Вдали завыли полицейские сирены, и тотчас на парковке зашумел мотор, сорвалась с места какая-то машина. Эвелин быстро выглянула в окно, надеясь рассмотреть ее и запомнить номер, но опоздала. Если в машине был стрелок, его уже и след простыл.

Может, это не стрелок, а кто-то из постояльцев? Она снова пригнулась, сжимая рукоятку «ЗИГ Зауэра». Выходить нельзя, нужно дождаться полиции.

Ей казалось, прошло несколько часов, прежде чем парковку залил красно-синий мигающий свет, на самом же деле патрульным машинам понадобилась всего пара минут, чтобы прибыть на место. Эвелин не покидала своего укрытия, пока в разбитое окно не заглянул Томас и не открыл дверцу. От резкого движения остатки стекла осыпались, зазвенев на асфальте.

В руках у Томаса был пистолет. На место усталости, которая сковывала его движения в участке, пришла напряженная сосредоточенность.

– Эвелин, вы ранены?

Выбравшись из машины и нетвердо стоя на ногах, она убрала оружие в кобуру. Затем оглядела пятна крови на левом плече. Похоже, кровь натекла сверху. Эвелин ощупала голову – вроде бы все в порядке, – коснулась щеки и сразу охнула от жгучей боли.

– Вам нужно в больницу, пусть врачи продезинфицируют царапины. Вам в щеку попали осколки стекла, других повреждений я не вижу, так что, похоже, пуля вас не задела. – Томас тоже убрал пистолет.

За его спиной Эвелин видела полицейских – они осматривали машины на парковке. Несколько офицеров направлялись ко входу в отель.

– Что, черт возьми, здесь случилось, Эвелин?

– Я сидела в машине, читала письмо от эксперта-криминалиста. Он считает, что стихотворения восемнадцатилетней давности распечатаны на той же бумаге, что мы нашли во дворе Бриттани.

– Вот дерьмо… – пробормотал Томас.

– Когда я собиралась выйти из машины, пуля пробила стекло. Я не знаю, кто… – Эвелин осеклась, потому что в этот момент на парковку влетел автомобиль. Она потянулась за «ЗИГ Зауэром», но Томас перехватил ее руку.

– Это Джек. Его личная машина, он не на дежурстве.

Большой серый «бьюик» резко затормозил в нескольких футах от них, и оттуда выскочил Джек, не позаботившись нормально припарковаться. Он был в той же одежде, в которой Эвелин видела его в последний раз в участке.

– По пути домой услышал переговоры по рации, – сказал он, задыхаясь, как будто всю дорогу бежал, а не сидел за рулем.

Томас сообщил:

– В Эвелин стреляли, когда она была в машине, здесь, на парковке. Думаю, она как раз собиралась сказать мне, что не видела стрелка.

– Да, не видела, – кивнула Эвелин. – И даже не знаю, где он в тот момент находился. Я слышала, как со стоянки уехала машина сразу после того, как зазвучали сирены. Возможно, именно из той машины в меня и стреляли.

– То есть вы вообще ничего не видели? – раздраженно спросил Джек.

– Да.

– Что ж, значит, у нас ничего нет, – покачал головой Томас. – Здесь вы в опасности. Может, вернетесь в Виргинию и будете консультировать нас из офиса? Хотя мне очень не нравится эта идея.

– Я не уеду! – выпалила Эвелин. Затем, взяв себя в руки, продолжила спокойным тоном: – Возможно, даже хорошо, что в меня стреляли.

– Да ну? – вытаращился на нее Джек. – Кто-то превратил ваше лицо в котлету для гамбургера – и это хорошо?

– Не слишком. – Эвелин с ужасом подумала, что нужно срочно посмотреться в зеркало, но это ничего не изменило бы, и она решила не тратить время. – Однако сам факт, что в меня стреляли, говорит о том, что преступник напуган, а значит, я на верном пути. Сами подумайте: мы с Джеком пытались получить у Уолтера Уиггинса разрешение осмотреть его дом, а потом я здорово разозлила Дарнела Конвея.

Томас задумчиво покивал:

– То есть теперь это наши главные подозреваемые.

– В общем-то они и раньше были, но теперь определенно.

– А как кто-то из них мог узнать, в каком отеле вы остановились? И о том, что вы будете на парковке в… – Томас посмотрел на часы. – Почти в пять утра?

– Похититель умеет выслеживать добычу, – заметил Джек. – И он в этом деле чертовски хорош, если сумел украсть Лорен сейчас, когда за ним гоняется толпа копов и федералов.

– Разумный довод, – согласился Томас. – О'кей, значит, Уолтер или Дарнел…

– Минуточку, – перебил Джек, уставившись на Эвелин. – А когда вы успели разозлить Дарнела? Вы что, допрашивали его еще раз без меня?

– Сегодня ночью произошел небольшой инцидент. – Томас кашлянул и покосился на девушку. – Ладно, он все равно узнает. В общем, Эвелин решила осмотреть задний двор дома Дарнела Конвея.

Джек вытаращил глаза:

– Это что, шутка?

Томас успокаивающе поднял ладони:

– Послушай, Джек, это, конечно, была плохая идея, но Дарнел не станет подавать жалобу, так что, можно считать, ничего страшного не случилось.

– Ничего страшного?! – рявкнул Джек так, что другие копы на парковке посмотрели в их сторону. Он шагнул к Эвелин. – Да вы фактически уничтожаете улики везде, где появляетесь! Без ордера мы не сможем их предъявить в суде! Вы провалите это дело к чертовой матери! Что мы будем делать, если Конвей или Уиггинс на самом деле окажется Массовиком-затейником, а? Как мы докажем, что это один из них, если вы ставите под сомнение законность следствия?!

– Джек… – начала Эвелин.

– Вам не нравится мой подход к подозреваемым, потому что я, видите ли, слишком агрессивен и могу их насторожить, но при этом вы сами устраиваете полнейшее безобразие! Я-то, по крайней мере, соблюдаю закон, и, если мне надо будет произвести арест, я могу быть уверен, что преступника не выпустят на свободу из-за того, что были нарушены его права!

Томас хотел вмешаться, но Джек уже переключился с Эвелин на него:

– Мой отец тоже все делал по закону! А вы?! Вы ее покрываете! Я с первого дня говорил вам, что от нее будут одни проблемы! Пусть убирается отсюда к черту! А если вам наплевать на ее фокусы, тогда я сам подам официальный рапорт в ФБР!

– Джек… – снова попыталась заговорить Эвелин.

Но он лишь махнул рукой, сел в свой «бьюик», хлопнув дверцей, и умчался так же стремительно, как приехал.

– Вот дерьмо, – вздохнул Томас.

Эвелин была с ним согласна. Если Джек пожалуется Дэну Муру, тот мгновенно отзовет ее из Роуз-Бей. А если она откажется уехать, ее ждет увольнение.

Эвелин медленно открыла глаза. Казалось, вместо век у нее наждачная бумага. Во рту был странный металлический привкус, в висках пульсировала кровь. От слабости она некоторое время не могла встать с кровати, потом невероятным усилием заставила себя перекатиться на бок, и щеку тотчас обожгла боль. Эвелин застонала, одновременно пытаясь сфокусировать взгляд на будильнике. Девять тридцать. Судя по яркому солнечному свету, пробившемуся между планок жалюзи, утро.

Значит, она проспала всего два часа после того, как вернулась в отель из больницы. Обезболивающее, которое ей дали, потому что щека болела и страшно распухла, в принципе должно еще действовать.

Когда в больнице она наконец посмотрела на себя в зеркало, оказалось, что Джек был прав: вместо щеки котлета для гамбургера. Стекло изрезало кожу и застряло в ранках. Врач сказал, ей повезло, что ни один осколок не попал в глаз. Он вытащил осколки, промыл и продезинфицировал царапины, а на самые глубокие порезы налепил прозрачный пластырь и еще пообещал, что шрамов не останется, но сейчас, разглядывая себя в зеркале ванной комнаты номера, Эвелин с трудом в это верила.

Пока она спала, порезы воспалились. Если ее сегодня не выставят вон из участка, она сможет пугать подозреваемых одним своим видом. Досадливо поморщившись, девушка осторожно потрогала самый неприятный порез, и вся левая сторона лица полыхнула болью. Она не сомневалась, что врач вытащил все осколки, хотя ощущение было такое, как будто стекло так и осталось под кожей. Быстро побрызгав в лицо холодной водой, она выпила еще две таблетки анальгетика. Затем достала из сумки чистую одежду и, пока раскладывала ее на кровати, привычно провела в голове подсчет: Бриттани – шестьдесят часов; Лорен – двенадцать с половиной часов. Нет времени спать, пора в участок. Эвелин собиралась продолжать работать так, как будто ничего не случилось, и надеяться на то, что Джек не выполнит угрозу и не подаст на нее жалобу. Но при мысли о том, что сейчас она приедет в участок, а ей прикажут собирать вещи и возвращаться в Виргинию, делалось нехорошо.

Эвелин опустилась на краешек кровати и взяла мобильный телефон. Руки дрожали – от недосыпа, заверила она себя.

Нужно было позвонить Дэну в БПА, честно рассказать обо всем, что она натворила, и принести извинения, пока с ним не связался Джек. Вместо этого Эвелин набрала номер дома для престарелых, где находилась ее бабушка.

– Добрый день, это Эвелин Бейн. Хотела узнать о самочувствии бабули.

– Она уже два дня только о вас и говорит, очень скучает, – сказала дежурная медсестра. – Сегодня она не в лучшей форме, но должна вас узнать. Хотите с ней поговорить?

– Да, пожалуйста, переключите.

Последние десять лет у бабушки прогрессировала деменция – старческое слабоумие. Порой ее сознание прояснялось, но все чаще случались провалы в памяти. Кратковременная память давно перестала работать, а теперь внучка начала замечать, что разрушается и долговременная. Эвелин не была религиозной, но на случай, если Бог все-таки есть, каждый день молилась о том, чтобы ей дали побольше времени побыть с бабушкой.

– Эвелин… – через минуту прозвучал из динамика ее голос. Сегодня в голосе слышалась легкая неуверенность, но она хотя бы помнила внучку. В последние годы бывали периоды, когда бабушка ее не узнавала, забывала, что муж давным-давно умер и что с единственной дочерью-алкоголичкой она не общалась с тех пор, как Эвелин была подростком.

Эвелин отчаянно хотелось, чтобы бабушка стала такой, как прежде, чтобы еще много-много лет с ней рядом была эта чудесная женщина, которая вырастила ее и сделала той, кто она есть.

– Привет, бабуля. Как ты себя чувствуешь?

– Где ты, Эвелин?

– Я в Роуз-Бей, ба.

Она хотела добавить «по делу», но бабушка вдруг спросила:

– Ты опять дома у Касси? Милая, предупреждай меня, пожалуйста, когда идешь в гости к подруге.

Такое уже случалось. Прошлое в сознании бабушки заменяло настоящее, Эвелин к этому привыкла, но сейчас, когда ей так нужна была бабушкина поддержка, она почувствовала страшное разочарование. И сразу устыдилась этого. Бабушка всегда ее поддерживала, теперь настал черед Эвелин заботиться о ней.

Девушка легла на кровать, подтянув колени к подбородку.

– Прости, бабуля, я забыла тебе сказать.

– Ничего, детка. Но постарайся все-таки не забывать, а то мы с дедушкой будем волноваться.

– Я постараюсь, – прошептала Эвелин.

Не считая матери – а Эвелин ее не считала, – бабушка осталась ее единственным родным человеком. В такие дни, как этот, с ней тяжело было общаться, а тут еще поиски похищенных девочек и мысли о Касси… Эвелин боялась, что голос выдаст ее эмоциональное состояние.

– Вернись, пожалуйста, к ужину, хорошо? Можешь привести с собой Касси, только попросите разрешения у миссис Байерс. Я испеку клубничный пирог, ваш любимый.

При этих словах губы Эвелин тронула улыбка. Вспомнилось, как они с Касси однажды мчались наперегонки к ее дому, зная, что там их ждет бабушкин клубничный пирог. Эвелин не помнила, во что они играли в тот день, но обе бежали босиком с туфлями в руках, а их ноги были по колено в грязи, и они так торопились попробовать пирог, что даже не вытерли ноги и заляпали грязью кухонный пол, а бабушка смеялась, глядя, как им не терпится полакомиться…

От этого воспоминания на сердце потеплело, и Эвелин охватила печаль, с которой она в последние годы смотрела, как бабушка стареет.

– Я люблю тебя, бабуля.

– Я тоже тебя люблю, Эвелин. Не забудь спросить разрешения у мамы Касси.

– Обещаю.

– Вот и славно. Жду вас к ужину!

Эвелин отложила мобильный. Ей так хотелось, чтобы ужин и правда состоялся, хотелось вернуться назад в тот день, когда исчезла Касси, и как-то предупредить ее…

Но изменить прошлое, разумеется, было невозможно. Единственное, что ей оставалось, – это помочь найти Касси.

Такое утро следовало бы начать с чашечки кофе, но Эвелин взяла в кофейне отеля чай и булочку с изюмом, позавтракала и заторопилась к выходу. У двери она чуть не столкнулась с только что вошедшим человеком, выпалила: «Простите!» – а когда подняла взгляд, обнаружила прямо перед собой Кайла.

На нем были штаны от камуфляжного костюма и черная футболка. На плече болталась тяжелая сумка, вероятно с оружием. Было десять утра – похоже, ночное дежурство сегодня затянулось.

Эвелин зарделась, вспомнив, как сидела у него на коленях всего несколько часов назад и чуть было не опрокинулась на пол, когда зазвонил телефон.

Кайл, казалось, не заметил ее смущения. Зато заметил порезы на щеке, и его глаза расширились от ужаса.

– Боже мой, Эвелин! Что случилось?!

Девушка невольно попятилась. До этого самого момента ее не слишком волновало, как она выглядит.

– Кажется, я слишком близко подобралась к похитителю. Сильно напугала вчера кого-то из подозреваемых, и теперь нужно понять, кого именно.

Она хотела обойти Кайла и выскочить из отеля, но он заступил ей дорогу и взял за руку.

– Это не ответ на вопрос.

– Ночью в меня стреляли.

В глазах Кайла вспыхнул гнев.

– Ты видела кто? – Он озабоченно заглянул ей в лицо.

– Нет.

– Где это было? И что у тебя со щекой?

– Я сидела ночью в своей машине на парковке у отеля. Пуля разбила стекло, щеку порезали осколки. – Ей было ужасно неуютно под этим пристальным взглядом.

Кайл выругался. Эвелин показалось, он корит себя за то, что ночью его здесь не было. Но Кайл ведь не обязан ее защищать! Она и сама федеральный агент – это часть ее работы, и она всегда была готова к тому, что может получить пулю. К тому же эта пуля прошла мимо.

– Я в порядке.

– Пока да. А если он попробует еще раз?

Эвелин похолодела, но постаралась, чтобы голос звучал спокойно.

– Копы примчались так быстро, что он чуть не попался. Это должно было его напугать, так что вряд ли он осмелится повторить попытку.

Она опять шагнула к двери, но Кайл удержал ее за руку.

– А если осмелится?

– В любом случае я не могу это предотвратить.

– Можешь, – мягко сказал Кайл. – Ты можешь уехать и продолжать консультировать полицию из офиса БПА.

Эвелин уставилась на него во все глаза:

– Поверить не могу, что ты мне это предлагаешь! – Она снова попыталась обойти Кайла, но он не позволил. – Отойди, мне нужно в участок! – возмутилась Эвелин. – Ты лучше, чем кто-либо еще, знаешь, насколько это дело важно для меня!

Она почувствовала, что сейчас расплачется, списала это на тяжелый разговор с бабушкой и недостаток сна за последние сутки и быстро прошмыгнула мимо Кайла к двери. На этот раз удалось.

– Эвелин! – обернулся он ей вслед. – Будь осторожна!

– Постараюсь, – пробормотала Эвелин и выскочила из отеля под солнце Южной Каролины.

Асфальт искрился в обжигающем свете, и у девушки сильнее защипало глаза, сразу стало жарко – на ней были длинные брюки и водолазка с короткими рукавами. Надев темные очки, она вышла на парковку.

Ее машину ночью забрали криминалисты, а из прокатного агентства, куда она обратилась, пригнали другую, той же модели. Под ногами хрустело битое стекло. Эвелин, садясь за руль, боялась, что крупные осколки проткнут шины, но все обошлось.

По дороге в участок ей встретился поисковый отряд. Норин помахала с обочины рукой, подарив Эвелин надежду, что Джек еще не растрезвонил о ее промахах. Она даже почти поверила в то, что дело уладится само собой, но тут зазвонил мобильный и на экране высветилось «Дэн Мур».

Значит, Джек выполнил угрозу. У Эвелин по спине побежали мурашки. Она хотела проигнорировать звонок, но подумала, что это лишь еще больше разозлит босса, и скрепя сердце ответила.

– Эвелин! – рявкнул Дэн. Она даже не успела сказать «алло». Имя в его исполнении прозвучало, как название какой-нибудь заразной болезни.

– Дэн, я знаю, почему вы звоните…

– Очень надеюсь! – яростно перебил он. – Ты уверяла, что справишься с этим делом, но, как выяснилось, мы оба ошиблись. Твоя личная заинтересованность вышла за рамки! Ты ставишь бюро в неприятное положение! Более того – ты ставишь под угрозу законность расследования!

– Конвей не будет подавать жалобу, – быстро сказала Эвелин. – Я сделала глупость, знаю, но…

– Никаких «но»! Если тебе удастся замять один промах, это нам ничем не поможет. Твоя личная заинтересованность стала проблемой для всех без исключения, в том числе для Касси.

Эти слова лишили Эвелин аргументов в свою защиту. Несколько дней назад Дэн почти ничего не знал о деле Массовика-затейника и о том, что она была потенциальной жертвой, но теперь, похоже, во всем разобрался. А Джек с самого начала возражал против ее приезда в Роуз-Бей. Вероятно, они оба правы.

Сделалось нестерпимо стыдно. Да, она была уверена, что никому не попадется на глаза во дворе дома Дарнела Конвея, однако это ее не извиняет. Тут важно другое – она не только нарушила закон, но и всполошила Дарнела. Он знал, что его подозревают, но не думал, что находится на первом месте в списке полиции. А когда Эвелин вломилась в его сарай, все изменилось. Дарнел понял, что она подобралась к нему слишком близко, и, возможно, именно он пытался ее застрелить на парковке возле отеля. Возможно также, страх заставит его убить похищенных девочек и избавиться от трупов. Спасать Касси, наверное, уже слишком поздно, но что, если Бриттани и Лорен еще живы?

Эвелин задохнулась от чувства вины и отвращения к себе. В глазах помутилось, голос Дэна зазвучал как будто сквозь вату, его заглушил гулкий стук сердца в ушах. Резко крутанув руль вправо, Эвелин съехала на обочину, затормозила и постаралась унять внезапно участившееся дыхание.

Наконец в ее сознание снова пробился голос Дэна:

– Эвелин? Ты меня слышишь? Я сказал: возвращайся в Виргинию! Прямо сегодня. Ты больше не работаешь с этим делом.