Это случилось ветреным днем в конце февраля 1900 года. Уэллс почувствовал себя достаточно окрепшим – во всяком случае, при ходьбе у него уже не кружилась голова, – и супруги решили отправиться в “Арнольд-хауз”, чтобы вручить книгу своим двойникам. Джейн положила ее в украшенную вышивкой шелковую сумочку. Одной рукой она прижимала сумочку к груди, а другой придерживала накидку, которую так и норовил сорвать ветер. Стоя у большой решетчатой калитки, они несколько раз дернули за звонок, но никто не отозвался. Уэллс, чертыхнувшись, нахлобучил шляпу поглубже. Поездка в кэбе была утомительной, у обоих ныли все кости… Неужели они приехали сюда напрасно? Куда запропастились их двойники? Им же была послана записка с указанием точного часа предстоящего визита. Супруги уже собирались повернуть назад, когда заметили подъезжающий экипаж.

– Профессор Лэнсбери, миссис Лэнсбери, простите нас великодушно! – воскликнул молодой Уэллс, увидев стариков у калитки.

Обе пары обменялись пылкими приветствиями – они не встречались с тех самых пор, как молодые Уэллсы переехали в Сандгейт, где воздух считался более здоровым для легких.

– Просим прощения! Мы непозволительно задержались. Поездка в Дартмур уже давно была намечена именно на сегодня, и она немного затянулась – на обратном пути у нас случилась небольшая неприятность: наш друг Гилмор и его невеста едва не попали в аварию: их “мерседес” вынесло с дороги… К счастью, Гилмору удалось справиться с управлением, он усмирил свой чертов драндулет.

– Боже, как я рада! – воскликнула Джейн.

Старые Уэллсы попросили кучера обождать их, и все четверо двинулись по садовой дорожке к дому. Пока они шли, Уэллс заметил, что молодой человек исподтишка изучает его, и вспомнил, каких трудов ему стоило завязать с ним дружеские отношения в бытность свою преподавателем. Стоило Джорджу обратиться к юноше, как тот сразу съеживался, словно у него прихватывало живот, а потом, вежливо сославшись на какое-нибудь спешное дело, старался побыстрее улизнуть. Возможно, бедный испытывал странные чувства, оказываясь лицом к лицу с самим собой. Благодарение богу, с течением времени их вполне понятное сходство породило взаимную симпатию, и она пересилила изначальную настороженность ученика. И вот теперь тот поглядывал на профессора, пытаясь скрыть жалость, вызванную нетвердой походкой старика. Его вдруг поразили перемены, которые случились в облике учителя за последние шесть лет. Но что тут поделаешь! Он и сам когда-нибудь постареет. На его лице появятся точно такие же морщины, и так же согнется пока еще гордо выпрямленная спина. Он тоже, как и все, уйдет со сцены, едва только упадет занавес, – правда, непонятно, под аплодисменты или под свист публики.

Когда они вошли в дом, хозяйка скользнула на кухню, чтобы приготовить чай, а хозяин пригласил друзей в маленькую гостиную. Там они сели к круглому столу, и он разжег огонь в камине. Молодая Джейн между тем начала проворно накрывать на стол, а старая с грустью наблюдала за ее ловкими движениями. Внезапно все вздрогнули от громкого стука.

– Как странно, разве ты не починил окно на чердаке, Берти? – спросила молодая Джейн, с подозрением глядя на потолок.

– Конечно, починил, дорогая. Еще вчера. Но, видно, у меня лучше получается писать романы, чем чинить окна, – пошутил он, однако никто даже не улыбнулся, и он поспешил сменить тему: – Э-э… А теперь скажите, профессор, что за спешное дело привело вас к нам в такой ненастный день?

Уэллс обменялся многозначительным взглядом с женой, потом откашлялся. Настал час всколыхнуть спокойную жизнь двойников.

– Дело в том, что мы были бы рады по-прежнему ничего вам не рассказывать. Видите ли, то, что мы сейчас сообщим, навсегда переменит вашу жизнь. И, боюсь, не к лучшему. Наверняка не к лучшему. Но, на беду, выбора у нас нет.

– Должен признать, вы умеете разжечь интерес публики, профессор, – отозвался молодой Уэллс. – Из вас получился бы великий писатель.

Старик горькой улыбкой поблагодарил его за комплимент, потом сделал глоток из чашки, стараясь хотя бы еще на минуту растянуть паузу. С того самого мига, как они решили нанести этот визит, он не переставал прикидывать, с чего лучше начать рассказ, и ему показалось, что надо в первую очередь сообщить, кто они такие, ведь если двойники им не поверят, бесполезно будет продолжать разговор. Итак, он сел как можно прямее, затем повернулся к ним в профиль:

– Посмотри на меня, Джордж, и ты, Джейн, тоже посмотри. Приглядитесь повнимательнее. Не обращайте внимания на морщины и бороду. И не отбрасывайте ни одной возможности, ни одной догадки.

Удивленные подобной просьбой, молодые супруги, чуть наклонившись над столом, стали внимательно изучать лицо старика, при этом они слишком сильно щурили глаза, как делает ювелир, оценивая бриллиант. Очень скоро хозяин дома не выдержал:

– К чему вы все-таки ведете, профессор?

Такое отсутствие наблюдательности разочаровало Уэллса, он тряхнул головой и обратился к хозяйке дома:

– А ты, Джейн? Каким, на твой взгляд, я был в тридцать четыре года?

Девушка с самым серьезным видом попыталась включить воображение: она мысленно очистила его лицо от морщин, сбрила бороду, закрыла волосами залысины, а потом заменила усталый взгляд на молодой и полный жизни. Результат заставил ее нахмуриться.

– Да, Джейн, – сказал старик, – не пытайся отмахнуться от очевидного. Ты все правильно поняла.

– Да, я поняла, но это полный абсурд! – Девушка находилась на грани истерики.

– Никакого абсурда.

– Что ты называешь абсурдом? И какого черта ты поняла? – вскипел молодой Уэллс.

– Генри Лэнсбери – не настоящее мое имя, – признался старик, очень серьезно глядя на двойника. Мое настоящее имя – Герберт Джордж Уэллс. Я – это ты, только намного старше, разумеется. – Потом он кивком указал на свою жену: – А она – вовсе не миссис Лэнсбери, а Эми Кэтрин Роббинс. Моя жена, но и твоя тоже. Потому что мы – это вы.

Молодые Уэллсы растерянно переглянулись, потом снова стали внимательно разглядывать старших друзей, которые сидели взявшись за руки и словно позировали для портрета. Вдруг у девушки вырвалось:

– Господи!.. Но этого не может быть!

– Может, если вы поверите тому, что я сейчас расскажу, – ответил Уэллс.

И ровным голосом, с полным сознанием того, что вся история должна показаться им бредом, он заговорил. Крупными мазками изобразил свой родной мир, рассказал о неизбежной гибели вселенной, о том, как они с женой в 1858 году через магическую дыру попали в здешний мир, о времени, проведенном в Оксфорде рядом с Доджсоном, об исчезновении собаки и распространении вируса, о том, почему они называют себя Наблюдателями, об истреблении больных хронотемией и причинах, заставивших его написать “Карту хаоса” – книгу, в которой содержится ключ к спасению всех миров, какие только возможно себе вообразить. Двойники слушали его не перебивая, потрясенные и напуганные. Когда биолог закончил, в гостиной повисло тяжелое молчание. Но очень скоро молодой Уэллс, громко прочистив горло, сказал:

– Боже!.. Хронотемики, Исполнители, параллельные миры… Как это похоже на один из моих фантастических романов!

– Ах, если бы речь шла о романе… – Старик вздохнул. – Но все это правда, Джордж, поверь мне.

Двойник бросил взгляд на жену, прикусил губу и снова заговорил:

– Не сердитесь, профессор, но вы хотите, чтобы мы поверили в самые невозможные вещи, опираясь лишь на одно доказательство… легкое физическое сходство между нами.

Уэллс разочарованно вздохнул, хотя заранее знал, что будет нелегко убедить их, особенно молодого человека, который, естественно, был таким же упрямым, как и он сам. Старик хотел было ответить, но тут за их спинами раздался злобный голос:

– А настоящий хронотемик за доказательство не сойдет?

Все четверо испуганно обернулись. И то, что они увидели, заставило их повскакивать с мест. Рядом с дверью стоял прозрачный человек. На нем был простой темный костюм, телосложения он был вроде бы атлетического, но самым ужасным оказалось то, что сквозь его тело они видели дверь, полутемный коридор и картины, развешанные по стенам… Незваный гость дал им время рассмотреть себя, а затем двинулся к столу пружинистой, уверенной походкой, какой грабитель должен приближаться к жертве. Уэллс и Джейн тотчас его узнали и невольно снова взялись за руки. Когда призрак оказался достаточно близко, они заметили, что рядом с ним плывет странный пистолет с металлическим стволом и деревянной рукояткой, и, хотя ствол выглядел непропорционально узким, это было оружие смерти.

– Кто вы такой и какого черта делаете в моем доме? – спросил молодой Уэллс, стараясь, чтобы голос его не дрожал.

Незнакомец разочарованно прищелкнул языком:

– Дорогой мой Джордж, в любой другой ситуации, устав слышать от тебя всегда одно и то же приветствие, я бы сказал: “Неужели не помнишь? Я Маркус Риз и пришел убить тебя, как, впрочем, и в прошлый раз”. – Молодой Уэллс побледнел. – Однако теперь-то я понимаю, почему ты меня не узнаешь. Теперь я все понимаю. – Затем обратился уже к старику: – Итак, если я вас правильно понял, профессор, я не являюсь Homo temporis, я просто несчастный, зараженный вирусом человек. И этот вирус создали лично вы, но в другом мире. Значит, я должен был бы сказать: “Я Маркус Риз и пришел убить тебя, как и многих твоих двойников в других мирах”. Правильно, профессор?

Уэллс Наблюдатель ничего не ответил. Было ясно, что Риз, стоя за дверью, слышал его рассказ от начала до конца и узнал все про свою собственную природу и природу вселенной. Однако новая информация вроде бы не заставила его переменить свои жестокие планы. Он занял стратегически удобную позицию перед столом, так что хозяева и гости оказались притиснутыми к стене, и не опускал пистолета. Потом оглядел безумным взглядом всех по очереди и остановил его на молодой Джейн, которая, к несчастью для себя, стояла к нему ближе других.

– Я рад, что прихватил с собой этот полуавтоматический “вальтер”, который заполучил во время последнего путешествия, – сообщил он, с явной гордостью махнув пистолетом. – Это штатный пистолет вермахта, немцы использовали его во Второй мировой войне. Он, конечно, выглядит слишком примитивным по сравнению с моей винтовкой, которая стреляла тепловыми лучами, но я потерял ее, сражаясь с тираннозавром. Что ж, придется воспользоваться пистолетом, хотя работы у меня сегодня будет побольше, чем обычно. Боюсь, я буду вынужден убить вас всех… – извинился он с притворным огорчением. – Но сначала я уничтожу книгу, которую вы написали, профессор, так как она способна лишить меня моего чудесного дара.

– Это никакой не дар, мистер Риз, это ужасная болезнь, – возразил биолог, стараясь, чтобы его голос звучал как можно убедительнее и спокойнее. – И если срочно не заняться лечением, она разрушит вас, как и любого хронотемика. Рано или поздно ваши молекулы распадутся без следа, хотя, возможно, прежде взорвется вселенная.

– Понятно, – сказал Риз с легкой печалью. Он ненадолго задумался, а потом добавил: – Но вот что хочу вам сказать, профессор: почему-то я вам не верю. Я разрушусь? Наоборот… Пусть с другими несчастными что-то такое и случится, но только не со мной. Меня ваш вирус сделал бессмертным… Меня он уподобил богам, которые обитают за пределами любых вселенных. И меня не заботит, кто я такой – существо высшего порядка или просто больной. Во всяком случае, именно таким я желаю остаться. Власть моя беспредельна! И теперь, получив полную информацию, узнав благодаря вам, что мы живем в мультивселенной, где возможно все, я, как легко догадаться, смогу исполнить любую свою прихоть. Соблазнить мадам Бовари, выпить микстуру доктора Джекила, потопить Ноев ковчег, пустив в него снаряд… И добраться до самых далеких и фантастических миров… Пожалуй, даже прыгнуть в соседние мультивселенные, пока эта еще не взорвалась… Да, очень скоро я стану самым могущественным человеком на свете. Я стану Невидимой Смертью! Богом хаоса! И не позволю, чтобы какая-то глупая книга встала у меня на пути!

Он шумно дышал. Взгляд Злодея, как можно было догадаться, улетел куда-то далеко и заблудился в мрачных закоулках его безумия. Внезапно он опять заговорил, но на сей раз поразительно спокойным тоном:

– Давайте книгу, профессор, и я брошу ее в камин, словно вашего творения никогда и не было.

Уэллс помотал головой, еще сильнее сжав руку Джейн.

– Нет? – спросил Риз, театрально изобразив разочарование. – А я вот уверен, что смогу заставить вас изменить свое решение.

Он сделал мгновенный рывок и схватил за волосы молодую Джейн, прижал ее голову к столу и приставил дуло пистолета ей к виску. Муж хотел было вмешаться, но его остановил грозный жест Риза. И теперь молодой Уэллс только следил за происходящим и чувствовал себя таким же бессильным, как и Уэллсы Наблюдатели.

– Не делай глупостей, Джордж, мы ведь оба знаем, что в герои ты не годишься. Лучше помоги мне убедить профессора. Скажи, чтобы он отдал мне проклятую книгу, или я убью твою жену.

Молодой человек тотчас повернулся к учителю и заговорил умоляющим тоном:

– Отдайте ему книгу, профессор, ради всего святого, отдайте!

Уэллс смотрел на него с бесконечной жалостью. Даже если он отдаст сейчас книгу, это не спасет ни Джейн, ни их всех. Их уже ничто не спасет.

– Моя книга – самое ценное из всего, что существует в мире. Неужели вы, Риз, считаете меня настолько безмозглым, чтобы носить ее с собой? – стал на ходу придумывать Уэллс.

– Тогда ведите меня туда, где она сейчас находится, пока у меня не иссякло терпение. Думаю, всем нам будет полезно глотнуть свежего воздуха, – процедил сквозь зубы Злодей. Теперь он шипел, как змея, готовая ужалить свою жертву.

Уэллс посмотрел на молодую Джейн, чье лицо по-прежнему было безжалостно прижато к столу прозрачной рукой Риза, и попытался выиграть время:

– Мистер Риз, послушайте, мы могли бы договориться. Если вы позволите спасти вселенную, я найду способ сохранить вирус в вашем организме. В конце концов, ведь именно я его изобрел. Тогда вы останетесь единственной персоной в мультивселенной, которая…

Злодей выкинул руку с пистолетом в сторону хозяина дома, который почему-то оказался прямо под дулом, и нажал на спусковой крючок, даже не глянув на него. Молодой Уэллс рухнул на пол. Риз улыбнулся и освободил девушку, которая бросилась на колени и обняла тело мужа. Но старики не могли видеть эту трагическую сцену. Со своего места они различали лишь затылок Джейн, который вздрагивал в такт ее рыданиям. Именно туда и направил Маркус Риз пистолет.

– Вы думаете, я глупец, профессор? – произнес он лениво, как будто вся эта история ему наскучила. – Теперь я убью ее, если вы не скажете, где находится книга.

Уэллс еще сильнее сжал руку жены и забормотал едва слышно:

– Мне жаль, мне жаль…

Злодей тряхнул головой, явно недовольный таким упрямством, и нажал на спусковой крючок. Из дула вылетело голубоватое облачко. Они не видели, куда попала пуля, но рыдания девушки прекратились. Риз без малейшего интереса глянул туда и улыбнулся:

– Нас остается все меньше.

– Сукин сын, будь ты проклят, – взорвался Уэллс, чувствуя, как от ярости у него начинает гореть горло, – надеюсь, ты заплатишь за все свои преступления.

– Это вряд ли, профессор. Ну что ж, пришла пора коснуться самого больного места, – заявил он и навел пистолет на Джейн.

Уэллс в мгновение ока потерял всякую выдержку – его перестали волновать как судьба книги, так и судьба мультивселенной. Он хотел взять у жены сумочку, но Джейн прижала ее к груди. Риз все понял:

– А, так вот где книга. Ну, тогда вы мне больше не нужны, профессор. – Ствол пистолета прочертил в воздухе дугу и теперь был нацелен на Уэллса. – Выходит, это дело касается только меня и вашей милой супруги.

Уэллс посмотрел на пистолет и перевел взгляд на Джейн. У него сердце разрывалось при виде ее искаженного страхом лица и бегущих по щекам слез. Он послал ей ласковую улыбку, которую губы Джейн тотчас повторили. Им не нужны были слова. За прожитые вместе годы они научились разговаривать глазами, поэтому Уэллс вложил в свой взгляд все, что хотел ей сказать. Их совместная жизнь получилась странной и полной приключений, достойных самого захватывающего романа, он был рад, что пережил все это рядом с ней, ведь лучшей подруги на пути к Высшему знанию нельзя было и пожелать. “Я люблю тебя, люблю тебя так, как только возможно любить – и даже больше, до последней невозможности”, – сказал он ей молча, и она ответила ему теми же словами… Хотя Уэллсу показалось, что Джейн где-то далеко. Он всмотрелся в любимое лицо и почувствовал, что оно уже не здесь, не перед ним, а превратилось в воспоминание. Тогда он обратил внимание на зрачки Джейн, словно затянутые пеленой, и понял, что именно с ней сейчас произойдет, поскольку ему были знакомы подобные симптомы. По лицу жены он догадался: она тоже все поняла, – и послал ей прощальную улыбку, полную гордости и мужества, пожелав удачи. Потом обернулся к Ризу, который в этот самый миг нажал на спусковой крючок. Пуля попала Уэллсу прямо в сердце, туда, где он хранил свою любовь к Джейн, и любовь эта стала гаснуть вместе с окружающим миром.

Джейн застонала, увидев, как муж падает на пол. К счастью, вихрь, закруживший ее саму, затуманил ей взор, и она не смогла как следует разглядеть выражение лица Уэллса. Она не хотела, чтобы последний взгляд Берти, взгляд, который был так ей нужен сейчас, на пороге новой мрачной судьбы, был заслонен чем-то другим. Она подняла глаза и посмотрела на пистолет Риза. Потом как можно крепче прижала к груди сумку, чтобы не потерялась во время прыжка. Поведение Джейн, судя по всему, позабавило Риза, ведь вряд ли ему будет трудно вырвать добычу из мертвых рук.

– Прощайте, Маркус, – простилась с ним Джейн.

– Прощайте, миссис Лэнсбери. – Риз вежливо улыбнулся.

И выстрелил. Но пуля ее не настигла. Пуля беспрепятственно пересекла комнату и угодила в стекло фотографии, висевшей на стене – точно на том уровне, где должно было находиться сердце Джейн. Стекло пошло мелкими трещинами, и теперь нелегко было узнать под ним Уэллса с женой: они сидели в лодке, он с улыбкой работал веслами, она расположилась сзади и глядела на него с бесконечной любовью, словно весь мир свелся для них к тому, что можно увидеть и потрогать, а впереди была целая жизнь, чтобы радоваться ей вместе, всегда вместе.

Исполнитель 2087V закончил чтение и положил рукопись обратно на стол. Он застыл в неподвижности, и его загадочная фигура, смоделированная, когда темнота только начинала завладевать миром, слилась с окутавшим комнату мраком.

Вскоре он услышал, как в замке входной двери неуверенно заскрежетал ключ. Исполнитель не шелохнулся. Он следил за передвижением своей жертвы с помощью слуховых сенсоров: она открыла дверь, зажгла лампу рядом со входом, спокойно прошла на кухню, заглянула в кладовку и оставила там мелкие покупки. Наконец послышался неровный звук шагов на лестнице, ведущей на второй этаж, где располагались спальня и маленький кабинет, в котором сейчас притаилась смерть. Жертва поднялась наверх и направилась в спальню, но внезапно шаги затихли. Исполнитель понял, что виной тому была приоткрытая дверь кабинета. В полной тишине убийца уловил сигналы страха. Закрывала она дверь перед уходом или нет? – вот о чем, скорее всего, раздумывала сейчас хозяйка. Затем шаги возобновились, но еще более медленные, если такое можно себе представить. Полоска света просочилась в кабинет. Жертва застыла на пороге. Хотя звук был едва различим, Исполнитель услышал, как она коснулась рукой двери и мягко толкнула ее, позволяя свету лампы по очереди выхватывать из мрака разные предметы обстановки, а затем и огромную фигуру того, кто сидел за столом. Тут Исполнитель встал, высокий и мрачный как архангел смерти. Жертва и палач несколько секунд смотрели, узнавая друг друга. Исполнитель едва заметно погладил рукоятку своей трости, а миссис Лэнсбери сказала:

– Раз уж вы проникли в мой дом, надеюсь, вы проявите любезность и выпьете со мной чаю, прежде чем убьете меня.