Глава 65

За долгие годы Найроби заслужило прозвище Найроббери, и на то были веские основания. В этом суматошном месте царило беззаконие и могло произойти все что угодно.

Джегер, Нарова и Дейл углубились в хаос, который представлял собой центр города. Он был до отказа набит автомобилями и потрепанными матату – аляповато раскрашенными микроавтобусами-такси, – которые шли сплошным потоком и беспрерывно сигналили, соседствуя на дороге с людьми, толкающими неуклюжие тележки. Каким-то образом, несмотря на отчаянную давку, эта беспорядочная масса людей и машин продолжала двигаться.

Но с большим трудом.

Джегер провел довольно много времени в этом городе, потому что он был транзитным пунктом британских военных на пути в тренировочные лагеря для подготовки к боевым действиям в условиях пустынь, гор и джунглей. Тем не менее Джегер никогда даже ногой не ступал в перенаселенные трущобы Найроби. Это объяснялось тем, что любой иностранец – мзунгу, – по собственной глупости забредший в этот запретный город, немедленно исчезал. Там, в гетто, у человека с белой кожей не было ни единого шанса.

Асфальт сменился ухабистой грунтовой дорогой, и за автомобилем вытянулся хвост густой пыли. Окружающий пейзаж тоже стал совершенно иным. Офисные здания из стекла и бетона исчезли. Вместо них по обеим сторонам дороги виднелись шаткие деревянные лачуги и лотки. На пыльной обочине сидели на корточках люди, предлагая проезжим свой товар – кроваво-красную в лучах ослепительного солнца кучку помидоров, красновато-коричневый лук, горы сушеной рыбы с мерцающей золотистой чешуей, несметное количество ношеной пыльной обуви – потрепанной и со стоптанными каблуками, но все равно выставленной на продажу.

Перед Джегером расстилался вид – огромная неглубокая долина, заполненная удушающим дымом костров, на которых готовили пищу, и тлеющих куч мусора. Хижины из дерева и пластика громоздились друг на друга и расползались во все стороны, создавая немыслимый хаос, среди которого змеились узкие улочки. То тут, то там внимание Уилла привлекали вспышки яркого цвета – выстиранное белье сушилось на веревках прямо в том зловонном, ядовитом дыму. Это зрелище завораживало, но в то же время Джегеру было не по себе.

Как здесь живут люди? – задавался он вопросом.

Как они умудряются выживать среди этой немыслимой нищеты?

Их автомобиль обогнал мужчину, который бежал, увлекая за собой тележку. Обеими руками он крепко сжимал деревянные ручки, за долгие годы отполированные до блеска. Он был бос и одет в поношенные шорты и футболку. Джегер взглянул в его блестящее от пота лицо. Когда их глаза встретились, он ощутил разделяющую их пропасть. Возчик был одним из тех, кем кишели эти трущобы, питающие неутолимый голод города. Уилл в этом мире являлся чужаком, и он об этом знал. Это была не его территория, однако она почему-то неудержимо влекла его к себе, как влечет мотылька огонек свечи.

Любимой местностью Джегера всегда были джунгли. Их древняя, дикая, первобытная энергия приводила его в восторг. А это место было воплощением городских джунглей. Если ты сумел выжить здесь, среди банд, наркотиков, халуп и запрещенного напитка чанга’a, ты наверняка сумел бы выжить где угодно.

Джегер ошеломленно смотрел на раскинувшуюся перед ним разруху, ощущая жесткий и грубый пульс этого места. Казалось, гетто бросает ему вызов. В любом новом и враждебном окружении необходимо было учиться у тех, кто знал правила и умел здесь выживать, и ему следовало сделать то же самое. Здесь существовали неписаные правила и негласная иерархия. Гетто жило по своим собственным законам, защищая своих обитателей, что и заставляло чужаков обходить эту часть города стороной.

Еще в отеле Дейл подробно проинструктировал их. Зажиточные кенийцы в гетто никогда даже не заглядывали. Это было место позора, которое полагалось скрывать. Место безнадежности, жестокости и отчаяния. Вот почему Саймон Чакс Белло и другие подобные ему сироты могли бесследно исчезнуть и быть проданными за несколько тысяч долларов.

Автомобиль остановился у придорожного бара.

– Вот он, – объявил Дейл. – Мы приехали.

Обитатели гетто молча смотрели на них. Они глядели на автомобиль, потому что в этой части города было мало элегантных «Ленд-Роверов Дискавери». Здесь вообще было мало автомобилей. Они смотрели на Дейла – этого богатого мзунгу, осмелившегося забрести на их территорию, – и на остальных вышедших из «Дискавери» иностранцев.

Джегер чувствовал себя здесь посторонним. Совершенно чужим. Еще ни разу он не ощущал себя таким чужаком, как сейчас. Непривычным было и ощущение уязвимости, незащищенности, которое также не давало ему покоя. Его никогда не учили, как следует действовать в джунглях, подобных этим, и не существовало маскировки, которая могла бы скрыть его присутствие на данной территории.

Они с Наровой и Дейлом зашагали к придорожному бару, переступив через потрескавшийся бетонный желоб – открытую сточную канаву, одновременно служившую канализацией, поэтому источающую невыносимое зловоние. Джегеру казалось, будто к его спине приколота мишень.

Он прошел мимо женщины, сидящей на деревянном стуле за шатким придорожным лотком. У ее ног стояла угольная печь, на которой она жарила мелкую рыбу, булькающую в кипящем масле. В ожидании покупателей женщина равнодушно смотрела на бурлящую вокруг жизнь.

На тротуаре их ожидал человек весьма примечательной наружности. Будучи приземистым, он обладал широкой грудной клеткой и массивными плечами. Чувствовалось, что мужчина необыкновенно сильный, закаленный в многочисленных битвах – прирожденный уличный боец. Плоское лицо испещрили шрамы, но его выражение оставалось удивительно открытым. Это был настоящий островок спокойствия среди шума и хаоса.

Он был одет в футболку с надписью «Я ДРАЛСЯ С ЗАКОНОМ».

Джегер мгновенно узнал строчку из своей юности. В те времена он боготворил Клёш. В ту же секунду в голове Уилла промелькнули слова песни: «На жарком солнце я скáлы дробил, я дрался с законом и закон победил…»

У него не осталось сомнений относительно того, кто стоит перед ними.

Это был Джулиус Мбуру, их пропуск в трущобы.