Книга: Во имя Чести и России
Назад: Глава 14
Дальше: Глава 16

Глава 15

Кто не знал на Кавказе Артамона Лазаревича Чернова? Кто не наслышан был о лихих делах его? Кто не восхищался баснословными подвигами и удачей? Много знал Кавказ донецких гулебщиков, не один век состязались они с горцами в отваге и удальстве. Иной раз и в одиночку выезжал казак-богатырь на широкие просторы, ища иного богатыря-кочевника, дабы помериться с ним силушкой. Кто одолеет, того и добыча, кто одолеет того и зипун.
Целые легенды рассказывались по всей Кавказской линии о таких молодцах, и молодежь слушала восторженно и мечтала повторить славные дела героев. Слава, впрочем, не всегда бывала доброю. Бесстрашие и воинственность в иных казаках доходили до того, что сражения, опасности, кровь сделались для них необходимой потребностью. То было делом их души, их искусство, в котором они являли незаурядные таланты, черпали вдохновение, которым наслаждались. Оттого мирное время заставляло этих отчаянных людей совершать поступки, плохо совместимые с обычною моралью, долгом, порядочностью.
Иной русский казак шел с чеченцами в набег на русскую сторону, чтобы увезти лошадь, барана или украсть что-либо еще — лишь бы потешить свою страсть к опасности, к приключениям. Трофей был ничто для этих людей в сравнении с самим процессом набега…
К такому типу отчасти относился Чернов. Вот, только фигура эта была не в пример крупнее простого «гулебщика», а потому на Кавказе считались с ним без исключения все: как русское командование, доверявшее ему самые серьезные поручения, так и горцы, считавшие его колдуном, а то и самим шайтаном и боявшиеся его.
Простой казак Моздокского полка, уроженец Калиновской станицы, Артамон Лазаревич в многочисленных походах получил три золотые медали, чин есаула, Владимирский и Анненский кресты… Постоянно подвергая свою жизнь опасности, ранен был всего лишь однажды, и это укрепляло его славу знахаря, заговаривающего пули…
Страсть к опасным приключениям этот человек удовлетворял не набегами и грабежами, а освобождением русских пленников из далеких горных аулов. В ход в этом благородном деле шло все: сила, хитрость, деньги, которых Чернов не жалел. Сколько семей было обязано ему спасением своих родных, не помнил, вероятно, даже он сам.
Впрочем, бывали случаи, когда и Артамон Лазаревич участвовал совсем не в благовидных делах — например, в контрабанде. Это, однако же, не помешало Еромолову назначить его приставом в Чечню. Никто не знал этого непокорного и жестокого народа лучше Чернова. Он и язык чеченский знал лучше любого чеченца. Сами же чеченцы также прекрасно знали его и, зная, ненавидели и страшились.
Ермолов, впрочем, не сразу согласился на сомнительную кандидатуру, предложенную ему Грековым, заметив, что Чернов — мошенник. На это Греков весьма справедливо указал, что для таких мошенников, как чеченцы, и нужен именно такой мошенник, как Чернов, имеющий за Тереком множество как кунаков, так и кровомстителей.
Немало пришлось вынести бывшим затеречным кунанакам от нового пристава. Он легко изобличал любые их хитрости, за малейшие провинности накладывал на них огромные штрафы, а за подстрекательство к мятежу приказал живым закопать в землю представителя одного из влиятельных чеченских семейств. Чернову удалось даже вывести на чистую воду и предать суду могущественного князя Адиль-Гирея, убившего собственного отца и двоих братьев, чтобы унаследовать семейные владенья. В такое чудовищное злодеяние не сразу поверил даже Ермолов, но Чернов, как заправская ищейка, сумел доказать вину Гирея.
Этот случай вселил в чеченцев еще больший страх к приставу. Они суеверно боялись даже встречи с ним, даже прикосновения к нему.
К этому-то примечательному во всех отношениях человеку и направился за помощью Виктор. Зная волей случая контрабандные дела Артамона Лазаревича и его страсть к освобождению пленников, в успехе он не сомневался, даже несмотря на весьма почтенный возраст теперь уже бывшего пристава.
Чернов сидел на крыльце своего дома, закутавшись в бурку, и курил трубку, когда Виктор остановил коня у его двора.
— Ба! — протянул старик. — Никак Самум посетил нас не в свой сезон! — и, не поднимаясь, сделал рукой знак входить.
Привязав коня, Виктор подошел к Чернову:
— Здорово ли живешь, Артамон Лазаревич?
— Бывало и поздоровее, — усмехнулся бывший пристав. — А ты? Все странствуешь?
— Приходится.
Чернов надсадно закашлял:
— Садись, в ногах правды нет. Небось, не о здравии моем справиться прибыл?
— Ты, как всегда, прав, — Виктор уселся подле старика. — Нужно мне человечка сыскать, коли жив он еще.
— Коли жив, так почто ж не сыскать? Сыщем. Кто таков?
— Унтер-офицер Константин Стратонов. Он был похищен несколько недель тому…
Артамон Лазаревич рассмеялся, махнул рукой:
— Не продолжай! Это та бедовая голова, что дочурку Алерциани украсть хотел, а вместо того сам к чеченцам угодил?
— Про все, гляжу я, тебе ведомо в этих краях!
— Глаз мой не так остер, как прежде, Самум. Но порох в пороховницах еще есть. К тому же… Узнать о глупости двух мальчишек — задача не великой сложности.
— И как же ты узнал?
Чернов лукаво прищурился:
— Кунаки их, которым они заплатили, мне хорошо знакомы. От них и знаю. А еще знаю, что это они чеченцев на девчонку навели, да только те не ждали, что твой приятель окажется знатным воином. Думали они захватить княжну и взять за нее большой выкуп, а вместо этого взяли этого нищеброда, который годен разве что в рабы.
— Ты знаешь, где его держат?
— Сперва у Делим-хана был, потом тот его продал Магоме, а Магома — Ахмат-Гирею. У него теперь твой приятель и обретается.
— Почему же ты не сообщил об этом командованию? — спросил Виктор.
— Потому что с некоторых пор командование не утруждает себя спрашивать меня о чем-либо. А я слишком стар, чтобы утруждать себя визитами. Признаться, я удивлен, что именно ты приехал искать этого беднягу. Я ожидал его брата.
— Напрасно, — ответил Виктор. — Генерал Стратонов сейчас на турецком фронте. Я узнал об этом, будучи проездом в Тифлисе. В противном случае, мы приехали бы вместе. А, быть может, он опередил бы меня.
— Стало быть, ты хочешь выручить этого юнца?
— Разумеется. Он брат моего друга.
— Святое дело! — кивнул Чернов.
— Ты поможешь мне?
Глаза старика хитро блеснули:
— Ты знаешь мои слабости, Самум. Правда, как ты можешь видеть, годы не слишком благосклонны ко мне. Но можешь не сомневаться, я сделаю все, чтобы помочь тебе. Если ты хочешь выкупить пленника…
— Выкуп — это крайность, — отозвался Виктор. — Никогда нельзя поощрять шакалов. Им нужно задавать хорошую трепку!
— Прекрасные слова! Мне они по сердцу! — воскликнул Чернов. — В таком случае, есть другой способ.
— Какой?
— У Ахмат-Гирея есть единственный и любимый сын Салман. Если захватить его, то можно стребовать с отца не только твоего приятеля, но и других пленников.
— Идея мне нравится. И, думаю, я знаю, как это сделать.
— Не сомневаюсь, Самум. Твоя голова всегда полна отменных идей.
— Ты сможешь пустить слух о караване некоего богатого восточного путешественника, известного под именем Самум, который проедет в этих краях? О том, что при себе он имеет ларец с драгоценностями, среди которых дары самого Шаха?
— Хочешь выманить зверей из логова обещанием большой добычи?
— Нам нужно, чтобы об этом узнал Ахмат-Гирей, и чтобы его люди напали на караван, который, конечно же, мы отправим в нужное место.
— И чтобы напал не кто-нибудь, а сын Ахмата?
— Разумеется!
— В таком случае, слух должен дойти именно до его ушей. Салман горд и жаден. Он непременно захочет показать отцу и всем другим свою удаль и удачливость.
— Ты сможешь устроить это?
Чернов улыбнулся:
— У меня достаточно кунаков для такого дела. А людей, которые заменят собой кладь в твоем караване, ты найдешь сам? Или доверишь это мне?
— Никто лучше тебя не знает здешних людей, так что я всецело доверяю тебе, — ответил Виктор, радуясь тому, как с полуслова понял старый казак его план. — Обещай им награду, какую сочтешь нужной.
— Ты всегда был щедр, Самум! Поедешь ли ты сам в этом караване?
— Разумеется. Ты же знаешь, я предпочитаю следить за исполнением моих приказов. Так надежнее.
— И опаснее.
— Ты также знаешь, что опасности меня не страшат. Я фаталист.
— И тем ты и люб мне, Самум, — кивнул Артамон Лазаревич. — Жаль, что годы не позволяют мне быть с тобою в этом деле. Могу ли я еще что-то сделать для тебя?
— Можешь, — кивнул Виктор. — Я бы хотел, чтобы ты дал кров моей спутнице до той поры, пока я не устрою ее безопасное отбытие в Россию.
— Могу я узнать, кто это загадочная спутница?
— Она бы предпочла сохранить инкогнито.
— Что ж, она сохранит его, даже если я уже догадываюсь, кого ты хочешь укрыть в моем доме.
— Иногда мне кажется, что ты и впрямь колдун.
— В таком случае кто же ты сам? — Чернов вновь закашлялся. — Иди, Самум. Ты можешь привезти ко мне свою женщину нынешней ночью, чтобы не привлечь внимания чужих глаз. Никто не увидит ее здесь и не узнает о ней.
— Благодарю тебя, Артамон Лазаревич! Я не сомневался, что ты не откажешь мне в помощи! — сказал Виктор и, простившись со стариком до ночи, покинул его.
Назад: Глава 14
Дальше: Глава 16