Книга: Квантовое зеркало
Назад: 39
Дальше: 41

40

Во время допроса в кузове автофургона Алисса и вообразить не смогла бы, что следующая неделя будет лучшей в ее жизни. Она проспала целых пятнадцать часов в невероятно удобной и широкой кровати на борту мартиновского самолета и проснулась небывало бодрая и отдохнувшая.
Как она и ожидала, остров Мартина оказался великолепен. Площадью он был примерно в одну квадратную милю, с одной стороны высились утесы, с другой белел мягким песком пляж, а между ними зеленела густая роща.
Ближе к пляжу, на лесной поляне, был выстроен дом площадью в семьдесят тысяч квадратных футов, с плавательным бассейном, спа и теннисным кортом. Тут и там вокруг дома были подвешены разноцветные хлопковые гамаки, в каждом из которых вполне хватало места для двух человек, если только эти люди не прочь были пообниматься – а Алисса и Бреннан Крафт были не против.
Их двоих поселили в домике для гостей, размером в три тысячи квадратных футов, значительно более просторном и роскошном, чем дом Алиссы в Блумингтоне. В первую ночь они занимались любовью, переходя от неистовой страсти к нежности, и Алисса уже тогда почувствовала, что влюбляется в этого человека. Крафт был более выносливым и пылким, чем любой другой мужчина из тех, с которыми ей доводилось быть, и она рассеянно гадала: то ли способность обуздывать бесконечное море энергии давала ему такие преимущества в постели, то ли он был от природы одарен и в этом отношении тоже.
Крафт продемонстрировал свою постоянно задействованную «вторую кожу», как он это называл – ни один острый предмет не мог даже уколоть или поцарапать его. Алисса прикидывала, не будет ли его тело скользким из-за этого эффекта, однако на ощупь его кожа была совершенно обычной.
Несмотря на заверения Крафта, Алиссе было неуютно спать рядом с ним. Особенно если вспомнить рассказ Пателя о том, что случилось с целым пикапом и наемником, который попытался этим пикапом протаранить Крафта в момент, когда щит был активен. Она помогла Бреннану придвинуть к большой кровати, стоящей в главной спальне, другую, поменьше, и когда они слишком уставали, чтобы разговаривать или заниматься любовью, она перекатывалась на эту кровать, чтобы поспать.
Они проводили целые дни на пляже, однако для Крафта это был рабочий отпуск. Остров островом, но Мартин обеспечил здесь полное покрытие сотовой связи и вай-фая, а также наличие современнейших компьютеров, необходимых ему для ведения бизнеса. Крафт воспользовался этими ресурсами, чтобы собрать побольше информации о действиях майора Грега Еловица, а также убедиться, что он в состоянии справиться с электронными системами безопасности, защищающими лабораторию Алиссы.
Как и следовало ожидать, Еловиц предположил, что именно Крафт в ответе за страшную смерть двух телохранителей Алиссы и что она сама, вероятнее всего, тоже мертва. И все же скан ее сетчатки и отпечатки ее пальцев по-прежнему могли дать доступ в лабораторию, хотя система была запрограммирована так, чтобы уведомить Еловица, как только она воспользуется этим допуском. Майор, должно быть, рассудил, что, если Крафт вынудит Алиссу вернуться в лабораторию, это позволит «Блэк-Опу» напасть на их след.
Из рапорта Еловица его начальству следовало, что в глубине души он убежден в гибели Алиссы. Теперь он охотился за Крафтом еще более настойчиво, если это было возможно. Поймать Бреннана Крафта, чтобы добыть сведения об Аль-Йаде – это одно дело. Но захватить его потому, что он почти наверняка убил одну из сотрудниц «Блэк-Опа» – совсем другое. Еловиц, похоже, был одержим местью за Алиссу примерно в той же степени, как какой-нибудь коп, потерявший напарника, и самой Алиссе было жаль, что нельзя натравить его на Тарика Бахара.
Во второй день своего пребывания на острове Алисса послала короткую эсэмэску своим родителям, уведомив их, что она жива и здорова – Крафт постарался сделать все, чтобы это сообщение не перехватили. Алисса написала, что объяснит все позже и что жизненно важно, чтобы они никому – кроме ее братьев – и ни при каких обстоятельствах не сообщали, что она выходила с ними на связь.
После этого она только и делала, что валялась на пляже, занималась любовью с Бреннаном Крафтом и наслаждалась поистине непревзойденными блюдами местной кухни, включая свежайшие морепродукты. Вскоре она вполне окрепла физически, а душевно… она никогда еще не была так счастлива. Раны на руке и бедре еще не зажили окончательно, однако принимать болеутоляющие постоянно больше не требовалось.
А еще ей представился шанс хорошо узнать Эбена Мартина.
Эбен был невероятен. Брен был абсолютно прав на его счет. Несмотря на свое огромное богатство, Мартин не стал заноситься до небес, оставаясь скромным и простым в общении. Он был наделен острым умом и замечательным чувством юмора, и беседовать с ним было всегда интересно. Кроме того, ему были присущи неподдельная доброта и чуткость.
Во многом Эбен был похож на Брена, и Алисса сразу же поняла, почему они стали настолько близкими друзьями. Она влюбилась в Бреннана Крафта, но у нее было чувство, что если бы в какой-нибудь другой вселенной Эбен Мартин встретился ей первым – даже если бы он не был настолько богат, – она вполне могла бы влюбиться в него.
На четвертую ночь пребывания на острове, отдыхая после особенно страстного акта любви с Бреном, Алисса вывела на экран, занимавший боˆльшую часть стены в главной спальне, тридцатиминутный ролик из своего любимого комедийного шоу. Они с Бреном полулежали, прислонившись спинами к изголовью кровати и прижавшись друг к другу. Алисса накинула на плечи винно-красную атласную простыню – не потому, что стеснялась своей наготы в присутствии Крафта, а потому, что из бамбукового потолочного вентилятора их овевало потоком прохладного воздуха.
Шутки комика заставили их обоих посмеяться от души, а когда ролик завершился, Алисса выключила экран при помощи прикроватного пульта. Потом повернула голову и мимолетно коснулась губами губ Крафта.
– Так, пока еще не слишком поздно, – произнесла она. – Ты обещал мне кое о чем рассказать, помнишь?
С момента их разговора в закусочной «Блюграсс» в Ковингтоне произошло многое, но после секундного размышления Крафт вспомнил.
– «Теория Бога», – произнес он.
– Совершенно верно. Излагай.
Крафт улыбнулся и подарил ей такой же быстрый поцелуй, каким она только что наградила его.
– Хорошо. Но тебе нужно прочитать эту книгу самой, чтобы не полагаться на мое суждение.
– Договорились, – согласилась Алисса. – Но пока что…
Крафт, все так же опираясь на изголовье, отодвинулся от Алиссы на несколько футов и повернулся к ней лицом.
– На самом деле, все довольно просто. Напоминает маркетинговый слоган из настольной игры, в которую я играл в детстве: «Учишься минуту – умеешь всю жизнь». Так вот, первый шаг заключается в том, чтобы допустить существование бесконечного разумного сознания с бесконечным потенциалом.
– Это, можно сказать, типичное описание Бога, верно? – ничуть не впечатлившись, уточнила Алисса.
– Во многом это так. Но следи за моей мыслью. Давай допустим, что это бесконечное сознание существует вне пространства и времени. В чем-то это далеко за пределами возможностей нашего понимания. Как ты и предложила, для краткости назовем это бесконечное сознание Богом. Мне нравится то, что этот Бог постулируется как существующий вне пространства и времени. Независимо от пространства и времени. Если бы это не было так, нужно было бы, чтобы его кто-то сотворил.
Алисса обдумала это. Пока что все было правильно. Это давало объяснение тому, над чем бились многие и многие: если Вселенной нужен творец, можно решить, что Богу самому тоже необходим творец.
– Хорошо, – кивнула Алисса. – Пока мне все понятно.
– Для простоты я буду использовать местоимение «он». Хотя я никогда не считал, что у бесконечного сознания, существующего вне пространства и времени, есть пол.
– И что? – усмехнулась Алисса. – Он что, в соответствующих местах гладкий, словно кукла Кен?
Крафт засмеялся.
– Надеюсь, что нет. Но даже если бы у него эти признаки были чрезвычайно выражены, это не имело бы никакого значения, потому что он единственный представитель своего вида. И даже будь у него этот орган, что бы он с ним делал?
Алисса улыбнулась. Об этом она уж точно никогда прежде не задумывалась.
– И это напрямую ведет к проблеме Бога, – продолжал Крафт. – Если как следует подумать, поскольку мы считаем, что Бог есть всё, он также есть ничто. Он не огромен и не мал. Он не могуч и не слаб. Не с чем сравнивать. Как единственный ребенок в семье может сказать: «Я самый умный ребенок в семье, но я же и самый глупый. Самый красивый, но и самый уродливый». И все это будет правдой. Когда ты единственный, единственный из существующих, то для тебя нет никакого масштаба, никакого сравнения.
Алисса снова улыбнулась. Как обычно, Крафт нашел способ очень убедительно объяснить то, что она считала абсурдным.
– Посему у этого Бога никак не могло возникнуть чувство собственного величия, – развивал свою мысль Крафт. – Или вообще чувство чего бы то ни было. – Он поднял брови. – И он уж определенно не мог испытать такое блаженство, какое испытал я: заниматься любовью с самой потрясающей женщиной во Вселенной.
Алисса просияла, но потом спохватилась и притворилась возмущенной:
– Если я узнаю, кто эта женщина, – игриво произнесла она, не в силах до конца подавить улыбку, – я ее убью.
Крафт подался вперед и еще раз, не удержавшись, поцеловал ее.
– Как ты знаешь, эта книга была написана ученым по имени Бернард Хайш. Он пишет: «Бог есть бесконечный потенциал, но любой потенциал – конечный или бесконечный – отнюдь не то же самое, что опыт». – Крафт умолк. – Успеваешь следить за моей мыслью?
Алисса кивнула.
– Итак, Бог желает опыта. Он хочет трансформировать потенциал в этот опыт. Хайш объяснял это на примере игры. Играть куда более интересно, чем просто заучивать правила. Еще он использует такую аналогию: человек, у которого есть миллиард долларов, но которому не позволено потратить ни цента из них. У него есть огромный потенциал, но он не может реализовать его даже на малую долю. Что проку от денег, если ты не можешь их тратить?
Алисса подумала об Эбене Мартине, единственном миллиардере, которого знала лично, и улыбнулась. Этой конкретной проблемы у него уж точно не было.
– Итак, если бы ты была Богом, как бы ты решила эту проблему?
Алисса немного подумала:
– Создать вселенную и наслаждаться?
– Но как бы ты ее создала?
Алисса пожала плечами.
– Ты не можешь создать что-либо в дополнение к себе, – продолжил Крафт. – Ты уже и есть всё. Единственный способ создать Вселенную – это ограничить себя.
– Вот теперь я уже не понимаю.
– Не волнуйся, это ненадолго. Давай на момент переключимся на мой любимый предмет – свет. Сколько оттенков цвета существует? – спросил он.
– Ну, есть семь цветов радуги. Но что касается оттенков, их, по сути, бесконечное количество.
– Именно. А если ты соединишь все бесчисленные оттенки, что ты получишь?
– Белый свет, – ответила Алисса, вспомнив, что вопреки, казалось бы, очевидному факту, все длины волн видимого спектра, будучи взяты в равной степени интенсивности и слиты вместе, дают не черноту, а белый свет.
– И снова верно. Но, как указывает Хайш, если бы Вселенная состояла только из белого света, мы не могли бы видеть ничего. Опять же – никакого разнообразия, только белый туман. Почему океан синий? Потому что вода поглощает все цвета, кроме синего. Цвет океана создается не добавлением синего цвета, а удалением из белого цвета всех составляющих его оттенков, кроме синего. – Крафт сделал паузу. – Хайш использует отличный пример. Помнишь старые проекторы для слайдов? Конечно, пленочных слайдов больше нет, но эти устройства по-прежнему используются, чтобы проецировать компьютерные изображения на экран. Но как бы то ни было, включи проектор и направь на экран яркий белый свет. Но что ты увидишь в этом свете?
– Ничего.
– Верно. Потому что нет никакого разнообразия. Но этот свет имеет бесконечный потенциал. Если поставить на пути луча слайд со снимком этого острова, то световые волны разной длины будут изъяты из луча, позволяя тебе видеть зеленые деревья, синий океан, желтые гамаки и так далее. Изымая разные оттенки света из белого «ничто», ты можешь создавать бесконечное множество различных картин.
– Очень интересно, – задумчиво произнесла Алисса. – Значит, Хайш утверждает, что Бог, так сказать, и есть этот белый луч проектора. Бесконечный потенциал для создания изображений, но сам по себе безликий. Так вот что ты имел в виду, когда сказал, что Бог создает Вселенную, ограничивая себя. Бог вставляет слайды в свой личный проектор, чтобы, так сказать, убрать из своего бесконечного потенциала отдельные части и тем самым создать разнообразие.
Крафт с уважением посмотрел на нее:
– Я и сам не сказал бы лучше. Несколько цитат из книги я помню наизусть, и одна из них отлично подытоживает это. «Процесс творения – это полная противоположность созданию чего-то из ничего. Напротив, это процесс отсеивания, который делает что-то из всего».
Это объяснение было созвучно догадкам Алиссы – если, конечно, не отказываться от постулата о бесконечном Боге. Бесконечный Бог действительно не мог испытать что бы то ни было, потому что он был всем. А Вселенная не могла быть чем-то, существующим в дополнение к Богу, потому что Бог охватывал собой всё. Это и было основной мыслью: Вселенная не была создана из ничего, она была извлечена из всего.
– Хайш пишет, что «ограничением бесконечно-возможного ты получаешь конечно-реальное. Таким способом бесконечное сознание переходит от бесплодного потенциала к подлинному творению – чтобы сделать что-то помимо существования. Он начинает действовать и воплощать свои идеи… свои фантазии. Он начинает тратить свой миллиард долларов».
– Как ни странно, меня это заинтриговало, – признала Алисса.
– Итак, Бог постигает себя, постигает существование посредством линз, которые есть Вселенная и все разумные существа во Вселенной. И конечно же, мы входим в этот перечень. Он ограничивает себя, разделяет себя на части, так сказать. И делает так, чтобы ни одна из этих частей не была всезнающей. Ведь что интересного во всезнании? Ничто и никогда не может тебя удивить. Куда интереснее читать детектив, если никто не рассказал тебе, что будет в финале.
На лице Алиссы промелькнула озорная улыбка.
– И куда более интересно заниматься сексом, если ты не единственное существо в комнате, – заметила она. – Хоть конечное, хоть бесконечное.
– Поддерживаю, – рассмеялся Крафт и, посерьезнев, продолжил: – Итак, постановив, что существо, наделенное бесконечным потенциалом, ограничило себя, мы получаем полярность. И это абсолютное требование для существования, для опыта. Нельзя получить длинное без короткого. Быстрое без медленного. Верх без низа. И так далее. С другой стороны, поскольку в нашей Вселенной существует полярность, Бог сможет понять, насколько он могуч и велик, потому что есть существа слабые и малые. Существует добро и зло. «Внутри» и «снаружи». Любовь и ненависть. Полярность. Не просто белое марево. Разделив себя на ограниченные части, Бог создал яркий гобелен впечатлений, опыта. Или, как отметил великий физик Фримен Дайсон, «законы природы установлены так, чтобы сделать Вселенную как можно интереснее».
– Полагаю, ты веришь, что в конце нашего пути каждый из нас в итоге воссоединится с целым.
– В конечном итоге – да. Этот способ рассмотрения Бога и того, как он решил свою изначальную проблему, имеет для меня глубокий смысл. И мне нравится прикладная часть этой теории. Эта система воззрений охватывает многие доктрины различных религий. И если она верна, если мы все – часть Бога, существующая ради того, чтобы помочь Богу постигнуть существование, то нет нужды в молитве. Нет необходимости в религиозных организациях. Не то чтобы то и другое как-то мешало. Но это вовсе не обязательное требование. И нет никакого рая или ада. Нет никакого божества, которое будет нас судить. Единственное, что от нас требуется, – чтобы мы жили и постигали жизнь во всем ее богатстве и контрастности.
– Но разве в этом случае добро и зло не эквивалентны?
– Отличный вопрос. Но ответ – нет. Потому что карма неумолима. Ведь если мы все действительно часть Бога, то любую боль, которую ты причиняешь кому-либо, ты причиняешь себе. Но опять же – боль нужна. Разве можно испытать удовольствие, если не существует боли? Если все будет приятным, то ничто не будет таковым. Как можно распознать добро, если не существует зла? В конце концов, мы все воссоединимся с целым в нематериальном мире. И там нам придется столкнуться с болью, ужасом, трудностями и жестокостью, которые мы навлекли на кого-то, и даровать облегчение.
На этот раз Алисса скептически нахмурилась:
– Я понимаю то, что ты говоришь. Но мне это кажется все-таки несколько снисходительным отношением к жестокости и злу, тебе не кажется?
– Может быть. Но, опять же, Хайш объясняет это более подробно, чем я.
Глаза Алиссы широко раскрылись, когда она вспомнила еще кое-что, о чем Крафт говорил в той закусочной в Кентукки.
– Когда ты выражал свое благоговение перед способностью подсознания управлять нулевой энергией, ты также предположил, что, возможно, тем самым подключаешься к разуму самого Бога. Это тоже часть данной теории?
– Великолепно, – промолвил Крафт. – Даже в Лейк-Уобегон ты была бы выше среднего уровня. Еще раз процитирую Хайша: «Точно так же, как творение можно считать процессом извлечения из бесконечности, а не событием, при котором что-то возникает из ничего, так и наше личное сознание можно считать остатком, извлекаемым при фильтрации бесконечного сознания через мозг, а не порождением химических процессов в мозгу».
– Следует признать, что это очень убедительная теория, – сказала Алисса. – Пока я не могу сказать, что готова перейти в эту веру, однако многое в ней кажется мне осмысленным. Та часть, в которой речь идет о подключении к разуму Бога, показалась бы мне чрезвычайно надуманной, – созналась она. – Но зная, что твое сознание может добыть из мимолетнейших флюктуаций в вакууме достаточно энергии, чтобы помешать пуле или мчащемуся на тебя пикапу причинить тебе малейший вред, мне гораздо легче поверить и в это.
– Как я и сказал в той закусочной, чудеса повсюду вокруг нас. Что такое еще одно чудо?
– Когда мы только встретились, ты потряс меня своим дзенским спокойствием. И теперь я понимаю, откуда оно у тебя – если ты действительно веришь в Теорию Бога.
– Ну, я действительно стараюсь принимать все как есть. Но обычно мне это не удается. Я все еще подчиняюсь определенным импульсам, которые возникли в этом удивительном мире в этой удивительной Вселенной. Я верю, что зло – важная часть опыта, но по-прежнему делаю все, что в моих силах, чтобы остановить его. Когда у меня не получается, я говорю себе, что опыт есть опыт, что разнообразие очень важно, что я не оценил бы свои успехи без поражений. Но почти всегда от этих самоуговоров нет никакого прока. Я не могу жить, ни во что не вмешиваясь, пусть даже моя вера предполагает, что так надо.
Алисса кивнула. Она знала, насколько сложно человеку преодолеть собственные внутренние импульсы.
Крафт вздохнул.
– И хотя разумом я верю в посмертие, – добавил он, – я все еще боюсь смерти. Инстинкт выживания во мне по-прежнему силен.
– Учитывая все случившееся, это даже хорошо, – отозвалась Алисса. – Это очень хорошо.
Назад: 39
Дальше: 41