Глава III
Линхаум-Ши
(Ближе к центру, Трансильванский вокзал)
…Нукекуби поставил рядом с Амелиным два пол-литровых стакана из красной пластмассы – кровь «Нестле», разогретая в вокзальной микроволновке, слегка дымилась. Амелин дернул веками, что должно было обозначать благодарность. Протянув акриловый коготь, он ловко пробил круглую крышечку стакана. Пространство заполнил запах порошка. Вокруг напарников царил настоящий муравейник: всё находилось в постоянном, текущем движении. Толпы народа, снуя по заплеванным кровью лестницам, тащили громоздкие чемоданы на колесиках. Калужские бабушки, сидя на мешках в ожидании отхода поезда, предавались опустошению тоненьких вен морских свинок. Громкоговоритель объявлял: «Паломнический паровоз в Сигишоару отправляется в 20.55 с платформы № 6 имени Вампиров-Мучеников». Само же здание вокзала с огромной эмблемой фирмы «Дракула Railways» заметно отличалось от обрыдшего стиля валашской неоготики и алтарей-клонов, заполонивших город. Правильнее сказать, оно представляло собой прямое противоречие привычной архитектуре кровососов: приезжие нет-нет, да останавливались, восхищенно рассматривая треугольную крышу с резными античными барельефами. Штук десять барельефов изображали охоту сатиров за вакханками на вампирский лад: упыри в туниках терзают тела голых девиц. Крыша держалась на стройных греческих колоннах. У центрального же входа на пассажиров взирали две одинаковые статуи Дракулы, чья смелая модификация удивила бы самого Князя Тьмы. Адский любимец был изображен скульптором в личине кудрявого девственника, вроде «Давида» Микеланджело, как полагается, совершенно обнаженного. Томный взгляд созерцал вокзальную суету, через губу упрямо пробивались первые юношеские клыки. Причинное место Влада, на манер фигового листка, закрывала мертвая девичья голова, высунувшая в агонии прикушенный язык. По пятницам у скульптур устраивались сеансы публичной мастурбации поклонниц: это шоу собирало громадные толпы туристов. Отступление от неоготики объяснялось просто: вокзал строила греческая фирма «Адонис», принадлежавшая вриколакам: робкие, как зайцы, эти существа сосали кровь только у спящих людей. Несмотря на сей факт, вриколак считался стильным упырем: он одевался в темное, пользовался популярностью у женщин, а также обладал магической силой. Согласно легендам, во времена владычества людей вриколаки подходили ночью к домам и окликали хозяев по имени. Если те отзывались, то умирали. Сейчас вриколаки утратили былую мощь: они занимались стройками зданий а-ля Парфенон и держали рестораны, где любители греческой кухни сосали гемоглобин из накачанных снотворным кроликов. Равнодушно глядя на мраморные клыки Влада, японец с треском вскрыл стаканчик. На руку брызнула неестественно яркая жидкость, по цвету напоминающая скорее краситель, чем живую кровь.
– Как надоело пить эту гадость, – сжал мелкие зубы азиат. – Такое бабло получаем, а питаемся словно бомжи. Хочу в японский ресторан. Там с рисом подают кровь летучей рыбы, кровь омаров, знаешь, она голубого цвета. Очень престижно. Сейчас по миру мода на японский вампиризм и нашу кухню в частности. Правда, рис в крови у вас нормально вымачивать не умеют. Надеюсь, мы возьмем клерка. Забегались по городу, как ангеловы псы.
Амелин отвлеченно кивнул, булькая: он был занят едой. Оба ждали Карла, тот еще полчаса назад должен был появиться на вокзале, но запаздывал. Сумерки давно сгустились. Согласно «Своду законов упыря» (или, как называли его газетчики, «Дьявол-Кодекса») рабочий вечер наступал в шесть часов, даже если на улице было светло – едва лишь солнце переставало вредить коже. Нукекуби испытывал скуку: ему требовалось выговориться – разум бурлил, и грудь разрывало возмущение.
– Я вообще не понимаю! – оторвался от крови японец. – Установить огромное количество паролей, silverwall, засекретить внутреннюю сеть – и так облажаться? Для чего нужны эти компьютеры? В мое время всю самую важную информацию запоминали головой, а курьеры несли донесения на теле, обмотавшись рисовой бумагой с иероглифами. Так оно было надежнее.
Амелин безмолвно хлюпнул кровью в ответ.
– О да, – ухмыльнулся Итиро. – С твоей точки зрения, я безумный консерватор. Возможно. Я не люблю новомодные штучки – рисовая бумага forever. У нас в Японии в принципе все по-другому. Если вампир создает секретную организацию, то туда на работу принимают особей из его клана. Даже уборщицы или курьеры – племянники либо двоюродные тети начальника с системой пожизненного… то есть, тьфу, посмертного найма. Поэтому японская секретность – самая лучшая. Здесь же шифруй файлы, не шифруй – обязательно фигня получится. Вампиры-аристократы в уборщицы под осиновым колом не пойдут, сплошные дворяне, им это форменное оскорбление. Приходится искать наемных работников по объявлениям. А вот тут-то и обезьяна зарыта. Берем в компанию секретаршу с отличным послужным списком – отвечать на звонки клиентов. В одну прекрасную ночь у нее ломается комп. Ожидая техника, девица садится за свободный PC разложить пасьянс. Нажимает enter, и ирасяй – оказывается в нашей секретной базе: с докладами, досье на сотрудников и планами действий на ближайшее время. Почему? А потому, что виновата славянская расхлябанность, свойственная вашим упырям. Некий подручный носферату испытал жесткую кровяную ломку: заработался, не ел три дня. Забыв выключить компьютер (а что удивительного, такое случалось и раньше), он побежал к сангре-киоску выжать в рот хомячка. Убегая, парень открыл дверь своей электронной карточкой: уход зафиксировался на пульте охраны. А общая компьютерная система показывала, что подручный-то в онлайне! Однако никто из охранников не спохватился, и…
…На этом патетическом моменте дискуссия (если монолог Итиро можно было назвать таковой) внезапно прервалась. К скамейке, на чьих досках расположились кровососы-собеседники, подошла хромая девушка с ослепительно белой кожей и заметным издалека алым ртом. В ее волосы были вплетены стебельки увядших водорослей. Нукекуби мертвой хваткой вцепился в стакан: он сразу опознал линхаум-ши, кельтскую вампиршу из Ирландии. Этот редкий, но отлично запоминающийся типаж охотится вблизи лугов с водяными источниками – честное слово, зря они сели перекусить рядом с фонтаном. Серое платье из грязной мешковины совсем обтрепалось: края покрыла корка застарелой пыли – чувствуется, барышня таскает его лет пятьдесят. Высунув язык, линхаум-ши вперила пылающий взор в стаканы с кровью. Из красивого рта потекла сукровица.
– Мессиры, – проскулила девушка. – Не допивайте, а? Артерии горят.
Японец скривился. Амелин молча протянул попрошайке стакан с остатками крови. Выхватив его, девушка прокусила емкость сбоку. Послышались громкие хлюпающие звуки. Мгновение – пустой стакан пролетел мимо урны.
– Еще, – прохрипела она, безумными глазами глядя на нукекуби.
– Ну-ка пошла на фиг! – окрысился тот, пряча стакан. – Здесь тебе не кафешка: подали разок, отвали. Ты не видишь, я из Азии? Сейчас крест в глаз воткну.
Издав невнятное шипенье, девушка подалась назад, к воде фонтана.
– Халявщица, – пояснил нукекуби Амелину. – Заколебали уже эти вокзальные бомжихи. При людях линхаум-ши промышляли соблазнением юношей. Если мальчик западал на такую красотку, то все – уже в ее власти. Без любви эта вампирша даже кожу не прокусит. Чувака обессиливала через десятикратное (!) занятие сексом – чтобы он руку поднять не мог… или что-то другое. А после кушала кровь из почти бездыханного тела. Идиотская экзотика. Нет чтобы перегрызть человеку горло и нормально пожрать! Ну а потом люди исчезли. На мертвецов чары нисколечко не действуют. Да и трахайся с вампиром хоть сутки, он все равно не устанет: мертвый как пень, скотина. Работать эти ирландки не умеют, привыкли к халяве: влюбила, трахнула, высосала – и за следующим. Шляются по вокзалам, допивая за публикой остатки. Кто ж их полюбит?
Амелин философски кивнул. Японец прикончил полуостывшую кровь, отшвырнув емкость. Пустой стаканчик заколыхался в волнах фонтана, и за ним сразу же бросилась линхаум-ши. Часы в каменной груди шипастой горгульи, установленной на платформе прибытия поездов, скорбно провыли девять вечера. Карл все еще не появлялся. Итиро вновь ухватил нить беседы.
– Бабы, – со знанием дела сказал японец. – Они же страсть какие любопытные. Мужик бы испугался и свалил из-за компа, но женщины ведут себя иначе. Прочитав треть секретных файлов, девица ужаснулась. Схватила с чужого стола флэшку, вставила в USB-порт, начала скачивать. И опять сбой – в этот момент в комнате охраны отрубилось электричество, сигнал «незаконное копирование» не включился. Девка спокойно покинула главный офис, пройдя через три кордона лучших охранников. Камрады носферату спохватились только через час, обнаружив, что в сеть проник alien, пока хозяина PC не было на рабочем месте. Тут и сам хозяин заявил о пропаже флэшки. Наши обезьяны и здесь бамбука наломали… Скажи на милость, кто додумался послать ей sms: «Верни флэшку, или сдохнешь»? Само собой, девка объект припрятала, ошибочно рассудив, что это гарантия безопасности. Только потом ей заблокировали мобильник. Хорошо хоть, наша агентура в Службе вампирской безопасности нашла ее быстро, по записям уличных камер и номеру автомобиля. Девица метнулась к брату, искала его дома и в офисе, вероятно, хотела посоветоваться со своим мямлей: как ей поступить? В СВБ звонить не стала – заметила в файлах список адептов носферату в этой структуре. Поймали. Грохнули. Флэшки нет. Теперь бегаем по Москве за полоумным братцем. Ты все еще любишь компьютеры? Клянусь сакурой – рисовая бумага куда надежнее…
Не дослушав, Амелин отвернулся. Нукекуби пришел в ярость, но ругательства замерли на языке – он увидел, куда смотрит напарник. Через вокзальную площадь, широко переставляя ноги, спешила тощая, долговязая фигура. Подойдя к соратникам быстрым шагом, Карл не поздоровался.
– Я получил звонок, – сказал он шепотом. – Они на улице Казней.
– Пробки… – недовольно буркнул японец. – Сейчас самый разгар ночи.
– Успеем, – на полуслове прервал его Карл. – Время еще есть.
…Амелин поднялся с места. Проходя мимо линхаум-ши, облепленной тиной из грязного фонтана, он улыбнулся мокрой девушке: губами, не открывая рта.
Провал в памяти № 8 – Повелители ночи
…Хозяин зевнул, устало моргая: огоньки волчьих глаз изменили цвет с ярко-алого на темно-красный, напомнив детям сырое мясо. Хвост охаживал поджарые бока; дети, склонившие головы у его лап, тихо подвывали, чувствуя беспокойство своего божества. Да, терять времени больше нельзя. Теперь уже поздно себя проклинать: зачем, почему он так беспечно отнесся к процедуре обращения царевича? В ту роковую ночь в кущи Мидийского сада следовало послать не одного Шамаша, но и двух-трех существ вместе с ним… на всякий случай. Промашка обернулась кошмаром. Шамаш сгорел, превратился в хрустящий пепел, а Мардук, благодаря нежданной удаче, получил в свои руки средство, способное убивать его детей. Разумеется, нашлись люди, которые поверили этим россказням: городские легенды подробно описывали экимму, и вера в кровососущих демонов среди населения Вавилона оказалась весьма сильна. Мнительный царевич окружил себя стражей, одетой в серебряные кольчуги – совместное творение придворных кузнецов и ювелиров. Его личная гвардия вооружилась кинжалами из чистого серебра. Мардук свято уверовал в силу этого металла, считая, что только он защитит от зубов демонов. Внедрить детей в ряды охраны было невозможно: пропитавшись подозрительностью, царевич требовал от каждого соратника прикусить серебряную монету. Мало того, Мардук переселился в «тайную комнату» без окон (стены обили листами из серебра) и наотрез отказывался покидать ее ночью. Он присматривался к дворцовой челяди, по той или иной причине избегающей солнца. Это принесло плоды – несколько детей были изобличены и жестоко убиты. Горящие скелеты видели десятки свидетелей. Это обеспечило царевичу приток единомышленников: отныне мало кто считал, что его встреча с Шамашем – плод больного воображения.
По приказу Мардука (разумеется, втайне от Навуходоносора) была усилена негласная охрана покоев царя Вавилона: тот по-прежнему находился в неведении относительно дел, творящихся по ночам во дворце. Судя по всему, наследник трона уяснил: любые свидетели не убедят отца в обратном – он должен увидеть все своими глазами. Царевич надеялся, что ему удастся изловить одно из существ. В этом случае даже у Навуходоносора, который усматривал в появлении демонов лишь интриги неведомых врагов, не останется выбора, кроме как поверить.
…Пиршество только что завершилось. Подземелье значительно расширили – теперь убогая яма в самом основании Мидийского сада напоминала целый земляной город: с арками, аллеями, отдельными комнатами, могильниками для костей и алтарями поклонения Хозяину. Еженощные трапезы детей покрыли пол коркой засохшей крови толщиной примерно с четверть локтя: новообращенные, заходясь от восторга, лизали бурую жесткую поверхность. Вытаращив глаза, укушенный жрец напрасно терзал иссохшее запястье рабыни – в мертвом теле не осталось ни единой капли. Те, из кого дети выпивали всю кровь, умирали. В целях обращения следовало оставить никак не меньше половины. Женскую плоть для пира покупали на рынках рабов, за Вратами Иштар: никого из торговцев не интересовало, что делается с живым товаром впоследствии. Пиршество заканчивалось всеобщей оргией: среди обращенных были как мужчины, так и женщины. Хозяин равнодушно взирал на сплетение обнаженных тел, покрытых шерстью и кровью. Чувство вожделения по-прежнему не посещало его, но он уже перестал беспокоиться. Какая разница? Ведь обладать властью – значительно лучше, нежели обладать женщиной.
Отлично, его дети набрались достаточно опыта и сил; им ни к чему ждать усиления армии царевича Мардука. Да, благоприятный момент упущен: справиться с этим ублюдком будет уже не так легко, как это думалось в самом начале. Но не следует недооценивать и войско Хозяина – самое темное порождение, какое только могут изрыгнуть бавельские сумерки. Детей насчитывается несколько сотен, и в каждом мохнатом теле заложена нечеловеческая сила: любой обращенный запросто справится с тремя, а то и с пятью стражниками. Шуту Бит перейдет под их контроль, а дальше… дальше дело уже за Баб-Или, Божьими Вратами, как переводится с аккадского имя Города священного Дракона. Подземелье поплыло, вздрогнув: его заполнила волна протяжных стонов, разбавленных хрипами. Переползая друг через друга, копошась в темной крови, дети насыщались податливой плотью рабынь, досасывая остатки пищи. Хозяин зачастую обращал внимание, поражаясь, насколько они получились разные. Трудно встретить двух полностью одинаковых существ – обращаясь после укусов собратьев, они сильно меняются… но каждый по-своему.
– Настало время… – произнес волк – голос был едва слышен среди звериного урчания. Однако его слова упали в уши каждому из детей. В подземелье воцарилась полная тишина: лишь капли крови, чмокая, падали со столов в лужи. Твари оторвались от полусъеденных останков.
– Завтра, вскоре после полудня, – рычание волка эхом отражалось от стен, – мы начинаем восстание. Нам больше не пристало прятаться под землей, трусливо скрываясь от любопытных взглядов. Вы – хозяева этого мира, повелители ночи. Город Дракона принадлежит вам. Наши враги не ожидают нападения днем: они уверены, что мы способны воевать лишь в темное время суток. Но им неизвестно – у нас есть и другая возможность…
Жрец Нергал, стоящий на коленях в первом ряду, дернулся.
– Сражение состоится после полудня, – улыбнулся Хозяин сквозь клыки. – Сигнал к атаке последует чуть позже четырех часов. К тому времени лучи солнца утратят губительную силу – если вы и пострадаете, то от самых легких ожогов. Зато на нашей стороне внезапность: наемники Мардука не ожидают нападений до темноты. Конечно, кому-то из вас придется пасть в этой битве. И надеюсь, вы готовы к такому исходу…
Хозяин напряг кончики ушей, но не услышал и малейшего ропота. Приказы, которые он отдавал, не подвергались сомнению: каждый из детей был счастлив обратиться в прах – во имя торжества общей идеи. Он легко смог бы прочитать мозг любого, ибо умел вторгаться в разум с близкого расстояния (так, как прочел мысль необращенного Нергала), но это было ни к чему. Он уже проверял их думы раньше, всегда было одно и то же – мысли детей не содержали ничего, кроме тупой покорности и ненасытного обожания. Облизнувшись, волк переступил с лапы на лапу.
– Сейчас я назначу начальников групп, – прорычал Зверь. – На них возлагаются особые задания. Первая группа обратит нубийца, генерала царских наемников. Другой я поручаю штурм покоев Мардука. Его не нужно обращать: просто убейте, выпейте до капли поганую кровь. Третья обязана взломать двери в Тронном зале – царь царей должен быть обращен до того времени, как наши справятся с Мардуком. Если царь погибнет, сопротивление прекратится. В случае неудачи мы сумеем продержаться пару часов, пока Навуходоносор не примет обращение…
…Мысли Нергала слиплись в сплошную кашу. Восстание? Боги великие, для чего оно нужно? Волей Хозяина они уже обратили сотни людей: в меру сил он лично способствовал этому, обращая и жрецов, и храмовых слуг, и невинных девиц. Куда торопиться? Не лучше ли ждать, пока большая часть людей окажется на их стороне и силы ночи без труда одержат победу? Относительно всего остального… это просто БЕЗУМИЕ. Как может мудрый Хозяин желать подобных вещей? Неужели он сам не понимает… Похоже, что нет. Нергал хотел, мечтал, жаждал ошибиться. Но каждый раз заново убеждался в своей правоте. Первое впечатление оказалось самым верным и правильным. Надо уберечь Хозяина от опасного шага. Но откроет ли тот уши для его слов? Захочет ли понять происходящее и взглянуть в глаза правде? Сомнительно. Предотвратить восстание кажется невозможным. Если только не сделать одну вещь – преступную и гнусную. Она погубит всех детей, но непременно спасет Хозяина. Что такое остальные, даже сам Нергал, в глазах ночи? Мелочь, грязь, прах. Безопасность и благополучие Хозяина – важнее всего. И он сам будет благодарен Нергалу за этот поступок. Нет сомнений, что будет.
…Существа выли, предвкушая экстаз смертельной битвы. Сломанные позвонки (пока еще только в мыслях) уже хрустели на их мощных клыках. Черный волк запрокинул голову, заливисто присоединившись к общему вою. Жрец Нергал еще раз содрогнулся всем телом: представляя в кровавых красках все завтрашние события в залах дворца Шуту Бит.
КРОВЬ. СЕРЕБРО. ГОРЯЩИЕ СКЕЛЕТЫ. ГИБЕЛЬ. УЖАС. ЗАБВЕНИЕ.
У него осталось совсем немного времени. Надо обязательно успеть…
