28. Святая Лола
– К вам можно? – Официантка привела ко мне за столик молодую брюнетку и, не дожидаясь ответа, посадила напротив. – У нас сегодня аншлаг. Много туристических групп. Даже немцы приехали.
– Если суп принесете, то можно, – ответил я. – Ваши немцы уже едят суп. Вы принесите им горохового супа. Они любят.
Я протянул ей пепельницу, забитую чужими окурками.
– Я просил куриный бульон с пирожком.
Я увлекся салатом оливье, пока не обнаружил, что соседка на меня смотрит.
– Кажется, я вас знаю, – сказала девушка. – Вы напоминаете мне одного человека, которого я знала давным-давно.
Передо мной сидела Святая Лола. Я узнал бы ее из миллиона девиц, несмотря на буйную неразборчивую молодость. Главное событие юности. Светлый образ. Легкое дыхание. Когда мне было плохо и я не знал, как жить дальше, она являлась мне во снах в образе инопланетной Девы Марии или красавицы Рейчел из «Бегущего по лезвию бритвы». Она смотрела мне в глаза, и это возвращало мне волю к жизни. Я просыпался с чувством, что приобщился к тайне мироздания. Идеальная женщина. Я хотел видеть ее идеальной женщиной.
– Здравствуй, – сказал я с дрожью в голосе.
Я смотрел на нее, чувствуя, как во мне просыпается усталая сентиментальность. Вся моя предыдущая жизнь показалась странной прелюдией перед этой встречей. Россия, Беларусь, сомнительный бизнес, жена, дети – все это после сегодняшней встречи как бы не считалось. Чужое и чужеродное. Страшно в этом признаться, но это было именно так.
Я вспомнил, как она побежала с песчаной горы в Ниде. Мы сидели в беседке над морем, мирно болтали о чем-то, и вдруг она встала и ринулась вниз. Без предупреждения. Возможно, ей опротивело слушать мою самоуверенную речь или она вспомнила о чем-то своем, но она встала и побежала. Белая блузка, красные брюки, желтый песок. Она так и собиралась бежать, пока не упадет, и все думала: пусть я разобьюсь, а за это остальные будут жить, – если бы путь ей не преградила какая-то женщина.
«Я просто чувствовала, как и у нее в горле пересохло от моего бега, и она вырастала прямо на глазах, и можно было разглядеть ее лицо, и я бежала прямо в ее лицо – и лица, конечно, тоже не видела, а потом подумала, что это, может быть, кто-то из родных за мной приехал, остановилась и поняла, что эта женщина работает на рыбном заводе, а за мною никто не приедет…»
Я прожил с ней целую жизнь, пусть хронометражу обычной жизни и не соответствующую. О ее смерти слышал от общей подруги, когда в очередной раз взялся Лолу разыскивать.
– Она умерла, – сказала подруга с надменной торжественностью. – Не звони мне больше.
Когда-то Лола подарила мне на день рождения свою невинность. Для меня подарок сомнительный: меня это скорее шокировало, чем обрадовало. Для мусульманки (она была кавказских кровей) – крайне решительный поступок. Я всю жизнь стыдился своего отказа от ответственности, пусть он и не был озвучен.
Кличка Святая Лола, ироничная и, может быть, даже злая, появилась во времена нашего курортного романа: я ее и придумал. Дело происходило в Прибалтике, на литовской территории Куршской косы. Отношения развивались стремительно. После знакомства мы ни на секунду не расставались, подробно рассказывали о себе друг другу. Ходили на море купаться ночью. Я удивлялся, что столь красивая девушка может вести себя так искренне и открыто. Наши беседы тут же перешли в обжимания и поцелуи. Я не мог себе представить, что путь в постель займет такой долгий и томительный промежуток времени.
Мы сидели на маленьком цветастом диване в ее съемной квартире. Она держала меня за руку, будто собиралась никогда ее не отпускать. В глазах Святой Лолы появилась жертвенная покорность, надежда и слезы. Освобождения женщина Востока так и не получила: мне это положение вещей в те времена казалось странным. Я любил деятельных, предприимчивых баб. Слабых в постели, сильных в быту. А здесь мерцало нечто вроде «что теперь пожелает мой господин?». Не мог же я ее послать за пивом?
– Я так ждала этого момента, – сказала она. – А все получилось обыденно. Это должно быть смертью, вторым рождением. Я даже не знаю, понравилось ли мне. Прости, если я говорю что-то не то… Тебе понравилось?
Она строго посмотрела на меня и потянулась за сигаретой.
– Ты же не куришь!
– Сегодня можно. Сегодня особенный день. У тебя день рождения…
Я не увязывал происшествия с днем рождения. Меня смущало, что девушка ради такой ерунды принесла себя в жертву.
– Что могла, то отдала, – сказала Святая Лола, грустно улыбаясь. – Я сделала то, что хотела.
Лола часто говорила о смерти, но я считал, что она лишь начиталась книжек. Она много читала, примеряла на себя различных героинь. Мадам Бовари, Анна Каренина, Жанна д’Арк. Перечитывала «Ночь нежна» Фицджеральда. Там тоже была какая-то героиня, и, возможно, Святая Лола видела мир глазами голливудской актрисы, если я не путаю сюжеты книг.
Лола была внутренне настроена на то, что должна кому-то помогать, спасать оступившихся. Много размышляла о возможной смерти своей мамы, это казалось ей самым страшным. Женщины по молодости пишут стихи, сочиняют музыку, но потом здравый смысл хищно берет свое. Мне казалось, что она интересничает. Чего ради ты вдруг умрешь, если у тебя все живы и здоровы? Бедная Лиза… Святая Лола…
– Помнишь, как к нам пришел ежик, когда мы ночью вернулись с пляжа? – спросил я. – Я только приехал, не успел распаковать вещи, а ты тут же позвала меня на море. Я подумал поначалу, что ты женщина легкого поведения.
– Я буду приходить к тебе, – сказала она уверенно. – Буду изменять мужу, даже если он меня за это убьет. Ты, кажется, не понял, что я имела в виду, когда мы были вместе. Я была моложе. У меня было слишком мало средств для выражения чувств. Сейчас стало лучше.
Пока я смотрел на Лолу, растерянно улыбаясь, ей принесли двойной эспрессо.
– Я вчера почти не спала, – сказала она, будто оправдываясь. – Очень шумные соседи. Пьют, крутят музыку. Здесь слушают такую глупость. «Пляши Америка, танцуй Европа!» – Лола рассмеялась и отхлебнула черной жижи, переливающейся нефтяными разводами.
Я разглядывал ее, поражаясь, что за двадцать пять лет она практически не изменилась. Как такое могло произойти с восточной скоропортящейся красотой? Правильное средиземноморское лицо с голубыми почему-то глазами, короткая стрижка гарсон, тонкая шея с трогательными прожилками, благородные пальцы рук. Лолу можно было полюбить только за теплоту ладошек. Я взял ее за руку когда-то и больше не хотел ее выпускать.
У Брэдбери есть рассказ, в котором девочка, утонувшая в его детстве, всплывает из озера, совершенно не изменившаяся с тех пор. Он приезжает в родной город в свадебное путешествие, но после встречи с первой любовью разочаровывается в молодой жене. Сегодня я тоже встретился с утопленницей.
– Почему они тебя обслуживают, а меня нет? – спросил я. – Ты знаешь какое-то волшебное слово?
– Наверное, кофе приготовить легче, чем бульон, – отозвалась она.
– Неправда. Это занимает одинаковое время. В воду бросают кофе или бульонный кубик.
Наконец мне принесли бульон с яйцом и котлету с рисом. Лола заказала себе еще кофе и бутерброд.
– Лола, это ты? – спросил я, не надеясь на честность ответа. Столкновение с Гройсом научило меня тонкостям общения с репликантами.
Она вздрогнула, будто услыхала что-то неожиданное. На свое имя люди так не реагируют.
– Я, – пробормотала она. – Только я не помню, как тебя зовут… Ты похож на какого-то очень близкого мне человека.
– На мужа?
Она отрицательно покачала головой:
– Нет, я замужем за другим человеком. Ты совсем на него не похож. Знаешь, бывают люди, которые важнее любого мужа. Я не знаю, как сформулировать. Я здесь одна, понимаешь… У меня здесь, кроме тебя, никого нет… Я здесь с туристической группой.
Я понял, что она не врет, хотя все сказанное ею было довольно мутным. Я хотел расспросить ее о жизни, детях, родителях, но не знал, с чего начать. Главное, что она меня узнала. Передо мной сидела женщина, которую я, как мне всегда казалось, любил. Она не была похожа на призрак прошлого. Она походила на спасение от некоторой бессмысленной тягомотины, в которую я попал за последние годы, утратив родину, имя, отказавшись от своего прошлого. Передо мной сидела инопланетная Шон Янг из старого фильма, и мы в любой момент могли скрыться с ней из этой реальности на первом попавшемся звездолете под музыку Вангелиса.
– Ты смотрела «Блейд Раннера»? – спросил я.
– Что? Что это такое?
– «Бегущий по лезвию бритвы». Культовый кин Ридли Скотта.
– Да нет, – вздохнула она. – Знаешь, мне уже пора идти на автобус.
Этим она меня окончательно огорошила. Я не знал, что мне делать, и выпотрошил на стол содержимое бумажника, решив зачем-то помочь ей деньгами. Там оказалось триста баксов сотенными купюрами, и я вспомнил, что привело меня в эти края.
– Вот, возьми. На первых порах должно хватить.
– Ты чего? – рассмеялась она. – Разбогател? Имей в виду, я теперь самодостаточная деловая женщина. Бизнесвумен.
Она порылась в сумочке и достала визитную карточку.
– Продать тебе ее за триста долларов? Я готова стать твоей наложницей и содержанкой. Милый, мне правда надо идти.
На улице раздался раздраженный гудок автобуса. Туристы в ресторане зашевелились, мимо нас пробежал пожилой мужчина с обгрызенной куриной ногой в руке. Лола встала из-за стола, быстро поцеловала меня в щеку и побежала к выходу смешными коротенькими шажками. Я вспомнил ее, бегущую с песчаной дюны, и загрустил. «Милый»… Никогда не прощу ей этого. «Милый». Она всегда отличалась пошлостью высказываний. «Возьми меня, милый». Какая чушь!
Я остался сидеть под тяжелой хрустальной люстрой в окружении недовольных жизнью официанток и чучел зверей. Мои жалкие баксы остались лежать на салфетке: зачем я только за ними полез? Я вспомнил про визитку, которую машинально положил в нагрудный карман. На черном клочке картона значилось: Лейла Назарова, Viasat History Channell, менеджер по связям с общественностью. Телефон, имейл, факс, скайп. Все как у людей. Я был рад, что Святая Лола вышла замуж, скорее всего за русского. Назаров ведь русская фамилия, да? Или армянская?
