Глава 18
Затишьем пользовались обе стороны.
Перед началом работ на «Херсонесе» Семаков созвал единомышленников, включая Неболтая.
— Вот что, товарищи мои: предстоит хорошо подумать. Я вас спрашиваю: какие гранатометы устанавливать на корабле Руднева?
Все трое спрашиваемых обменялись короткими взглядами.
— Тихон Андропович, что скажешь?
— Владимир Николаевич, вот что скажу: гранат, которые по шестьдесят фунтов — тут хорунжий чуть-чуть ошибся, те весили шестьдесят пять, — у нас и так маловато. Если этакий гранатомет ставить, то лишь один. Второй — на мелкие.
— Здраво сказано. Иван Андреевич?
Шёберг совершенно не был в себе уверен, но отвечал самым твердым голосом:
— У пароходофрегата, если верить Риммер Карловичу, скорость будет в сравнении с нами невелика. Он, помнится, назвал цифру тридцать пять их узлов, это двадцать наших, да и то сильно сомневался. А раз так, то Рудневу будет куда труднее уклоняться от ответного огня. Значит, нужна дальнобойность. Если тамошние оружейники смогут такое устроить…
— Мысль весьма разумная. Михаил Григорьевич?
— Есть одна идея, но ее только практикой проверить. Как понимаю, если будет установлен малый гранатомет, то уж на него-то запасти боезапас хоть триста гранат, хоть пятьсот — труда не составит, верно?
Уверенные кивки.
— Так вот: на предельных дистанциях, когда попасть — дело хитрое, использовать этот гранатомет для заградительного огня. На маневрах уклонения неприятельские корабли потеряют темп. А «Херсонес» тем временем уйдет.
— Я слышу речь не юнги, но артиллериста…
Это была не вполне шутка.
— …тогда логично будет поставить малый гранатомет на ют.
— Да, вот добавлю. Хорошо бы Патрушева нарядить на обучение комендоров.
— Верно! А Шумило пусть подносчиков и заряжающего натаскивает.
— А я слышал, что лейтенанта Беккера завтра выписывают. Значит, и Максимушкина можно впрячь в обучение.
Пароходофрегат «Херсонес» переоборудовался. Ломать, как известно, не строить: мачты с бушпритом исчезли очень быстро. Больше трудностей вызвали колеса: для их демонтажа вне дока корабль пришлось кренговать, да и то снять колеса с валов не представилось возможным. Механик предложил отсоединить сами валы, что и было сделано с большими усилиями. По окончании работы мастера судоремонта настойчиво дали понять о ведре хлебного вина и о его великой пользе для дела. Руднев удовлетворил запрос без единого прекословия.
Отверстия от валов заделать удалось легче. Тут даже выпивка не понадобилась, хватило лишь ловкости рук и содействия общеизвестной матери.
Дальше предстояла резка по-живому. Семаков не поленился и принес расчеты: сколько экипажа потребуется на обновленный «Херсонес». Вышло уменьшение чуть ли не втрое по сравнению со списочным составом. Правда, часть команды так и так попала на укрепления.
Офицеры с «Морского дракона» (неслыханное дело!) лично отбирали нижних чинов. Двоим было наотрез отказано. А потом началось обучение.
Для офицеров «Херсонеса» оно большей частью заключалось в лекциях и в показе деталей устройства «Морского дракона». Разумеется, показ сопровождался пояснениями:
— …таким образом, господа, эта движки создают тягу, причем каждый в заданном направлении… обратите внимание на эти два, они для поворота…
— …а как же руль…
— И то, и другое задействовано… следует помнить, однако, что энергоемкость основных кристаллов не бесконечна…
— поскольку машина стоит мертвым грузом, то поставят также помпы…
— …особое же внимание, господа, на тех, кого мы называем негаторы. Это те, кто в состоянии неосознанно гасить энергополя…
Все сошлись на том, что нижних чинов следует обучать уже по установке всех необходимых механизмов.
Одновременно двое незнакомцев, говорящих на русском языке вполне грамотно, хотя и с иностранным акцентом, деятельно руководили установкой непонятных деталей в трюмах и в ходовой рубке. Они же распоряжались при закреплении на палубе того, что члены команды «Морского дракона» называли не вполне понятно «гранатометы». Вся команда «Херсонеса» слышала это слово, но никто их не видел вблизи.
Идя по коридору госпиталя, Мариэла чуть не столкнулась с Пироговым. Рядом с ним находилась очень скромно одетая круглолицая девушка примерно восемнадцати-двадцати лет на вид.
Хирург начал без предисловий:
— Вот, Марья Захаровна, знакомьтесь: Даша, она сирота и желает помогать в деле обихода раненых.
— Николай Иванович, если вы об обучении Даши, так на то у меня определенно нет времени…
— Нет, я лишь хотел представить сию девицу. По доброй воле пришла помогать нам всем, заметьте это. «Милосердной сестрою» — вот как. Или еще «сестра милосердия» можно назвать.
— Но подучить все же надо.
— Эраст Васильевич займется.
Мариэла чуть задумалась, потом решительно кивнула:
— Я тоже, пожалуй, могу кое-чего рассказать, но доктор фон Каде в качестве наставника получше меня. Тогда, коль не возражаете, я сейчас же и возьму Дашу с собой на осмотр.
Медицинское действо началось необычным для обитателей палаты образом. Мариэла вышла на середину.
— Познакомьтесь: это Даша, она сестра милосердия и будет помощницей врачей. Наложить новую повязку, убрать, ободрить, утешить… Понятно? А кто обидит эту сироту, тот будет иметь дело со мной.
В палате нависла тягостная тишина. Видимо, каждый из обитателей постарался представить себе, что может случиться с тем, кто обидит Дашу.
— Сергеич!
— Я, госпожа дохтур!!
— Коль не в труд, пройдись по всем палатам, да перескажи мои слова. Кстати, если ничего не случится, завтра костыли отправишь в отставку.
Боцман бодро заковылял к выходу из палаты. Мариэла начала подкреплять конструкты. Девушка глядела во все глаза и, ясное дело, ничего не понимала. Но когда госпожа доктор вышла, Даша наклонилась к ближайшему болящему (это был немолодой лысоватый матрос с рыжими усами и перевязанной рукой) и тихонько спросила:
— А что, Марья Захаровна и вправду так грозна?
Рыжеусый ответил самым серьезным голосом:
— Марьзахарна добрая, и нас жалеет, всех, любого звания, и трудится тяжко, сам видел, что к концу дня она аж лицом серая от усталости.
Пауза.
— Но избави господи прогневать ее! Я только один раз узрел, мне во как хватило.
Даша выслушала с расширившимися глазам, потом сказала уже погромче:
— У вас повязка слегка сбилась, сию минуту поправлю.
Магистр Харир был настоящим ученым.
Он с блеском защитил магистерскую диссертацию, а докторская была готова больше, чем наполовину. У него имелся преподавательский опыт. Практическому опыту весьма почтенного могли бы позавидовать иные с рангом повыше. Но ценнейшим в своей практике Харир полагал общение с Професом.
Уже после ухода этого человека в неизвестные миры Харир понял — по крайней мере, ему показалось, что понял — некую особенность: при том, что Профес знал и умел очень многое, часть знаний он явно утаивал. По размышлении Харир решил, что делалось это из педагогических соображений: Профес желал, чтобы его ученики и последователи сами дошли до нужных идей.
Вот и теперь вспомнились слова: «Надо взглянуть на проблему сбоку.» Что ж, попробуем…
Нагрев не хочет быть равномерным. А средства его регулирования (сам Харир и два помощника) не справляются: температура скачет. В результате из огромной чушки якобы кристалла в дело может пойти крошечный кусочек: едва ли десятитысячная доля объема. И если кто-то не может поддерживать температуру одинаковой, значит… значит, это должно сделать что-то. Как мы оценивали температуру? По проволочкам, сплавленным вместе. Профес, помнится, называл это на своем родном языке «термопара». А какие еще способы?
Потоки тепла… нет, потоки магии огня. Их можно измерить? Ну, конечно! Сигнал от измеряющего кристалла… да, картина вырисовывается.
Харира поразил приступ оптимизма в самой тяжелой форме. Он в ослеплении полагал, что одного мозгового штурма будет достаточно. Магистру еще предстояло узнать, что первая попытка теоретического решения проблемы провалится по причине жестокой критики; вторая попытка, основанная на тщательных расчетах, даст результат в виде: «Может, и пройдет, но надо пересчитать с учетом…», после чего Хариру предстояло пойти на поклон к Шахуру и его «драконам», и только лишь третий штурм с участием самого Сарата даст возможность принять решение: да, такой подход реализуем, надо пробовать.
Как всегда, ситуация в целом включала в себя как элементы везения, так и моменты прямо противоположного свойства.
Навыки Мариэлы в обращении с пистолетом были любовно отточены трудами лейтананта Малаха, а сама она была магистром магии жизни. В этом нападавшим не повезло.
Среди них оказался негатор. Тут сказалось везение.
Мариэле показался совершенно неожиданным и даже странным экипаж, тихо стоявший на обочине улицы. Он там быть не мог. Извозчики туда просто не ездили: обитатели были не настолько богаты, чтобы пользоваться этим экзотическим средством передвижения. А маги жизни приучены профессией относиться с настороженностью к неожиданностям. Кроме того, Мариэле показался очень странным упорный взгляд, с которым на нее смотрел возница. Любопытство тут не присутствовало. А что было? Мариэла решила, что нечто похожее она видела в глазах Неболтая.
Само собой, в тактике засад госпожа магистр была невежественна. Не в ее традиции было делать нужные выводы из непросматриваемости поворота улицы с близлежащих домов, близости кустов — те уже оделись в мартовскую листву, и в наступавших сумерках разглядеть людей в них было бы по глазам разве что Малаху и Неболтаю — и синхронность появления нападавших.
Профессия мага жизни заставляет иметь быструю реакцию, но не ту, которой щеголяют ковбои из вестернов. Ее можно охарактеризовать скорее как «умение быстро прокачивать обстановку». Двое смуглых, черноволосых, плохо выбритых мужчин лет двадцати пяти еще только-только появились из-за кустов, когда рука Мариэлы вырвала из кармана небольшой (подобранный под ее руку) пистолет. Оружие еще шло вверх, а уголком глаза Мариэла отметила красный огонек. Несомненно, среди нападавших был негатор.
В другой ситуации женщина выкрикнула бы что-то вроде «Стой! Стрелять буду!», но эти двое слишком уж явно обозначили намерения, вытянув вперед хватающие руки. Но и тут Мариэла решила все же стрелять по ногам. Целиться было нетрудно: те успели подбежать на расстояние в четыре маэрских ярда.
Чпок! Чпок! Пистолет был без глушения выстрела: такая модернизация потребовала бы увеличения длины ствола; от этого оружие могло стать неудобным для ношения женщиной. Звук услышали все, кто был вблизи, но знакомым он оказался лишь для владелицы оружия.
Первый из попавших под пули как будто позабыл о существовании одной ноги; правая все еще добросовестно разгибалась, посылая владельца вперед, а левая так и повисла мертвым грузом. Второй, сам того не подозревая, оказал большую услугу Мариэле: от жуткой боли (пуля пробила коленный сустав) он дико взвыл, и это услышали в близлежащих домах.
Магистр магии жизни не могла знать, каков характер ранений — ей было просто некогда прокачивать потоки. Еще неизвестно, получилось ли бы это: все же среди нападавших был негатор. Но она предположила, что эти двое выведены из строя. Сзади слышался дробный топот.
Еще двое, и совсем уж близко. На таком расстоянии разворачиваться уже опасно: схватят за руку, отберут пистолет. Но есть еще одно средство.
Телемагия на себя. Это заклинание положено знать всем бакалаврам независимо от специальности.
Нападавшие уже почти коснулись жертвы, как вдруг она невероятным, нереальным скачком унеслась вперед сажени на три, перепрыгнув по пути валяющихся на земле противников — тех, кто, к своему несчастью, выскочили прямо перед Мариэлой. На лету женщина развернулась кошкой, и теперь дуло пистолета смотрело точно на набегающих противников. На этот раз Мариэла, дав волю эмоциям, стреляла, не рассчитывая взять кого-либо живым.
Ближний нападающий уже успел перепрыгнуть через лежащих товарищей, когда две пули в верхнюю часть живота заставили его нырнуть головой вперед в скорченной позе. Окажись тут англичанин, видавший футбол, он сказал бы, что этот человек падал в точности, как голкипер, поймавший в падении мяч не из трудных. Второй оказался более сообразительным: он остановился и взмахнул правой рукой.
Мариэла целилась в грудь, но попала в левое плечо. Пуля развернула обладателя ножа, он еще попытался метнуть оружие, но вторая ударила в позвоночник. Нож полетел в четверть скорости, к тому же мимо цели.
Мариэла где стояла, там и села. Энергии после дежурства и так оставалось мало, а стало и того меньше.
Возница хлестнул лошадь, как только увидел, как падают первые трое. Он не видел вспышек выстрелов, но пистолетик углядел и необычное чпокание расслышал. Догадливый водитель транспортного средства возопил: «Марью Захаровну бьют!» и, воспользовавшись неразберихой, удрал.
— Марью Захаровну! Убили!! Бей их!!!
Мариэла оглянулась и увидела, как набегает вооруженная чем попало (большей частью дубьем) группа обитателей близлежащих домов.
Тратить энергию не хотелось до крайней степени, но пришлось. Мариэла добавила магического усиления в голос. По ушам группы защитников госпожи доктора ударило, как громовым раскатом:
— Стоять!!!
И уже без всякого усиления женщина добавила:
— Они мне живыми пригодятся.
Прозвучало многообещающе. Не давая собравшимся опомниться, Мариэла принялась командовать:
— Этих — перевязать. Позвать полицию. Кто знает, где живут офицеры с «Морского дракона»?
— Я от его сиятельства князя Мешкова как-то раз записку передавал-с…
— Разыскать. Рассказать. Вызвать сюда хорунжего пластунов Неболтая.
Колесики расследования завертелись. Прибежал околоточный с двумя рядовыми, из коих одного тут же услали извещать другие инстанции. Примчался десяток казаков с шашками наголо, готовый рубать в капусту кого ни попадя. На бричке прикатила пара жандармов.
Но не все моменты расследования были видны широкой публике. Неприметный греческий купчик был вызван на улицу к возчику, доложившему, что товар, дескать, был перехвачен конкурентами. Разумеется, негоциант пожелал подробностей. В закрытой для посторонних ушей комнате он услышал среди прочего рассказ о пистолете, который стреляет почти бесшумно много раз, а перезарядки при этом не требует.
Утром следующего дня в море вышла шаланда. Никто не увидел, что, отойдя от берега на пяток миль, она изменила курс с зюйда на ост. Направилась она в Балаклавскую бухту.
Вечером того же дня доклад о событиях на тихой улочке Севастополя попал на стол к английскому армейскому офицеру. Это был не рядовой сотрудник разведки, а тот, кого прислали на театр военных действий с целью разобраться в загадочных вооружениях, которыми совершенно неожиданно обзавелись российские армия и флот. Не последнюю очередь в списке загадок занимала картечница.
Означенный офицер отличался аналитическим складом ума. Это была очередная загадка: пистолет, производящий намного меньший звук, чем традиционные образцы огнестрельного оружия, и стреляющий многочисленными зарядами. У разведчика сразу же в уме связались это ранее неизвестное оружие и уже хорошо знакомая картечница. Сходство лезло в глаза.
Недолгие раздумья позволили сделать вывод: захват или покупка тяжелого оружия куда более затруднительны, чем приобретение легкого. Эта задача казалась вполне реальной.
Командир «Морского дракона» не вышел этой ночью на перехват неприятельских транспортов. Причина была прозаической: люди и без того вымотались за день. Команда была отпущена на отдых, сам себе он его тоже позволил. Тем неприятнее оказалось пробуждение.
Естественным порывом было: помчаться в дом, где квартировали иноземцы и разузнать все из первых рук. Но идея при столкновении с размышлением потерпела крах: Мариэла после дневной работы в госпитале наверняка была истощенной. Будить ее, разумеется, не следовало. Пришлось обратиться к штаб-ротмистру Переверзеву.
Жандарм сам выглядел не лучшим образом. Мундир, как и лицо, был слегка помят, а глаза могли бы цветом посоперничать с глазами дракона, о существовании которого, впрочем, Переверзев не догадывался.
После надлежащих приветствий Семаков приступил к делу впрямую:
— Господин штаб-ротмистр, довожу до вашего сведения, что я в этом деле лицо заинтересованное. Именно от известной вам (в этом не сомневаюсь) группы иностранцев мы получаем как боеприпасы, так и новое оружие. Посему…
Штаб-ротмистр все выслушал с благожелательным видом, после чего выдал:
— Господин капитан второго ранга, арестованные двое — увы, не четверо, госпожа лекарь очень уж метко стреляет — твердят в один голос: нападение было сделано ради похищения и дальнейшей продажи сверхценной рабыни.
— Как вы можете проверить истинность их слов?
Жандарм прямо-таки лучился добрейшей улыбкой.
— Мы и не проверяли…
Даже Семаков вынужден был признать про себя: пауза слушалась с эффектом.
— …это сделал соотечественник госпожи Руа, тот, кто называет себя магистром…
Тифор мог проверить слова допрашиваемых на правдивость. Правда, его самого проверять было некому.
— …и, если воспользоваться собственными словами господина Тифора Арза, «они сами верят в то, что ими сказано».
Но флотский офицер не был намерен сдаваться:
— Господин штаб-ротмистр, а среди взятых живыми был их старший?
Семаков пристально следил за лицом хозяина кабинета. Жандарм позволил себе выказать искорку уважения.
— К сожалению, господин капитан второго ранга, как раз их старший был смертельно ранен.
Моряк, в свою очередь, постарался выказать благорасположение:
— Господин штаб-ротмистр, если флоту станет известно нечто дополнительное об этом деле, не сомневайтесь: вам доложат. От себя же добавлю: сильно сомневаюсь, что у попытки похищения были работорговные корни. Почему-то мне кажется, что здесь руки приложила разведка наших противников.
Жандарм вежливо улыбнулся. Он умолчал о том, что подключение к расследованию жандармов как раз и произошло ради проверки этой гипотезы.
Семаков, в свою очередь, не сказал, что в данном случае сотрудничество с жандармами и в его интересах.
Вечером следующего дня иномирцы устроили совещание в своем кругу.
Мариэла добросовестно пересказала то, что ей было известно. Малах был въедлив, каким и должен быть любой хороший офицер при разборе разведоперации, пусть даже ее проводил противник. Он не забыл поинтересоваться об уехавшем возчике; оказалось, что маг жизни запомнила его лицо, но не экипаж с лошадкой. В глазах женщины те особых примет не имели.
Мариэла сообщила также, что по просьбе полиции и жандармов она лечила раненых преступников. Никаких особых трудностей работа мага жизни не вызвала. Зато был получен важный побочный результат: негатора среди раненых не было. Вывод: этот человек погиб.
Последнее сообщение вызвало поток стонов от Тифора:
— Убитый негатор! Это ж какое могло быть исследование! Динамика негополя после смерти! Такая диссертация пропала!
Молчавший до тех пор капитан Риммер поднял палец:
— Если нападение ставило целью завладение нашим оружием, то полагаю вполне возможной попытку похищения кого-то из экипажа «Морского дракона». Будь я на месте недоброжелателей, нацелился бы на офицеров. Кстати, от них можно получить не только оружие, но и ценную информацию.
— Вы недооцениваете матросов, Риммер. Я неоднократно встречала среди них и сообразительных, и памятливых. Так что полагаю весьма возможной атаку на любого члена экипажа «Морского дракона».
Это замечание Мариэлы заставило собравшихся переглянуться, а командор сразу же сделал вывод:
— Значит, надо предупредить и Семакова, и его офицеров, а уж те известят прочих.
— И еще Неболтая. Вполне допускаю, что слухи о приобретении казаками новых винтовок и пистолетов уже дошли до… тех, кто этим интересуется.
— Согласен.
Прошло четыре дня. К адмиралу Дандасу пришел пехотный офицер в чине майора. К посетителю в наименьшей степени подходил эпитет «блестящий». Внешность была самой заурядной, особые приметы отсутствовали, наград на мундире не наблюдалось (или же майор намеренно их не надел). Единственное, что могло бы удивить: этот армейский офицер был принят адмиралом без малейших проволочек.
— Сэр, моей группе нужно ваше содействие…
Просительных интонаций в голосе гостя не услышал бы никто, ибо их не было.
— …начиная с завтрашней ночи, один из кораблей должен постоянно стоять под парами. Ему предстоит доставить важный и неотложный груз на Мальту. Там груз возьмет другое посыльное судно.
Адмирал не удивился ни самому визиту, ни приказному тону: он знал полномочия этого офицера. Но все же вопросы у него появились.
— Каковы инструкции по обращению с грузом?
— Груз весьма мал по размеру, будет помещен в железный ящичек длиной десять дюймов, ширина и высота до четырех дюймов, вес не более двенадцати фунтов. Вскрывать ящичек запрещаю. Ни при каких обстоятельствах! В случае непредвиденной опасности…
Намек был более чем ясным. Майор, видимо, представлял во всех деталях возможности «Морского дракона». Назвать эту опасность «непредвиденной» было, пожалуй, неточно.
— …ящик должен быть утоплен на глубоком месте.
Адмирал слегка кивнул. Эти инструкции были понятны.
— Вот пакет для капитана посыльного корабля. Вскрыть только по выходе в море.
Дандас хорошо представлял себе полномочия майора, а потому исполнил все распоряжения до точки. В качестве посыльного корабля он выделил шлюп «Ардент» как самый быстроходный из тех, чьи артиллерийские характеристики не особо много добавляли к возможностям эскадры.
Коммодор Фрэнсис Скотт не мог не заметить погрузку угля на шлюп. Собственно, все офицеры эскадры это увидели. Но у командира пароходофрегата «Один» был аналитический ум, а в каюте имелся погребец, в котором покоилось энное количество бутылок с неплохим (хотя и не первосортным) шотландским виски. Сверх того, имелся полезный контакт в виде командира шлюпа.
Разумеется, через какие-нибудь полчаса коммодор Скотт уже знал о цели похода. Он не преминул выразить сочувствие. А потом вдруг высказался:
— Джеймс, хотите пару добрых советов?
— Охотно их выслушаю.
— Я не знаю, что там в этом ящичке. Но ни за что его не открывайте.
— Именно это мне и приказали… Но как вы догадались?
— Груз этот весьма секретный. Поверьте, вам не нужно знать о нем лишнее. И еще кое-что: если вдруг вас перехватит распроклятый «Морской дракон» — не задумываясь, топите груз еще до начала боя. И отдайте об этом распоряжение вашим помощникам — на случай, если вас ранят или контузят. Я видел этого русского в сражении. У вас будет единственный шанс уйти от него: если тот окажется без боеприпасов. Но не рассчитывайте на это. Мне такое удалось, но я был не один. А вы пойдете в одиночку.
Собутыльник понимающе кивнул.
— Разумно. Я так и поступлю.
Оставшись один в своей каюте, коммодор приказал вестовому убрать следы попойки, а сам погрузился в задумчивость. Что же такое могли бы переслать в Лондон?
Не почта: ее передают в куда больших объемах и без подобных мер безопасности. И вообще не бумаги: ящичек слишком мал. Трофеи? Маловероятно, разве что драгоценные камни. Но откуда бы они могли взяться у адмирала? Судя по секретности, дело идет от разведки. Нечто секретное… что?
Секрет машин «Морского дракона»? Чушь, чертежи в столь малый ящичек не втиснуть. Неразорвавшаяся бомба? Нет, ее уже отослали. Пули же наверняка ничего особенного собой не представляют. Пули… оружие? Нет, картечница и даже штуцер размером куда поболее груза. Пистолет? Вот это возможно. Если повезет, то и с зарядами, а они-то и есть самое ценное.
Картечницы отличались малошумной и бездымной стрельбой. Вероятно, пистолет такой же. Да, такую посылку надо отправлять со всей возможной осторожностью.
