39
Гортензия
Все меня раздражало: официантки, которые сражались за столики, где заприметили клиентов, оставляющих большие чаевые (у девиц есть опыт, они редко ошибаются), парочки с горластой ребятней, что ни минуты не может усидеть на месте, Максим за стойкой, бросавший на меня убийственные взгляды каждый раз, когда я брала в руки свой «Самсунг». До сих пор не было ответа на мои эсэмэски и голосовые сообщения, адресованные отцу. Меня приводило в бешенство его молчание – обычно он отвечал сразу. Я начала беспокоиться по-настоящему и уже не пыталась скрыть в новых сообщениях своей тревоги. В то же время я находила себя смешной и от этого нервничала еще больше, представляя, как он будет забавляться, когда все это обнаружит. Я просила его заехать за мной после смены, называла себя последней идиоткой, говорила, что люблю его и как мне не терпелось поскорее увидеть его и услышать. «Отведи меня куда-нибудь выпить после работы и можешь издеваться надо мной сколько угодно!»
Это было последнее оставленное мной голосовое сообщение. Двадцатое за сегодняшний день, а может, двадцать первое, не знаю – я сбилась со счета.
Минут через пятнадцать я снова положила поднос на стойку и достала сотовый.
– Что ты опять возишься с телефоном! – не утерпел Максим.
– Вожусь? Да я звоню, не видишь, что ли…
– Платят тебе не за звонки, клиенты уже заждались. – Как ни странно, он не заорал по своему обыкновению, а произнес эти слова почти любезным тоном. – Да что с тобой происходит, Эмманюэль? Ты словно не в себе, есть проблема?
– Ничего не происходит. Мне просто нужно срочно кое с кем связаться. Напоминаю, что работать сегодня я не собиралась, а пришла, только чтобы тебя выручить, согласись.
– Ладно, валяй. Но не забывай о клиентах, им нет дела до твоих заморочек.
– Не волнуйся.
Снова прижав к уху мобильник, я услышала запись с голосом отца, потом ее прервал незнакомый голос, сообщив, что голосовая почта абонента переполнена.
Я с трудом сдерживала слезы.
– Скажи, Эмманюэль, – вновь принялся за свое Максим через пару минут, – что привело тебя в такое состояние? Может, я могу чем-нибудь помочь?
Не ответив, я вернулась с подносом в зал, услышав, как он пробормотал:
– Надо же, такая взрослая дылда и ударилась в панику из-за того, что не может дозвониться до папаши!
Одна из клиенток окликнула меня с террасы:
– Эй, мадемуазель, я жду графин с водой уже четверть часа, ты про меня забыла?
Да что она себе позволяет, хамка, еще и тыкает, подумаешь, вырядилась в дорогущие джинсы и лабутены! Клиентка мне была знакома, эта зануда из зануд, и притом считавшая себя неотразимой. Регулярно являлась сюда со своим парнем, и платили они строго по очереди – идеальная современная парочка, видите ли! Из девиц, которых я и в обычном-то состоянии не выношу, а уж тем более теперь… Короче, я еле сдержалась, чтобы не высказать ей, куда она может засунуть себе этот графин…
На кухне я дала волю слезам. Похоже, я дошла до предела. Больше я не могла оставаться здесь ни минуты. Я побросала все одним махом – поднос, блокнот для заказов, но тут вошел Максим и спросил, что это я делаю.
– Сматываю удочки.
– Шутишь? Ты не можешь уйти прямо посреди смены! – Он почти умолял: – Не поступай так со мной, Эмманюэль!
Оказавшись на улице, я вновь набрала номер отца. После шестого звонка включился автоответчик: «В данный момент Антуан Дюран…», затем голос отца оборвался, и мне сообщили: «Голосовая почта абонента переполнена, оставьте сообщение позднее…» В бешенстве я написала новую эсэмэску и, пока шла, не сводила глаз с экрана. Но и эта, как и все остальные, осталась без ответа.
Мне пришлось опереться рукой на одну из припаркованных машин, чтобы отдышаться. Внезапно небо над моей головой потемнело, и крупные капли забарабанили по раскаленному шоссе, от чего вверх тут же взмыл пар. Это было очень красиво. Максим оказался прав, вот тебе и гроза, и я злобно усмехнулась при мысли о девице в лабутенах: ты, кажется, умирала от жажды? Теперь открывай рот и пей сколько хочешь, причем на халяву!
Слезы полились из глаз сами собой, больше я их не сдерживала и не пыталась укрыться от неумолимо надвигавшейся грозы. В одно мгновение я промокла до нитки, но мне было все равно, я думала только об отце. А если с ним что-нибудь случилось? Что тогда будет со мной?
По тротуарам бежали люди, все они куда-то спешили: одни надеялись поскорее добраться домой, другие – до ближайшего магазина.
На углу улицы Мучеников я посмотрела на окна Софии. Как и раньше, ставни были закрыты. И тут я заметила ее, в сером плаще, под маленьким черным зонтиком, она пробиралась к своему дому сквозь плотную толпу прохожих.
Когда София уже стояла перед входной дверью, я без колебаний направилась к ней.
Показания г-на Максима Бонно, 36 лет,
менеджера отеля-ресторана «Моя любовь»,
23 июня 2015 г. Выписка из протокола.
[…] Мне сразу показалось, что Эмманюэль была не в порядке, когда заступила на смену. Явилась она с опозданием на три четверти часа – нервная, потная, небрежно причесанная. И я даже пожалел, что ей позвонил. Но поскольку она не работает по воскресеньям, а тут ей пришлось подменять официантку, попавшую в дорожную аварию, я ничего не сказал. Честно говоря, на нее было жалко смотреть. Теперь, естественно, когда стало известно, что произошло, все это объяснимо. […]
Я прекрасно понимал, что в таком состоянии она в любую минуту может послать меня подальше, а мне позарез нужна была помощь, так как в воскресенье у нас максимальный наплыв клиентов, да еще в такую прекрасную погоду. Так что мне было не до упреков. И все же через какое-то время я не выдержал и попросил ее оставить в покое телефон. Звонить во время смены я девушкам запрещаю, иначе этому конца не будет, да и клиенты это плохо воспринимают. Судя по всему, ей не удавалось до кого-то дозвониться, и она вся издергалась. После моего замечания Эмманюэль еще пуще разъярилась, сказала, что она, дескать, хотела меня выручить, только потому и пришла, и прочее. И такой у нее был вызывающий тон, что я перестал к ней цепляться. Вообще-то Эмманюэль – девушка с прохладцей, иногда даже слишком, но она умеет приспособиться, хотя и не отличается особой пунктуальностью. […] Мне удалось расслышать одно из ее голосовых сообщений: «Обязательно позвони. Мне очень страшно. По-моему, она сумасшедшая».
ВОПРОС: Вы уверены, что она употребила слово «сумасшедшая»?
ОТВЕТ: Да, уверен. Должен признаться, я никогда ее раньше такой не видел. Я решил, что у нее серьезные неприятности, и хотел проявить участие, но она только отмахнулась, сказав, что у нее все хорошо. И я оставил ее в покое, у меня и без того было полно дел: зал и терраса ломились от народа. […]
Сейчас, конечно, я сожалею, что не вмешался, но тогда, по правде говоря, я ничего не мог поделать, если принять во внимание ее нервозное состояние. Остальные девушки переглядывались, не понимая, что с ней происходит. Юлия, которая отлично с ней ладила, попробовала с ней заговорить, но она и ее отфутболила. Если честно, она уже всех начинала раздражать. […]
Последней каплей оказалось замечание, сделанное одной клиенткой, не знаю, что уж там у них произошло, но только она все бросила и умчалась без всяких объяснений. Я не успел ее остановить и был просто в бешенстве: всего-то два часа дня, может, чуть больше, – это же настоящий удар в спину…
Да тут еще внезапно разразилась гроза, дождь полил как из ведра. Началось столпотворение – клиенты с террасы ринулись в зал, и мне вовсе стало не до нее – пришлось решать более актуальные проблемы. […]
В тот день я видел ее в последний раз. […]
