Глава 7
Перемещение порталом оказалось чем-то похоже на желудочный зонд и клизму одновременно. Такое ощущение, будто меня вывернули наизнанку, а потом снова вернули. И сказали, шо так и було. Я даже закачался, когда опять почувствовал что-то под ногами.
Но потом увидел, что «что-то», это мягкая широкая кровать, а качаюсь я не один. Рядом, опираясь на попу и ладони сидит Эля и глаза у неё тоже обалделые.
Понятное дело, огляделся. Нужно же понять, куда меня занесло. Ожидал увидеть что-то вроде внутренностей огромного ствола. Мэллорна или как его там. Ну, как в фильмах. Но увидел нормальные человеческие стены. То ли в расписных обоях, то и они сами все разукрашены были. В общем, растительные мотивчики, весёленькие. Цветочки всякие, бабочки мелькают. Живые. Я сначала не поверил. Сидит себе такая на нарисованном цветке, и вдруг раз, взлетела. Помотылялась по комнате всласть, и обратно.
Комната, кстати, не поражает воображение. Обычная девчоночья, только без техники. Зеркало во весь рост за низеньким столиком. Какие-то шкатулки на полочках и комодах. Пара шкафов. Посередине круглый стол и четыре стула. Всё в белых или светло-зелёных тонах. Я перевёл взгляд на фейри, а она вдруг покраснела.
– Ты прости, – говорит. – У меня такой беспорядок. Я обычно сама убираюсь, но в академию собиралась стремительно, даже ничего не успела.
Я только тут заметил на стуле какие-то юбки, пара штук, висят, лифчики всякие.
– У меня дома тоже, – говорю, – вечно одежда на стульях валялась. Тётка гоняла, но без толку. Соберу всё в шкаф, кое-что даже развешу, а потом потихоньку снова набрасываю. Так что всё нормально.
– Но я-то принцесса, – поясняет. – Мне так не положено. Да и тебе надо бросать эту привычку. Я ещё в академии за тобой носки собирать устала.
И глаза сразу такие… строгие и хитрые одновременно.
Тут дверь распахнулась, и в комнату ворвался молодой человек в зелёных джинсах и коричневой рубашке. Волосы как у Эли – длинные, белого цвета. Да и глаза прямо как у неё – огромные и зелёные. Лицо строгое. Я даже малость испугался. Вдруг он её сразу не заметит, решит, что вор какой проник. Шарахнет какой-нибудь магией, и будет всем говорить, что кучка пепла и две обгоревших кроссовки хотели обворовать покои принцессы.
– Папа!
Как фейри крикнула, и только тогда я понял. Что это не молодой человек, а вполне себе взрослый эльф. Может быть даже и пожилой. Кто их поймёт, нестареющих?
– Тирилливатуониэль, мулей кнедоус пелай парилиэ.
– Папа, это Кирилл. Он человек, мы вместе учимся в академии.
– Прошу прощения, – он как-то быстро, но в то же время плавно кивнул в мою сторону головой. – Закарониил. Глава правящей ветви Зелёного ствола. – говорил эльф чисто, но слегка смягчал гласные. – А по совместительству, отец вашей однокашницы.
– Кири-ил, – я кивнул в ответ и незаметно для самого себя удлинил гласную в собственном имени.
– Папа, нам с Кириллом понадобится твой совет. Ты не против, если мы потом поговорим?
– Конечно же, моя ягодка. А пока вам надо переодеться. Не знаю, дочь, какими путями ты доставила сюда нашего гостя, но подозреваю, что не самыми чистыми. Его одежда нуждается как минимум в стирке. А лучше в замене.
Я почувствовал, что щёки мои пылают. Ещё бы. Сам бы повалялся в подворотне, посмотрел бы я тогда, каким чистым папаша оттуда выберется.
– К тому же, – продолжал между тем он. – Уверен, что вы не откажетесь перекусить. А твои брат и сестра уже сейчас горят желанием узнать новости из академии.
– Похоже, им придётся подождать, – пробурчал я. – Стирка – это не такое быстрое дело.
– Не беспокойтесь, Кириил. Вы наш гость. Поэтому все заботы о вашем платье мы берём на себя.
И вышел, только дверь хлопнула. Эля всплеснула руками и натянуто улыбнулась.
– Вот такой мой папа. А чуть позже ты познакомишься с сестрёнкой и братом.
Я лишь плечами пожал. Надо будет, познакомлюсь. Мне бы сначала куртку почистить. Хотя, можно её просто снять. Здесь жара, градусов тридцать, в окна солнце лупит как в июле. Так что джинсы и рубашка будут в самый раз. Решено. Сниму, выверну, чтобы грязи не видно было, а потом, когда все церемонии пройдут, найду какую-нибудь раковину или ванну, и незаметно вычищу.
Я хитро улыбнулся своей идее, глядя на фейрочку, и начал медленно снимать куртку с плеч.
– Кирилл! – Она мгновенно покраснела и непроизвольно прикрыла вполне себе одетую грудь ладонью. – Не сейчас же!
– Что? – я сделал вид, что не понял, хотя на самом деле хотел кататься со смеху. – Тут жарища. Не в куртке же мне ходить.
– А я подумала…
Я молча снял куртец, пошарил по карманам, проверяя не забыл ли что. Есть у меня такая привычка. Сую всё в карманы. А что, удобно. Мне ещё Дашка пыталась какие-то барсетки навязать, но так и не прижилось. Карманы ближе и удобнее. Только вот беда – вечно я там что-то забываю. Один раз неделю без прав ездил – остались в пиджаке, который я снял по причине жары. А документы, понятное дело, переложить забыл.
А с другой стороны выгодная привычка. Частенько бывает, что напяливаю осенью куртку и нахожу в ней, к примеру, пятисотку. Мелочь, а приятно. Вот и сейчас, кроме телефона, кошелька и документов оказался ещё и мультитул. Когда я его сунул – сам не понимаю. Но лучше прихватить. Вдруг, к примеру, у его величества трон расшатается. А я тута. Опа, и готово. Зятёк-то рукастый, ага. Надо брать…
И тут открылась неприметная боковая дверь. Даже не дверь, так, панель на стене. Бабочка с неё от толчка слетела и по комнате кружится. А панель в сторону отъехала и безо всякого стука, ни слова не говоря, вошли двое. Идут себе, будто не в спальне у принцессы, а у себя дома. Никуда не смотрят, только под ноги. И у обоих в руках свёртки. Положили передо мной на кровать, и вышли так же молча. Я даже обалдел малость. А я ведь до сих пор так на одеяле и стоял. Прямо обутый. Вот косяк… Поворачиваюсь к Эле, а она чуть не ржёт, глядя на меня.
– Это кто такие были? – спрашиваю.
– Ой, ты сейчас такой смешной, – и прыснула в ладошку.
Эля, когда вот так смеётся, самому удержаться невозможно. Я вроде и на неё злюсь, и на себя, что, как дурак, в неловкой ситуации оказался, а губы всё равно растягиваются. Ну и за захохотал, понятное дело. Отсмеялись мы, и я спросил:
– Так кто это были?
– Ой, не обращай внимания, – и рукой машет, фигня мол. – Это слуги. Одежду тебе принесли. Примерь.
Я только сейчас на стул внимательно посмотрел. И точно. Лежат джинсы, точь-в-точь как мои, рубашка бледно-розовая с какими-то легкомысленными рюшами, как у Киркорова, и сандалики. Лёгкие, в самый раз для такой жары. А поверх всего офигительный зелёный ремень. Из крокодиловой кожи, не иначе, весь в квадратик, а пряжка в виде листа конопли. Хотя, нет, больше всё-таки на клён похоже.
Джинсы я тут же взял, в руке взвесил. Лёгкие, как пёрышко. Вообще не весят ничего. А главное, карманов-то нет! Швы, где положено, есть, а руку не засунешь. Обманка.
– А куда я вещи положу? – спрашиваю.
– Оставь здесь. Ходить с набитыми карманами неприлично.
– Эля, ну подумай. Вот как я всё оставлю и пойду? А если сопрут? У тебя ведь тут не номер в гостинице, на ключ не запрёшь. Да и дверей, небось, за каждой занавеской. А у меня с собой кошелёк, документы.
– Кирилл, не сходи с ума. Это дворец. Императорский!
– И что, ни одной кражи не было?
– Ну почему, – она замялась. – Давно, я ещё маленькая была, пропала часть сервиза, подаренного Красным домом.
– Нашли?
– В том-то и дело, что нет. Так сейчас и хранится, на восемьдесят персон, а не на восемьдесят шесть.
– Вот! А у меня с собой мультитул из другого мира. Таких у тебя во дворце вообще нет. Опять же, кошелёк, документы. Вон, в Туапсе, помню, отдыхал, так там даже в запертом номере фотоаппарат спёрли. И никаких концов.
– Смотри, никому не скажи, – нахмурилась Эля. – Очень обидишь. Мы порядочные эльфы. И никогда не дадим повода в этом усомниться.
Она как-то подтянулась, лицо сразу стало строгое. Смотрит на меня как богиня мести.
– Если бы я тебя не знала, то считала бы, что ты хочешь нанести мне смертельное оскорбление.
И отвернулась. Только что носом не фыркнула. Подумаешь… Оскорбили её. Открыл я мультитул, ножницы достал и начал молча рюшки с рубашки отрезать. А что? Не на сцену, небось, иду, нечего из себя поп-звезду строить.
Режу, они почти не поддаются. Ткань даром, что тоненькая, крепкая как сукно. Возился под косыми взглядами Эли минут пять. Наконец, девушка не выдержала, подошла ко мне, ещё минуту нависала сверху, смотрела. Потом спросила:
– Ты что это делаешь?
– Удаляю лишнее.
Она только фыркнула. Постояла ещё немного и таким пафосным тоном:
– В этом фасоне не может быть ничего лишнего. Его разрабатывали много лет.
– А что же тогда рюшки не убрали? Или это женская рубашка?
– Мужская, конечно. У нас именно такие и носят.
– А я не привык, – говорю. – Ты же не хочешь, чтобы я за столом кружевными воротниками в тарелку попадал? Ну не привык я к подобному.
Пожалела. Сложила пальцы в какую-то хитрую дулю, покраснела от напряжения, и повела этой фигурой вдоль шва. Ведёт, и что-то при этом приговаривает. Личико пунцовое от натуги, жилка на шее вздулась. А у меня в руке всё это архитектурное излишество от основной ткани само отслаивается. За две минуты превратили сценический костюм во вполне носибельную одежду. Ещё бы розовый цвет сменить на что-нибудь посерьёзнее. Но я даже заикаться не стал. Опять принесут какой-нибудь клоунский костюм, возись с ним.
Только я оделся, в дверь стучат. Задорно, по-свойски. Явно не слуги. Эля что-то пискнула по-своему, дверь мгновенно распахнулась на всю ширину, и влетела… Точная её копия. Я от неожиданности даже оглянулся. Нет, стоит моя девочка позади меня, улыбается, как голливудская звезда на подиуме. А к ней, раскинув руки, летит точно такая же. Только одеждой и отличаются.
Наверное, я очень смешно выглядел. С открытым ртом, то туда, то сюда верчусь, как попугай на жёрдочке. Девчонки на меня только пару раз глянули и вдруг синхронно захохотали. Стоят, друг дружку за плечи обняли, смотрят на меня, а я уже и не уверен, какая из них Эля, а какая – её сестра. хихикают, глазами стреляют, то одна на другую, то на меня. Платья разных цветов, но ведь даже фасон один. Двое из ларца, одинаковых с лица.
Отсмеялись, и одна из них мне так весело:
– Видел бы ты, Кириил, как смешно сейчас выглядишь. Извини за небольшой спектакль, но у тебя было такое выражение лица!
А я уже, к стыду своему, и не уверен, что точно помню, кто из них Эля, а кто… даже имени её не знаю. Хотя, раз она протянула гласную в моём имени, значит…
– Извини, – говорю. И смотрю на ту, которая сейчас прикалывалась, – я не знаю, как тебя зовут.
Они удивлённо переглянулись. Ага! Попал!
– Кирилл, это моя сестра, Алолиниэль. Алолиниэль, это Кирилл.
И всё. Ни слова не сказала, кто я ей, и вообще. Хотя, наверное, правильно. Правильно будет сначала с папашей посоветоваться. А сестрёнка сделала элегантный реверанс… а декольте у неё глубокое… Красивая девушка, в общем. Даже засмотрелся на секундочку. А она ещё сама наклонилась, а сама глазками исподтишка стреляет.
Не знаю, заметила Эля или нет, может, просто сестрёнку свою знает, как облупленную, но тут же от неё отлипла, поближе ко мне придвинулась и руки в боки сложила.
– Лоли, – спрашивает, – не знаешь, нам ужин сюда подадут или в обеденный зал идти?
Та всё моментом поняла, сразу строгая стала, как староста группы.
– Вародениил обещал сам привезти. Видимо, что-то придумал.
И смотрят друг на дружку уже не так влюблённо. Ну, а я, наоборот, улыбаться начал. Весело же.
Тут в комнате снова появились молчаливые и незаметные эльфы, шустро организовали ажурный круглый стол на красивых резных ножках, накрыли скатертью… Я стоял и любовался. Приятно смотреть на ловкую работу, что бы человек, то есть эльф, ни делал. Кирпичи он кладёт, оркестром дирижирует, или как здесь – на стол накрывает.
– Кирилл, пойдём, покажу тебе твои апартаменты, – неожиданно вырвала меня из моей нирваны Эля.
Я даже не сразу среагировал. А когда, наконец, дошли её слова, то очень удивился.
– А я разве не с тобой ночую?
– Ты что?! Ветвь плакучей ивы – порядочный дом, а мы с тобой ещё не муж и жена. Так что будь добр спать там, куда положат.
Обидно, но что поделать? Прошёл следом в небольшую, вполовину меньше принцессиных покоев, комнату. В ней кровать, кстати, узенькая, вдвоём не покувыркаешься, гардероб. В углу кресло и высокий столик. За таким и не посидишь, только стоя работать. Не хотелось бы мне здесь письма писать или, например, дневник вести. Ноги заболят.
А в целом, неплохая комнатка. Светлая, воздушная. Прошлись мы с фейри, заглянули в шкаф, она одеяло откинула, провела пальцем по столу и зачем-то по подоконнику. И быстрее назад, тем более, что запах из покоев шёл умопомрачительный. Аж в животе заурчало.
Стол уже накрыт. Стоят два графина, похоже, с соком, салатов не меньше, чем на Новый год. А между салатами, к моему удивлению, жареные сосиски и тарелка с котлетами.
– Эля, – спрашиваю. – Ты же говорила, что эльфы не едят плоть животных. А тут вон, котлетосики какие-то.
– А ты попробуй, – и хитро улыбается.
Я к столу только подошёл, тут же сзади материализовался молчаливый слуга и уже со стулом в руках. Я крякнул от неожиданности и присел. Как раз на сиденье. А передо мной уже и тарелка стоит, три разнокалиберных вилки, два ножа, и три ложки. И что чем едят, я и близко не знаю.
Наверное, с минуту я терзался муками выбора, затем по-рабочекрестьянски, ухватил подходящую на мой взгляд вилку и потянулся за котлетосом. Люблю я эти «таблетки от голода», как их называл мой одноклассник Илья.
Только потянулся, а молчаливый уже там. Подхватил здоровенной двузубой вилкой и на мою тарелку аккуратно уложил. Когда только успел? Ещё и листом салата обернул. И так же быстро всё передо мной обратно поставил. Ловкость рук, понимаешь…
А котлета, кстати, ничего. На индейку похожа. Только кинзы в неё явно переложили. А так норм.
– Ну как тебе? – это уже Лоли спрашивает.
– Вкусно, – отвечаю. – Сразу и не подумаешь, что не из мяса. Что это? Неужели соя?
– Мука, грибы, травы…
Ничего себе, они наловчились. Я тут же сосиску попробовал. Отличная. Будто только что на углях жарилась. Неплохо у них во дворце готовят.
Мне как раз накладывали салат, когда дверь наотмашь открылась, и в покои вошёл… я сначала решил, что это хмурый император. Очень уж лица похожи. Но потом увидел шрам от виска до шеи, да и глаза немного не такие. И, вроде как, чуточку моложе, хотя, кто их, длинноухих, разберёт.
В общем, вошёл он, угрюмый, вид, как у Доцента в «Джентльменах удачи». Кажется, сейчас майку на себе разорвёт и на всю камеру: «Сколько я зарезал…»
В покоях сразу воцарилась абсолютная тишина. Лоли вообще застыла с вилкой возле рта. Я, как позже оказалось, тоже. От вошедшего исходила аура силы, власти и агрессии. Так гопники в подворотне навстречу выходят.
Эльф стремительно двинулся вперёд, одним движением расстегнул пыльный плащ под горлом и тот медленно начал падать у него за спиной. Но на пол опуститься не успел. Один из молчаливых слуг его мгновенно подхватил и куда-то дел.
Эльф со шрамом подошёл к столу, пальцами ухватил из тарелки сосиску и в три укуса её ликвидировал. Потянулся за следующей, но перед ним мгновенно появилась тарелка, на которой эта сосиска уже лежала.
И тогда он, не глядя, сел. Вот это я понимаю, степень доверия. Хотя, в его случае, скорее, дисциплина. Вошедший просто опустился там же, где стоял. Но за его спиной уже находился слуга со стулом, так что всё обошлось благообразно.
Эльф сел, взял ножик и только указывал на нужные блюда. Лакей мгновенно ему их накладывал. Через минуту на тарелке уже возвышалась солидная горка.
Так же в молчании он начал есть. Только через половину наложенного на тарелке поднял на всех глаза.
– Задали мы сегодня круглоухим, – глухо сказал он и посмотрел на меня.
Я не знал, как мне на это реагировать. Сердце снова заколотилось, но полгода академии, похоже, прошли не зря. Я мгновенно успокоил пульс и моей внешней невозмутимости мог бы, наверное, позавидовать и Штирлиц. Я просто сидел и смотрел. Смело и открыто. Да, похоже, драки не избежать. Что в соседней деревне, что в эльфийском дворце. Одни законы. Пока в морду не дашь, своим не станешь.
– Деньчик, это Кирилл. Мы с ним вместе учимся, – прорвалась сквозь тишину Эля.
Похоже, пробует разрядить обстановку. Только вот не получилось. Этот Деньчик только скривился от такого прозвища. Посмотрел на сестру, будто она на приёме матом ругнулась.
– И зачем было волочь сюда всяких проходимцев? Или ты забыла, что твой брат уже полгода воюет вот с этими, – и рукой на меня показал. – А тебя, мотылёк, я сейчас убивать буду.
– Вародениил! – Это Лоли попыталась воздействовать на брата, но тот и длинным ухом не повёл.
Похоже, не отделаюсь я банальной дракой. Наследный принц ловко вынул из двух ножен две шпаги, взвесил обе в руках. Потом посмотрел на меня.
– А чтобы никто не мог сказать, что наследный принц убивает безоружных, на!
И в меня полетела та, что была у него в левой руке. Я еле поймал. Она же без ножен, за клинок не ухватишь, пришлось за рукоятку ловить. Но ничего, ускорился по-быстрому, благо, сердце и так норовило рёбра проломить, и поймал.
Непривычное оружие. В школе у нас НВП вёл старый казак, офицер в отставке. Так что немного знаком я был и с шашкой, и с верховой ездой. Мы, вместо того, чтобы противогазы примерять, изучали джигитовку. А что вы хотите от деревенской школы? Кто был, того уроки вести и поставили.
Хотел восьмёрку крутнуть, но с этой железякой так не сделаешь – не просто рукоятка, как у шашки, а с гардой-тарелкой, к тому же с дужкой до самого навершия. Не особо покрутишь. Так что со стороны выглядело, будто я с удивлением рассматриваю, чем это таким в меня кинули. Стыдно…
Клинок, кстати, тоже необычный. Четырёхгранный, ромбом, с острым кончиком. Чтобы, значит, и колоть можно было, и рубить. Гарда, как и всё у эльфов, красивая, в виде ивовой ветви с листьями. Если бы не металл, от настоящей и не отличить.
Стою я, рассматриваю. Принц на меня глянул, как на таракана. Эля побледнела. То на меня посмотрит, то на брата, и, похоже, не знает, что и сказать. Лоли, наоборот, стала красная, вскочила.
– Вародениил! Ты хочешь убить нашего гостя?
– А кто меня остановит? Ты что ли? И вообще, ты уверена, что это гость? Может быть, этот мотылёк – вражеский лазутчик, который втёрся к вам в доверие, чтобы выведать наши стратегические планы?
И на меня посмотрел.
– Ну что, круглоухий, я заявляю, что ты шпион дома Ромелей. И я вызываю тебя на бой.
А смотрит уже не столько зло, сколько весело. Только не та это весёлость, которой я бы с ним вместе посмеялся. Ему что, он наследный принц. Скажет, что шпиона убил, и все дружно согласятся, чтобы не портить отношений. А я… Да если я только смогу этого вояку хоть раз задеть, тут же толпа слуг набежит. Меня же мебелью закидают, но победить не позволят.
Похоже, до него то же самое дошло, потому что Вародениил усмехнулся, посмотрел на меня ещё раз и громко сказал:
– А чтобы никто не мог сказать, что я пользуюсь своими привилегиями… Как тебя зовут?
– Кирилл, – во рту у меня пересохло, я еле слышно сипел.
– Итак, Кириил, я вызываю тебя на честный бой. До смерти. Там нам никто не помешает.
Он начал вертеть пальцами. Я уже не задумываясь, разогнал восприятие, посмотрел в энергетическом зрении и увидел, как с пальцев принца срываются и застывают в воздухе загогулины малахитового цвета. Тёмно-зелёные. Запоминались, кстати, легко, неплохо нас в академии натренировали.
Наконец, писанина была закончена, эльф зачерпнул у себя из ауры зелёного, кстати, его цвет был гораздо темнее, чем у Эли, да ещё и с чёрными прожилками. Потом выплеснул эту зелень на буквы. И тут же вместо них в воздухе повисла арка, будто завешенная малахитовой занавеской.
– Идём, – сказал он и первый шагнул внутрь.
Я за ним. Сзади сёстры только охнули.
Снова состояние, будто наизнанку выворачивает, и вот мы уже стоим в каком-то заброшенном зале. Очень похоже на советский летний кинотеатр, у нас в районе такой был. Деревянный глухой забор, высотой метра три, дощатые полы. Кругом дыры и всё заросло травой и кустами.
– Здесь никого нет, – сказал Вародениил. – Поэтому никто не помешает бою. А сестрёнки слышали, как я тебя вызвал, так что всё по-честному. Бой!
И он без предисловий кинулся на меня.
Да, шпага – это не шашка. Я еле успевал отбивать удары. Никакой речи о том, чтобы уколоть, или там, рубануть, и не было. Ушастый порхал над полом как летучая мышь. Только звон стоял. Секунда, и у меня на груди уже расплывается красная полоса. Хорошо, что успел отскочить, неглубоко досталось.
Наконец, до меня дошла вполне себе естественная мысль, что надо бы переключиться на энергетическое зрение. Всё-таки хреновый пока ещё из меня маг. Другой бы сразу догадался, а я только сейчас начал видеть изменения яркости и намерения противника. И, похоже, принц со мной играл как кошка с мышью. Наш учитель, Афанасий Петрович, говорил, что хороший боец заканчивает бой за один удар. Принц, я уверен, мог бы давно меня на шашлык порубить, ну или просто проткнуть. Но, очевидно, не спешил.
Я снова разогнал восприятие. Особо и стараться не пришлось, сердце и так из груди выскакивало. Вместе с энергетическим зрением это дало кое-какие плоды. Я хотя бы стал успевать блокировать атаки.
Принц, гад такой, ещё ускорился. Я снова еле успевал. Сердце стучало как швейная машинка, но всё равно, получалось только отбивать летящие со всех сторон удары.
В памяти отложились отдельные картинки. Вот принц намеревается уколоть меня в грудь, я ухожу и вижу, что намерения изменились и мне в ноги уже летит клинок. Еле успеваю подпрыгнуть. Никакой речи о том, чтобы ударить в ответ уже не идёт. Приземляюсь и чуть не напарываюсь лицом на остриё. Когда он только успевает? Отбиваю шпагу вверх и хочу провести рубящий удар, но кончик утыкается в его эфес. Оружие пытается вырваться из рук, еле удерживаю, а принц уже снова колет. Полностью уйти не успеваю, пришлось принять удар на левое плечо. Руку начинает саднить, она сразу тяжелеет.
Была, правда, и положительная сторона. Через пару минут боя руки начали понемногу вспоминать, каково это, держать саблю. Пусть даже шпагу. Я умудрился провести невероятную в своей непредсказуемой глупости атаку. Правда, цели не добился. Но, как ни странно, зато воодушевил сам себя. Могу, значит!
Замахал ещё отчаяннее. Принц наконец-то стал предпринимать какие-то действия для обороны. Я его понимаю, тут противник машет благородным клинком, как арматурой. Хочешь-не хочешь, задумаешься о защите.
Так что, когда мой противник пошёл на следующий выпад, я по-колхозному шарахнул своим клинком прямо по его. Как палкой по крапиве. Принц, понятно, такого финта ушами не ожидал, и его шпага с тонким звоном отлетела шагов на пять и воткнулась в пол. А моя на излёте попадала концом ему прямо в горло.
Еле удержал. Отступил на пару шагов, опустил клинок к ноге, стою, отдышаться не могу. Кровь, пот текут, сердце пулемётом колотит, дыхание, как баян на свадьбе, в надрыв.
Вародениил сначала стремительно побледнел, затем, когда увидел, что я не спешу зарубить безоружного, усмехнулся. Элегантным шагом подошёл, взялся за эфес, и тут же, одним прыжком, переместился ко мне. И уже рубит сходу прямо по голове. Я еле отскочить успел. В мыслях только мелькнуло, что зря, похоже, я его пожалел. Он бы точно не стал миндальничать.
И снова лупим друг друга куда попало. Я уже устал, всё чаще проскакивает малодушная мыслишка плюнуть и не защищаться. Пусть уже рубанёт по черепушке, чтобы сразу наповал. С трудом заставляю себя продолжать. Но всё равно, силы уже не те.
Снова, несмотря на ускорение, с трудом поспеваю за точными и быстрыми ударами принца. И всё больше на теле мелких ран. А из них кровь. И чем больше её вытекает, тем тяжелее поддерживать бешеный темп схватки. Я-то его всего два раза задеть успел. И то, похоже, только одежду порвал.
Наверное, то, что я, уходя от укола, запнулся на неровных досках, было закономерно. Устал очень. Шарахнулся плашмя на спину, шпага куда-то отлетела. Лежу, пытаюсь вдохнуть, как рыба на песке, но дыхалка отбита, не могу. А принц мне шпагой прямо в грудь тычет. Как в замедленном кино, на меня движется неестественно большое, блестящее острие клинка.
И прямо перед грудью останавливается. Принц делает ещё шаг ко мне, неспешно убирает шпагу в ножны. Потом протягивает руку.
– Вставай.
Поднимаюсь сам, без помощи. Ноги дрожат, сердце колотит, дыхание срывается. Пот и кровь по всему телу. Ещё и глаза защипало, то ли пот попал, то ли плакать хочется. Стою, шатаюсь. Шпага в стороне, делай со мной, что хочешь.
А он всё руку протягивает. Ещё и улыбается, гад.
– Ты хорошо сражался, – говорит. – А главное, честно. Тебе можно доверить в бою спину. И потому достоин держать руку правящей ветви Зелёного ствола. Моё имя – Вародениил. И я прошу тебя принять мою дружбу.
Я в шоке. Ну точно, как в деревне. Подрались, потом подружились. Только дрались не кольями, а шпагой.
А он отошёл, клинок мой многострадальный с пола поднял. Пока возвращался, отстегнул ножны и сунул его внутрь. И мне протягивает.
– Держи. Эта шпага нашла себе достойного кавалера, а я – честного друга. – И с усмешкой, – только Деньчиком не называй. Такое одним сёстрам позволено.
