Прохор открыл глаза и увидел над собой низкий, с грязевыми разводами потолок. В палате тускло светил ночник. Воздух сотрясал чей-то богатырский храп, кто-то тихонько постанывал. Плохо ему. Рана, может, и не серьезная, но крови потерял много. Операцию сделали на тяп-ляп, заживает медленно. То в холод его бросает, то в жар. Что день для него, что ночь…

Он уже знал, что попал под каток отлаженной машины. Бушак представлял воровское движение, но «законником» ему никогда не стать, потому что ссученный он. Не важно, кто кому навязал игру – он лагерному начальству или наоборот. Главное, что Бушака поддерживает администрация. Есть у него и своя организация, которая вымогает деньги у «богатеньких буратин». Или платишь, или умираешь… Многие об этом знали, но молчали. Потому Прохор, прежде чем въехать в ситуацию, сунул голову в самое пекло. Его хотели проучить, он дал бой… Но все еще только начинается. И мяч на стороне Бушака.

Расслабился Прохор за последние годы, бдительность и хватка подернулись жирком. В спортзале он себе спуску не давал, физическую форму держал на уровне, а бойцовский дух все равно ослаб. Тогда, на «стрелке» с Вагнером надо было сломать ему шею, а он терпел, потому что не хотел осложнений. И с ментами он должен был действовать жестко. Можно было наехать и на прокурора, и на судью. Страх перед смертью уравнивает всех… А с Инной как лоханулся! Расслабился, потерял нюх, потому она и смогла обвести его вокруг пальца… И к чему это привело?..

Прохор закрыл глаза, и тяжелая вязкая волна снова захлестнула сознание. Но спать ни в коем случае нельзя, поэтому усилием воли он выцарапал себя из бредовой расщелины между сном и явью, открыл глаза. Бушак не должен его убивать. Он должен прессовать его и дальше, выбивая деньги. Прохор уже вторую неделю на больничке, но его не трогают. Бушак ждет, когда он «вернется к станку», чтобы насесть на него с новой силой.

Но почему тогда непроходящая тревога на душе обострилась, усилилась? И что это за щелчок за дверью?.. Палата на ночь закрывалась, но кто-то, похоже, пытается отпереть дверь. И старается сделать это тихо.

Прохор заставил себя подняться, подошел к двери до того, как она открылась. И когда в палату зашел широконосый тип в мокрой шапке, шагнул к нему из темноты. Тот увидел его, вздрогнул, дернул рукой, обнажая прижатое к запястью лезвие ножа. Но ударить не успел. Прохор ударил его сплющенным кулаком в горло, на убой, и пока несостоявшийся убийца падал, забрал у него заточку. С ней и вышел в коридор.

«Торпеду» снарядил Бушак, у Прохора в том не было никаких сомнений. Но как этот «вый» проник в больничку? Шапка на нем, телогрейка с нашивками, лагерная роба, на ногах «прохоря». Ясно одно – с улицы зашел киллер. Но кто-то же его провел в локальную зону санчасти? И как он выбрался из своей «хаты»? Бушак в сговоре с кем-то из лагерной администрации, и, возможно, дверь открыл контролер из дежурной смены. А может, у него даже были свои ключи, чтобы вывести «торпеду» на цель. Что, если Бушак стоит сейчас в коридоре?.. Или он, или кто-то из его пособников.

Прохор вынес тело из палаты, но в коридоре никого не было, только под потолком тоскливо жужжала длинная лампа. Он прошел через одну переборку, через другую. Дверь из санчасти была закрыта, но заперта ли она?

Тихонько толкнул ее, и дверь с легким скрипом поддалась его усилию. Значит, там, в локальной зоне, кто-то есть. И вряд ли это Бушак. Слишком он крупная птица, чтобы стоять на «шухере».

Свежий воздух приятно охладил лицо, мокрая снежинка плюхнулась на нос. От бредового состояния не осталось и следа. И теперь Прохор точно знал, что Бушака за дверью быть не может.

Но именно он там и стоял. И не один. Его охраняли Бубен и Панас. И один здоровый как слон, и другой. Да и Бушак сам по себе не слабого десятка.

– Ух ты! – Бушак не удивился, увидев Прохора.

Возможно, он даже предполагал такой исход, потому и прихватил с собой свою камерную свиту. Но почему он тогда вооружил «торпеду» не каким-нибудь заточенным штырем, а самой настоящей «финкой»? Удобная рукоять, мощный клинок.

Бубен и Панас разом рванули к Прохору. В свете фонаря сверкнуло лезвие ножа. Но и Прохор был вооружен. К тому же он окончательно слетел с тормозов…

Бубен махнул рукой. Не увернись Прохор, острие лезвия вспороло бы ему щеку. Но он нагнулся, шагнув при этом вперед. Шагнул, ударил, вкручивая клинок в живот. И снова удар, на этот раз ногой, чтобы оттолкнуть от себя Панаса и тут же воткнуть ему нож в сердце.

Бушак не стал ждать, когда Прохор займется им, он сам рванул к нему, размахивая ножом. Прохор блокировал руку плечом. Для этого он резко сблизился с Бушаком, фактически обняв его, и всадил нож в печень. Крепко прижал к себе, разворачивая спиной к Бубну, который почему-то не хотел умирать. Громила стоял на одном колене, одной рукой держался за живот, другой шарил по земле в поисках упавшего ножа. Его сильно качало, клонило к земле, но он держался. И с ненавистью смотрел на Прохора.

– Ну, ты в натуре… – прохрипел Бушак.

– Сколько я тебе должен?

– Миллион.

– Получай!

Прохор ударил снова. И отпустил мертвое тело. После чего добил Бубна. А по-другому с этими уродами нельзя.

Он вернулся в палату и увидел киллера. Тот сидел на полу и хрипло кашлял. От боли он туго соображал, но рукой за отбитое горло держался. Прохор ударил его снова. А когда он затих, вложил ему в руку окровавленный нож. Он же не вор, чтобы присваивать себе чужое…

Майор Комягин был из тех людей, которые даже спят с высоко поднятой головой. Ростом он не удался, поэтому спину держал ровно, голову тянул вверх. А на столе у него лежала фуражка с высокой тульей. Холодно уже, морозы ударили, а он все не расстается с фуражкой. Прохор подумал о том, что ему нужно бы на папаху переходить, она высокая. Но для этого Комягин должен дослужиться хотя бы до полковника. Если, конечно, папахи еще выдают…

– Ты, Кожухов, ты убил Бушакова! И Бушакова, и Бубнова, и Афанасьева!

– И кто это видел?

– Кто видел… Видели!

– Кто?

Прохор точно знал, что соседи по палате ничего не сказали. Все, типа, крепко спали. Ну так по-другому и быть не могло.

Несостоявшегося киллера взяли с поличным. Подоспел наряд, Косуху закрыли в штрафном изоляторе. Нож отдали на экспертизу… Его к убийству и привяжут. Менты, как электрический ток, идут по пути наименьшего сопротивления. Прохор уже не в первый раз на этом выезжает…

Но на Прохора все же грешили. Начальник оперчасти на него наезжал, выяснял, что да как. И кровь у Прохора на руках была, и мотив имелся… Теперь вот заместитель начальника колонии по режиму… Но если с «кумом» все понятно, то с Комягиным не очень. Ему-то какое дело до Прохора? Да, нарушен был режим, вот пусть он и выясняет, кто в этом виноват. Это же не Прохор приходил в санчасть убивать…

Мало того, что Комягин им заинтересовался, так он еще его в свой кабинет вызвал. С больничной койки поднял, конвой организовал. Даже «кум» до такого не додумался.

– Есть люди, – с ухмылкой произнес майор.

– Вертухаи? – скривился Прохор.

Он практически уверен был в том, что за дракой наблюдал кто-то из сотрудников колонии. Тот, кто подвел его смерть к «больничке». Только вот вмешиваться эта продажная шкура не захотела…

– Так, давай без этого… – Комягин возмущенно разрубил воздух ладонью. – Ты человек образованный, интеллигентный, так что давай без жаргона.

– Это кто интеллигент?

– Твоя жена характеризовала тебя исключительно с положительной стороны, – загадочно улыбнулся Комягин.

– Моя жена?!

Майор поднялся из-за стола, прошел мимо Прохора, выглянул за дверь.

– Твоя жена убеждена в том, что здесь тебе угрожает опасность, – возвращаясь на место, тихим голосом проговорил он. – И я вынужден с ней в этом согласиться.

– Опасность?

– А разве тебя не пытались убить?

– Не знаю.

– Знаешь.

Прохор настороженно смотрел на Комягина. Неспроста он завел речь о жене. Всем, кто стоял за Бушаком, известен был расклад против Прохора. Они знали о деньгах, о жене, которая сидела на сундуках с золотом. И опасность извне Прохору могла угрожать… С этой вот мозаики Комягин и пытается выложить перед ним картинку. Инна где-то здесь, она хочет ему помочь, и все это для того, чтобы он расслабился, разоткровенничался и рассказал, что опасность угрожает ему не извне, а от беспредела, который царит в колонии. Он раскроется, Комягин сделает вывод, и на него снова дадут отмашку. Закроют в штрафном изоляторе, дождутся, когда он ослабнет, а потом спустят на него псов…

– Я ничего не знаю. И знать не хочу.

– Думаешь, тебя оставят в покое?

– Пожуем – увидим.

– Жевать будет нечем. Когда зубы выбьют.

– Я никого не убивал. Я ничего не видел. А кровь на мне была, потому что этот, который с ножом, за меня хватался…

Комягин снова поднялся, выглянул за дверь, вернулся за стол и, приложив палец к губам, едва слышно сказал:

– Тебе надо бежать.

– Это вы о чем? – Прохор сурово глянул на Комягина.

Неужели он так похож на лоха, что его постоянно пытаются развести? Бушак долг навесил, теперь вот менты морочат ему голову. Может, ему собираются устроить побег только для того, чтобы пристрелить при попытке к бегству?

– Я все устрою.

Комягин взволнованно смотрел на дверь, как будто боялся, что она вот-вот откроется и ворвавшиеся к нему опера возьмут его с поличным.

– Зачем?

– Твоя жена заплатила, – едва слышно сказал майор.

– Нет!

– Что нет, если да?.. Хорошо заплатила.

– Нет. Никакого побега не будет!

– Но тебе угрожает опасность!

– Не знаю.

– Может, ты думаешь, что это какая-то провокация?

– Я ничего не думаю. Мне плохо, у меня кружится голова. Мне нужно в санчасть.

– Хорошо, я устрою тебе встречу с женой.

Прохор собирался снова сказать «нет», но сдержался, даже мысленно упрекнул себя за опрометчивость. На самом деле глупо отказываться от встречи с Инной. Если она, конечно, не фикция… Хотелось бы посмотреть ей в глаза.

Зло несут люди. И оно никогда не валяется на земле. Если вдруг зло уронил один, его тут же подберет второй.

Бушак отошел в мир иной, но долг, который он навесил на Прохора, остался. И узколобый Пляс пришел к нему, чтобы сказать об этом. Пришел среди бела дня. Без свиты.

– Если думаешь, что решил вопрос, то ты все только усложнил, – сказал он, в упор глядя на Прохора. Лицо непроницаемое, взгляд ледяной, но где-то в глубине души мерцал страх.

– Да?

Прохор дернулся, и Пляс пугливо отскочил назад. Он, конечно же, понимал, что Прохор мог убить его прямо на месте, но все равно пришел. Возможно, он знал, что сегодня у Прохора встреча с женой, поэтому и поспешил нагнать на него страху. Чтобы Прохор вымолил у Инны миллион. Или даже два…

Неужели Инна действительно где-то здесь, рядом с колонией, в маленьком таежном поселке? Все уже решено, встреча назначена, но Прохор не верил в то, что это возможно.

Прохор не стал бить Пляса, всего лишь провел рукой по волосам.

– Время идет, еще чутка, и мы включим счетчик, – пригрозил Пляс.

– Я уже включил. Отсчет твоего времени пошел, так что наслаждайся жизнью, пока есть возможность.

– Это все слова. – Пляс заставил себя презрительно усмехнуться.

– Свободен.

– Ты даже не представляешь, какая жизнь здесь тебя ждет… Ноги отрубим и заставим канкан танцевать.

– Я усложнять не буду, – качнул головой Прохор. – Чик, и ты уже на небесах.

– И кто тебя боится? – хмыкнул вор.

Прохор шагнул к нему, собираясь ударить, и Пляс рванул к двери. Секунда-две, и он исчез, как будто его и не было.

Но радоваться рано. Прохора боялись, но этот страх его не защитит. Воры выберут момент и набросятся на него стаей. И если везение отвернется от него, живым ему из этого переплета не выбраться.

А через час за ним пришли и отконвоировали в блок для длительных свиданий. И все было так серьезно, что Прохор стал верить в реальность происходящего. Но все равно удивился, когда в комнате, куда его привели, увидел Инну.

Она сидела на кровати, о чем-то напряженно думая. Увидев Прохора, вскочила и шагнула к нему. Но замерла, наткнувшись на его останавливающий взгляд.

– Ты, конечно же, злишься, – сказала она, когда за ним закрылась дверь.

Да, это был ее голос. Только сейчас Прохор окончательно поверил в ее существование.

– С чего бы это? – ехидно спросил он.

– Я исчезла, я не была на суде…

– Ты исчезла сразу после покушения на мою жизнь.

– Когда на тебя покушались?

– В Зарубинске. В СИЗО. Киллер назвал имя заказчика.

– Ты так на меня смотришь… – Инна невольно попятилась от него.

– Ты знаешь, кто такой Каргин?

– Знаю… Но при чем здесь Илья?

– Он меня и «заказал».

– Каргин?! Тебя «заказал»?!.. Какая чушь!.. Ну да, ну да…

– Давай, придумай что-нибудь в свое оправдание, – презрительно усмехнулся Прохор.

– Но ты же не убивал Вагнера.

– Не убивал.

– Тебя подставили… И меня могли подставить…

Прохор задумался. Каргина мог нанять кто угодно. Для того чтобы подставить Инну. Такой вариант, конечно же, был возможен. Только вот поверить в него невозможно.

– Кто?

– Королек.

– У меня еще там не зажило… – Прохор приложил руку к месту над правой почкой. – Мне еще нельзя смеяться, швы разойдутся.

– Это не смешно.

– Я тоже стараюсь думать, что не смешно. Но так хочется рассмеяться. Тебе в лицо.

– Но это правда! Я же не просто так исчезла…

– С деньгами.

– Деньги твои. На твоих счетах.

– У меня есть к ним доступ?

– Ты его получишь…

– Ну, ну, – хмыкнул Прохор.

– Я разговаривала с Корольком. Он мне все объяснил. – Инна смотрела на него с болью и сожалением.

– Как ты могла? – с укором покачал головой Прохор.

– Но я ни в чем не виновата! – Из ее глаз брызнули слезы.

– Ну да, это все Королек, – съязвил он. – Извини, забыл.

– Да, Королек… Он сказал, что мы сделали все правильно, в смысле, что бизнес продали… Сказал, что у нас есть шанс уцелеть…

– Я давно не был в театре. Спасибо, что цирк привезла.

Прохор подошел к столу, сел на стул.

– Ты, наверное, голодный?.. Тут у меня котлеты…

Она достала из сумки маленькую кастрюльку, открыла крышку, в нос ударил слюноточивый запах.

– Театр с буфетом? Оригинально! – сострил он.

Инна взяла тарелку, положила на нее пару котлет, подала ему.

– В какой пьесе тень отца Гамлета кормят отравленными котлетами?

– Нет такой пьесы.

– Значит, не надо. – Прохор отодвинул тарелку.

– Я не собираюсь тебя травить! – в отчаянии простонала Инна.

– Ну да, и на суде ты была. И мне минимальный срок впаяли. Всего-то четырнадцать лет.

– Королек поставил условие. Или я оставляю тебя, или против меня возбуждают уголовное дело.

– Да?

– Ты же знаешь, что было с Шуршуром… А срок давности – пятнадцать лет… Королек и свидетеля уже нашел. И «крыша» у него серьезная. Федеральная служба безопасности.

– Давай так, я тебе поверил, сказал тебе «спасибо». И мы с тобой попрощались. – Прохор поднялся, чтобы уйти.

Но Инна бросилась вперед, обошла его, встала в дверях и, раскинув руки, потребовала:

– Ты должен мне верить!

– Должен, – кивнул он. – Но не верю.

– Я говорю правду. И делаю все, что обещала. Я же сказала, что вытащу тебя отсюда, поэтому я здесь.

– Меня уже приговорили. Шансов у меня нет. Так что можешь возвращаться домой со спокойной душой.

– Да не предавала я тебя! Это Королек все устроил… Ты даже не представляешь, как я сейчас рискую… Нашими детьми… Если Королек узнает, что я здесь… Я очень рискую. Очень-очень.

– А ты не рискуй. Садись на свой личный самолет, и пошла! – Прохор махнул рукой куда-то в сторону.

– Нет у меня личного самолета.

– Странно. Деньги на личный самолет есть, а личного самолета нет… Можешь купить… Ты же не нуждаешься в моем разрешении?

– Ну что ты такое говоришь!

– Что есть, то и говорю… И не надо тут передо мной бедной овечкой прикидываться. Собирайся и проваливай! А мстить я тебе не буду… Ты же мать моих детей. Так что можешь спать спокойно…

– Прохор, не надо так! – Инна приложила руки к груди, призывая его к милости.

– Уезжай!

– Ну, хорошо, ты можешь мне не верить. Пусть я такая плохая, но ты все равно должен принять мою помощь.

– Кому должен?

– Себе. Я же знаю, тебя пытались убить. И я уверена, что это рука Королька.

– Не знаю, – пожал плечами Прохор.

Он разбил себе лоб об систему, которая процветала в лагере задолго до его появления. Но почему с него запросили целый миллион?.. Тут без Инны не обошлось. И зря она Королька приплетает.

– Я говорила… – Инна не решилась назвать имя Комягина. – Я говорила с человеком, который готов нам помочь. Он все сделает…

– Зачем?

– Как это зачем? Я обещала, что вытащу тебя отсюда!

– Сначала засунула…

– Да нет в этом моей вины! – всплеснула она руками.

– Помнишь, как ты моим адвокатом была? В СИЗО. Что ты мне тогда сказала? Надо было меня сразу в тюрьму посадить…

– Я такое говорила? Ну да… Но я говорила без всякой задней мысли…

– Ты не говорила, ты проговорилась. Тогда уже все шло по твоему плану. Что ж, мои поздравления! Стоя аплодирую!

Прохор повернулся, чтобы уйти, но Инна подскочила к нему, обняла его сзади, крепко прижалась.

– Ну как мне доказать, что я перед тобой не виновата! – в отчаянии простонала она.

– Не надо ничего доказывать.

– Но я не виновата!

– Мне уже пора.

Прохор мог оттолкнуть Инну и уйти. Но для этого ему не хватало решительности. Вдруг она действительно не виновата перед ним? Вдруг на самом деле все беды исходят от Королька?

– Не уходи! Тебе нельзя возвращаться! Тебя убьют!

– Может быть.

Прохор чувствовал в себе силы и решимость идти до конца. Но шансов у него нет. Бушак приказал долго жить, но его место уже занял Пляс. А за ним стоит система, которую в одиночку не сломать… Но эта же продажная система может спасти самого Прохора. Почему бы не воспользоваться услугой, которую готов оказать Комягин? Тем более что за нее будет или уже заплачено его же деньгами…

Возможно, по ту сторону колючей проволоки Прохора ждет пуля. Но если он будет начеку, то, возможно, увернется от нее. Скроется в тайге, уйдет далеко-далеко… А там уж как-нибудь выкрутится.

– Я тебя спасу! Мы сделаем паспорт и улетим в Испанию! – горячечно зашептала Инна. – И ты поймешь, что я в ни в чем перед тобой не виновата!

– Если ты меня спасешь.

– Все уже готово, осталось только тебя уговорить…