Глава 35

Тифор не сказал землянину всей правды.

Он и вправду составил подробный отчет о вопросах и запросах заказчиков с Земли с комментариями обширными и глубокими. На эту работу ушло чуть ли не два часа. Но той же посылкой отдельной стопочкой листов (очень тонкой) ушло и другое предложение.

Получив очередную посылку через портал, Сарат отреагировал на нее неоднозначно. То, что касалось планов по нестандартному использованию кристалла-накопителя, копированию заклинательной структуры и подзарядки без участия мага, было прочитано двоекратно, с почесыванием затылка и пометками на полях. Последняя же стопочка вызвала сперва снисходительную усмешку, поскольку задача, предлагаемая к решению, была уровня даже не бакалавра — еще ниже. Сарат подумал, что для студента-дипломника это в самый раз. Потом подумал крепко и решил, что и того много: по силам третьекурснику. Потом подумал с еще большим усердием и пришел к мысли, что это устройство на диссертацию не тянет, но коммерческий успех очень даже может быть. Далее последовало хмыкание и вызов к себе в кабинет человека без магических способностей: бывшего старшины-разведчика Хагара. Надо заметить, что тот отличался изумительным, фантастическим, ничем не сбиваемым нюхом на прибыль. Именно по этой причине сей достойный член Гильдии купцов был по совместительству неофициальным финансовым советником высокопочтенного.

— Звал, Сарат?

Такое фамильярное обращение было позволительно старому товарищу. Он начинал карьеру вместе с хозяином кабинета еще при Професе.

— Звал, старшина. Глянь на это. Как думаешь: можно ли будет продавать?

Хагар бегло, но внимательно проглядел листки.

— Не, не скажу, — мотнул он головой, — ты мне чистую идею даешь, а надо бы такое, чтоб в руках подержать…

Кандидат в академики являл собой образчик терпения.

— ДОПУСТИМ, что задуманное получится. Можно будет это продавать?

Бывший старшина изобразил на физиономии густой скепсис.

— Миллион золотых не заработать. Хотя… вот у драконов спрос будет. У них ничего похожего даже близко нет.

Сарат прикрыл глаза в размышлении.

— Я понял твою мысль, Хагар. Ты прав относительно драконов. Но мне кажется, что и люди будут покупать.

— Кхм.

По уходе Хагара высокопочтенный повернулся к полкам за спиной, провел пальцами по корешкам папок, выбрал одну из них, наскоро пролистал, нашел нужный лист и выписал данные.

По звуку гонга вошел секретарь.

— Вызовите ко мне вот этих студентов… скажем, через час. Они с третьего курса. У них как раз заканчиваются занятия.

Ровно через час два студента и одна студентка не без робости вошли в кабинет.

— Хотите получить зачет за курсовую?

По странному стечению обстоятельств никто не отказался. Видимо, в этой маленькой группке подобрались исключительно авантюристы и забубенные головушки.

— Ознакомьтесь.

Все та же тощая стопочка листов была тщательно просмотрена третьекурсниками.

— Так что, беретесь?

Перестрелка взглядами длилась две секунды с десятыми.

— Беремся.

— Задачка не из тяжелых.

— Можем сделать.

Сарат поспешил охладить чрезмерно горячих студиозусов:

— На самом деле она не так проста, как выглядит, вы это сами увидите. Однако я тоже полагаю, что вам по силам. На проработку вопроса даю три дня. Потом придете ко мне на прием с вопросами — если таковые появятся, конечно. Или же через неделю с готовым проектом… или же через три недели с работающим изделием. Дальше: у вас будут материальные траты. Кто будет казначеем?

Без малейших колебаний студенты ткнули пальцами в коллегу женского пола и хором выдали:

— Она.

— Почему как с деньгами, так всегда Темила… — проворчала та. Видимо, эта реплика была уже привычной, поскольку реакция также оказалась стандартной:

— Ты по этой части…

— …лучше всех, — и льстивые улыбки в придачу.

— Прекрасно, — улыбнулся кандидат в академики, — вот вам, Темила, пятьдесят сребреников. А вот два кварца, их должно хватить. Отчетности, надо полагать, вас учить не надо?

Ответом были надутые губы.

— Я так и думал. Тогда желаю успеха. Более того, уверен в нем. Всего вам пресветлого.

— И вам, — ответил нестройный хор.

Вспоминая потом езду до Петербурга, Семаков смог отметить лишь одну светлую сторону: скорость.

Оборотной ее стороной была усталость. Отдых был самым кратковременным; на станциях он длился ровно столько времени, сколько требовалось на замену лошадей. Даже крепкая натура морского офицера с трудом выдерживала тяжесть путешествия.

Фельдъегерь Никодим проявил угрюмость и неразговорчивость. Правда, он не отмалчивался на вопросы, но старался отделываться самыми короткими репликами. О песнях и речи не было. Самым длинной речью его был ответ на осторожную констатацию очень быстрой езды:

— Это что, вчера мы лишь четыреста верст отмахали, а вот зимой и по четыреста пятьдесят могли бы.

Ездокам везло: дождя не было, а туман в счет не шел.

Такое сверхбыстрое путешествие дало результат: по прибытии в столицу империи капитан второго ранга имел вид скорее бледный и помятый, чем лихой и придурковатый (что требовали традиции еще со времен Петра Великого). Но моряк службу знал и, не теряя ни часу, явился по месту назначения, то есть в Адмиралтейство. Видимо, большое начальство уже было предупреждено, поскольку немедленно последовало распоряжение: отдохнуть один день, привести себя в порядок и отправляться в Царское Cело, где ожидается высочайшая аудиенция.

На этот раз петербургская промозглая осень заявила о себе в полный голос. Семакову до такой степени не хотелось тащиться по грязи, да еще в уставшем виде, что даже взял билет на чугунку, отдав семьдесят пять копеек серебром.

Сарат ошибся дважды. Не через три, а два дня казначей явилась к нему, добросовестно представила обоснование (работа со стеклом оказалась дорогой) и выбила дополнительное ассигнование в размере сорока сребреников. Вторая ошибка состояла в том, что не через три недели, а через одну работающее изделие было представлено. По крайней мере, группа в один голос заявила, что установка работает.

Глубокочтимый, натурально, пожелал увидеть в результаты работы в действии.

— Кто желает демонстрировать?

Видимо степень авантюризма в студентах оказалась недостаточной, поскольку ее мужская часть начала энергично подпихивать друг друга.

— Ты давай.

— Так у тебя выходило не хуже.

— Давай, Алим, у тебя лучше всех получается, — ободрила девушка.

Такая поддержка подействовала. Невысокий, черноволосый, широкоскулый, раскосый Алим водрузил нечто, смахивающее на небольшой ящик, на стол. С одной стороны в центре вертикальной стенки было проделано отверстие, в которое студенты вставили линзу. С другой стороны стенки не было вообще, зато был встроена рамка, в которую Алим поместил лист белой бумаги.

Небольшая коробочка исчезла в ящике.

— Это краска, — пояснил докладчик.

Довольно плотная черная материя укутала голову Алима вместе с задней стенкой ящика. Два маленьких гвоздика не дали материи соскользнуть.

— Наводим на окно.

За окном красовался обычный городской пейзаж, не представляющий собой ничего интересного.

— А теперь… вот.

Исполненным изящества жестом Алим поднял материю и достал лист. На нем красовалось черно-белое изображение окна с пейзажем за ним. Пейзаж отпечатался довольно четко, а изображение оконной рамы оказалась размытым.

Высокопочтенный одобрительно покивал.

— Что ж, половину работы вы сделали. Выдайте вторую половину: это будут ответы на мои вопросы. Кто что делал в проекте? Вы, Тудор?

Тощий, длинноносый, русоволосый, длиннорукий Тудор, похоже, ждал именно этого вопроса.

— Я, высокопочтенный, наложил заклинание копирования на кристалл кварца — вот он. По получении изображения на бумаге закрепление красителя состоит в…

— Хватит, хватит. Что такое копирование, я и сам знаю. А вы, Темила?

— Я обеспечила телемагию для переноса красителя. Также мы с Алимом регулировали четкость изображения.

— Чем регулировали?

— Подбором линзы; это удалось лишь с пятой попытки.

— А вы, Алим?

— Я просчитал магоемкость кристаллов, а также их ресурс. Тот, первый кристалл выдержит сто восемьдесят копий с гарантией. Со вторым получше: в него ресурс на полных триста копий. Также на мне была регулировка и ее связь с наложением изображения… ну, вы знаете.

— Разумеется, знаю. Вы измерили длительность работы заклинания копирования?

Студенты заметно смутились. Девушка попыталась выкрутиться:

— Мы копировали изображения неподвижных предметов. За пять секунд или даже десять никаких размытостей не выявилось. В солнечный день получилось примерно секунда, даже меньше.

— Иначе говоря, вы не измеряли. А на защите курсового проекта это спросят… А вот еще: всем вам известно, что существуют и цветные копии. Почему вы остановились на чисто черном цвете?

— Нам еще не читали цветное копирование; наставник Стилоф сказал, что это пойдет лишь через две недели. Мы могли изучить дело сами, но прикинули, что тогда нам не удастся уложиться в три недели.

— Кто прикинул?

— Темила.

— Прикидка почти правильная, — Сарат выдал поощрительную улыбку. — Я согласен с тем, что за три недели вы сделать проект не успели бы. А вот с чем я НЕ согласен.

Теперь в улыбке поощрительность не наблюдалась. Скорее там смотрелась типичная преподавательская кровожадность и свирепость. Любой студент знаком с ними, и эти трое не были исключением.

— Вы хотели сделать трехнедельный проект за неделю и сэкономить тем самым время. Этот расчет был неверным…

Высокое начальство в очередной раз продемонстрировало то, что оно называло «мастер-класс»: закинуло руку за спину и, не глядя, достало из ящика нечто латунное и не вполне понятное по назначению. Точнее, оно оказалось непонятным лишь для двоих: Алима и Темилы. Последний из троицы постарался не выставлять напоказ свою отменную эрудицию. Однако сверхпреподавательская проницательность сработала:

— Вижу, Тудор, что вам знаком этот предмет. Просветите ваших товарищей.

— Это бинокль. Сам я его не видел, но слыхал от родственника.

— И знаете, как им пользоваться?

— По рассказам, — третьекурсник сделал скромное лицо.

— Итак?

Тощий взял бинокль в руки.

— Глядеть вот сюда, этим колесиком наводить…

Тудор поднес бинокль к глазам, потом отвел его, а на длинной физиономии отразилось понимание начальственной мысли.

— Вижу, что вы догадались, Тудор. Вы тоже попробуйте, Темила.

Девушка попробовала, но не успела выразить реакцию вслух. Алим ее опередил:

— О, я тоже понимаю.

От такой потрясающей сообразительности легковерный и добросердечный преподаватель прослезился бы и поставил «превосходно» всем троим. Но Сарат не принадлежал к числу доверчивых и благодушных.

— Хорошо. Курсовой зачет ваш. Хотите получить годовой зачет?

Ни малейшего противодействия не возникло.

— Тогда вот задача: сделать так, чтобы это устройство выдавало портреты людей, а не только пейзажи. Разумеется, одинаково четкие изображения. Пока лишь черной краской. Особо важно: расчет кристалла копирования обязателен. В нем должно определить, какова минимальная величина кристалла, чтобы энергоемкости хватило на сто копий. Время создания копии — не более одной секунды при уличном освещении в пасмурный день. Так и быть, упрощу задачу: форму кристалла полагайте такой же, как вот эта. На все вам дается две недели. Но если не успеете создать работающее устройство в соответствии с требованиями — этот зачет будете сдавать в сессию без малейшего снисхождения. Уверен, особо почтенный Стилоф не откажет мне в такой небольшой просьбе. Ну что, рискнете?

Не прошло и пяти секунд, как хозяин кабинета получил еще одно подтверждение наличию авантюрного склада ума у этих студентов.

Император российский Николай Первый думал. Это только в школьных учебниках двадцатого века ему создавали образ тирана, сумасброда и дурака. На самом деле он не был ни тем, ни другим, ни третьим.

В частности, перед принятием решения Николай Павлович обязательно его взвешивал, не стесняясь испрашивать дополнительную информацию, а то и совет. На этот раз в качестве источника такой информации был флотский офицер, блистательно проявивший себя при осаде Севастополя — капитан второго ранга Семаков.

— Un vrai officier de la Marine — подумал император почему-то по-французски, хотя на людях говорил по-русски и требовал того же от придворных

То, что за победу при Кинбурне он подлежит награждению — это ясно. Повысить в чине? Нет, он сравнительно недавно уже получил капитана второго ранга. Георгия третьей степени? Вот это да, по статуту подходит. И золотое оружие, без сомнения.

Но что же делать с теми сведениями, которые он принес? И что делать с механизмами, которые уже куплены Российским императорским флотом? Ведь действие их не бесконечно.

Николай получил очень хорошее по своим временам образование. Он сдавал экзамены честно, не получая поблажек. И хорошо усвоил один из приемов, позволяющих это делать наилучшим образом: раскалывать первым делом те задачи, которые кажутся более легкими.

Конечно же, вопрос с механизмами из иного мира решить проще. Нет, не решить, а понять. Во всех них есть некие кристаллы, регулярно нуждающиеся в том, что этот капитан назвал «подзарядкой». Провести таковую может пока что только человек с надлежащими способностями и, к сожалению, с полноценным иномирским образованием. Образование — это четыре года и то лишь на начальном уровне… как там бишь его… бакалавра. А без участия человека дело будет дорогим и сомнительным.

Начать хотя бы с прохода в иной мир. Дорогая вещь, вопросов нет. Бриллианты для такого нужны. Но и тут нюансы. Большой бриллиант не выдержал прохода иномирцев с драконом. Допустим, ему найдут замену, тогда иномирцы уйдут. Но останется малый проход, и он-то пока что работает без замечаний. Впрочем, нет, пример неудачен: кристалл на той стороне. И все же вывод сделать можно: торговля чем-то небольшим вполне осуществима, а вот посещение людьми — сомнительно.

А так ли нужны механизмы? Даже этот «Морской дракон» — кстати, не забыть спросить, откуда такое необычное имя — не может в одиночку биться со всем британским или даже французским флотом. Что ж, значит, в течение года — а больше его чудесные движители не продержатся — он может хотя бы пугать противников. Штуцера отменного боя — ну, те можно заменить и существующими, пусть даже они хуже. Картечницы — вот им замены нет. Пока что нет. Гранатометы — то же самое. Нельзя не признать: они-то и оказались наиболее действенны как на море, так и на суше. Конечно, надо развивать в России производство оружия. Уж противники точно не будут сидеть сложа руки.

Но… хорошее оружие было бы остро необходимо в случае продолжения войны, а вот его-то император хотел бы избежать на некоторое время. До поры же эти технические новинки могут и подождать. Тем более, те персоны, которые моряк вслед за пришельцами из иного мира назвал «негаторы». Они наверняка имеются и у англичан, и у французов, и у австрийцев… короче, у всех противников. Тем труднее им будет исследовать образцы механизмов — а они наверняка попадут в их руки. Купят или, на крайний случай, украдут.

Несколько особое дело с этой образованной дамой-лекарем. Диплом имеет, надо же! Но и с ней не так просто. Мало того, что Пирогов — а насколько было известно императору, знаменитый врач не страдал легковерием — в конце концов дал ей классный чин, она и вправду показала себя великим специалистом. Вылечивать холеру!

Николай вспомнил, что, когда он спросил насчет чахотки, Семаков с полной уверенностью в голосе заявил: «Разумеется, государь, ее она также вылечивает». Без колебаний. А ведь эта болезнь не щадит даже августейшие семьи — и кому это знать лучше, как не самому императору? Ведь его любимая дочь Александра, по-семейному Адини, умерла от чахотки считанные одиннадцать лет тому назад — и никто ничего не мог сделать.

А эта пуля в голову Нахимова! Императору донесли, что все врачи полагали состояние раненого безнадежным, а эта дама ухитрилась спасти адмирала, хотя с трудом. Впрочем… нет, это уже второй вопрос, он же самый трудный.

Разумеется, император спросил, каковы же пределы умений этой врачевательницы. Естественный вопрос, и Семаков в свое время сам его задал. По его словам, даже ее наставница не в состоянии приживить отрубленную голову. Вот интересная деталь: и преподают этот раздел науки женщины. Кажется, как раз исцеление раны Нахимова и есть верхний предел возможностей. Впрочем, нет. Сказано было, что она в чине магистра и для получения права самостоятельного врачевания в своей стране должна стать доктором медицины. Наверняка доктор может еще больше.

Интересной фигурой является этот таинственный Профессор. В том мире его вспоминают с огромным уважением. Мало того: он им явно нужен, потому и начаты поиски. Вот в этом стоит помочь. Имея хороший портрет, можно найти человека, даже если его ученое звание вымышленное.

Николай Павлович сделал мысленную пометку для ведомства Дубельта.

А что делать с самими пришельцами? Нет, с ними, собственно, уже ничего делать не надо, вскоре они покинут наш мир. Очень уж иномирцы на это настроены. Хотя предлагали торговать. То есть пришлют купцов? Или допустят к себе российских? А нужно ли это империи? Или попробовать их удержать хотя бы временно? Впрочем…

Этот моряк явно не придал значения факту, просто сообщил о нем как о чем-то малозначащем. Но Николай Павлович был не из тех, кто упускает из виду мелочи, лишь кажущиеся таковыми.

Семаков описал государство иного мира как республику. Во всяком случае, самодержавного монарха там не было. Вместо того была Академия… явно неудачный перевод на русский, поскольку с российской Академией (а равно с аналогичными учреждениями других стран) оно имело мало общего. Туда попадали вроде как за научные заслуги, на деле же там правили самые могущественные. И правили жестко. Что хуже всего: происхождение не имело никакого значения — только личные заслуги и умения. И если у человека не было соответствующих способностей, ему ничего не могло помочь. В самом лучшем случае он мог сделать карьеру купца, владельца заводика, но не более того.

И драконы к тому ж. У них все поголовно обладают теми самыми способностями, которые у людей встречаются в одном из ста. Могут быть опасными? Безусловно! Но, по словам того же Семакова, наш мир им активно не нравится. Летать они не смогут вволю, понимаете ли. Но тут иначе, чем с людьми: драконы почти ни в чем не нуждаются. Нет, здесь им делать нечего, это точно. Разве что…

Наедине сам с собой император мог позволить себе тихонько рассмеяться. Надо же: взятка в виде турецкого печенья! Недорого же стоит купить драконьи услуги.

Но как быть с людьми из иного мира?

И Николай Павлович пришел к решению: никаких личных контактов. Хватит с России европейского опыта вольнодумства и революций. Кстати, чистая экономия для иномирцев: не надо будет тратиться на крупные бриллианты. Торговля — да, возможно. Те же кристаллы, к примеру. Заряженные, конечно. Драконам можно продавать пшеницу, например, или даже муку. Впрочем, капитан предупредил, что мука нужна лишь пшеничная, ржаную драконы почему-то терпеть не могут.

Но это было не все. Предстоял конгресс европейских стран. То, что не в Париже — это очевидно. И не в Вене тоже — уже получили позорный опыт с австрийской чрезмерно гибкой позицией. Вот Берлин… Пруссия была хоть в какой-то степени нейтральной страной в этой войне. И демонстрация силы не повредит. Иначе говоря, «Морской дракон» должен как следует напугать пруссаков в первую очередь, но также и других. Или еще лучше: «Херсонес». Уж его наверняка знают и сделают нужный вывод: корабль переделан из достаточно обычного пароходофрегата. А скорость его, по словам Семакова, достаточна, чтобы уйти от любого противника. Или даже оба-два. Такой мощи хватит на небольшую эскадру, буде кто надумает проявить враждебные намерения.

Вот теперь все стало ясно. Капитан второго ранга Семаков получит свои награды, а с ними и поручение: показать Андреевский флаг сначала в Средиземном море, потом пройти Бискайский залив, далее покрасоваться в Ла-Манше, а после и в Немецком море. Пускай видят и делают выводы.

Осталось последнее: нужно свое государственное око там, в Крыму. И тут императору сразу же пришла нужная мысль. Конечно же, цесаревич, наследник престола. Пусть сначала все разузнает в Севастополе, а во благовремении пойдет по морю к Штеттину. А там и до Берлина недалеко.