Глава 17

Эта ночь, пожалуй, стала худшей за все время моего пребывания во дворце моранов. Я долго не могла уснуть, все думала, вспоминала, анализировала, мучилась сомнениями, но по-прежнему не находила ошибок в собственных рассуждениях.

Таалу был честен со мной и невероятно, просто нечеловечески искренен. Несмотря на то, что силы в нем вчера не оказалось, он не позволил себе ничего лишнего, кроме одного-единственного поцелуя. Не сделал предложения, которое я, если честно, уже не стала бы рассматривать как непристойное. И дал понять, что не ждет от меня большего. Не смеет ни о чем просить. Но был бы рад, если бы однажды я согласилась вернуться.

Мысль о том, что мы абсолютно несовместимы, терзала меня до самого утра. Шутка ли это богини, проклятие ли бога-отца, но сложно представить двух более неподходящих для брака существ, чем мы. И если душами мы, несомненно, тянулись друг к другу, то телами, увы, нам не было суждено соприкоснуться: мой свет оказался неприятен Таалу, а его сила смертельно опасна для меня… и от этой правды никуда не деться.

А еще меня упорно преследовала мысль, что чувства Таалу могли быть не совсем естественными и являлись следствием того, что, кроме меня, к нему никто не мог приблизиться. С ним с самого рождения никто, кроме брата, не общался. Его никто толком не понимал. И, возможно, именно поэтому мое появление пробудило в нем столь быстро окрепшую симпатию. Вполне объяснимое влечение, желание стать ближе и никуда больше меня не отпускать, чтобы не лишаться возможности видеть и свободно общаться с кем-то еще, помимо собственного брата.

Отдавал он себе в этом отчет или нет, но я-то хорошо понимала, что его влечение могло оказаться ложной надеждой, которую Таалу по ошибке принял за настоящее чувство.

А я хотела остаться с ним по-настоящему. Хотела наконец узнать, что же это такое – полноценная семья. Муж, который искренне любит. Наши общие дети, при взгляде на которых поет от счастья душа… но этого не будет. Для меня уже точно нет, потому что я свою битву, как выяснилось, уже проиграла. Тогда как он… когда-нибудь, надеюсь, найдет истинную пару и станет по-настоящему счастлив.

Неудивительно, что на следующий день все валилось у меня из рук.

Я чудом не разбила кувшин с любовным эликсиром, когда добавляла туда принесенные Раалу ингредиенты. Серьезно обожглась, доводя состав до готовности на спиртовке. Самым нелепым образом порезала руку, когда закупоривала добытую мораном колбу. Пребывая в напряженном раздумье, по дороге в покои повелителя умудрилась свернуть не туда. И каждый раз под укоризненным взглядом Риату виновато разводила руками. А когда добралась до изумрудного зала и, вопреки ожиданиям, никого там не встретила, лишь горько усмехнулась. И окончательно поняла, что увижу Таалу лишь на обряде. В последний раз. После чего навсегда покину подземный мир и больше никогда, ни по какой причине сюда не вернусь.

Льющийся с потолка природный свет на этот раз не доставил мне радости. Эликсир давно созрел, в полутьме полупрозрачная жидкость искрилась всеми оттенками радуги, красноречиво доказывая, что я все сделала правильно. Вопреки ожиданиям, гнева богини я не ощутила. Напротив, она благословила состав едва ли не быстрее, чем меня. Но впервые в жизни мне было неуютно стоять под солнечными лучами. И впервые я чувствовала, что не вправе пользоваться этой силой так, как того требовали обстоятельства.

Даже покинув покои владыки, я не могла избавиться от гнетущего чувства, что делаю что-то неправильно. Все еще мысленно спорила, убеждала саму себя, оправдывалась. Раз за разом прокручивала в уме последний разговор с Таалу, но упорно приходила к одним и тем же выводам. Однако, несмотря на то, что разум твердил – нам не суждено быть вместе! – глупое сердце упрямо не верило. И до самого вечера мучило ощущением, что я совершаю ужасную ошибку.

Новое утро тоже не принесло облегчения.

– Вы выглядите усталой, госпожа, – тихонько сказала Ринаре, помогая застегнуть очередное платье. Красивое, изумрудного цвета, с потрясающе выполненной вышивкой, которая, впрочем, не вызвала во мне положительных эмоций. – Я могу вам чем-нибудь помочь?

Я отрицательно качнула головой, одним жестом создавая приличествующую случаю прическу, а когда девушки закончили с платьем, принялась надевать остальное.

Свадьба повелителя – важное событие. Не знаю, будут там гости или нет, но мне в любом случае следовало выглядеть представительно. И я решила, что если это в последний раз, пусть Таалу запомнит меня не в белом, как положено по этикету, а именно в этом платье. Рыжие волосы, зеленое платье, скромное ожерелье, доставшееся по наследству от бабушки…

– Вы сегодня очень красивы, госпожа, – признала Альнаре, когда мы покончили со сборами, и вместе с подругой почтительно отступила в сторону, давая мне возможность оценить результат.

Я быстрым взглядом окинула отражение в зеркале.

Да, зеленый – это, безусловно, мой цвет. И изумруды мне тоже к лицу. Жаль только, что красота здесь ничего не решает. Скорее, это своеобразный протест против сложившихся обстоятельств. Молчаливый вызов богине, давшей мне такую судьбу. И богу-отцу, по вине которого мне своими руками придется опоить любовным зельем очень важного в моей жизни мужчину, а затем благословить его на брак с посторонней женщиной, надеясь, что это поможет сохранить ему жизнь.

Я бросила еще один взгляд на застывшее отражение и печально улыбнулась.

Жертвенность – одно из качеств, присущих любой светлой жрице. Учась любить весь мир и то, что в нем есть, мы с раннего возраста привыкаем к мысли, что ради других каждой из нас придется что-то отдать. Будь то накопленная благодать, разделенная с кем-либо радость, искреннее сочувствие, ободрение, поддержка… а в моем случае – всего лишь мужчина, от которого я должна отказаться ради всеобщего блага.

Однажды наставница призналась, что рано или поздно любую из нас ждет похожее испытание. Но при этом не сообщила, как именно должна действовать в этом случае жрица. На что смотреть. К кому прислушиваться. Чему верить. И сейчас я как никогда была близка к тому, чтобы усомниться в себе и даже в ней.

Единственная мысль, которая меня успокаивала, это то, что, как только Таалу женится, исходящая от него угроза станет гораздо меньше. Когда у него родится сын, она практически сойдет на нет. А значит, наш мир не погибнет, и моя жертва не будет напрасной. А когда у повелителя появится настоящая пара, он окончательно обо мне забудет, так и не узнав, насколько нелегко мне далось вчера это простое на первый взгляд «нет».

– Вот и все. Пора, – прошептала я, когда снаружи раздался громкий стук пунктуального до тошноты Риату.

По немедленно встрепенулась и поскребла жесткими прутиками пол.

Несколько мгновений я еще всматривалась в пошедшее мелкой рябью отражение, но потом решительно сжала зубы, вытянула руку и, плотно обхватив пальцами рукоять прыгнувшей в ладонь метлы, так же решительно направилась к выходу.

На этот раз в тронный зал мы вошли не как все – через парадные двери. Почему-то Риату провел меня другой дорогой и, молча поклонившись, оставил у совершенно незнакомого входа. Одну, нервно сжимающую в правой руке метлу, а в левой – проклятое зелье, которое раз и навсегда должно было развести нас с Таалу по разные стороны баррикад.

Об этом ли говорил оракул, утверждая, что Жизнь и Смерть, хоть и противоположны по сути, в чем-то невероятно похожи? И понимал ли, что в тот момент говорил не просто об отстраненных вещах, а о наших с Таалу судьбах?

Не знаю. Не уверена. Но в одном Маару оказался прав – мы с Таалу, как свет и тьма, оказались бесконечно далеки друг от друга. Но будучи вполне способными друг друга уничтожить, тем не менее никогда не стремились к этому.

Была ли в этом чья-то высшая воля? Божественное провидение? Или самый обычный рок? Этого я тоже не знала. Но именно сейчас как никогда понимала всю горечь трагедии морана, рискнувшего однажды совместить несовместимое и потерявшего в итоге нечто гораздо более ценное, чем жизнь.

Пару раз глубоко вдохнув и выдохнув, я перехватила тяжелый кувшин в правую руку и толкнула тяжелую каменную дверь, отъехавшую в сторону без единого звука. А затем решительно вскинула голову и, приняв как можно более независимый вид, быстро зашла внутрь.

Тронный зал, как и всегда, поражал воображение: огромный, величественный и невероятно роскошный. Правда, на этот раз я смотрела на него не от подножия каменной пирамиды, а почти с самого ее верха, стоя на пороге той самой потайной двери и на краю той самой узенькой перемычки, по которой повелитель почти каждый день неторопливо шествовал по направлению к трону.

Мельком покосившись на бесконечно далекий парадный вход, возле которого уже столпилось приличное количество народа, я даже порадовалась, что не различаю деталей. И особенно порадовалась тому, что собравшиеся на свадебную церемонию мораны не могли увидеть выражение моего лица.

Мне тяжело дались эти несколько шагов до трона. И еще труднее оказалось увидеть рядом с ним небольшой, инкрустированный золотом деревянный столик, на котором лежали два ритуальных ножа и стояли две изящные серебряные чаши. Но особенно тяжело было смотреть на Таалу – одетого в свободные празднично-белые одежды, неестественно спокойного, невероятно уязвимого в одном свадебном саалу. Но при этом исполненного непередаваемого достоинства и той внутренней силы, которая даже при отсутствии энергии Смерти выделяла его среди остальных моранов.

Впрочем, кроме нас двоих, на вершине пирамиды никого не было. Ни Раалу, хотя я, признаться, надеялась его сегодня увидеть. Ни, хвала богине, потенциальных супруг владыки. Только поэтому я позволила себе на мгновение задержаться, чтобы в последний раз открыто посмотреть на красивое лицо владыки. И, наверное, лишь поэтому при виде меня его глаза потеплели, а губы тронула едва заметная, невеселая, но все же улыбка.

– Доброе утро, сир, – едва слышно поздоровалась я, подойдя вплотную к трону. Таалу в ответ чуть наклонил голову и, помня о коварном эхе, так же тихо ответил:

– Здравствуй.

– Нам уже можно начинать?

– Да, пожалуй, – согласился он, отступая назад и давая мне возможность занять определенное ритуалом место – за столом, тем самым превращая его в своеобразную преграду между собой и повелителем. – Брат уже должен был уйти достаточно далеко, чтобы не помешать обряду.

Я на мгновение прикрыла веки.

Значит, Раалу уже забрал силу повелителя, и именно этим объясняется отсутствие доспехов на Таалу. Потому же Раалу сегодня не пришел. И потому же, скорее всего, мы больше не увидимся, ведь после обряда ему наверняка понадобится время, чтобы восстановиться, а я не планирую так долго здесь задерживаться.

Что ж, надеюсь, он все правильно рассчитал, и хотя бы на час его силы воли хватит. После чего неминуемо наступит «откат», и Таалу снова станет самим собой. К этому времени свадебный обряд должен завершиться, невеста повелителя уже будет с ним повенчана. А мой эликсир даст стопроцентную гарантию того, что после первой брачной ночи у Смерти появится еще один крепкий сосуд.

– Начинаем! – властно бросил повелитель, обернувшись к толпящимся у двери подданным. – Погасите свет! Невесты могут подняться на пирамиду!

Свет в тронном зале тут же погас, а клубящаяся в углах тьма, как мне показалось, стала заметно гуще. Более того, она подобралась к пирамиде почти вплотную, окружив ее непроницаемой стеной и скрыв от моего взгляда тревожно перешептывающихся гостей. А затем начала стремительно, рывками подниматься к вершине, словно взбудораженное штормом море, решившее отправить ко дну непокорный корабль.

От пробежавшего по спине холодка я непроизвольно поежилась, но метлу все же отставила в сторону и, пользуясь тем, что никто не видит, пристроила боевую подругу аккурат между выростами белых кристаллов на подлокотнике трона. Туда, откуда ее в любой момент можно было достать. И где ее даже очень внимательный взгляд не смог бы сразу заметить.

Стоящий ко мне спиной и ничуть не обеспокоенный поведением тьмы Таалу тоже этого не увидел. Как и медленно взобравшиеся на пирамиду моранки, при виде которых я непроизвольно сжала челюсти.

Не знаю почему, но восхождение далось невестам нелегко. Судя по скорости, с которой они поднялись наверх, приказа девушки ждали у самого подножия пирамиды. И при отсутствии силы у владыки должны были подняться достаточно спокойно. Но я даже в темноте сумела увидеть их напряженные лица, нервно подрагивающие руки, широко раздувающиеся ноздри. И градом катящийся по вискам пот, от которого стремительно намокали распущенные волосы.

С трудом затащив себя на последнюю ступеньку, первая из невест чуть ли не со скрипом разогнулась и упрямо вскинула голову, заставив меня тяжело вздохнуть.

Змеюка… то есть леди Шиис де Сиин, конечно. Но это ж сколько надо иметь упрямства и как неистово желать выйти замуж, чтобы даже сейчас, качаясь от непонятной слабости, кривить губы в торжествующей улыбке и одновременно кидать на меня ненавидящие взгляды? Неужто быть владычицей для моранки настолько почетно? И неужто она готова рискнуть даже собственной жизнью, чтобы хоть несколько лет, но все же носить статус матери наследника престола? И обрести власть, которую при других условиях ей никогда не заполучить?

Две другие девушки выглядели еще более плачевно, чем леди Шиис. Они казались настолько измученными и с таким трудом держались на ногах, что я едва не кинулась навстречу. Мне вдруг подумалось, что еще немного, и моранки просто упадут! И это после того, как повелитель полностью отдал силу брату?!

– Подойдите, – сухо велел моран, окинув невест равнодушным взглядом. – Первая, сумевшая приблизиться к алтарю, будет допущена к ритуалу. Остальные две получат шанс, если первая не справится.

Меня от его тона передернуло, а вот змеюка, несмотря на слабость, упрямо выдвинула подбородок и, клонясь, словно от сильного ветра, медленно, но верно двинулась вперед. Две другие девушки попытались последовать за ней, но одна осела буквально через два шага, не справившись с совершенно непонятной нагрузкой. А вторая сделала лишь на шаг больше и обессиленно опустилась на пол, оставив победу более целеустремленной подруге.

Стоило невестам упасть, как поднявшаяся до вершины пирамиды тьма мгновенно накрыла их плотным черным саваном. Я вздрогнула и все-таки ринулась на помощь, но владыка остановил меня властным жестом:

– Не надо. С леди ничего не случится. Как только обряд закончится, они придут в себя.

Кинув беспокойный взгляд на покрытые ожившей тьмой холмики, я неохотно кивнула и вернулась на место. А повелитель протянул руку и, сжав в ладони ощутимо подрагивающие пальцы леди Шиис, медленно и осторожно, словно опасаясь, что и последняя невеста некстати упадет, подвел ее к алтарю.

– Начинай, ведьма. Время не терпит.

Подавив раздражение, я наклонилась над столом, придвинула к себе обе чаши и, проворно раскупорив кувшин, наполнила их наполовину. Сваренный по всем правилам и получивший божественное благословение эликсир выглядел невероятно красиво – густой, насыщенно-янтарного цвета и тягучий, словно мед, он мгновенно напитал сухой воздух ярким цветочным ароматом. И заискрился тысячами золотистых искорок, несмотря на то, что света в зале не было и в помине.

– Протяните руки, – бесстрастно велела я, с раздражением отвернувшись от этого чуда. А когда мораны молча протянули ладони, по очереди проколола им пальцы, воспользовавшись ритуальными ножами.

Поймав капельку крови девушки, эликсир в одной из чаш мгновенно забурлил, едва не вскипел и приобрел кроваво-красный оттенок. Вторая чаша – та, в которую упала кровь повелителя, напротив, стремительно остыла, а зелье в ней лишь слегка порозовело. Но невеста совершенно не смутилась и, забрав из моих рук мгновенно похолодевшую емкость, без колебаний выпила ее содержимое.

Я покосилась на застывшую в уголке ее рта розовую капельку, которую, впрочем, девушка тут же слизнула, а затем протянула вторую чашу повелителю. И против воли вздрогнула, когда моих пальцев неожиданно коснулись, накрыв их почти целиком, его горячие ладони.

На долю секунды мы неловко застыли, глядя друг другу в глаза. Но потом я опомнилась и отвела взгляд, а Таалу неохотно разжал руки. После чего медленно отстранился, еще медленнее, словно сомневаясь или умышленно растягивая время, поднес чашу ко рту и коснулся губами тонкого ободка.

Леди Шиис следила за ним горящими от возбуждения глазами. Нравился ей Таалу или нет, но эликсир уже начал действовать, поэтому сейчас она видела перед собой не сурового повелителя и не грозного владыку. Перед ней стоял невероятно привлекательный и самый желанный на свете мужчина. Мужчина, который в ближайшие сутки будет принадлежать ей целиком и полностью. Тот, чьи прикосновения сведут ее с ума, а поцелуи покажутся слаще меда. Тот, кому она скоро будет отдаваться со всей страстью и со всем безумием влюбленной женщины. И станет для него такой же желанной и незаменимой, каким он кажется ей сейчас.

Таалу оставалось сделать всего один глоток, чтобы завершить вторую часть свадебного обряда. Переждать каких-то несколько минут, пока эликсир не обретет над ним сокрушающую власть. Но моран почему-то не спешил. Прикрыв глаза, он все еще неоправданно медлил, словно прислушиваясь к себе и упорно не замечая, как кружащая над полом тьма поднялась сначала до щиколоток, затем до колен, до пояса… и вот-вот готовилась поглотить его целиком.

Я тревожно прижала руки к груди, одновременно желая и отчаянно противясь тому, что он должен был сделать. Мечтая, чтобы он выбросил эту проклятую чашу и нашел какой-то другой способ… другую возможность преодолеть нависший над его семьей рок. Выбрал супругу в любое другое время и разделил ложе с кем угодно, но не с честолюбивой, непорядочной, насквозь пропитанной ядом женщиной, готовой ради титула владычицы абсолютно на все.

Таалу вдруг втянул ноздрями идущий от эликсира запах и, неожиданно решившись, рывком вздернул чашу, готовясь выпить ее содержимое одним махом, как горькое, но необходимое лекарство.

И именно в этот момент я осознала, что потеряла его навсегда. Крепко зажмурилась, чтобы не видеть, что будет происходить с новобрачными дальше. Вцепилась руками в край жалобно скрипнувшего столика и… едва не упала, услышав откуда-то издалека громкое и на редкость властное:

– Остановитесь!