Глава 36

Причина для отпуска была уважительная: князь Мешков до сих пор не видел своего наследника. Да и Таточка наверняка соскучилась по мужу. И поскольку непосредственный начальник (капитан второго ранга Семаков) отсутствовал, то пришлось обращаться с прошением непосредственно к Нахимову. Тот не увидел никаких причин для отказа и просьбу удовлетворил. Но в родовое имение под Киевом князь ехал не без дополнительного задания. В багаже у отпускного офицера имелся особый ларчик, а в нем покоились два драгоценных камня очень немалой стоимости: рубин и сапфир. Иноземные знакомые просили попытаться сменять их на один алмаз, желательно без огранки. Для этой цели Мешков озаботился рекомендательным письмом от ювелира Макарова. Тот без зазрения совести выторговал у князя обещание, что если на продажу случатся камни ценой поменее, но такого же превосходного качества, то окажутся они именно у данного ювелира.

— Не извольте сомневаться, ваше сиятельство, дам за них наивысшую цену, — так Моисей Соломонович завершил аргументацию.

В отсутствие же командира и первого помощника командование принял мичман Шёберг. Поскольку любому капитану нужны помощники, то Нахимову пришлось и этим озаботиться; впрочем, эту простую задачу он спихнул на капитана первого ранга Ергомышева. Тот, в свою очередь, посчитал, что коль скоро Шёберг ходит в мичманском чине, то и помощники должны быть рангом не более.

Репутация сказала свое веское слово: за должности первого и второго помощника разгорелось форменное сражение. Ергомышев втихомолку костерил морским загибом тот день и час, когда начальство поручило ему эту задание — а ведь оно на первый взгляд казалась легким.

В результате на «Морском драконе» появились мичманы Власьев (дальний родственник отставного контр-адмирала Власьева) и Лазарев (тот был всего лишь однофамильцем знаменитого адмирала). Разумеется, Шёберг первым делом проверил кандидатов на негацию (к счастью, таковая не выявилась), после чего у него появилась обязанность обучать назначенцев, ибо большая часть их знаний была неприменима.

Шахур не требовал оркестра и аплодисментов. Даже слово «фанфары» не прозвучало; впрочем, оно и не могло прозвучать. На Маэре их точного подобия не было, хотя медные духовые инструменты существовали. Особо почтенный всего лишь послал записку, что, дескать, получены предварительные данные по тому вопросу, что обсуждался ранее.

Глубокочтимый начальник обладал отменным опытом, а потому не стал устраивать расширенное совещание. Вместо этого он пригласил старого друга в хороший (примерно сказать, на посетителя рангом от доктора магии и выше) трактир. Даже магистрам посещение этого заведения было не по кошельку. Вино и иные напитки там подавали не в кружках и даже не в стаканах, а в бокалах, а на десерт предлагали кофе. Уровень, господа!

После уничтожения первого и второго блюд в сопровождении отменного семилетнего розового из Ханаанской долины начался серьезный разговор.

— Что до граненого варианта, то там один большой портал гарантирую на десять минут. Имею в виду: портал в мир «Т», а оттуда такой же на Землю, по пяти минут каждый.

— Этого нашим вполне хватит.

— Или четыре портала по две с половиной минуты каждый. Сам знаешь, при установке поля дополнительный расход. Даже если подзаряжать…

— Знаю-знаю. Нет, десятиминутный вариант получше.

— Но учти, считал с запасом. Если рискнуть, то даже четыре по пяти минут могут получиться, или же один на все двадцать, то бишь два по десять.

— Риска не надо никому. А если попытаться сэкономить?

— Это как?

— Проходить портал бегом. Управятся в пару минут вместо пяти — так получим запас на вторую попытку. Закрывать, как только все пробегут. А потом прикинешь состояние кристалла.

— Но интегральную магостойкость даже «драконы» не подсчитают быстрее, чем за сутки.

— А с них ничего такого скорого и не потребуют. Второй портал еще неизвестно, когда понадобится.

Про себя Сарат добавил: «И еще неизвестно, понадобится ли вообще». Вслух же он спросил:

— А если не гранить?

Шахур был предельно откровенен:

— Хреново. Форма такая, что самому Темному мозги в спираль закрутит. Мои считали приблизительно. Результат вот какой: первый портал простоит с гарантией двенадцать минут. Но магостойкость изначально такая, что о втором портале я бы и заикаться не стал без тщательной проверки. А что она даст, уж и не скажу.

— Не повезло тебе, друг. Не экзамен сейчас, а то поставил бы с чистой душой «превосходно».

На самом деле Шахуру повезло не один, а два раза. Везение сказалось еще и в том, что как раз в этот момент он потянулся за стаканом. Сделай он движение чуть раньше — и бедняга поперхнулся бы вином от хохота. Правду сказать, причиной смеха была не только шутка товарища. Шахур лично участвовал в тяжелых, нудных и требующих большой тщательности расчетах. Длительное напряжение нуждалось в разрядке. Да и не только расчетчику она была нужна.

Когда друзья отсмеялись, Сарат подвел итог:

— Теперь сам видишь: гранить придется. Не ах какая сложная форма, но ради такого случая пусть работает лично Сафар. Уж ему-то я верю. Нет, сделаю даже лучше. Я сам буду корректировать огранку по потокам. Уж тогда-то мы получим самый распрекрасный вариант. Что скажешь?

— Скажу, что по окончании гранильных работ отдай кристалл мне. А я еще раз прогоню расчет.

— Сделка.

То, что Харир, возможно, в скором времени получит фианит с еще лучшими показателями, Сарат не упомянул и как раз потому, что «возможно». Профес в таких случаях говаривал: цыплят по осени считают — и был прав.

Кроме того, Сарат, хоть и был теоретиком, мысленно запланировал чисто экспериментальную работу: на небольшом кристаллике фианита выяснить предельную концентрацию магополей. Нежданные взрывы кристаллов были совершенно не нужны.

А еще высокопочтенный сделал зарубку в памяти: надо обговорить с женой условия обмена товарами. Обмен людьми Сарат посчитал маловероятным. Неболтай с женой, понятно, в счет не шел.

Синяков не особо удивился, когда на пороге его каморки появилось сразу двое знакомых немцев: рыжий Тифор Ахмедыч и Марья Захаровна, про которую уже прошел слух, что она вышла за бравого хорунжего Неболтая. Также неглупый унтер предположил, что речь пойдет о его будущей работе — и не ошибся.

— Сударь унтер-офицер, вы должны были помнить, что вам предлагали работу за пятьдесят рублей на один месяц.

— Был разговор, — осторожно отвечал однорукий унтер.

— Так вот, я подтверждаю предложение. Уехать придется очень далеко, но дорога за наш счет. А по истечении этого месяца, возможно, будет другая работа. Там оплата поменьше, примерно два рубля в месяц, но и труда тоже меньше. Кстати, еда, одежда и обувь за счет нанимателя. Придется ходить много по разным местам. Работать будете столько, сколько захотите. А там накопите денег, и если пожелаете вернуться в Россию, то это дело устроим. Опять же, все дорожные расходы на нас.

— А от меня будет не предложение работы, а просьба, — вмешалась Марья Захаровна. — Моя наставница очень хотела с вами поговорить, сударь. У нее к вам интерес по докторской части. Она будет вас спрашивать, так вы отвечайте правду. А в награду, полагаю, наставница предложит вам отобедать с ней. А поскольку она женщина богатая, то обед будет не из плохих, уверяю вас. Кстати, и она, и ее муж вполне недурно говорят по-русски.

Синяков подумал очень хорошо. Вроде никаких подвохов не видно.

— Что ж, согласен. А когда выезжать?

Немцы заметно смутились.

— Мы и сами не знаем, — ответила за двоих женщина, — но обязательно дадим знать заранее.

— Уж пожалуйте, дайте знать. Мне ж еще насчет отставки по бумагам пройтить.

Тифор сделал мысленную заметку: сообщить Сарату о возможном появлении негатора на Маэре.

Мичман Шёберг получил записку от капитана Риммера с просьбой зайти, «дабы обсудить вопросы кораблестроения». Выдав гонцу законную копейку, мичман отослал его обратно, велев передать на словах, что, дескать, господин мичман всенепременно придет. Подумав над приглашением, Шёберг решил, что поставить в известность своих офицеров он всегда успеет, а вопросы для обсуждения вполне могут быть и секретными. Так и оказалось.

Гостеприимный хозяин предложил российскому офицеру на выбор чай или кофе, указав при этом, что вино не подается ради сохранения трезвости в рассуждениях. Мичман кивнул с понимающим видом. Сам бы он непременно выставил шкалик, самое меньшее, но хорошо помнил пословицу насчет чужого монастыря и своего устава.

Баварский капитан (про себя Шёберг именно так его называл, хотя знал, что к Баварии тот не имеет никакого отношения) выложил на стол объемный рулон чертежей.

— Иван Андреевич, я хотел бы предложить вам предварительный проект корабля в шестьсот тонн, аналогичного «Морскому дракону». Они не будут стоить вам ни медяка, но у нас имеются некоторые условия.

Ответом была поднятая левая бровь.

— За эти чертежи мы хотим получить от вас полный отчет о результатах всех испытаний корабля и его отдельных механизмов. Также требуются подробные сведения о всех переделках и исправлениях, если таковые вы предпримете. Сверх того, мы желаем иметь информацию обо всех поломках, которые случатся в течение первого года службы. Разумеется, я искренне надеюсь, что таковых не будет.

Лицо Шёберга озарилось наиучтивейшей из улыбок.

— Риммер Карлович, прежде, чем дать вам ответ, я, в свою очередь, хотел бы получить ответы на некоторые вопросы.

— Спрашивайте; я на них охотно отвечу, насколько это в моих силах. Итак?

— По словам ваших товарищей, вам в скорое время предстоит отбытие, — мичман хотел было сказать «отъезд», но в самый последний миг заменил слово, — в ваши родные края. Следовательно, мы никак не можем рассчитывать на вас, а равно на всех ваших земляков в части помощи. Между тем сборка этого корабля представляется мне немыслимой без сварки. Напомню также, что Тифор Ахмедович своим умением изменял форму листов железа, балок… короче, материалов.

Иномирский моряк явно уже подготовил ответ заранее:

— Не вижу тут проблемы. Только что перевезти все заготовки, каковые прибудут через портал, в севастопольские судоремонтные мастерские, а там Тифор Ахмедович придаст им нужную форму; это, если судить по опыту, на три дня работы. Вот сборка — тут да, но ведь сваривать ваши люди уже научились. Конечно, им придется потрудиться. И за месяц могут не управиться…

— …но это уж наши заботы, не так ли, Риммер Карлович?

Моряк из иного мира откровенно ухмыльнулся:

— Истинно вы правы, Иван Андреевич.

— В таком случае вот каков будет мой ответ на ваше предложение. Я не в силах принять его без моего начальства, но могу пообещать: приложу все усилия, чтобы к нему отнеслись благосклонно.

— Иного ответа я не ожидал, Иван Андреевич.

И моряки раскланялись, поскольку на Маэре не было принято козырять.

Обратно в Крым капитан второго ранга Семаков ехал не с фельдъегерем, а в относительно комфортабельной карете, сопровождая его императорское высочество, наследника престола Александра Николаевича. Охраной служили два десятка казаков-атаманцев. Ради скорости были предусмотрены аж по две заводные лошади на человека.

Надо признать, что первый из двух путешественников был не просто польщен, а прямо восхищен простотой в общении, которую выказал цесаревич. Сразу по отъезде тот заявил:

— Сколько помнится, вне строя офицеры Российского императорского флота именуют друг друга по имени-отчеству?

— Так точно, ваше императорское высочество.

— Тогда в дороге вы меня зовите именно так. Ведь мне предстоит путь на вашем корабле или на «Херсонесе» вокруг почти что всей Европы. Если быть точным, до Штеттина. Вы об этом знали?

— Нет… Александр Николаевич.

— Приказ вы получите во благовремении. Но сейчас мне хотелось бы знать…

Цесаревич спрашивал неустанно. Его живое гладкое лицо (наследник уже тогда носил тонкие усы, но бакенбарды еще не разрослись до позднейших размеров) чем-то напомнило Семакову виденные им изображения Петра Великого. И уж точно царственный товарищ по путешествию напоминал великого императора по степени любопытства. Если Николай Павлович больше спрашивал «как», то вопросы его сына почти целиком состояли из «почему». И он высказывал настолько прямую заинтересованность в сведениях и настолько радостно обозначал понимание, что при всей осторожности Семаков почувствовал человеческую симпатию к цесаревичу, который был ненамного старше его самого.

Может быть, со стороны Александра Николаевича и вправду проявилась некоторая приязнь к удачливому флотскому офицеру, который оказался к тому же отменным рассказчиком? Или же цесаревич просто приложил усилия, дабы вызвать собеседника на откровенность? Кто знает…

По прибытии в Севастополь цесаревич пожелал увидеть своими глазами сами гранатометы и действие таковых. Семаков это предвидел и потому предложил съездить на Камчатский люнет, отдав предварительно приказ Максимушкину и еще пятерым матросам. Про себя командир «Морского дракона» счел длительную стрельбу маловероятной, но… кто его знает, это высокое начальство? Подносчики рискуют лишь тем, что будут бездельничать.

Наследник осмотрел гранатомет со всей тщательностью, попробовал его приподнять, прикинул на руке вес тяжелой гранаты. Потом начался показ возможностей.

Сразу же ушел целый лоток гранат. Само собой разумеется, взрывы произвели сильное впечатление. Оно дало вполне материальный результат в виде серебряного рубля комендору и по серебряному полтиннику подносчикам.

Наследник задал ожидаемый вопрос:

— Господин капитан второго ранга, как же вы говорили, что гранаты оказывают зажигательное действие? Или это лишь на горючей мишени увидеть можно?

— Так точно, ваше императорское высочество. На кораблях с рангоутом и палубным настилом, сделанными из дерева, пожары наши гранаты устраивают отменно.

Последовал очередной вопрос, который также ожидался:

— Как насчет вашей картечницы?

Это тоже предвиделось. Трое матросов побежали с досками. Мишень была сделана в считанные пятнадцать минут. Российские офицеры оценили дистанцию в три с четвертью кабельтова. Поскольку Фрол Неболтай уже отбыл в распоряжение есаула Вернигоры, то на прорбную стрельбу отрядили матроса Желнова. И тот не подвел.

Картечница коротко оттарабанила. Двое матросов принесли обратно доску от мишени — точнее, те два куска, что от нее остались. Стрелок ухитрился перерезать двухдюймовую доску пополам.

Цесаревич снова рассыпался в похвалах и расстался с очередным рублем.

В тот же день высокопоставленный гость, он же инспектор, отбыл на встречу с сухопутными генералами. Семаков же отправился докладывать Нахимову.

К тому моменту Мариэла с чистой совестью выписала Павла Степановича из госпиталя. Что больше всех удивляло окружающих: на голове даже шрама не осталось. Тем не менее Семаков со всей вежливостью осведомился о состоянии здоровья адмирала, получил уверения в отменном самочувствии и доложился о командировке.

Нахимов не выказал ни похвалы, ни порицания. Вместо этого он поинтересовался, как отмечены боевые заслуги самого Семакова, поздравил с наградами и сообщил, что представление подчиненных капитана второго ранга полностью удовлетворено, а первый и второй помощники произведены в чины капитан-лейтенанта и лейтенанта соответственно. В конце же он мельком добавил, что получено разрешение на обучение Константина Христофорова сына Киприанова в морском училище за казенный счет, но после прохождения особого вступительного собеседования.

Сразу же после этого разговора командир «Морского дракона» с головой ушел в подготовку к дальнему походу. Помимо тривиальных забот о пресной воде, провизии и боеприпасах, Семаков вполне официальным образом заказал услуги Тифора по подзарядке всех кристаллов, в том числе тех, которые отвечали за работу гранатометов и стрелкового оружия. То же самое, конечно, относилось и к «Херсонесу». Наследник же увяз в долгих беседах с армейским и флотским руководством, так что капитана второго ранга при всем желании нельзя было упрекнуть в недостатке учтивости.

Критическая точка наступила по получении иномирцами очередного письма от Сарата. Малах по этому случаю собрал общее собрание маэрцев. К ним присоединился хорунжий Неболтай. Всем было предложено прочитать письмо. В нем содержалась информация о получении кристалла фианита, достаточного для возвращения всех участников экспедиции, и предлагалось назначить дату и время открытия большого портала.

— Какие будут предложения?

— Имеются такие, — с необычной солидностью начал Тифор. — Перед отбытием надо детально обговорить с местными порядок связи. Сюда включаю: точное определение дат и времени связи, лица, участвующие в сеансах, размер портала… ну да, чего вы так глядите, если уж отработана технология, то портал может быть и чуть побольше.

— То есть серьезные переговоры, — резюмировал командор.

Риммер понял палец.

— Я предложил местным проект корабля, он раз в шесть тяжелее «Морского дракона». Предстоит передача местным кораблестроителям всех материалов, а также сварочных приспособлений. Также тебе, Тифор, предлагаю поработать трансформацией с целью получения нужной формы. Листы обшивки, иные плоские детали, стекло. Первая задача целиком зависит от Маэры. Вторая…

— Стоп! Если уж мы можем создать портал побольше, то и форму его можно приспособить. Плоский портал, такой, чтобы протаскивать предметы шириной в ярд… наши наверняка смогут. Тогда и мои услуги не понадобятся.

— Значит, выяснять. Мариэла, что скажешь?

— Наши с мужем семейные сборы много не займут. Но мне нужно закончить чисто лечебные дела, да еще попрощаться с доктором Пироговым, да подать бумагу об отчислении со службы… Скажем, трех дней хватит. Да, котята на мне.

— Это почему?

— Я их накормлю-напою, да спать уложу. Только не хватает, чтобы малыши расползлись по углам.

— Дело говоришь, Машенька, — улыбнулся муж.

— Таррота надо бы спросить. У него ученик-человек. Не знаю, сколько времени ему потребуется на завершение курса.

— Это уже записано. Тихон Андропович?

— Сам сбор у меня недолог, книги большей частью, да оружие. Письмо написать бате с матушкою. Одежу не беру, только что на себе, там все равно менять ее придется. Однако ж хотел бы попировать напоследок с братами-казаками. И дела сдать есаулу.

— Всего будет уж верно три дня, так?

— Пожалуй что.

— Тифор, твой черед.

— А я даже не скажу, сколько понадобится. Сборы, сами понимаете, недолги, но задержка будет, чувствую от землян. Переговоры-обсуждения…

На этом совещание прервалось самым неожиданным образом. В дверь постучался привратник.

— Ваше благородие, — именно так он всегда обращался к командору, уважая лейтенантский чин, — там до вас матрос с запиской.

— Приглашай.

Посыльный был серьезен и деловит.

— Записку извольте получить, да ответа дождаться велено.

— Давай.

Записка пошла по рукам в сопровождении междометий вроде «так», «угу», «ага».

Командор обвел глазами товарищей.

— Завтра в полдень. Что скажете?

Возражений не было.

Малах набросал ответ на листике бумаги, вручил его гонцу и велел немедля отнести обратно. Матрос все с той же солидностью удалился.

Через несколько секунд после того, как дверь закрылась за посланцем, Малах спросил:

— Тихон Андропович, а с какой целью с нами захотел познакомиться сын правителя?

Вопреки обыкновению, казак даже не стал расправлять усы. Впрочем, они в этом и не нуждались.

— Надобно вам знать, что цесаревич не занимает чиновную или военную должность. Имею в виду, он никем не командует. Но власть имеет. Главное: он сейчас глаза и уши императора. Думаю, он хотел составить о нас свое личное мнение, чтоб потом доложить.

— А как к нему обращаться?

— «Ваше императорское высочество», если только цесаревич сам не предложит что-то иное.

— Запомним. Коль скоро он хочет побывать в пещере, то из желания познакомиться с нашим драконом, так я думаю.

— Мыслю, что со всеми нами сразу, но не только. Вы отметили, когда назначено? Как раз портал близок к открытию. Наверняка глубокоуважаемый захочет посмотреть.

— Верно замечено, Мариэла.

Принадлежность к царствующему дому сказалась. Александр Николаевич хотел понравиться и достиг этой цели. Он не посчитал зазорным приложиться к ручке дамы, похвалив заодно ее лекарское искусство, не забыл поблагодарить всех по отдельности, а в заключение отнесся к дракону:

— Наша особенная благодарность вам, Таррот Гарринович, за ваши услуги в разведывательной части…

Семаков мысленно отметил, что атаки на неприятельские корабли не были упомянуты, хотя цесаревич знал о них.

— …не сочтите за обиду, но вот что хотел бы знать: может ли человек летать верхом на драконе?

— Да, ваше императорское высочество, но только лишь со специальным седлом. Без него не имею права брать седока. Это может быть очень опасным.

Наследник императорского престола ничем не выказал своего разочарования.

— Тогда имею одну небольшую просьбу личного свойства, — продолжил Александр Николаевич. — Нельзя ли увидеть ваш полет?

Соплеменник Таррота заметил бы, что эта просьба польстила дракону. Но люди, само собой разумеется, не могли догадаться о таких тонкостях драконьей мимики, тем более, что выражалась она движениями гребня.

И все же крылатый проявил осторожность:

— В свое время господин капитан второго ранга настаивал, чтобы полеты эти никто из посторонних не видел. К вам это, разумеется, не относится, но надо убедиться, что вокруг нет чужих.

— Это легко, — самоуверенно ответил Шёберг. С этими словами он быстро поднялся по лестнице и через пару минут снова спустился.

— Никого, но вам, Таррот Гарринович, все же лучше летать пониже над водой. Тогда уж вас точно никто не заметит.

Чешуйчатый расстарался. Много лет спустя это назовут высшим пилотажем. Сейчас же все, включая моряков, безотрывно следили за чередой петель, разворотов, переворотов, и бросков в разные стороны.

Таррот догадался, что этот облеченный властью человек может подумать о том, что драконы с подобными способностями вполне способны представить опасность, и сразу же по приземлении предупредил возникновение подобной мысли:

— Примерно так драконы танцуют в воздухе. Когда я ухаживал за своей будущей женой, именно этот танец убедил ее выйти за меня.

Люди шумно выразили восхищение красотой драконьей пляски в воздухе, а цесаревич небрежно поинтересовался:

— А ваши… э-кхм… женщины, Таррот Гарринович, тоже так могут?

— Разумеется. Кстати, сам Профес в свое время предложил перевод на русский «дракона» — это если она одна, и «дракони» — когда их много. Так вот, любая дракона хочет понравиться своему избраннику. Танец — это отличное средство для привлечения внимания.

Высокопоставленный гость тут же сменил тему:

— Дама и господа, ставлю вас в известность, что Российская империя высоко ценит контакт с миром Маэры. Мы охотно будем торговать с вами. Однако законы нашего государства запрещают кому бы то ни было пересекать его границы иначе, как с ведома и разрешения властей. Это относится и к вам, поскольку вы не подданные его императорского величества.

— А как насчет подданных? — улыбнулась Мариэла, хотя сказанное ей не очень понравилось.

— Вы имеете в виду хорунжего Неболтая?

— Да. Между прочим, моего мужа.

— Конечно же, он как подданный государя-императора может в любой момент появиться здесь. Мало того, я думаю, что никто не станет чинить препятствий и вам, сударыня…

Женщина сделала реверанс.

— …порядок же обмена посланиями и товарами можно будет обговорить через присутствующего здесь капитана второго ранга Семакова.

— Осмелюсь доложить, ваше императорское высочество, сие пока невозможно. Мне предстоит поход… вы знаете, куда. Но капитан-лейтенант князь Мешков по своем прибытии из отпуска вполне мог бы меня заменить.

— О да, вы правы. И вот еще. Помнится, вы говорили, что здесь рядом тот самый выход из портала, и как раз время для получения посылки. Хотелось бы глянуть.

— Не может быть ничего проще. Извольте следовать за мной.

Наверх поднялись трое: наследник, Семаков и Малах. Последний нес в руке что-то вроде кожаного пенала. По прибытии на поверхность капитан второго ранга глянул на серебряные новенькие часы (со своим теперешним жалованием он мог такие себе позволить) и сказал:

— Вот, через минуту.

Моряк даже не успел договорить, когда из воздуха (так, по крайней мере, показалось Александру Николаевичу) появился кожаный футляр, точно такой же, как и у командора. Тот одним движением подхватил посылку, быстро пихнул свой футляр в пустое пространство, и тот исчез.

— Вот и все, ваше императорское высочество.

Впечатленный гость расспросил о предельных размерах груза и о его весе, получил уверения, что пока что нечто размером с человека есть предел для портала, да и то неизвестно, удастся ли такое не один, а несколько раз и, похоже, чуть успокоился.

— Прощу прощения у всех, отбываю. Неотложные дела. Думаю, мы еще увидимся до вашего отбытия.

— Если вы того пожелаете, ваше императорское высочество, — ответил за всех командор Малах.