Книга: Квантовое зеркало
Назад: 45
Дальше: 47

46

Бреннан Крафт прилетел в Тель-Авив коммерческим рейсом и добрался до израильского порта Хайфа, расположенного менее чем в пятидесяти милях к западу от сирийской границы. В ночной темноте он пересек эту границу по воздуху и полетел к цитадели Аль-Йада. Он перемещался исключительно силой нулевой энергии, держась невысоко над землей, чтобы его не засекли.
С момента первой стычки с Аль-Йадом Крафту приходилось прятаться. Таиться, словно кролик в траве. Держаться вне зоны видимости.
Омар Хаддад, напротив, и не пытался скрыть свое новое местонахождение. Он ни на йоту не уменьшил громкость своих воззваний, не боясь, что они привлекут нежелательное внимание. Крафт хорошо понимал образ его мышления: боги не скрываются в страхе и не утаивают свои имена. Если кто-то хочет увидеть их, он должен точно знать, где их искать.
Крафт не намеревался устраивать честную дуэль. Он постарается застигнуть Хаддада врасплох, насколько это возможно. Если он сможет закончить все в одно мгновение, прежде, чем Хаддад поймет, что на него обрушилось, – оно и к лучшему.
Однако он сомневался в возможности такого исхода. Превращение разума в квантовую линзу значительно улучшало способности подсознания, делая его сверхъестественно бдительным и быстро реагирующим на сюрпризы, как продемонстрировал сам Крафт, когда ни внезапная пуля снайпера, ни тяжелая машина не смогли причинить ему ни малейшего вреда. С другой стороны, по сравнению с теми атакующими способностями, которыми он теперь владел, любое, что могли применить против него люди, нанесло бы ему не больше ущерба, чем нежное касание крылышек бабочки.
Резиденция Аль-Йада возвышалась на плоской вершине невысокой горы: около дюжины зданий, раскинувшиеся на площади в сотни акров, которая была обнесена стенами, колючей проволокой и снабжена электронными системами наблюдения. Аль-Йад мог быть неуязвим, но его последователи таковыми не были, и эти меры безопасности давали Хаддаду фору в том случае, если на резиденцию нападут – чтобы он мог более тщательно выбрать, как на это нападение ответить.
До сих пор ни одной атаки не было предпринято. Слишком громкой была репутация Аль-Йада, слишком много у него было последователей, и президент Наджар сменил тактику. Теперь он шел на все, чтобы умиротворить Аль-Йада, не зная, почему неприрученная кобра не нападает, но стараясь сделать все, чтобы ее не побеспокоить и улестить.
Крафт завис высоко в звездном небе, черное одеяние помогало ему слиться с ночной темнотой. Он внимательно изучил резиденцию Аль-Йада, глядя в мощный бинокль ночного видения. После заката быстро делалось холодно, но Крафт поддерживал вокруг себя комфортную температуру воздуха.
Он был в курсе последних разведданных относительно Аль-Йада и знал, что в этой резиденции живут лишь ключевые фигуры культа. Но даже при таком раскладе их количество исчислялось сотнями.
После того как Аль-Йад приобрел это поместье, он разрушил все, кроме центрального особняка – величественного здания из камня и дерева, со множеством широких и высоких арок и пятью просторными внутренними дворами, открытыми солнечному и звездному свету.
Затем он построил позади дворца бетонные жилые дома для своих последователей – унылые двухэтажные параллелепипеды. Они были покрашены в белый цвет, однако выглядели ничуть не более эстетично, чем конторские здания или армейские казармы.
Крафт сделал глубокий вдох. Довольно медлить. Пора действовать.
Он медленно полетел к поместью, рассчитывая остаться незамеченным благодаря своей черной одежде и тому, с какого направления он зашел. Охранники поместья могли ожидать атаки реактивных самолетов сверху или пехоты, карабкающейся в гору снизу. Они уж точно не могли ждать его.
Крафт миновал стену и внутренний периметр из колючей проволоки и легко коснулся земли, послав при этом во все стороны ударную волну, чтобы расчистить путь. Он научился соизмерять силу этой волны куда лучше, чем раньше, и был уверен, что отправил в обморок всех в радиусе пятидесяти ярдов – не убивая их. Десятки человек, в том числе пять автоматчиков из охраны поместья, беззвучно и синхронно упали наземь, словно сбитые неспешно прокатившимся шаром кегли в боулинге.
Главные двери особняка были заперты, за посетителями зорко следили камеры. Аль-Йад лгал своим последователям, что это делается ради защиты обслуги особняка, но Крафт знал его слабые точки, его паранойю, его образ мыслей. Это была последняя линия обороны на тот случай, если кто-то прорвется сквозь внешний периметр – как бы маловероятно это ни было – и принесет с собой ядовитый газ. Птицы в клетках и переносные датчики должны были предупредить лидера культа вовремя, чтобы дать ему возможность сбежать в любом случае.
Крафт представил себе, как камеры наблюдения над дверью испаряются посредством столь огромной энергии, что даже составляющие их атомы отрываются друг от друга и разлетаются по разным уголкам мира – и камеры действительно исчезли. Дверной замок, как бы крепок он ни был, тоже проиграл битву против невероятно мощной энергии, которую направил на него Крафт.
Бреннан вспомнил план дворца и бесшумно и целеустремленно пошел через анфилады комнат, направляясь в хозяйскую спальню, где должен был находиться его враг. Архитектура здания была великолепна, Крафту нравились многочисленные арочные проемы, однако внутренняя обстановка была скудной, в основном стерильно-белого цвета, а бесчисленные птичьи клетки создавали декор в уникальном стиле, который Крафт немедленно обозвал «ранним канареечным».
Когда он проходил через один из внутренних двориков, его заметила молодая женщина. Она была с головы до ног закутана в голубую паранджу, и Крафт видел только ее глаза – которые расширились в ужасе, явственно свидетельствуя о том, что сейчас раздастся громкий испуганный крик.
Крафт отреагировал мгновенно, отправив ее в обморок прежде, чем она успела издать хотя бы звук. Женщина рухнула на каменный пол дворика, но Крафт при помощи нулевой энергии создал своеобразную «подушку», помешавшую ее голове с силой удариться о холодный твердый камень.
По пути до хозяйской спальни ему пришлось вырубить еще четверых мужчин. Дойдя до входа, он остановился на минуту, внимательно прислушиваясь, но ни голосов, ни звука шагов не было слышно, и он медленно отворил дверь и вошел внутрь.
Комната, в которой он оказался, была просторной, словно бальный зал отеля. Сводчатый потолок возносился на высоту двух с половиной этажей, а мраморный пол был отполирован до зеркальной гладкости. Комната была безжизненно-строгой, как и вся остальная резиденция, но, бесспорно, впечатляющей. Аль-Йад отгородил маленькую часть комнаты слева – туда вела другая дверь и там, несомненно, располагалась кровать самого вождя культа. На двух стенах висели, точно произведения современного искусства, два шестидесятидюймовых телевизионных экрана – это были единственные украшения в комнате. Не было мебели, не было почти ничего, кроме ажурной люстры из кованого железа, свисающей с потолка далеко вверху, и пяти неизменных золотых клеток с канарейками, стоящих на белых мраморных постаментах.
В дальней части помещения, напротив входа, располагалось возвышение из белого мрамора с благородными голубыми прожилками; оно примерно на пять футов поднималось над полом остальной части комнаты и насчитывало около десяти футов в глубину; тянулось оно вдоль всей дальней стены. Шесть ступеней из того же мрамора, были сделаны во всю ширину возвышения – точно лестница, ведущая на театральную сцену на церемонии вручения «Оскара». В центре возвышения стояло тяжелое кресло из черного и белого мрамора, с высокой спинкой и изящными подлокотниками.
Кресло было простым, однако просто кричало о весомости, незыблемости и богатстве, и Крафт не сомневался в том, что оно было неким эквивалентом трона, хотя и не выглядело особо удобным.
Пока Крафт, затаив дыхание, рассматривал это все, справа раздался знакомый голос.
Омар Хаддад! Длань Всевышнего собственной персоной!
Голос доносился из арочного проема, ведущего в самый большой из дворцовых внутренних дворов, куда можно было попасть только из этой комнаты. Аль-Йад обращался на арабском языке к кому-то из своих подданных.
Крафт подкрался поближе к проему и прижался к одной из его боковых сторон, чтобы никто снаружи не мог его заметить. Дойдя до края проема, он выглянул, увидев человека, с которым говорил Аль-Йад. Крафт надеялся, что это будет Тарик Бахар, но, увы, ему не настолько повезло.
Голос главы культа Бреннан опознал сразу, хотя Аль-Йад научился контролировать вибрацию воздуха и мог придать своему голосу такую силу и звучность, что действительно казалось, будто со смертными заговорил сам бог.
Все еще продолжая говорить, Аль-Йад появился в поле зрения Крафта. Он был облачен в безупречно-белый бурнус и такую же белую куфию, которые уже стали его фирменным знаком.
В кровь Крафта хлынул поток адреналина.
«Пора нанести удар!»
Он обрушил ураган чистой энергии на человека, который хладнокровно убил восемнадцать его друзей и намеревался убить бессчетное множество других людей.
У Крафта не было способа измерить эту силу, но он был уверен, что это самое огромное количество нулевой энергии, каким он когда-либо управлял – и все оно было направлено на одну-единственную точку во лбу Аль-Йада. Сама ткань мироздания не могла вместить эту энергию, и микроскопические черные дыры прошили пространство-время в футе от цели, лишь для того, чтобы исчезнуть миллиардную долю секунды спустя – по счастью, они не обладали достаточной массой, чтобы стать самоподдерживающимися.
Щит Аль-Йада сработал прежде, чем Хаддад успел осознать, что Крафт находится где-то поблизости. Сработал – и выстоял против направленной на него энергии.
Человек, стоявший в пяти футах слева от Аль-Йада, мгновенно оказался охвачен пламенем, но прежде, чем боль успела дойти до его сознания, прежде, чем воздух оказался наполнен запахом его горящей плоти, человек бесследно исчез. Двор погрузился во тьму, потому что вся материя в радиусе двадцати ярдов была аннигилирована, превратилась в ничто, а внешний круг, в радиусе еще пятнадцати ярдов, потек, подобно расплавленной лаве.
Крафт почувствовал, что щит Аль-Йада слабеет, но тут сириец взмыл в звездное небо, чтобы уйти из точки, где Крафт сфокусировал энергию. С момента, когда Бреннан начал атаку, прошло менее двух секунд.
Крафт взлетел следом, едва успевая за Аль-Йадом, который развил скорость почти в пятьсот миль в час. Они покрыли немалое расстояние над безлюдными песками пустыни, прежде чем опуститься на землю. Оба использовали нулевую энергию, чтобы отбросить на песок перед собой полоску света.
Крафт приземлился в десяти ярдах за спиной Аль-Йада и нанес новый удар, но на этот раз его противник контратаковал. Собственный щит Крафта включился мгновенно, отражая поток энергии, соперничающей по силе с той, что можно найти только в ядре Солнца – и вся эта энергия была сосредоточена в одной-единственной точке.
Редкая растительность, скорпионы, пауки и прочие обитатели пустыни на много миль вокруг вспыхнули и мгновенно сгорели, а песок в радиусе почти пятидесяти ярдов расплавился, образовав стеклянный круг, в центре которого стояли два человека. Такая трансформация происходит только при температуре более двух тысяч двухсот градусов по Цельсию. Но и это стекло просуществовало недолго, поскольку миг спустя оно бесследно испарилось.
Сам воздух вокруг двоих врагов оказался аннигилирован напором небывалой энергии, которую они обрушили друг на друга, и в образовавшуюся пустоту хлынул новый воздух – и этот процесс длился и длился. Вокруг Крафта и Аль-Йада словно бы бушевал небольшой торнадо. За этим периметром воздух остался, однако вся влага испарилась, затянув небо туманной дымкой, дрожащей, как будто от жара костра. Пустыню укрывал густой туман, мешая различить что-либо, кроме пылающего тут и там огня.
Менее чем через тридцать секунд голова у Крафта начала болеть от нехватки воздуха и усилий по направлению огромной энергии – как для атаки, так и для защиты. По его коже катился пот. Аль-Йад снова взлетел в небо и опустился на расстоянии нескольких миль, чтобы глотнуть свежего воздуха, однако и этот воздух оказался аннигилирован, едва Крафт прилетел следом и вновь вступил в сражение.
Аль-Йад тоже истекал потом и в конце концов сломался, не в силах поддерживать одновременно атаку и защиту. Его разум был силен, но не настолько силен, как у Крафта.
Аль-Йад полностью сосредоточился на укреплении своего щита, и щит Крафта мгновенно исчез – ведь его больше не атаковали. Защита требовала куда меньших усилий, чем нападение, и Крафт осознал, что Хаддад всегда может улететь прочь, если почувствует, что его щит начнет подаваться.
Крафт тоже прекратил атаку, и теперь оба стояли лицом друг к другу, не нападая и не защищаясь.
Как и следовало ожидать, ситуация оказалась патовая.
Яростный ветер вокруг них утих, и свежий воздух вновь наполнил их легкие, хотя в нем чувствовался горький запах оплавленного песка и горящего саксаула.
– Пытаешься убить меня, Бреннан? – спросил наконец Аль-Йад по-английски, с легким акцентом. – Не очень-то честно, учитывая наше соглашение. Хотя ничего другого я и не ожидал от воплощения Сатаны.
– Я не пытаюсь убить тебя, – возразил Крафт. – Я только хотел доказать, что говорил правду. А слышать, как ты говоришь о чести и нашем соглашении, мне просто физически больно. Да ну, Омар, ты действительно ожидаешь, что я поверю, будто ты не убил бы меня сразу же, едва тебе представился бы шанс?
Аль-Йад покачал головой:
– Ты должен называть меня «Длань Всевышнего» или «Великий», и никак иначе.
– Да прекрати, Омар, – саркастически фыркнул Крафт. – Никакая ты не Длань Всевышнего. Ты просто бухгалтер, которому не повезло оказаться в заваленной пещере и который использовал законы природы, чтобы обуздать энергию. Ни граном больше, ни граном меньше.
– Наверное, нельзя было ожидать, что Повелитель Зла признает мою истинную природу, – сказал Аль-Йад. – И да, я убил бы тебя, если бы мог. Но я никогда и не обещал щадить тебя. Напротив, это ты обещал не докучать мне и не включать свой излучатель квантового зеркала.
Крафт задумался о том, каким образом Хаддад может продолжать так сильно верить в свою божественность, одновременно признавая, что сложное устройство, основанное целиком и полностью на научных принципах, может одолеть его. Или как он может верить в свою абсолютную божественность и неуязвимость, одновременно сознавая необходимость защищаться от ядовитого газа. Человеческие таланты к самообману были поистине неисчерпаемы.
– Ты действительно не желаешь признать, что хотел сейчас убить меня? – спросил Аль-Йад.
– Если бы я хотел тебя убить, – спокойно отозвался Крафт, – ты был бы уже мертв.
Аль-Йад рассмеялся и покачал головой:
– Нет. Ты вложил в эту схватку все, что у тебя было. Я знаю это. Мы оба достигли предела наших возможностей.
– Значит, даже у бога есть пределы? – произнес Крафт, приподняв брови.
– Да. На время, – ответил Аль-Йад. – Но, располагая всей полнотой времени, я рано или поздно смету и эти преграды.
Крафт отметил, что речь Хаддада стала более формальной и звучала в духе какого-нибудь священного писания, даже по-английски. Быть может, сириец сейчас был еще более безумен, чем прежде.
– Ты пришел проверить, сможешь ли ты меня одолеть, – продолжил Аль-Йад, глядя на Крафта с нескрываемой ненавистью. – И проиграл. Так почему же ты все еще здесь?
– Я пришел не для того, чтобы попытаться убить тебя, Омар, – ответил тот, стараясь как можно чаще использовать это имя, чтобы разозлить противника, – а для того, чтобы привлечь твое внимание. Чтобы напомнить о моем существовании. Я наблюдаю. Я жду. И то, что я говорил, все еще в силе. Ты можешь набирать сколько угодно власти и последователей, пока не будет убит никто из невинных людей.
– Люди, которых я убью, отнюдь не невиновны, – возразил Хаддад. – Это неверные. Они заслуживают правосудия, которое я намерен даровать им.
– Хватит, Омар! – рявкнул Крафт. – Ты знаешь, что я имею в виду.
– Значит, ты развил свои умения, – промолвил Аль-Йад. – Конечно же, я предполагал, почему ты питаешь такой огромный интерес к Алиссе Аронсон. Вижу, твоя еврейская шлюха сумела совершить то, чего ты так долго желал.
Крафта покоробило, когда он услышал, как сириец отозвался об Алиссе, но заставил себя не обращать на это внимания. Пока что.
– Она наконец помогла тебе достичь веры в себя, необходимой, чтобы встать вровень с богом, – продолжил Аль-Йад. И добавил с невеселой улыбкой: – Почти.
– Если бы я действительно был Сатаной, для чего бы мне нужна была помощь гипнотизерши?
– Мы оба родом не из сей земной обители. Но сейчас мы существуем в ней, и потому обременены некоторыми ее законами. Тебе это ведомо ничуть не хуже, чем мне.
«Интересно, – подумал Крафт, – так вот как он объясняет непоследовательность своей логики!»
– Ты пришел сюда, чтобы узнать, довольно ли будет твоей новой силы, чтобы убить меня, – сказал Аль-Йад. – И я вынужден задаться вопросом: почему? И мой ответ таков: ты слишком сильно наслаждаешься столь великой властью. Я не думаю, что теперь ты станешь включать свое устройство, что бы ни случилось. Потому что теперь, когда ты отведал абсолютной власти и силы, ты ни за что и помыслить не захочешь о том, чтобы прервать свое существование.
Крафт бросил на него снисходительный взгляд.
– Я знал тебя до того, как ты сделался массовым убийцей, Омар. Тогда ты был мне по душе. Но теперь ты стал всего лишь буйным сумасшедшим, достойным жалости. Ты ничего не знаешь ни о чести, ни обо мне. Верно, я отнюдь не спешу умирать. Но посмей только нарушить установленные мной правила – и я не стану колебаться. Ты убежден в том, что я Сатана. Стал бы Сатана колебаться перед тем, как сделать все необходимое, чтобы победить Длань Всевышнего? Подумай об этом. Брось мне вызов – и вскоре ты будешь мертв. Человек или бог, ты все равно придешь к гибели.
– Когда-нибудь я тебя убью, – пообещал Аль-Йад. – И установлю свое царство на земле. Ты всего лишь мелкая помеха на моем пути. Это вопрос времени. Аллах испытывает мое терпение. Но я пройду это испытание, как прошел все остальные.
– Если эта мысль удерживает тебя от того, что ты задумал, Омар, пусть будет так. Только помни, что, если ты переступишь черту, я прикончу тебя. Я действительно хочу жить и разделить свое открытие – наше открытие – со всем миром. Но если ты своим больным разумом способен поверить хоть во что-то, поверь в следующее: у меня нет ни капли терпимости. Один неверный шаг – и я положу этому конец. Для нас обоих.
– Я не боюсь, – отозвался Хаддад. – Добро всегда возьмет верх над злом.
Крафт насмешливо покачал головой:
– Именно на это я и рассчитываю, Омар. Именно на это я и рассчитываю.
И, не сказав больше ни слова, Бреннан Крафт взмыл в небо и исчез.
Назад: 45
Дальше: 47