В царствование Римского Императора Декия, в Никомидии жил ревностный христианин Кодрат. Он был известен и знатностью рода, и прекрасною внешностью, и богатством, а больше всего — благочестием и добрыми делами своими.

Когда император воздвиг гонение, и множество христиан, схваченных в окрестных городах, были заключены в Никомидии, а многие бежали от мучителей в пустыню, в это время Кодрат бесстрашно обходил темницы, утешал и служил имением своим заключенным христианам и увещевал их дерзновенно переносить страдания, напоминая о вечном воздаянии.

Назначен был день суда над христианами, и царский сановник Перенний воссел среди площади и повелел собранным перед ним христианам каждому назвать свое имя. И при этом повелении невольный страх охватил некоторых верующих и сказался во внезапной бледности лиц.

Кодрат стоял на площади как зритель и видел смущение, произведенное голосом игемона.

Боясь за своих единоверцев, чтоб страх мук не привел их к измене, распаляемый ревностью о Боге, он громко воскликнул:

«Называемся мы христианами; саном — рабы Господа Иисуса Христа, невидимого Бога; а град и отечество наше — небо, куда вселяет Бог уповающих на Него. Вот тебе ответ!»

С удивлением внимал Перенний бесстрашным словам Кодрата, и когда тот умолк, приказал схватить его и поставить перед собою. Но Кодрат сам, расталкивая толпу, спешно приблизился к гонителю и стал перед ним. Весь народ не отрывал глаз от мужественного исповедника, а он осенил себя крестным знамением и вещал: «Вот, не насилием, а сам, по своей воле, пришел я к тебе сказать тебе слово о моей братии и вооружиться против диавола. Твори скорей, что замыслил, и узнай, что мы — непобедимые воины Христовы».

Перенний вопросил Кодрата об имени его, но, умалчивая перед игемоном о знатности своей, исповедник назвал себя снова «христианином».

Пораженный благородным видом Кодрата, игемон стал прельщать его земными благами, чтоб он поклонился богам, но исповедник с великою силою отверг это предложение и произнес хулы на богов. Тогда мучитель велел бить его воловьими жилами и требовал, чтоб он назвал себя. Молча стоял под ударами Кодрат, и только через других мог, наконец, игемон узнать его имя. Он немедленно прекратил истязания и укорял мученика за то, что он скрыл свое знатное имя и бесчестил это имя тем, что он христианин. На новые увещания игемона так же бесстрашно отвечал Кодрат, и тогда опять начались мучения. Палачи сменяли один другого, устав наносить удары, кровь текла потоком, и мясо падало кусками на землю. А мученик громко молился: «Слава Тебе, Господи Иисусе Христе, давшему мне страдать за Тебя. Исполни меня Духа Святого Твоего и утверди меня — сохранить веру мою непоколебимо. Буди помощник мне. Ныне время помощи Твоей, ныне час заступления Твоего. Прославь во мне имя Твое и приведи меня к небесному Отцу Твоему!»

День склонился к вечеру, и Кодрата с прочими христианами ввергли в темницу, где он пробыл много дней.

Кучи гвоздей были рассыпаны ему вместо ложа, и тяжелый камень навален на грудь, и тяжелые железные полосы на руки и ноги. И, с помощью благодати Божией, мученик терпел эти страдания, которые казались выше сил человеческих.

Прошло много дней. Перенний, находившейся в Никее, велел прислать к себе никомидийских мучеников, чтоб принудить их к жертве. Храм был полон; игемон ждал, когда ввели христиан. Впереди шел чудесно исцеленный Христом Кодрат, сияя свежестью сил и радостным выражением лица.

С ужасом взирал игемон на исповедника; но, придя в себя, опять стал уговаривать его принести жертву богам.

— Смотри, — говорил игемон, указывая на некоторых слабодушных, изменивших от страха вере. — Смотри, сколько христиан принесли жертву. Что же: ты считаешь, себя лучше их всех?

— Да, — отвечал Кодрат: я — лучше всех, отступившихся от Господа и Создателя своего. — Вслед затем мученик просил развязать его. Думая, что он, наконец, склонился к идолопоклонству, игемон разрешил, но мученик, оставшись свободным, устремился к идолам, свергнул их с пьедесталов и разбил.

Разгневанный игемон приказал повесить мученика среди храма и строгать острым железом.

В невыносимых угрызениях совести стояли отвервшиеся веры христиане, и среди мук Кодрат обличал их, грозил вечным осуждением и увещевал покаяться. Тогда от слов и от живого примера мученика решимость возродилась в них, и, пав перед ним на колени, они молили его — научить их.

Великою радостью исполнился мученик, видя их слезы, и сказал им: «Дерзайте, братия! Милостив Христос Господь. Припадите к Нему, рыдая и каясь; станьте крепко во исповедании Христовом и кровью своею очистите грех свой!» Все они поверглись тогда на землю, в великой тоске жгучего раскаяния и, посыпав пеплом главу, били себя в грудь каменьями. Так силен был плач их, что на него стеклась вся Никомидия — и вся удивлялась их новому мужеству. Кодрата стали за то опалять горящими свечами по остроганным ребрам, а он молился, да благоприятно примет Бог вновь обратившихся к Нему.

И в конце молитвы воззвал он: «Возьми душу мою за их души; но помилуй их!»

И, когда раздалась эта молитва любви, палачи пали на землю — и светлое облако сошло на Кодрата и на христиан, за которых он молился. А повсюду вокруг, на язычников спустилась тьма, и ужас объял их; казалось, что весь город вдруг рухнет. Все молчало перед этим таинством природы, и в этом молчании христианская дружина слышала голоса ангелов, славивших Бога. И, когда разошлась тьма, висевшая два часа, язычники стали видеть небесный свет.

Кодрат опять был заключен в темницу. Наутро игемон велел всех христиан развести по их городам и там передать сожжению, а Кодрата пока водить за собою.

Когда игемон дошел до Анамии, и Кодрат снова отказался принести жертву богам, игемон недоумевал, какое изобрести ему мучение, потому что тело страстотерпца было почти все сострогано, и оставались одни кости. Мученика бросили в глубокий ров, наполненный гадами, но он пребывал там без вреда. Тогда игемон взял его с собою дальше, в Кесарию. Снова он стал мучить его тут, и, пораженный силою его, воскликнул, что Кодрат обладаем бесами.

«Нет, — воскликнул страстотерпец, — я повелеваю им силою Христа моего, и вся сила преисподняя боится меня и трепещет, видя на мне страшное и непобедимое знамение Иисуса Христа». И, помолчав, он громко произнес хвалу: «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу ныне и присно и во веки веков». И в ответ толпа, в которой было много христиан, воскликнула «Аминь!»

В ярости игемон схватил двух честных мужей, стоявших в толпе, Саторина и Руфина. Они просили молитв Кодрата о помощи Божией, и он громко молился о них, пока их не замучили.

Долго из города в город волочил за собою мученика игемон. Когда приблизились к Геллеспонту, множество народу вышло будто бы на встречу игемона, а в самом деле для того, чтоб видеть и восхвалить святого мученика Кодрата, слава о котором разошлась далеко, по всему христианскому миру.

В последний день страдания его игемон велел накалить железный одр и поставить среди лютого огня. Кодрата привезли привязанным к колеснице, потому что от него оставались только останки человеческие. Но, укрепившись Божиею силою, он сам вошел в огонь и, осенив себя крестным знамением, лег на разженном одре, как на мягкой постели. Огонь для него издавал только живительную теплоту, и когда слуги лили на него страшно трещавшую смолу и масло, — он говорил игемону: «Как хорошо, что ты дал мне, уставшему в пути, успокоиться на мягком ложе».

Долго невредимо пребывал он среди огня, и, наконец, игемон повелел отсечь ему голову. Уже без поддержки, один, полный сил встал мученик из огня и, воспевая псалмы, подошел к месту казни.

Тут мученик Кодрат поблагодарил Бога и преклонил под меч свою святую главу. Он увенчался победным венцом в день десятого марта.