– Поступление на парусный корабль несколько понижает меня в статусе, сэр, – сказал мой новый второй помощник, когда я принимал его на корабль перед началом рейса.

– Именно так! – согласился я. – Однако, мистер, на подобное понижение приходилось идти и людям, ничуть не худшим, чем вы. В частности, мне самому; и позвольте мне заметить, что наше положение имеет и свои плюсы, как я докажу вам, если только вы являетесь именно таким человеком, за кого я вас принимаю.

В известной мере, он прав! Действительно, при переходе с пассажирских линий ты как бы теряешь в ранге, однако кое-что и приобретаешь. Здесь меньше мороки, меньше крахмала и больше отдыха – решительно больше! Кстати, и денег тоже.

Это может показаться забавным, если учесть, что со своих недавних сорока фунтов в месяц я скатился на четырнадцать фунтов десять шиллингов, однако за мной слишком пристально следили – ей-богу уже слишком! За последние три рейса с пассажирами, мне ни разу не удавалось заработать больше сотни помимо жалования.

Я давно не плавал на парусниках, и оттого начал забывать тамошние обычаи. Я распорядился, чтобы мистер Перкинс, второй помощник, держал паруса, так как не хочу тратить год жизни на плавание. Если он считал нужным убрать парусность, то должен был сперва известить меня об этом. И на мой взгляд он слишком часто убирал паруса! Должно быть, я слишком привык к пароходам и постоянному числу узлов в час.

Тем не менее Перкинс приказ выполнял, и теперь я имею дело с обломленной грот-стеньгой. А это означает, что когда мы придем в порт, нас ждут две недели работы и необходимость покупать новую стеньгу. Тем временем, я распорядился, чтобы верхушку мачты перевязали и ставили на нее меньше парусов, а также несколько усомнился в дальнейших перспективах.

Занимаюсь проблемой, которая может разрешиться самым благоприятным для меня образом. В практическом плане она имеет совершенно, так сказать, элементарный облик! Необходимо переместить две сотни тысяч первоклассных сигар с этого уютного островка прямо в Ливерпуль, на склад фирмы Messrs. & Co., и обойдемся без имен! На мою долю процесса выпадают все хлопоты и риск (как обычно)! Однако по случайности я получаю право на половину дохода, а каков он может быть, вы легко определите, если прикинете пошлину на две тысячи ящиков с полкроновыми сигарами, которые, вне сомнения, часто курите.

С груза я не получу ничего, как и сами Messrs, ибо этот парусный пакетбот имеет собственных владельцев, и они используют его собственной выгоды ради, а не моего удовольствия для; так что они получат всю стоимость перевозки, и я выплачу ее с учетом всех подробностей, веса и объема!

Мне случалось много плавать и рисковать, однако я до сих пор пребываю в тумане неведения относительно того, каким образом мне удастся переместить шестнадцать увесистых ящиков контрабандного товара прямиком на склад Messrs. & Co., находящийся в самом центре города Ливерпуля. Деталям этого процесса никак не удается пробиться в мою голову.

Тем временем, меня посещают и другие неприятности в плане оснащения новой грот-мачты. Корабельный плотник, иначе Стружка, произвел необходимый ремонт, a я выписал с берега нужную древесину, и на корабле царит сплошная суета.

Постоянно размышляю о том, каким образом можно благополучно доставить на берег этот контрабандный товар. Как нетрудно понять, выгрузить на берег шестнадцать увесистых ящиков с сигарами под носом таможенников невозможно, однако я уже продумал большую часть своего плана, и если Ливерпульская таможня не будет особым образом заинтересована во внимательном обыске, надеюсь на то, что мне удастся благополучно разрешить поставленную задачу, так как мне удалось пристроить эти ящики в таком месте, где даже Карла Второго можно было бы спрятать от дюжины слишком любознательных Кромвелей.

Случалось ли кому-нибудь получать такой удар, как мне? Я только что получил от собственного агента на берегу шифровку о том, что произошла утечка информации. Таможне известно, что я везу двести тысяч сигар из Гаваны, и ее исчадия готовы нагрянуть на меня прямо в тот момент, когда окажутся на корабле. Да слышал ли вообще кто-то о чем-то подобном! Им известно точное количество сигар, а это значит, что они получили информацию от шпика на другой стороне океана. И они окажутся у меня на борту всего через два часа!

Агент настаивает на том, чтобы я задекларировал груз, а фирма приватно предоставит мне средства для оплаты пошлины. Понятно, что он испуган! Но если я выплачу пошлину, то ничего не заработаю в этом рейсе.

Кроме того, во всей истории наблюдаются кое-какие неприятные для меня особенности, так что трудно ожидать, что дело сойдет мне с рук! Если я не намеревался провезти товар контрабандой, то почему я вез его тайно, а затем спрятал на корабле – да в таком странном месте, где его не слишком просто найти?

Легко сказать: и все же я намереваюсь провезти товар. Но надо подумать, ибо мои маленькие планы должны претерпеть внушительное изменение.

Недолго поразмыслив, я отправился к своему «передатчику» (у меня есть рация с радиусом действия в двести миль, которую я приобрел за собственный счет) и послал ответную шифровку агенту, двумя здравыми и энергичными словами прося о помощи в деле!

После этого я поднялся на палубу и, обратившись к своему первому помощнику, мистеру Эллисону, обрисовал ситуацию ему, а заодно и оказавшемуся рядом второму помощнику, и «заинтересовал» их обоих благополучной доставкой груза на берег.

– Спускаемся вместе вниз и начинаем как можно скорее перепрятывать сигары! – сказал я первому помощнику.

Второго помощника я отправил к лебедке, приказав поднимать гордени на трех мачтах и спускать вниз верхние реи, ибо мы уже шли по Корабельному каналу и верхние части мачт следовало опустить, чтобы мы могли пройти под мостами.

– Чем больше будем мы заняты корабельными делами, – сказал я ему, – тем честнее будем выглядеть, когда акулы из таможни поднимутся к нам на борт. Так что, чтобы все было без сучка и без задоринки, мистер!

После этого мы с первым помощником спустились вниз прятать сигары. Я вытаскивал коробки с сигарами и вскрывал их.

– Загрузите столько сигар, сколько сумеете, в печной дымоход, – посоветовал я первому помощнику. – Великолепное место! А я отверну крышку стола в салоне. Под ней имеется знатная полость величиной во всю крышку, а глубины хватит, чтобы уложить в нее хотя бы три слоя сигар, Туда точно уйдет несколько тысяч.

И тут в дверь салона просунул голову стюард.

– Убирайтесь отсюда, стюард, и более не показывайтесь! – приказал я ему. – И закройте дверь за собой!

– А ему можно доверять, сэр? – спросил помощник, заталкивавший сигары стоимостью в полкроны каждая в дымоход, настолько чистый внутри, насколько того можно было добиться с помощью соленой воды и ветоши.

– Верить в этом порочном мире нельзя никому! – ответил я, – Но мне думается, что он больше потеряет в том случае, если выплеснет любые свои подозрения, чем если будет держать язык за зубами. В худшем случае могу сказать о нем, что он угрюм и является отпетым вором. В порту он купил коробку гнилых сигар и на обратном пути курит мои, утверждая, что это те самые, которые он купил; однако я чую разницу за целую палубу. И если таможенники наткнутся на спрятанные нами сигары, я присягну в том, что прятал их от стюарда. Оправдание, конечно жидковато, однако я объявлю дюжину коробок, чтобы объяснить те находки, которые они непременно сделают. Мне за это ничего не будет, конечно если они не найдут больше, чем я объявил! – Я усмехнулся. – Что касается стюарда, что бы он там ни подозревал, знает он только то, что не способно заметно повредить нам. Ведь даже вы со вторым помощником узнали о ситуации только тогда, когда я сам рассказал о ней.

– Истинная правда, сэр, – согласился помощник.

Боже! Как мы работали! Я взламывал ящики с сигарами, а опустошив, выбрасывал пустые через кормовые иллюминаторы в реку, ибо мы уже находились в эстуарии реки Мерси.

Когда я, наконец, заложил столько сигар, сколько, на мой взгляд, было разумно, в тайник, то есть под крышку стола, я опустил столешницу на место и закрепил ее.

– А теперь поднимитесь на палубу, мистер, – обратился я к первому помощнику, так как мы потратили на описанные выше труды целый час с половиной. – Посмотрите, не отвалил ли уже от причала таможенный катер. А я закончу здесь все дела.

– Отлично, сэр, – отозвался он, влез в пальто и направился на корму. Но уже менее чем через десять секунд одним прыжком по лестнице свалился обратно.

– Они уже здесь, сэр! – торопливо выпалил он, просунув голову в приоткрытую дверь. – Идут сюда!

– Хорошо! – ответил я. – Только ради бога не надо волноваться. Постараюсь одурачить их. Уверен в том, что они идут по какому-то ложному следу. А теперь ступайте на корму и передайте вахтенному офицеру, что я внизу, у себя в каюте.

– Очень хорошо, сэр, – ответил мой первый помощник, вновь устремляясь наверх.

Минуту спустя я услышал топот ног по палубе над головой и бросил под стол отвертку, которой пользовался.

– Доброе утро, капитан Голт, – поздоровался со мной старший офицер таможни, войдя в салон. Я не знал этого человека, потому что давно не бывал в этом порту.

– Доброе, – согласился я. – Не изволите ли пожаловать в мою каюту, мистер?

Но произнося эти слова, я заметил, что взгляд его так и шныряет по салону. И тут, вдруг, словно бы желая застать меня врасплох, он повернулся ко мне и резким тоном бросил:

– Что-нибудь хотите задекларировать, кэптен Голт?

Он начал тарабанить обязательный список, но я остановил его:

– Не надо, я знаю его наизусть. Я располагаю двенадцатью упаковками по сотне сигар в каждой, и более ничем, подлежащим вашему вниманию.

Я произнес эти слова с вызовом, ибо в манере этого человека было заметно нечто, заставившее меня ощетиниться. Обернувшись к двоим своим людям, последовавшим за ним вниз, он кивнул, после чего вновь обратился ко мне и спросил:

– Так значит, более ничем, капитан Голт?

– Безусловно, – ответил я. – Более того, позвольте мне довести до вашего сведения, что мне не нравятся ваши манеры, ваше произношение, а также ваше дыхание. Особенно последнее. Вам следовало бы курить более качественные сигары!

Он посмотрел на меня так, словно бы подумал, что я сошел с ума, однако прежде чем ему удалось что-то выдавить из себя, я продолжил:

– Надеюсь, мистер, что вы завершите обследование кают так быстро, как это возможно, и уберетесь отсюда. Вы мешаете мне. Я задекларировал двенадцать сотен сигар, предназначенных для меня лично, – что было истинной правдой. – Так что начинайте свой обыск, иначе не сумеете закончить его сегодня. Потом кроме меня вам еще надлежит проверить всех остальных членов экипажа!

– Что за немыслимая наглость! – взорвался он. – Никогда не сталкивался с ничем подобным. Вы… вы… – однако каким моим личным качествам он намеревался воздать хвалу, я так и не услышал, так как в этот самый момент один из его подручных прикоснулся к его руке, и пока недотепа поворачивался, я услышал произнесенные взволнованным шепотом отчетливые слова: «Они здесь, сэр. Джок только что перебросился словцом со стюардом».

Тут таможенник снова взялся за меня.

– Итак, любезный… – начал он было, но я тут же осадил его:

– Обращайтесь ко мне «сэр» или «капитан Голт»!

К этому мгновению он уже побелел, стараясь подавить тот гнев, который я возбудил в нем.

– Вот что. Не пройдет и нескольких минут, как я заставлю вас проглотить свой беспардонный язык! – проговорил он тихим голосом, в котором бурлило пробужденное в его душе негодование. – Так что прекратите дурачиться. Вы задекларировали двенадцать сотен сигар, однако нам известно, что на борту этого корабля находятся полные две сотни тысяч сигар. Они находятся здесь, и мы намереваемся найти их. Советую признаться самому!

– Вы говорите полную нелепицу! – сказал я. – У меня здесь всего двенадцать коробок по сотне сигар.

– И где же они в таком случае? – рявкнул он. – Предъявите!

– Хорошо! – проговорил я, и тут же заметил физиономию стюарда, заглянувшего в салон за плечами двоих помощников досмотрщика.

– Убирайтесь отсюда, стюард! – выкрикнул я. – И все прочие тоже, пока я буду доставать свои сигары. Я не позволю никому из вас узнать, где я прячу свой табак. Заберите с собой стюарда и закройте дверь. Я позову вас тогда, когда будет можно, но стюард не должен видеть это место, потому что он – вор…

– Лжец! – завопил стюард во всю силу своего голоса. – Проклятый лжец!

Тут я рванулся к нему, однако таможенник с двумя подручными оттащили меня, и на мгновение я едва не потерял самообладание!

Не обращая более внимания на стюарда, я обратился к офицеру:

– Отпустите рукава моего сюртука! Черт бы побрал вас с вашей адской наглостью! У меня есть всего двенадцать сотен сигар, которые я готов задекларировать, вы меня слышали? Двенадцать сотен сигар! Запишите это в свою толстую башку. Двенадцать сотен! – Я орал уже во весь голос, не смущая себя ничем. – А если вы не верите мне, убирайтесь отсюда!.. На палубу! На палубу! Живо на палубу!

Над головой протопали ноги, и мой первый помощник с шумом и грохотом ввалился в салон, сжимая в кулаках увесистую рукоять кабестана.

Тут один из таможенников выпустил меня и бросился на него, обхватил за плечи и со всей своей силой начал отбирать палку; тем временем офицер схватил висевший на цепочке большой серебряный свисток и принялся дуть в него, наполняя весь салон пронзительным звуком.

По кормовой палубе протопали несколько пар ног, и группа таможенников, толкая друг друга, спустились по лестнице в салон.

– Арестуйте этих двоих за сопротивление! – закричал главный досмотрщик.

– Какое к черту сопротивление?! – заорал я. – Какое сопротивление?! Я никому не сопротивляюсь. Вы меня слышите? Я никому не сопротивляюсь. Я объявил, что располагаю двенадцатью сотнями сигар, и декларировал это до тех пор, пока у меня горло не заболело. Вы меня слышите? Я декларировал двенадцать сотен сигар. Вот! Так что отпустите меня!

– Держите его! – выкрикнул старший из таможенников. – Держите обоих! Питерс, кончайте это безобразие…

– Как только вы выйдете отсюда и уведете с собой стюарда, – продолжил я, – я сам представлю вам сигары, пока вы ничего не сломали здесь и не напортили. Но я не позволю стюарду узнать, где я прячу свой табак. На пути домой я не досчитался пятидесяти штук…

– Сэр, вы лжете! – донесся от двери свирепый голос стюарда.

– Придержи язык, скотина! – рявкнул мой помощник. – Дай только добраться до тебя, и я научу тебя правильно разговаривать с кэптеном!

– Молчать!!! – завопил старший таможенник, однако мой помощник начал прокладывать себе путь к стюарду, и в салоне завязалась легкая заварушка. В итоге четверо досмотрщиков повалили помощника, и старший досмотрщик приказал:

– Займитесь столом, Джексон. Он разборный.

– Я бы посоветовал вам слезть с головы моего помощника! – предложил я. – В салоне хватает стульев. Кроме того, разнообразия ради, ему можно позволять время от времени вздохнуть!

– Мол… чать! – провозгласил офицер и приказал своим людям: – Позвольте этому человеку подняться на ноги, но держите покрепче.

Первый помощник поднялся на ноги и, заметив, что досмотрщики начали отвинчивать крышку стола, выругался.

– Да! – мрачным тоном произнес старший из таможенников. – Ну, на сей раз мы загнали вас в угол – именно туда, куда нам надо. Нас известили о том, что вы собрались провернуть крупную спекуляцию, однако в наши дни даже барану известно, что подобные вещи теперь невозможны… Билли, принеси мне ящики, которые мы подобрали. Я велел тебе оставить их в кладовой стюарда до тех пор, пока они нам не понадобятся.

Таможенник по имени Билли выпустил моего помощника и исчез в кладовой. Через мгновение он вернулся со стопкой пустых ящиков из-под сигар, с которых еще капала соленая вода. Узнав их, я посмотрел на первого помощника. Он ответил мне взглядом.

– Вот видите: с вами покончено, вы испеклись, вы в нокауте! – сказал главный из таможенников. – И вам придется ответить за собственные дела. Вы…

– Это обман! – выкрикнул первый помощник. – Какой-то фокус, который устроил для вас стюард.

– Именно, – согласился я. – Вор не может не быть лжецом и обманщиком.

– Сам ты лжец, кэп! – самым наглым образом воскликнул стюард, считая себя в безопасности. – У тебя этих сигар тысяча с миллионом, и я, может, и промолчал бы, не будь ты таким упертым. Я никак не против контрабанды, никаких принципов, однако рассчитываю на собственную долю, и если не получаю ее, то ничего никому не должен… Ты сам виноват, кэптен. Я бы держался тебя, получи я свое. Я бы…

– Это еще что? – возмутился офицер. – Придержи язык, парень, не то окажешь с каталажке рядом со своим капитаном и его первым помощником. – Он повернулся к своим подручным: – Этого достаточно, Билли и Сандерс. Можете вдвоем подняться на палубу и закончить досмотр; теперь, полагаю, мы и сами справимся с этой парочкой.

Сандерс был из тех, что держали меня, и, оказавшись на свободе, я немедленно рванул к стюарду, наглым образом изображавшему полную невинность и самым отвратительным образом ковырявшему в носу.

– Вздуйте эту тварь, сэр! – донесся до меня голос первого помощника, и я понял, что нас с ним действительно соединяет общая цель.

– Держите их! – завопил офицер. – Держите!

Тут его люди повисли на мне стайкой крыс, и чопорная атмосфера салона несколько оживилась.

Однако пока длилась вся эта сумятица, таможенник с отверткой невозмутимо делал свое дело и откручивал шурупы; наконец, когда мы с первым помощником собрались передохнуть, он крикнул, чтобы кто-нибудь подошел и помог ему.

Столешницу сняли, и таможенников, увидевших бурый слой сигар, обежал восторженный ропот. Сразу после этого таможенник с отверткой запустил свою лапу в этот неглубокий источник, и крикнул, что сигар здесь не более восьми или девяти сотен.

– Я же говорил, что задекларировал двенадцать ящиков по сотне в каждом! – воскликнул я. – Или вы решили, что они успели размножиться? Остальные находятся в дымоходе, но даже этих-то вы не найдете, если будете до посинения цепляться за мой сюртук!

И действительно, таможенники ничего больше не нашли, хотя и перевернули вверх дном салон и каюты, и даже добрались до лазарета.

Наконец, вниз спустился второй помощник, чтобы узнать, следует ли ему теперь единолично управлять кораблем, или будут какие-то другие распоряжения. Тут уже старшему таможеннику пришлось приказать своим людям отпустить нас. Должно быть, он ощущал себя полным дураком, когда я объяснил ему, что не испытываю особой уверенности в том, что грубое нападение и необоснованный арест не представляют собой повода для обращения в суд! Ибо он, по сути дела, именно арестовывал нас с первым помощником в салоне нашего же корабля.

Наконец я настоял на том, чтобы мы обменялись рукопожатием, которое он осуществил с видом полностью ошарашенным. Однако я дополнил свое обвинение тем, что склоняюсь к милосердию, и что в более зрелые годы он еще поблагодарит старого капитана, который по доброте душевной не стал портить карьеру молодому и нахальному таможеннику для того лишь, чтобы выразить собственное, пусть и праведное, возмущение.

– Как вас зовут, мистер? – поинтересовался я.

– Грей, – ответил он в прежней недоуменной манере. Понимаете ли, он уже был абсолютно уверен в том, что взял меня на горячем, и потому мое дружелюбие ошеломило его.

– Так вот, мистер Грей, – сказал я, – ступайте отсюда прочь и займитесь своим делом. Вам осталось осмотреть остальную часть корабля, a раз вы утверждаете, что на борту находится двести тысяч сигар, вам не составит особого труда обнаружить их! Если хорошенько подумать, две сотни тысяч сигар должны занимать уйму места; скажем, это будет целая каюта от пола до потолка, не так ли? Неужели, мистер, вы сами не понимаете всю нелепость поступившей к вам информации? Ни одному находящемуся в трезвом уме и здравой памяти судовладельцу даже в голову не придет идея провести целую набитую сигарами каюту мимо таможни. Это просто немыслимо. Вас попытался обмануть какой-то шутник! Но если вы все еще думаете, что мне хватит ума провернуть подобную сделку в обход вашей конторы, что ж – корабль в вашем распоряжении, займитесь им, а потом, когда ничего не найдете, – а я в этом нисколько не сомневаюсь – возвращайтесь сюда и открыто признайте, что вас одурачили!

Однако моя небольшая речь не остановила его. Таможенника осенила свежая идея, и он поднялся на палубу, чтобы проверить ее, а я последовал за ним, чтобы увидеть, в чем эта идея состоит.

Как вы знаете, я отправил второго помощника снимать верхние реи, чтобы приготовиться к движению по Корабельному каналу. Ну и что же сделал этот мистер таможенный офицер, как не извлек заглушки из всех спущенных полых стальных рей, чтобы убедиться в том, что я не набил их сигарами.

Там, естественно, ничего не нашлось, однако это его не остановило. Он послал своих людей наверх, и они извлекли поперечины и заглушки из всех находившихся наверху рей. A когда и там ничего не нашлось, принялись исследовать полые стальные стеньги и собственно мачты, после чего внимание их вновь обратилось к корпусу, и они осмотрели запасные стеньги и бом-брам-стеньги, привязанные под фальшбортом. Однако ничего кроме обыкновенного, ничем не примечательного дерева не обнаружили.

Они все еще занимались своим делом вчера вечером, когда мы причалили к берегу в Эллсмир-Порте, находящемся в канале. Я понимал, что таможня располагает вполне надежной информацией – иначе досмотрщикам не было смысла попусту расходовать свое время.

На ночь они выставили на борту свой караул в количестве двух человек; сегодня они прислали еще больше людей, чтобы обследовать три трюма, явно пытаясь доказать себе, что сигар нет на борту.

Таможенники, наконец, уверились в том, что я не практикующий маг и не такой враль, как та личность, что отправила им из Гаваны эту самую ложную сигаровидную каблограмму.

Они прекратили поиски этой ночью, потратив на них три полных волнения дня, в течение которых мне удалось даже подружиться со старшим досмотрщиком; и когда он выдал мне разрешение и отозвал своих людей, чтобы приставить их к более полезному делу, я составил ему компанию и вместе сошел на берег, так как намеревался провести вечер в Ливерпуле.

– А теперь, – сказал я, когда мы ступили на берега Ливерпуля, – насколько я понимаю, вы уже не на службе, не так ли?

– Да, – ответил он. – Сегодня мой рабочий день закончен, и я свободен до завтра. Но почему это вас интересует?

– Скажем так, – продолжил я, – если вы свободны от служебных обязанностей, то мы можем закопать топор войны. Давайте скромно отобедаем вместе, и я расскажу вам одну побасенку… просто так, с глазу на глаз.

Он согласился, и я рассказал ему за вином следующую историю:

– Один мой друг, простой и ничем не примечательный мореход, в строгой тайне вез на борту двести тысяч сигар. Оказавшись возле берегов Англии, он узнал, что таможня получила о нем «надежную информацию», и информация эта, к его ужасу, была действительно точной. Друг мой немного подумал, а потом приступил к делу. Он вскрыл некоторое количество ящиков с сигарами, и свое личное курево спрятал в салоне. Ящики он выбрасывал в задние иллюминаторы, потому что не сомневался в том, что за кораблем его внимательно следят… впрочем он ничего не оставлял на волю случая, и потому перебросился парой слов со своим стюардом и сказал ему вот что: «Когда к нам на борт явятся таможенники, можешь втихую, по-дружески, намекнуть им на то, что какое-то количество сигар спрятано в салоне. Кроме того, если мне придется в лицо сказать, что ты грязный вор, можешь забыть про вежливость и не стесняться в выражениях. Понятно?». «Да, сэр, – ответил стюард. – Конечно, у вас найдется кое-что для меня, если я сделаю все так как надо?» «Пять фунтов, мой друг», – сказал ему капитан. «Я заработаю их, сэр!» – с жаром ответил стюард.

Дальше случилось так, что когда офицеры таможенной службы поднялись на борт корабля моего друга, они располагали не только информацией о наличии на корабле торопливо спрятанных сигар, которую предоставили им плавающие ящики, но и своевременно сделанными намеками стюарда.

Мой друг постарался задекларировать такое количество сигар, которое таможенники сочтут правдоподобным, и предложил представить их таможенникам, но при условии оставить салон, чего они, естественно сделать не могли, как ему было прекрасно известно.

Тогда он позвал своего первого помощника, получившего необходимые инструкции. Первый помощник ворвался в салон, даже не выпуская из рук рукоятку кабестана. Сия продуманная забывчивость придала ему воинственный вид, хотя ни намерений, ни необходимости в насильственных действиях не было; однако старший среди досмотрщиков усмотрел в этом явлении желание вступить в драку, и свистнул на помощь всех своих людей.

Те явились немедленно, и друг мой со своим первым помощником подверглись несколько грубому обращению, учиненному над ними как раз в тот момент, когда они с несколько неестественной прытью вознамерились покарать стюарда за проявленную наглость. Однако в конце концов, когда на корабле не было обнаружено сигар в количестве большем, чем было задекларировано моим другом, офицер-таможенник был вынужден отпустить его вместе с первым помощником.

Три дня таможенники кишмя кишели во всем корабле, и, наконец, были вынуждены признать, что на борту его нет никаких признаков существования тайной партии сигар, и что их ввели в заблуждение «ошибочной информацией»! И тем не менее две сотни тысяч сигар находились на корабле.

Вы, конечно, помните, что мой друг повел себя несколько странно в своей каюте, спрятав сигар не больше, чем он намеревался задекларировать? Также сомнительным было его обращение к первому помощнику. Кроме того, их совместное и искреннее желание отдубасить стюарда могло показаться несколько неестественным. Что ж, вы поймете их замысел лучше, когда я скажу, что в тот самый момент, когда мой друг, его первый помощник и стюард давали в салоне спектакль перед глазами всей бригады таможенников, две сотни тысяч сигар под внимательным надзором второго помощника были переправлены через борт в катер, который по заранее назначенному сигналу спустили с палубы.

Теперь вы понимаете, что все происходившее в салоне являлось приманкой, предназначенной для того, чтобы заманить под палубу всех таможенников и задержать их там до тех пор, пока две сотни тысяч сигар не будут переправлены с корабля.

Вас может заинтересовать, однако, как случилось, что все внимательные глаза на берегу на заметили сей несколько необычный способ разгрузки судна? И как мог инженер, оставленный в катере таможенников, не заметить, что творится нечто неладное?

Объяснение будет несложным. Мой друг был свободен от подозрений тех, кто находился на берегу, и инженера-таможенника, по следующим причинам: во-первых, официальные наблюдатели на берегу не имели оснований подозревать нечто неожиданное на корабле, к борту которого было причален таможенный катер и на котором уже находилась бригада досмотрщиков. Во-вторых, инженер не мог видеть другой катер, так как погрузка происходила с другого борта судна. В третьих, никаких ящиков с корабля не перегружали, так как двести тысяч сигар были спрятаны в шестнадцати запаянных жестяных ящиках, упакованных в фальшивую запасную стеньгу. И в том, что второй помощник спускал сверху запаски, не было ничего особенно примечательного, кроме того что на крюке лебедки у него висела исключительно дорогостоящая запасная стеньга. И конечно же, как только мачта оказалась в воде, катер взял ее на буксир и потащил все дальше и дальше от корабля! Согласитесь: тонко придумано.

– Ну и сукин же вы сын! – только и сказал таможенник.