем поругаться или косо посмотреть друг на друга.
Когда кто-то спасает твою жизнь… это заставляет многое пересмотреть.
Автобусом мы ехали долго. Вылезли на какой-то остановке, пересели. И так раз пять, прежде чем выехали за пределы Москвы. Забавно, но я даже почти не устала. Видимо, пока организм задействовал какие-то таинственные ресурсы. А может, поддерживали вещи Дамаль?
Где-то в Подмосковье Хан взял такси. И только там я немного задремала, отчасти успокоенная тем, что за рулем сидела женщина. Не особо разговорчивая, суровая на вид, но на приборной доске прикреплена фотография двух детишек. И один из них позвонил ей, пока мы ехали сквозь метель. С нами она ничего не обсуждала, да и сыну по громкой связи сказала, что занята. И все.
С такси на такси мы пересаживались три раза. К тому времени, как добрались до места, я уже малость ошалела от многочисленных пересадок и вконец запуталась, где мы.
— Где ты научился так хорошо говорить по-русски? — спросила тихо, выходя из очередной машины. Правда, у Хана почти отсутствовал акцент. Я же предпочитала молчать. Говорящего на английском пассажира запомнят почти наверняка. А вот легкий акцент спишут на что угодно. Так что я временно превратилась в немую.
Место, куда мы приехали, выглядело… ну так себе, если честно. Ничего страшного, но и веселого мало. Серые дома, тусклый свет фонарей, где-то орет автомобильная сигнализация, лают собаки. Девятиэтажные свечки соседствовали с частными домишками за высокими заборами. Я услышала вдали сирену и поинтересовалась:
— Нам-то куда?
Хан взял меня за руку и повел по узкому тротуару. Мимо спящих домов, мимо фонарей и сугробов. Снег сухо скрипел под ногами.
Нужный дом оказался спрятанным за металлическим забором. Лязгнули ворота, я ступила во двор и огляделась.
— Хан, чей это дом?
У входа горела тусклая лампочка, и все. Я лишь разглядела, что двор пустой, заметенный снегом, и расчищена только узкая тропинка. Сам домик оценить было сложно. Поняла лишь, что он кирпичный и одноэтажный. А потом Хан затащил меня внутрь, подальше от метели и холода.
Внутри оказалось тепло. Так тепло, что я тут же стянула шапку и расстегнула пуховик. Скинув сапоги у входа, медленно пошла по комнатам, включая свет. Пока Хан вышел обратно во двор с телефоном наперевес.
Две комнаты, маленькая кухня, простая мебель и плотно занавешенные окна. Я села на коричневый диван, обвела взглядом обстановку и вздохнула.
— Побудем тут дня два. — Хан вернулся в дом, пряча на ходу телефон, спросил: — Как тебе?
— Лишь бы безопасно.
— Абсолютно. Ты нашла, где ванная? В шкафах есть полотенце и белье. С одеждой вот могут быть проблемы, а лишний раз выходить…
— Все нормально, Хан. Я год провела в самых разных условиях. Мне хочется просто лечь и уснуть.
В крохотной ванной комнате оказалась газовая колонка, и я, наверное, час простояла под горячими струями. Вышла сонная и расслабленная. Послушно позволила себя уложить на кровать в спальне и почти сразу уснула. Мельком заметила, что Хан сел рядом и достал ноутбук.
