Четыре часа спустя Эвелин дрожала на ночном ветру, стоя на краю ямы, которую выкопали полицейские на глубину пять футов. Рядом был Кайл, не отходивший от нее ни на шаг; напротив, на другом краю, – Грэг и Карли. Все печально смотрели в яму.

На дне стоял открытый деревянный ящик. Криминалисты собрали землю вокруг него для анализа и долго просеивали комья в поисках предметов, которые могли принадлежать жертве или убийце. Эвелин едва сдерживалась, чтобы не заорать на них, требуя поторопиться.

Но вот наконец ящик открыт. И в нем лежит скелет.

Не нужно было дожидаться мнения судмедэксперта, чтобы сказать: тело было захоронено очень давно. Даже одежда истлела – остались только молния и металлическая пуговица, которые кто-то из экспертов уже сфотографировал и положил в пакеты для хранения улик. Все мягкие ткани разложились, установлению личности могли помочь только зубы. Кости были маленькие и, очевидно, принадлежали ребенку, но определить по ним пол Эвелин не могла. Зато, увидев пуговицу и молнию, она сразу подумала, что, даже если скелет пролежал здесь восемнадцать лет, это не может быть могила Касси. Касси украли ночью из спальни, она была в пижаме без молнии и пуговиц. Нет, это не она…

Девушка посмотрела на коронера. Он едва успел отвезти в лабораторию тело Бриттани, как ему позвонили и попросили вернуться.

– Вы можете что-нибудь сказать об этих останках? – спросила Эвелин.

Коронер, сидевший на корточках у самой кромки ямы, поднял на нее мрачный взгляд, затем встал, зачем-то отряхнул безупречно чистые брюки, неторопливо снял очки длинными костлявыми пальцами и только после этого проронил:

– Захоронены много лет назад.

Он подозвал помощника, терпеливо простоявшего в сторонке уже полчаса. Скелет осторожно извлекли из могилы и перенесли в фургон коронера, чтобы отвезти в судебно-медицинскую лабораторию.

Коронер направился к Томасу, который поодаль беседовал с двумя офицерами. Грэг и Карли последовали за ним. Эвелин, нетвердо ступая, тоже побрела в ту сторону, а Кайл на всякий случай обнимал ее за талию. Вдруг решит грохнуться в обморок? Эвелин вдруг вспомнила, что он скоро улетает – самолет, кажется, в семь утра, а уже три часа ночи. Но заговорить об этом у нее не хватило энергии. Она просто шагала вперед, чувствуя его поддержку.

Томас, кивнув офицерам, пошел навстречу.

– Ну, что скажете, Оуэн? – спросил он коронера.

Тот спрятал в карман очки, пожевал губами, собираясь с мыслями. Он так долго соображал, что Эвелин с раздражением подумала: этот человек лучше умеет выведывать секреты у мертвых, чем отвечать на вопросы живых. Коронера вызвали на поле посреди ночи, но он был в безупречном деловом костюме и начищенных туфлях. Светло-голубые, казавшиеся почти белыми глаза на бледном, дряблом лице смотрели недружелюбно. Наконец он раскрыл рот:

– Я отвезу кости в лабораторию, но для их исследования нам понадобится судебный антрополог. Могу лишь сказать, что, судя по зубам и по костям таза, жертва не достигла половой зрелости. Это означает, что определить пол на глазок невозможно.

– Что-нибудь еще? – Томас ужасно постарел за последние несколько часов, каждая плохая новость как будто заставляла его сутулиться все сильнее.

– Установить причину смерти тоже будет трудно. Я не увидел переломов, которые могли бы говорить о насильственной смерти, но сам факт погребения тела на заброшенном поле подсказывает, что смерть не могла быть естественной. – Коронер потер бледными пальцами такую же бледную щеку. – Поскольку мягких тканей на костях не осталось, мы, возможно, никогда не установим причину гибели этого ребенка.

– Сколько лет тело пролежало в земле? – спросил Томас. – Можете назвать срок хотя бы приблизительно?

– Все указывает на то, что ткани разложились естественным образом. В нашем климате это могло занять несколько лет. Учитывая уровень влажности, полное разложение происходит лет за пять. Ничего более конкретного сказать не смогу, пока не будет проведен анализ, но думаю, тело пролежало здесь гораздо дольше.

– «Гораздо дольше» – это сколько? Пятьдесят лет или, скажем, восемнадцать? – уточнил шеф полиции.

– Нужно заключение судебного антрополога. Мое мнение – подчеркиваю, всего лишь мнение, пусть и профессиональное, – скорее восемнадцать, чем пятьдесят.

Эвелин закрыла глаза, чтобы сдержать слезы. В памяти в который раз возникла белокурая девочка, чей заливистый смех она не слышала уже восемнадцать лет.

Не успела Эвелин прогнать воспоминание, раздался неистовый крик:

– Шеф! Тут еще одна!

Очень не хотелось открывать глаза, но пришлось. Эвелин повернулась и увидела полицейского, размахивавшего руками. Боковым зрением она отметила, что коронер сурово поджал губы, но при этом в его взгляде проскользнуло любопытство.

Полицейский, спешивший к ним, держал в руке лопату. У него за спиной трое мужчин копали землю в пятидесяти футах от того места, где был найден скелет.

– Нет, две! – заорал один из троих.

У Эвелин скрутило живот от внезапной боли. Она не успела отбежать – ее вырвало прямо на идеально начищенные туфли Оуэна.

«Одна плюс одна плюс две. Четыре могилы, – пронеслось в голове. – Бриттани, Пенелопа, Вероника и Касси».

В глазах потемнело, только поблескивали прямо перед ней испорченные туфли коронера. Потом она почувствовала у себя на спине ладонь Кайла, он помог ей выпрямиться. Эвелин вытерла рот рукой, бормоча невнятные извинения в адрес Оуэна.

– Кайл! – услышала она голос Грэга как будто издалека.

– Я ее держу, – отозвался Кайл и, вместо того чтобы двинуться к новым могилам, повел Эвелин обратно к дороге, где их ждала машина.

– Нет, мне нужно туда… – прохрипела Эвелин.

– Полицейские без тебя справятся, ты ничем не поможешь. А Грэг будет держать нас в курсе.

Кайл был прав, но у нее почему-то возникло чувство, что, уходя сейчас, она снова каким-то образом предает Касси. Эвелин попыталась повернуть обратно, однако ноги сами послушно шли за Кайлом.

Потом у нее словно случился провал в памяти. Очнулась уже на пассажирском сиденье, кондиционированный воздух приятно холодил кожу после ночной жары. Кайл вел машину к городу, и Эвелин опять зажмурилась, боясь расплакаться.

Но слез не было. Было странное оцепенение, и холод распространялся по телу откуда-то изнутри, кондиционер тут был ни при чем – словно температура ее тела постепенно снижалась, как у Касси восемнадцать лет назад. Кончики пальцев покалывало, и дышать было больно, но все эти ощущения не доходили до мозга, теряясь где-то по дороге в ледяном оцепенении. Она будто фиксировала со стороны чью-то боль.

Разумеется, Эвелин понимала, что у Касси не было шансов уцелеть. Понимала уже тогда, в двенадцать лет, когда шли дни, недели, месяцы поисков и добровольцы один за другим переставали приходить на сборные пункты. Понимала, когда бабушка заболела и пришлось переехать в другой штат, чтобы на год раньше поступить в колледж, лишь бы не возвращаться к матери. Тогда Эвелин чувствовала себя одинокой и потерянной, как будто оборвалась последняя ниточка, связывавшая ее с Роуз-Бей, и они с Касси расстались окончательно и навсегда.

Когда Эвелин пришла на службу в Бригаду поведенческого анализа, ей казалось, что она наконец-то смирилась с утратой и теперь ее цель – не вернуть Касси, а выяснить правду о том, что с ней случилось. Раз уж нельзя изменить прошлое, пусть огонек надежды превратится в источник энергии для того, чтобы она могла спасать других людей. И Эвелин была уверена, что это превращение произошло.

Но она ошибалась. Мысль о том, что Касси восемнадцать лет пролежала под землей на том поле, вызвала приступ боли, гнева и разочарования.

Экспертиза останков займет много времени, но какова вероятность, что ни в одной из тех могил нет Касси? Три девочки были похищены восемнадцать лет назад. Три скелета найдены в поле.

Так страшно было думать, что все восемнадцать лет Касси была здесь, в каких-то десяти милях от собственного дома.

Наверное, тогда поисковые отряды проходили по полю, даже не догадываясь о том, что ступают по могиле Касси. А убийца, должно быть, втайне ликовал – не только оттого, что они не нашли девочек, но и оттого, что никто никогда не узнает, что с ними случилось, дело останется нераскрытым.

– Эвелин, приехали.

Девушка отреагировала не сразу, а когда огляделась, поняла, что машина стоит на парковке отеля, а Кайл открыл дверцу с ее стороны и ждет, когда она выйдет.

Эвелин смотрела на него, а видела раскопанную могилу в поле.

Она в тысячный раз попыталась вспомнить день перед исчезновением Касси, хотя предпочла бы забыть его навсегда. Детали всплывали в памяти с необычайной легкостью: желтое платье с белыми цветочками, которое было на Касси, слишком длинные шнурки у ее собственных красных кедов, вкус лимонада миссис Байерс, запах сирени на заднем дворе. Этот запах до сих пор вызывал у нее странное, неприятное чувство, но Эвелин сама не понимала почему.

Восемнадцать лет назад у нее не возникало ощущения, что за ними с Касси кто-то следит и пристально наблюдает, выжидая удобного момента увести с собой. Она очень старалась вспомнить что-нибудь подозрительное, но в памяти осталось лишь ощущение безоблачного счастья, сопровождавшее ее в те дни, что предшествовали похищению Касси. А что-то важное, то, что могло иметь значение для расследования, все время ускользало.

Она помнила тепло ладошки Касси, когда они держались за руки, как будто это было вчера. И чувство безопасности, своей полной защищенности в Роуз-Бей. На окраинах было неуютно, это верно, но ощущения угрозы тоже не возникало. Не было такого никогда, если рядом с ней находились бабушка с дедушкой или Касси. Собственно, именно в Роуз-Бей она впервые почувствовала, что ее защищают и хранят от всех бед, и это чувство убаюкивало ее два счастливых года, прошедшие с того дня, как дедушка привез ее в город, и до исчезновения Касси.

О тех годах у нее сохранились лишь хорошие воспоминания, озаренные улыбкой Касси и согретые их детской дружбой, которая, как тогда казалось Эвелин, будет длиться до конца ее дней. Но дружба продлилась до конца дней Касси.

Эвелин всхлипнула – не смогла удержаться, – позволив Кайлу взять ее за руку и помочь выбраться из машины. Он привел ее к номеру, открыл дверь, пропустил вперед. И, только безвольно упав на кресло в углу и обведя помещение затуманенным взглядом, она поняла, что это не ее номер.

– У меня самолет через пару часов, – сказал Кайл. Его голос доносился будто издалека, хотя он присел на корточки рядом с ее креслом. – Пойду поговорю со своими ребятами. Вернусь минут через десять, хорошо?

Эвелин кивнула и осталась в комнате одна. На кровати лежала открытая сумка с оборудованием ПОЗ – пятьдесят с лишним фунтов хитрых приборов, пистолетов, светошумовых гранат и прочих приспособлений, с помощью которых можно справиться с опасными преступниками. Если бы только в ее работе годились такие простые методы…

Комната расплывалась перед глазами, а Эвелин упорно пыталась вернуться на восемнадцать лет назад и отчаянно искала в памяти какую-нибудь деталь, которая сейчас могла бы обрести иной смысл, намек на то, что Дарнел Конвей был тогда где-то поблизости, подкрадывался к ним, поджидал случая схватить обеих и утащить в свою подземную тюрьму.

Если бы восемнадцать лет назад она, Эвелин, вела себя по-другому, помогло бы это Касси? Осталась бы Касси с ней? Или она сама сейчас лежала бы рядом на том поле, в четвертой старой могиле?

– Зачем он это сделал? – спросила Эвелин, когда Кайл вернулся в номер.

Она не знала, как долго просидела в комнате одна, но потихоньку выходила из ступора и начинала мыслить рационально – главным образом о Дарнеле.

Эвелин по-прежнему сидела в кресле, задвинутом в угол, и ее все еще трясло от холода, хотя температура за окном опустилась не намного ниже тридцати градусов. Кайл, закрыв за собой дверь, выключил кондиционер, снял с кровати одеяло и закутал в него девушку.

– Кто сделал и что? – Он раскинулся на диване напротив нее.

– Дарнел Конвей. Зачем он бросился бежать от нас по тому полю? И зачем он вообще туда поехал, зная, что мы его преследуем?

– Ну, он старался от нас оторваться, – сказал Кайл. – Он ведь прятался в траве, когда мы нашли пустую машину.

– А потом вскочил и побежал. Мы бы никогда не нашли ни погреб, ни могилы, если бы он этого не сделал.

Кайл пожал плечами, пристально глядя на девушку. Наверное, боялся, что у нее случится нервный срыв, когда она узнает, что в одной из тех могил лежала Касси.

Эвелин поежилась, поплотнее закуталась в одеяло и постаралась расслабиться. Надо было прогнать мысли о Касси и сосредоточиться на Дарнеле – это поможет ей прийти в себя и рассуждать разумно.

– Может, он хотел, чтобы мы нашли Лорен? – предположил Кайл. – Если Бриттани погибла случайно, Дарнел мог всполошиться и решил избавиться от Лорен, то есть вернуть ее родителям. Поэтому он и стер все отпечатки пальцев под землей – планировал нас туда привести.

Эвелин задумчиво кивнула. Звучало весьма правдоподобно.

– Но почему он так поспешно уехал с места поисков? И почему решил отдать Лорен живой?

Эти вопросы она адресовала самой себе, не заметив, что произнесла их вслух, но Кайл ответил:

– Наверное, он узнал, что ты поделилась своими подозрениями на его счет с полицией и добровольцами. А может, это было частью его плана. Я видел Дарнела всего один раз, в дюнах, но он показался мне очень хитрым мерзавцем.

– Это точно. – Эвелин все еще плохо соображала от недосыпа и волнений по поводу Касси. – Но я уверена, что Дарнел убивал и раньше, чтобы жертва не заявила об изнасиловании. Почему же он тогда так занервничал после несчастного случая с Бриттани? – Она покачала головой. – Что-то не сходится.

– А может, то убийство, о котором ты говоришь, тоже было несчастным случаем?

– Нет, тогда Дарнел понимал, что делает. Но возможно, он убил Шарлотту под влиянием обстоятельств, непредумышленно – просто испугался, что девочка расскажет о том, что он ее изнасиловал. – Эвелин попыталась представить себе, как думал и действовал Дарнел двадцать лет назад и каким образом те события могут быть связаны с последующими похищениями и тем, что произошло несколько часов назад.

Это было трудно, поскольку у нее не имелось ни единого доказательства тому, что Дарнел замешан хоть в каком-то преступлении. Возможно, он даже не виновен в убийстве Шарлотты Новак, однако ее смерть могла послужить для него импульсом к воплощению собственных больных фантазий.

Вероятно, Кайл по ее лицу прочитал, что она окончательно зашла в тупик.

– Давай ты немножко поспишь, а утром все обдумаешь на свежую голову? – сказал он. – Лорен в безопасности. Часы больше не тикают.

Эвелин взглянула в синие, как небо перед грозой, глаза Кайла и снова почувствовала ком в горле. Часы не тикают для Лорен. А для Бриттани и, наверное, для Касси они остановились навсегда. И хотя Касси мертва уже много лет, для Эвелин она во второй раз погибла сегодня ночью, на том поле.

Если сейчас лечь спать, какие демоны наведаются к ней во сне?

Эвелин вскочила, запуталась в одеяле, после короткой борьбы накинула его на плечи и принялась мерить шагами комнату. Надо было подумать. О чем угодно, кроме Касси и огромного заброшенного поля, которое казалось пустым лишь на первый взгляд.

– В яме не было сенсорных датчиков, так что Дарнел не мог получить оттуда сигнал. И поисковые отряды вроде бы не собирались идти к тому полю… Надо позвонить Норин.

– Эвелин, сейчас четыре утра. – Кайл ухватил ее за РУ^КУ ^и усадил рядом с собой на диван.

– Она не спит. В городе уже, наверное, все знают новость, – сказала девушка и побледнела. Родители Касси тоже знают? Может быть, они уже едут к полю? – Мне надо вернуться!

Кайл догадался, какое направление приняли ее мысли.

– Полиция еще не нашла ничего нового, мы ждем результатов экспертизы. Ты пока ничего не можешь сказать родителям Касси. Ты сейчас не в силах сделать больше, чем уже сделала, – сказал он.

А что она сделала в Роуз-Бей?

Когда позвонила миссис Байерс, Эвелин почувствовала парализующий страх и одновременно надежду. Она была уверена, что, приехав в Роуз-Бей, сможет что-то изменить. Но здесь, в городе, вокруг нее все тот же страх и та же скорбь, а она до сих пор не сумела поймать преступника, который должен за это ответить. И не нашла ответа на главный вопрос. Касси похитили в пижаме без молнии и пуговиц, значит, останки в первой могиле – не ее. Что копы нашли в двух других могилах? Тоже кости маленьких девочек?

Касси погибла в ту самую ночь, когда ее забрали из жизни Эвелин? Или она прожила еще несколько дней, запертая под землей, в темноте, и видела свет, лишь когда приходил насильник? Или он просто оставил ее там умирать от голода в полном одиночестве, пока лучшая подруга искала ее в нескольких милях оттуда.

Эвелин ослепили хлынувшие слезы, от рыданий так сдавило горло, что невозможно было вдохнуть. Она бросилась к Кайлу, прижалась к его груди, и он, крепко обняв, убаюкивал ее, пока всхлипы не прекратились и слезы не перестали извергаться потоком. Эвелин закрыла глаза, и все страшные мысли наконец исчезли.

Мэнди Толанд встала на самокат и оттолкнулась ногой. Ей все-таки удалось уговорить няню Эмбер отпустить ее поиграть во дворе перед домом. Обернувшись, она увидела, что Эмбер с красным носом, простуженная и ужасно несчастная, смотрит на нее из окна.

Когда Мэнди проснулась, мама сказала ей, что пойдет на работу. Сразу после того, как исчезла Бриттани, она взяла отпуск и все это время не спускала с Мэнди глаз, а сегодня утром ей позвонили и рассказали, что Бриттани и Лорен нашлись, полиция уже знает, кто их похитил, и теперь ловит преступника. Очень скоро его поймают, и все опять будет хорошо.

Потом мама двадцать минут твердила Эмбер, чтобы та не упускала Мэнди из виду, а Эмбер чихала и громко сморкалась. На улице сейчас, конечно, делать нечего, но не хочется сидеть дома в обществе сопливой няни.

Доехав до конца дорожки, Мэнди перенесла самокат на траву и склонилась над клумбой с мамиными розовыми цветами. Надо попробовать сплести из них венок. Эмбер показывала ей, как это делается, на прошлой неделе, когда все еще было хорошо, задолго до того, как пропала Бриттани, а мама перестала ходить на работу, чтобы не оставлять Мэнди одну.

Сегодня, положив телефонную трубку, мама заплакала, но не сказала Мэнди, что ее так расстроило. Сообщила только, что полиция уже гонится за плохим дядей и что шеф Ламар посадит его в тюрьму.

Мэнди маме верила. Шеф Ламар приходил к ним в школу в прошлом году и говорил о том, что такое охрана правопорядка. Рассказывал, как полиция ловит плохих людей, и даже показал наручники. Мэнди тогда понравилось его слушать. Хорошо бы он пришел еще раз, когда она вместе с одноклассниками перейдет в среднюю школу.

Набрав охапку самых красивых маминых цветов, Мэнди выпрямилась – и попятилась в панике, выронив букет. Она заметила тень на земле: кто-то незаметно подошел к ней сзади. Девочка обернулась, уже раскрыв рот, чтобы позвать на помощь Эмбер, но увидела, кто перед ней, и сразу успокоилась.

– Уф, вы меня напугали!

– Прости, Мэнди. Детка, тебе нужно пойти со мной.

Твоя мама попала в аварию.

У девочки из глаз тотчас брызнули слезы.

– Она ранена?!

– Не сильно. Я отведу тебя к ней.

– Хорошо. – Мэнди вытерла слезы и доверчиво схватилась за протянутую руку.

Шеф Ламар предупреждал, что никуда нельзя ходить с незнакомцами. Но ведь с теми, кто работает в полиции, наверняка можно. С теми, кто работает в полиции, она в полной безопасности.