…Комп ужасно старый, древняя модель – жужжит и вибрирует так, словно самолет собирается взлететь. Милена пока еще торчит за дверью: я спешу посмотреть содержимое флэшки. Темный Повелитель, злобную мать твою так и эдак… как же медленно открываются файлы… Ядовито-зеленый цвет. Пунктиром – силуэт нукекуби. Силуэт молчаливого киллера. И много, много других… десятки силуэтов, если не больше. Фото. Имена. Офицеры службы вампирской безопасности. Охрана кровяной биржи. Жрецы Дракулы. Настоящая тайная сеть. Программный манифест организации. О силы зла, как же я был прав с самого начала! Люди. ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ ОНИ ЖИЛИ СРЕДИ НАС, маскируясь под природных вампиров. Сперва (как и сами упыри) мерзавцы прятались в убежищах высоко в горах и дремучих лесах. Потом, с развитием технической мысли, незаметно вернулись в города, основав тут вражеское подполье. Великий Дракула – да у них ячейки фактически в любом графстве! Москва, Питер, Сибирь. Тщательно скрываясь, из поколения в поколение гнусные розовокожие твари рожали детей в пустынной местности и прятали младенцев годами, пока те не вырастут. Мазали лица белой краской, носили датчики, глушащие сердцебиение, алчно сосали на публике клюквенный сок, выдавая его за кровь. Файл скачан не до конца, не хватает примерно одной трети. Но и этого более чем достаточно. Я вздыхаю… то есть привычно пропускаю воздух через мертвые легкие. Ооооо… и зачем только Катя села за тот долбаный компьютер? Вот так всегда. Включишь в обед марьяжик поиграть, а наткнешься на мировой заговор. Теперь понятно, почему за мной пустились в погоню молчаливый и японец. Да, нукекуби не человек, а вурдалак: у людей-то голова по-любому не отрывается. Но разве мало вампиров, которые за бабло будут работать не то что на теплокровных ублюдков, а вообще хоть на самих ангелов? Запросто, только плати им доллары. Секретные планы человеческого подполья повергают в шок своим цинизмом. Я читаю и поражаюсь, до какой же степени смертные нас ненавидят. Заложить в ключевых местах столицы смертоносные бомбы с экстрактом чеснока! На Кровяной бирже, в «УпырьCinema», когтетворном храме Дракулы Великомученика… Объявить от имени анонимной организации, что готовится удар по Вашингтону – столице Союза графств. Потрясающий план.

Конечно, союзники запросто ударят в ответ. У Мастеров Ужаса подобный стиль поведения: бросать серебро куда ни попадя, а потом уже разбираться. Взаимные обмены ударами ракет с серебряной пылью превратят большинство вампиров в пепел. А для людей эта пыль безвредна.

И после войны они заселят всю Землю…

…Меня бросает в жар – весьма необычное ощущение для остывшего трупа. Вот что чувствовала Катя, наткнувшись на секретные файлы. Как и она, я сижу, вцепившись в кресло, и судорожно рассуждаю: а что, собственно, теперь делать? У организации везде свои адепты, многие из них – зашифрованные люди. Я словно вошел в комнату, заполненную сотнями колокольчиков на тонких нитях: как ни старайся, но обязательно заденешь один из них. Тащу цилиндрик из USB-порта, выключаю комп. Никакие мысли в голову не идут: полная пустота, аут. Ну и попал… вот это номер.

Открывается дверь – на пороге стоит Милена. Она очень раздражена. Машинально плюет в угол сигарету, растирает пепел босой ногой.

– Ты закончил? – сварливо спрашивает она. – Подумать только – заставить меня тащиться через весь город, терять время. Хочу сказать, что…

Она прерывается на полуслове. На столе, прижатая моим когтем, лежит флэшка. Крошечное приспособление из бело-черной пластмассы с прозрачной крышкой. Я не знаю, как, видимо, с помощью подсознания или женской логики, но Милена сразу врубается: это она. Та самая флэшка.

– Откуда?! – Ее голос резко падает до шепота. – Как ты нашел ее?!

– Гм… в пиджаке… – смущенно признаюсь я. – Когда Катя заходила ко мне в офис, чтобы поговорить, она втиснула флэшку в потайной карман. Пиджак висел на стуле. Про карман-секрет знали только она и я. Катя подумала, что я ее найду. Но тут такое завертелось…

Милена подбегает к столу. Хватает флэшку. Смотрит на нее. Бережно кладет обратно. Запрокидывает голову, тряся подбородком, начинает откровенно ржать, мотая гривой черных волос, как цирковая лошадь. Лакированная дамская сумочка у нее за спиной дергается в такт взрывам хохота.

– Ой, мамочки… народ, я сейчас заново сдохну… ха-ха-ха-ха, так все это время ты таскал флэшку с собой?! Тебя гоняли по Москве, стреляли серебряными пулями – а флэшка ЗАШИТА У ТЕБЯ В ПИДЖАКЕ? Доктора мне! О Дракула, ну что за мужик попался? Даже утренняя овсяная каша с кровью теленка, и та содержит куда большее количество мозгов!

Из ярко-красных глаз текут слезы, тело Милены просто корчит от смеха. Содрогаясь в пароксизмах хохота, она выгибается назад. Я вижу ее грудь в вырезе белого костюма, изрядно потрепанного нашими приключениями.

И забываю о флэшке. О Кате. О людях. О нукекуби. Вообще обо всем.

Мать моя упыриха… СКОЛЬКО ЖЕ МОЖНО ТЕРПЕТЬ ЭТУ БАБУ?

– Да пошла ты…

Я отбрасываю кресло. Подхожу к ней. Хватаю за шею – сзади, под волосами.

– Да пошла ты… пошла ты… пошла… – повторяю я, как заведенный.

Мой язык у нее во рту. Губы сладкие – просто ледяные. Она больше не смеется – захлебнулась от удивления. Острые клыки мешают, так всегда у вампиров при любовном поцелуе… царапают щеки изнутри. Я не чувствую боли. Нет, чувствую. Кончик клыка проколол мне язык. И хрен бы с ним.

Треск. Что-то сыплется на пол. А, это пуговицы. Я разорвал на ней блузку.

Грудь в руке словно камень – ох, как отлично… что в этом мире лучше груди кровососущей покойницы? Жадно шарю по обнаженному телу. Она удивительно податлива и покорна, словно куриное филе на черной мессе.

– Что… что… ах… что ты делаешь? – шепчет Милена, прижимаясь ко мне.

О… какие же бабы все-таки дуры. А то и так не понятно, ЧТО я делаю. Шелковая юбка падает на грязный линолеум. Туда же отправляются трусики – в форме летучей мыши. Я сажаю Милену на стол. Она обхватывает меня ногами, я вожусь с застежкой брюк.

Сейчас, сейчас… силы зла, какой урод делает такие тугие пуговицы?!

– Ааааааааа… – стонет Милена, и мне пофиг, что дверь не закрыта. Ее вопли, движения стола, скрип его ножек по полу слышны во всей конторе. – Аааа…

Клыки сплелись во рту – прокусив кожу, мы пьем кровь друг друга. Никто не думает о том, чтобы надеть ротовой предохранитель: презерватив, предохраняющий вампира от заражения гнилой кровью. Ох, только бы не подломилась треснутая ножка, стол-то у меня колченогий.

– Да, милый… – прижимает мою голову к груди Милена. – Я тебя хочу…

Почему во время секса всегда говорят банальности? Вот почему?! За всю историю вампиризма (да и человечества) не придумали ничего нового. Читаешь любовный роман – тошнит от этих вечных «I want you». Но что за ерунда? Она сказала эту туфту, и сердце будто обдали кипятком. Ой, теперь я уже и милый. Еще минуту назад эта девица оскорбляла меня, как только умела: унижала, хамила, бесила… всех слов не перечислить!

А сейчас стонет на весь этаж, словно недоеная корова. Пойми этих женщин.

…Я забываю, о чем думал. Мысли плавятся. Ее колени на моих локтях.

Клавиатура от компа, страдальчески скрипнув, рухнула на пол. Отлично – будет больше места. Мы скользим по поверхности стола туда и обратно. Стол угрожающе жалобно трещит, но каким-то чудом все-таки держится. Я убыстряю темп, наваливаясь на Милену, она сжимает мое лицо в ладонях.

– Как… же… ты… мне… НА… ДО… Е… ЛА!!!

– Ааааааааахххххххх… – выдыхает Милена в ответ. – Ненавижууууу…

Ее глаза закатываются, из прикушенной губы течет струйка крови. Тело разом обмякло. Темпераментная натура. Мало же ей надо, для оргазма-то.

Теоретически вампирши, как и положено живым трупам, должны быть холодными женщинами. Однако это спорно. Как утверждает написанный людьми средневековый германский трактат «Демоника», девушки-упыри великие искусницы в любви. Для соблазнения любого человека им требуется максимум пять минут, аналогично действуют и кровососы мужского пола: у их ног штабелями складируются тонны глупых фроляйн. Подумать только – мертвец из могилы (пусть даже и очень привлекательный) способен вызывать у теплокровных сексуальные чувства… разве они не извращенцы после этого? Уже упоминал – большинство сенсорных ощущений у вампиров притуплены. Нас серьезно задевают, по сути, только две вещи: сильный голод и плотское удовольствие. Когда ты умер, а функции организма поддерживаются сугубо благодаря употреблению горячей крови, трудно сообразить – почему какие-то органы работают, а какие-то нет. Ученые-вампирологи сотни конференций провели по этой теме. Но все особи упырей (кроме одной-единственной) способны заниматься физиологическим сексом, эрекция у них есть – хоть мозг и умер, однако он снабжается живой кровью. Зато не надо думать о прерывании акта и нежелательной беременности: семя вампиров мертвое. Да и слава Дракуле. Ребенка от Зубковой я бы не хотел.

– Ой-ай, ах-ох, уй-уй… – громко стонет Милена. Интересно, женщины задумываются, какие звуки они издают во время секса? Что-то вроде проколотых резиновых игрушек. Так забавно… так смешно… так ХОРОШО.

Кипящая волна поднимается по холодному телу – от живота к груди.

– Давай… пожалуйста… – кричит Милена… – ДАВАЙ ЖЕ, ТВОЮ МАТЬ!!!

Я уже почти… так, а это что такое? Звук раскрытой двери, звон!

Глаза Милены распахиваются – она сует руку в сумочку на столе.

Да в чем же де…

Бах! Бах! – дно сумочки вылетает вместе с «конфетти» из кожи, окутавшись дымом. Я инстинктивно оборачиваюсь, задев стакан с карандашами. Чем именно я его задел, я вам говорить не хочу. Слышен странный звук. Нечто падает на пол и, весело звеня, катится под стулья. Но это вовсе не карандаши.

Пули.

Серебряные пули.

У двери стоит Карл, сжав в руке оружие, – он так и не успел его зарядить. В груди – две дымящиеся пробоины: края ран пожирает огненный пепел. Умирающий смотрит не на голую Милену (что было бы логично): его зрением владеет вожделенная флэшка, лежащая на поверхности стола.

– Ах ты, проклятая сучка… – устало и спокойно говорит Карл – таким печальным тоном, будто напарница Зубкова задолжала ему денег. Пистолет валится из пальцев, от руки идет густой пар, как из чайника. Лицо вампира рассекают черные трещины, поверхность кожи булькает, сыплются искры. Кожа вяло слезает, как кожура на банане, рот объят пламенем. Я ловлю себя на мысли, что враг похож на факира в цирке. Скользя спиной по стене, Карл оседает на пол. Глаза превратились в пепел, но по-прежнему устремлены на флэшку. Тела уже нет – скелет трескается, вспыхнув факелом. Через несколько секунд у порога в груде мусора лежит кучка костей: хребет и обгоревший череп, чудом уцелевшие фаланги пальцев. Над останками напарника Зубковой игривой струйкой вьется серенький дымок.

Я ошарашенно перевожу взгляд на Милену. Ну и скорость! Надо же, она полностью одета. Прямо анекдот про двух боссов: «Как хорошо одевается твоя новая секретарша!» – «Хорошо-то хорошо, но главное – быстро!» В пальцах Зубковой зажат револьвер – белая рукоять слилась с кожей рук, тон в тон. Ууууу… да это же американский «кольт» молчаливого, соратника нукекуби! Тот потерял его в «20 костях», в схватке с альпом. Милена подобрала и спрятала в сумку. Хозяйственная девушка…

Только глушитель прихватить забыла – выстрелы точно все слышали. Даже на улице. Раздается сухой треск. Столик, издав скулящий стон, рушится на пол – вместе со сломанной ножкой, компьютером и бумагами. Молодец. Если бы я мог, отдал бы ему воинские почести. Он честно держался до последнего.

Зубкова запахивает белую блузку, не думая об отсутствии пуговиц.

– Чего уставился?! – орет она. – Надевай скорее штаны, рвем когти!

Welcome back, прежняя Милена. Разве это она стонала только что: «Я тебя хочу»? Невообразимо. Пока я застегиваю ремень, Зубкова собирает с пола серебряные пули – их штуки три-четыре. Берется за серебро, обмотав ладонь бумагой: прикоснувшись к этому металлу, легко получить ожог. Кожа испачкана черным пеплом, останками бедняги Карла. Нахожу среди обломков стола флэшку. Сую в карман и рвусь в коридор.

– Куда? – шипит Милена, вцепившись в мой локоть. – Он явно не один…

Она дергает шпингалет, раскрывает окно. Прямо дежа вю. Хорошо в этот раз хотя бы не летим вниз в вихре осколков – можно спускаться не спеша. Милена вставляет пули в пустые гнезда револьвера. Зажав рукоять так, что белеют пальцы, она босой ногой робко нащупывает выступ снаружи…

…Нукекуби и Амелин находились у входа в «Вампырь»: наученные прошлым горьким опытом с окном, они планировали отрезать путь к отступлению. Карл обещал подать сигнал, что все в порядке. Прозвучали два выстрела, один за другим, однако спустя пять минут сигнала так и не последовало. Переглянувшись, напарники рванули на третий этаж по лестнице. Завидев перепуганных клерков в белых рубашках, толпящихся в коридоре, Амелин выхватил пистолет. Не пожалев $20 000, киллер дважды пальнул в потолок.

– Где они? – взревел японец; на его голову мукой посыпалась штукатурка.

Вера выступила вперед: девушка выглядела бледной даже для вампира. Клыки практически слились с бескровными щелками. Звуки из общего с Кириллом кабинета были слышны на весь «Вампырь», и Вера четко уяснила, что останется одинокой еще лет на триста. Зачем она окучивала Кирилла вырезом на груди и скромными предложениями обеда в «Артерии Ху»? Надо было трахнуть его, как та босая тварь – сразу, без лишних разговоров. Как много времени мы тратим порой на реализацию наших примитивных желаний… Но раз такое дело – не доставайся же ты никому.

– Кабинет двадцать два! – крикнула она, показав пальцем для верности.

Дверь высаживать не пришлось: она была открыта настежь. Первое, что бросилось напарникам в глаза, – размазанные по линолеуму хлопья жирного пепла. Фрагменты обгоревших костей с хрящами и черный череп без челюстей. Нагнувшись, японец поднял с пола значок Службы вампирской безопасности. По одной стороне золотой бляхи с профилем Дракулы были выбиты готические цифры, а по другой – имя владельца: КАРЛ ЗЛОБСКИЙ.

Узкие глаза нукекуби сомкнулись от ужаса. Амелин присвистнул: от его взгляда не укрылось распахнутое окно. Пара прыжков – и киллер оказался на подоконнике. Однако, поймав на мушку отъезжающий автомобиль, он с досадой опустил оружие. Кирилл и Милена находились вне досягаемости.

Нукекуби, качаясь, разминал в пальцах горсточку хрустящего пепла.

– Кажется, у нас проблемы – прошептал он. – Давай позвоним боссу…

…Амелин кивнул.

В глубине коридора злыми слезами плакала Вера.