– Вы что тут забыли?! – окрысился Джек, как только Эвелин вошла в полицейский участок.

Она вскинула голову, сжала челюсти и зашагала вперед, к штабу КБРПД. Джек последовал за ней, не отставая ни на шаг.

– Я думал, вас отозвали в Виргинию!

Двое молодых полицейских с любопытством за ними наблюдали. Эвелин не знала, что заинтриговало их в большей степени – злобное лицо Джека или ее ободранная щека.

Она втянула голову в плечи и, не обращая на него внимания, вошла в кабинет. Джек ввалился за ней:

– Вы теперь просто консультант! Почему вас еще не отозвали в офис БПА?

Эвелин не стала говорить, что уже отозвали и что, если она все еще здесь, после того как Дэн приказал ей вернуться в Виргинию, это может означать, что она теперь безработная. Думать о бесполезных, пустых днях без службы в БПА, ждущих ее впереди, не хотелось. Нужно было сосредоточиться на расследовании, которое началось задолго до того, как она выбрала профилирующую дисциплину в колледже с целью стать агентом ФБР. На расследовании, которое началось в день исчезновения Касси.

Она будет сражаться за свою должность, когда вернется домой, но ничего не сможет изменить. Она только что ослушалась прямого приказа начальника, будет разбирательство, ею займется отдел профессиональной дисциплины, а потом ее выставят из бюро, потребовав сдать удостоверение и оружие – две вещи, которые были важнее всего для Эвелин во взрослой жизни и отчасти определяли ее личность.

Но в ФБР ее привела Касси. И Касси до сих пор занимала очень много места в ее сердце. Поэтому Эвелин собиралась идти до конца, не заботясь о том, правильно она сейчас поступает или нет. Пока Томас не отправит ее в аэропорт под конвоем, она никуда не уедет.

Джек не сводил с нее злобного взгляда.

– Вам что, нечего сказать? Совсем?

Карли, посматривавшая то на одну, то на другого, выглядела так, будто ей вдруг стало очень неуютно в собственном кабинете.

Эвелин наконец заговорила:

– Я не стану оправдываться, хотя прекрасно осознаю то, что сделала сегодня ночью. Но вся моя жизнь с двенадцати лет была посвящена одной цели – выяснить, что случилось с моей лучшей подругой. – Она посмотрела Джеку в глаза. – Эта работа – все, что у меня есть. Я знаю о похитителях детей гораздо больше, чем кто-либо из вас. И я сумею найти Массовика-затейника. Тот факт, что он стрелял в меня, доказывает, что я уже напала на его след, а ему есть что терять. Я помогу вам его поймать. И независимо от того, хотите вы меня здесь видеть или нет, я не уеду, пока не найду Касси. И Веронику. И Пенелопу. Но в первую очередь – Бриттани и Лорен, потому что у нас еще есть шанс вернуть их домой живыми.

Когда Эвелин замолчала, Джек по-прежнему хмурился. Карли поднялась из-за стола.

– Итак, насколько я поняла, моим агентам нужно сосредоточиться только на Дарнеле Конвее и Уолтере Уиггинсе. Так?

– Только? Нет. – Эвелин вздохнула с облегчением оттого, что не все в участке ополчились на нее из-за ошибки с Дарнелом. – Есть вероятность, пусть и небольшая, что я, сама того не подозревая, подобралась к тайне какого-то другого человека. Но основные силы совершенно необходимо бросить на разработку Конвея и Уиггинса.

Джек крутил головой, глядя то на нее, то на Карли, затем бессильно опустил руки.

– Поверить не могу, что больше никто не считает ваши фокусы вопиющим нарушением закона! – И тут же добавил: – Я займусь Уиггинсом. С самого начала твердил: этот парень виновен.

Карли кивнула:

– В моем списке он тоже главный подозреваемый. Я соберу здесь всех своих агентов, и мы продумаем новый план. Эвелин…

– Эвелин! – донесся голос Томаса, прозвучавший властно и сердито. – Зайдите ко мне!

Джек и Карли проводили девушку любопытными взглядами. Шеф полиции впустил ее в кабинет, закрыл дверь, и Эвелин постаралась совладать с нервами. Томас не сел за стол – сразу объявил:

– Я говорил с Дэном Муром.

О, черт. События развивались гораздо быстрее, чем Эвелин ожидала.

– Он отправил к нам другого профайлера, который займется делом Массовика-затейника.

– Я все равно останусь, пусть неофициально.

Томас усмехнулся:

– Да уж, ваш босс именно так мне и сказал.

– Правда? – удивилась Эвелин, гадая, как Дэн посоветовал шефу полиции решить эту проблему.

– Новый профайлер будет вести это дело, а вы ему помогать, – сказал Томас.

Эвелин почувствовала невероятное облегчение. Ее дальнейшая карьера в бюро все еще оставалась под вопросом, но об этом она будет беспокоиться потом, а сейчас главное, что ей разрешили продолжить работу в Роуз-Бей.

Томас взял ее за локоть.

– Вы хорошо себя чувствуете?

– Да, спасибо. Просто не выспалась. Кого пришлет ФБР?

Он пожал плечами, отпустив ее руку:

– Понятия не имею. Кого-то из вашего офиса.

Больше всего Эвелин хотелось бы увидеть здесь Грэга – никто в БПА, кроме него, не знал о ее прошлом, – но рассчитывать на два подарка в один день она не осмеливалась, особенно от Дэна Мура. Это было бы слишком прекрасно.

– Пока же я надеюсь, что вы будете держать себя в рамках. Договорились?

Эвелин кивнула.

– Хорошо. А теперь помогите Карли разобраться, кого мы должны признать главным подозреваемым – Дарнела Конвея или Уолтера Уиггинса, – продолжил Томас. – Сегодня мы отправили к дому Уиггинса кинолога с бладхаундом, но ничего не нашли. Карли сказала: Уиггинс мог тщательно замести следы.

Эвелин еще раз кивнула.

– И подумайте с Карли, что может скрывать Уиггинс. К вечеру у меня в участке должен быть подозреваемый в наручниках, ясно?

– Вот информация, которую вы просили. – Норин Эббот протянула лист бумаги, исписанный мелким ровным почерком. – Здесь даты и время участия Дарнела Конвея в поисках. Подтвердить, что он безотлучно оставался с группой, невозможно, но я переговорила с другими добровольцами, и некоторые поручились за его присутствие в определенные часы. Время, когда его точно видели, отмечено вот здесь.

– Спасибо. – Эвелин быстро пробежала глазами список и вскинула бровь. – Он участвовал в поисках и вчера, и сегодня?

Этот человек должен быть очень уверенным в своей неуязвимости, раз пошел в поисковый отряд после того, как стрелял в нее сегодня ночью. Если, конечно, стрелком был Дарнел.

– А Уолтер Уиггинс?

Норин поморщилась от отвращения.

– Мы бы не позволили ему присоединиться к поисковым отрядам, даже если бы он захотел. А если бы он все-таки записался, другие добровольцы не отходили бы от него ни на шаг.

– Думаю, он и не стал бы записываться, поскольку понимал, что будет под жестким контролем.

– Я вам помогла? – спросила Норин. – А как вы себя чувствуете? Щека ужасно распухла…

Эвелин сдержала вздох.

– Ничего, заживет. Мне повезло, что стрелок оказался не слишком метким. А вам, Норин, большое спасибо, вы мне очень помогли. Эта информация дополнит поведенческую модель. Тот факт, что Дарнел присоединился к поисковым отрядам, даже зная о том, что он под подозрением, может указывать, что он преступник.

– Правда? Я думала, наоборот. Если он похититель и знает, где девочки, зачем ему участвовать в поисках?

– Потому что это щекочет ему нервы. К тому же похититель хочет видеть лица людей, чью уютную, безопасную жизнь он перевернул своими преступлениями.

Норин задумалась.

– В участке сохранились списки добровольцев восемнадцатилетней давности? – спросила Эвелин. – Я думаю, тогда их тоже составляли, поскольку именно так профайлер, работавший над делом Массовика-затейника, мог выйти на Дарнела и заинтересоваться им как возможным похитителем.

– Да? – удивилась Норин. – Что ж, если списки и есть, я их никогда не видела. Наверное, Джек Баллок должен быть в курсе, он участвовал в расследовании восемнадцать лет назад.

– Ясно.

– О, вы, конечно, знали об этом. Извините.

– Ничего. Кстати, Джек сказал, что ваша сестра училась в моем классе.

Девушка оторопело уставилась на Эвелин.

– Джек ошибся, Норин?

– Нет-нет, так и было.

– Еще он сказал, что сейчас ваша сестра живет в Техасе. А кого-нибудь еще из нашего класса вы знаете?

– Из класса Касси? Боюсь, что нет. А моя сестра… она не в Техасе.

– Вы с ней общаетесь? Она что-нибудь рассказывала вам о тех временах?

Норин внимательно разглядывала свои туфли.

– Мы не общаемся. Маргарет больше нет.

– О, простите… Джек сказал… Норин, ваша сестра умерла недавно?

Девушка наконец посмотрела в лицо Эвелин:

– Давно. В Техасе ее сбил пьяный водитель.

– Я очень сочувствую, Норин.

Мысли Эвелин пустились вскачь. Когда это случилось? Если в смерти Маргарет виновен пьяный водитель, осуждать родителей за пренебрежение ребенком нельзя – разве что мать была за рулем, когда погибла девочка. Кто из семьи Норин мог пожелать извращенной мести за эту утрату? Джек упоминал о родном дяде. Была ли старшая племянница ему так дорога?

Норин судорожно кивнула:

– Спасибо. Послушайте, Эвелин, я догадываюсь, о чем вы подумали. Но те похищения никак не связаны с моей сестрой, ее даже не было в Роуз-Бей в то время. И вряд ли в ее окружении присутствовал человек, который совершает преступления сейчас. В общем, я бы хотела, чтобы эта история осталась между нами. Здесь никто ничего не знает, и я хочу, чтобы все оставалось по-прежнему.

– Никто не знает о смерти Маргарет? Почему?

Норин нахмурилась:

– Мой отец… он не вынес бы всеобщей жалости. Мать и так причинила ему боль, когда забрала с собой Маргарет, а потом он потерял старшую дочь во второй раз и не желал ни с кем об этом говорить. – Девушка нервно расправила немодную бесформенную юбку. – Отец взял с нас обещание, что мы никому не расскажем.

– Мы?

– Я и дядя Фрэнк. Больше никто не знает. Вы сохраните наш секрет?

– Конечно, Норин.

Девушка подняла на нее глаза:

– Я по вашему лицу вижу, о чем вы думаете. О том, соответствует ли дядя Фрэнк вашему профайлу.

– Мне нужно будет это проверить, – признала Эвелин.

– Понятно. Сделайте то, что считаете нужным, но только, пожалуйста, не поднимайте шум. Вы очень быстро убедитесь, что мой дядя не преступник.

Норин собралась уйти, но Эвелин взяла ее за руку.

– Дядя переехал к вам, когда ваш отец заболел?

– Да, много лет назад.

– Маргарет тогда уже не было?

Норин нахмурилась:

– Да…

– А когда вам исполнилось восемнадцать…

– Дядя Фрэнк сказал, что он потратил достаточно сил и времени, работая сиделкой при моем отце. Не то чтобы ему и правда приходилось выполнять обязанности сиделки, но он оплачивал папины счета за лечение, те, которые не покрывало пособие по нетрудоспособности. А счетов было много. Дядя Фрэнк старался, но в конце концов просто устал от этого.

– Извините, а чем был болен ваш отец?

– Синдром ЦАДАСИЛ. Расшифровывается как «церебральная аутосомно-доминантная артериопатия с субкортикальными инфарктами и лейкоэнцефалопатией». Это заболевание, похожее на рассеянный склероз. Сначала у отца начались страшные головные боли, потом были инсульты один за другим, нарушилась моторно-двигательная функция и под конец жизни развилась деменция. – Норин шмыгнула носом и вытерла глаза. – Послушайте, я все понимаю: вам надо выполнять свою работу. Хотите поговорить с моим дядей – пожалуйста. Но поверьте, вы просто потратите время. И очень прошу вас, никому не рассказывайте об этом. Дядя Фрэнк – не самый приятный человек, но он единственный, кто остался у меня в этом мире.

– Я понимаю, Норин. Мне нужно поговорить с ним только для того, чтобы вычеркнуть его из списка подозреваемых.

– О, с этим проблем не возникнет! – воскликнула Норин с такой уверенностью, что Фрэнк Эббот в списке Эвелин опустился еще на пару позиций. – И о Маргарет никому не говорите, хорошо?

– Я уже пообещала, Норин. Но ведь ваш отец умер. Зачем скрывать это и дальше?

– Не хочу никому объяснять, почему держала в тайне гибель сестры. Я оплакала Маргарет много лет назад и не буду делать это снова на публике.

Эвелин подумала, что, возможно, когда они наконец поймают Массовика-затейника, ей самой придется во второй раз оплакать Касси, поскольку шансы найти ее живой стремятся к нулю. Она представила, как рыдает на глазах у десятков людей, и сразу сделалось неуютно.

– Даю слово, Норин.

– Спасибо! – с облегчением вздохнула девушка.

Глядя, как она идет к своему рабочему столу, Эвелин размышляла. Несмотря на убежденность Норин и ее собственное чутье, подсказывавшее, что Фрэнк Эббот не причастен к похищениям, его все равно придется проверить. Но пока, после ночной стрельбы и недавних бесед, главными подозреваемыми остаются Дарнел и Уолтер.

Эвелин устало потерла глаза. Она провела в участке уже пять часов – давала разъяснения Карли и агентам из КБРПД по психологическим портретам и поведенческим моделям Уолтера и Дарнела. Сейчас агенты продолжают изучать их биографии в поисках новых зацепок, и вот-вот должен приехать второй профайлер. Ей не помешали бы еще одна пара глаз и свежий взгляд на дело, но очень уж не хотелось делиться своими тайнами с кем-то из БПА.

Занять себя пока было нечем, и она пошла искать Джека. Он сидел в одиночестве в комнате отдыха, вокруг валялись раскрытые папки со старыми полицейскими отчетами и протоколами, пустые банки из-под энергетиков и смятые стаканчики из-под кофе. Кофе разве что не лился у Джека из ушей. Когда Эвелин вошла, офицер поднял на нее покрасневшие глаза:

– Что вам нужно?

– Хотела расспросить вас о Фрэнке Эбботе.

Джек возвел очи горе, схватил шариковую ручку и уткнулся в документы.

– Теперь вас беспокоит Пасмурный Фрэнк? – пробурчал он, не глядя на девушку. – Ради бога, Эвелин, отстаньте от меня.

– Почему «пасмурный»?

– Норин его так прозвала. Ему подходит. Я бы сказал, он не из тех, к кому детишки будут радостно запрыгивать в фургон.

– У него есть фургон?

– Я пошутил.

– Так что вы можете о нем рассказать?

Джек с театральным вздохом отложил ручку.

– А вы расскажете, с чего это вдруг он вас заинтересовал?

– Фрэнк был близок со старшей сестрой Норин? – тоже ответила вопросом на вопрос Эвелин.

– Откуда я знаю? Она уехала из города с матерью больше двадцати лет назад.

– Джек, постарайтесь вспомнить. Вы ведь дружите с Норин, и к тому же никто не знает этот город лучше вас.

Он с удивлением приподнял бровь – вероятно, подумал, что Эвелин ему льстит. Но она сказала чистую правду. Отец Джека почти тридцать лет был шефом полиции Роуз-Бей. В городе многие любили похвастаться поколениями предков, живших в этих местах, однако род Баллоков, пожалуй, был здесь старше всех прочих.

– Ну… да, думаю, Фрэнк и Маргарет были близки. Он так и не женился, детьми не обзавелся, а Эрл был его единственным братом. Фрэнк, конечно, взбесился оттого, что ему пришлось переехать к Эрлу, злился на него и, наверное, на Норин. Но Маргарет была его первой племянницей, он в ней души не чаял и часто общался с девочкой, пока Эрл не развелся с женой.

– Значит, если бы сестра Норин умерла, для Фрэнка это был бы тяжелый удар?

– Наверняка. А для кого бы не был? – Джек скрестил руки на груди и прищурился. – Почему вы об этом спрашиваете?

Эвелин была намерена держать данное Норин обещание до тех пор, пока у нее не появятся веские основания считать Фрэнка Эббота похитителем.

– Кажется, у меня есть причины подозревать Фрэнка, но пока нужно кое-что проверить.

– А Дарнел и Уолтер?

– Они по-прежнему во главе списка.

Джек кивнул на папки, разложенные по всему столу:

– Я уже два часа копаюсь в этом дерьме. Думал, если еще раз просею всю старую информацию через мелкое сито, может, выловлю что-нибудь новенькое. Все-таки столько времени прошло… Но я не нашел ничего такого, о чем не знал восемнадцать лет назад. – Он взглянул на часы и совсем поник. – А Бриттани нет уже шестьдесят шесть часов, Эвелин.

– Я знаю, Джек.

– И что мы можем сделать такого, чего еще не сделали? – В глазах Джека, когда он взглянул на нее, были уныние, усталость, но при этом столько надежды, что стало ясно: он не сдастся.

– Мы все делаем правильно…

– Чушь! Будь это так, Бриттани и Лорен уже сидели бы по домам!

Он не добавил, что во всем виновата Эвелин, но упрек будто повис в воздухе. А возможно, Эвелин сама себя корила за то, что в деле до сих пор нет подвижек.

Она попыталась придать голосу уверенности.

– Мы выбрали направление и будем придерживаться его до тех пор, пока не найдем новую зацепку.

Джек только насупился и вернулся к документам.

Эвелин больше не стала его отвлекать. Она вышла на парковку, нашла там тихое местечко и позвонила в хьюстонский офис ФБР, где начинала свою службу сразу после академии. Ее прежний куратор все еще работал там и, по счастью, оказался на месте. Он очень уважал Эвелин с тех пор, как та дневала и ночевала в офисе, нарабатывая послужной список, который должен был позволить ей перейти в Бригаду поведенческого анализа. Сейчас она попросила куратора раздобыть отчет о дорожном происшествии, которое произошло в Техасе примерно двадцать лет назад. Он обещал перезвонить через час.

Положив телефон в карман, Эвелин собиралась вернуться в участок, но ее окликнули. Она сразу узнала голос и ушам своим не поверила: Грэг?! Неужели Дэн прислал его в качестве второго профайлера? С одной стороны, это было удивительное решение, с другой – Дэн, вероятно, понимал, что Грэг – единственный, кто сумеет удержать ее в рамках.

Грэг Ибсен шагал к ней с дальнего конца парковки. На нем были брюки от делового костюма и рубашка с короткими рукавами; любимый галстук с мультяшным рисунком он в этот раз не надел. На плече висела сумка с ноутбуком, в руке был бумажный стакан с кофе.

– Ну, как ты тут, Эвелин?.. О, а это что? – Подойдя ближе, Грэг с ужасом воззрился на ее щеку.

Девушка пожала плечами:

– Кажется, я случайно напала на чей-то след, и кому-то это не понравилось.

– Ты в порядке? – озабоченно спросил Грэг.

– В полном. А Дэн здорово злится?

– Когда вернешься в Виргинию, прочувствуешь это на своей шкуре.

У Эвелин опять разыгрались нервы. Она надеялась, что, раз уж Дэн прислал второго профайлера, разрешив ей при этом остаться, значит, он ее простил. Но возможно, дела обстояли намного хуже. Она сдавленно спросила:

– Я потеряла место в БПА? Или даже в ФБР?

Грэг покачал головой и натянуто улыбнулся:

– Шутишь? Думаешь, БПА расстанется со своим лучшим профайлером?

– Грэг, говори прямо.

– Все будет хорошо. Отложим этот вопрос на потом, а пока давай займемся делом.

– Грэг, скажи мне!

– Тебе очень повезло, что местный шеф полиции убедил подозреваемого не подавать на тебя жалобу. К тому же Дэну не нужны слухи о том, что подчиненные не выполняют его приказы. Я в курсе твоих демаршей только потому, что был в его кабинете, когда позвонил шеф полиции Роуз-Бей. Не думаю, что Дэн занесет это в твое личное дело, по крайней мере, он не станет вдаваться в подробности. Но…

– Но?

– Теперь ты у Дэна в черном списке.

Эвелин знала, чем это ей грозит. Когда она вернется в Аквию, от нее не потребуют сдать оружие и удостоверение и не укажут на дверь без права восстановления на службе. Однако Дэн сделает все, чтобы она провалила какое-нибудь задание, и воспользуется первым же промахом как предлогом для увольнения. То есть в любом случае ее дни в Бригаде поведенческого анализа сочтены.

А что она будет делать без любимой работы? Стать психологом-аналитиком по уголовным делам и профайлером БПА было целью ее жизни. Она не представляла себя никем другим. Профессия была частью ее личности. Так что лучше сформулировать вопрос иначе: кем она будет без любимой работы?