Глава 16

Я сидел на кровати в тёмной и тесной каморке на втором этаже и пытался понять, чего же я хочу. Общение с Джеком Дениэльсом что-то во мне перевернуло. Отношение к барону оказалось неоднозначным. С одной стороны, он, конечно, козёл и сволочь, и методы его ни разу не порядочные. Но с другой, у него есть цель. Стать графом, владетелем обширных земель. И он не боится идти к своей цели напролом, невзирая на сопротивление и порицание.

А чего хочу я?

В детстве, как и большинство детдомовских, мечтал о большой семье, большом доме в большом городе, чтобы обязательно все всех любили и вечерами собирались вместе. Потому и в Москву поехал. А там, в Первопрестольной, всё как-то покатилось по наклонной. Захотел купить Лансер. Полгода жил впроголодь, но купил. Так это не мечта всей жизни. На убийство, например, я бы за машину не пошёл. И дочку графа не умыкнул – себе дороже.

А сейчас, когда мне практически под ноги бросили всё, о чём я и мечтать не мог, чего я хочу? Сейчас – понятно, добраться до биологической базы и включить оборудование, но это мелочь, промежуточная цель. А зачем мне вся возня с домом Лавой, возрождение его членов, строительство города в пустыне?

Я закрыл глаза и постарался отбросить все мысли, как учил Сафронил. Состояние безмыслия очень хорошо отсекает любую повседневную суету и обнажает глубинные желания. Сначала получалось плохо, мешала пьянка графчат на первом этаже, потом, когда я приспособился пропускать их гомон мимо ушей, стало выводить из себя собственное дыхание и сердцебиение. Никогда не думал, что организм работает так шумно.

Около часа ушло на отсечение всех внешних и внутренних раздражителей, я почти уснул, когда перед глазами понемногу проявился незнакомый, но прекрасный мир. По небу сновали яркие флаеры, в космос улетали дальние корабли, в лабораториях трудились маги, преобразовывая энергии в то, что нужно миру. По улицам утопающих в зелени городов ходили счастливые, знающие, чего хотят, люди. Это был тот мир, который царил на планете пятнадцать тысяч лет назад.

Здесь каждый житель имел свою цель с момента рождения – это развитие себя, как личности, становление себя. Потому что обществу тоже нужно развиваться, а развитый мир состоит только из развитых членов, его составляющих. Потому и старались живущие здесь добавить в мировой спектр ещё цветов и оттенков, не нарушая при этом вселенской гармонии.

Я так глубоко почувствовал своё видение, что, кажется, даже стал улавливать звуки и запахи. И то, что я чувствовал, было прекрасно. Мне очень захотелось вернуть планете былое величие, знание своего пути. Настолько сильно, что я отказывался возвращаться в реальность. Так и уснул, даже не ложась на кровать.

Снился мне вновь тот самый молодой бог, но на этот раз я наблюдал его, как подростка, как равного себе. Видел его родителей, старшего брата. А когда мальчик вернулся в своё пространство и вновь принялся наблюдать за миром, стало понятно, почему эта планета закоснела в своём развитии.

Молодой бог боялся взрослеть. Ему было очень уютно в своём детском коконе. Ну, а раз не растёт бог, то не может быть прогресса и в мире, которым он владеет.

Эта мысль взорвалась у меня в голове, как бомба, поэтому я тут же проснулся. Лежал, хлопал глазами и пытался ухватить за хвост медленно тающее в глубинах памяти сновидение. Что-то там было про какого-то пацана, и он явно имел отношение ко мне.

Так ничего не вспомнил, поэтому обулся, повесил за спину шашку, взял в руку рюкзак и спустился в обеденный зал.

Бармен так же монолитно царил над стойкой, казалось, за ночь он не пошелохнулся. На столе, следуя традициям русского застолья, лицом в салате, спали двое графчат. Салат в незанятом блюде, видимо, назывался «Цезарь», потому что из него торчало не меньше десятка кинжалов. Живот, реагируя на накрытый стол, ворчливо забурчал. Я молча кивнул бармену, тот понимающе кивнул в ответ. В двери кухни тут же появилась давешняя официантка. В том же платье, переднике, даже солома в голове, кажется, сохранилась со вчерашнего дня.

Девушка, зевая, поставила передо мной глубокую деревянную тарелку и со стуком положила на стол огромную, с мой кулак, ложку.

– Овсянка, сэр, – прокомментировал я вполголоса.

А что ещё сказать, если именно овсяную кашу мне и подали? Официантка моей фразы не заметила, она уже плелась в сторону лестницы.

Не успел я прикончить и половину каши, вкусной, кстати, с молоком и мёдом, как напротив тяжело сел управляющий.

– Ну, сед Лавой? У вас была целая ночь на размышления. Вы с нами? Повторю, лишний клинок в нашем деле не помешает, а граф не отличается скупостью.

– Да, Джек.

– Я не сомневался, – он кивнул, явно подтверждая свои мысли. – Тогда смотрите.

Ловким движением управляющий выудил из-за пазухи простой дырявый голыш на кожаном шнурке, такие собирали дети в приморском лагере Артек. Аккуратно положил его между нами на стол, накрыл ладонью и что-то про себя зашептал.

Когда он убрал руку, над камешком плавно поднялось голографическое изображение почти полметра высотой. На меня смотрел весёлый бородатый здоровяк лет двадцати пяти, очень широкий в плечах. Фигура трижды медленно повернулась вокруг, здоровяк помахал руками, сделал на месте несколько шагов, затем голограмма сменилась на изображение только головы.

Добродушное широкоскулое лицо, тёмно-русые волосы до плеч, борода лопатой, прикрывающая шею, голубые глаза. Если бы встретил этого красавчика на улице, сроду бы не подумал, что он способен на подобную низость.

Голограмма сделала несколько движений губами, изображая мимику, глаза поёрзали туда-сюда, затем изображение стало тускнеть и вскоре исчезло.

– Как вы поняли, это и был барон Григорий Данлоп, – вывел меня из задумчивости Джек.

– Удобный амулет.

– Только никому не рассказывайте. Артефакты древних не запрещены, но вот их добыча…

– Как это?

– По закону артефакты должны регистрироваться в канцелярии его величества Игудона третьего. С обязательным пояснением, где вы его нашли, при каких обстоятельствах. И с доказательствами, поскольку поиски в районе Мёртвых скал запрещены законом. Но мы-то с вами понимаем, что историю и путь большинства находок невозможно отследить. Поэтому гораздо проще их не афишировать.

– Да, я вас понимаю.

– Ну, а коли мы достигли взаимного понимания, предлагаю собираться в путь.

Поначалу я ехал очень осторожно, то и дело осматривая энергетическим взглядом окрестности. Так и казалось, что вот, сейчас из-за ближайших кустов с гиканьем выскочит толпа разномастно вооружённых разбойников. Но через некоторое время успокоился. Понял, что на караван из пяти возов, охраняемый двумя десятками воинов, половина из которых к тому же одеты в цвета здешнего правителя, может напасть только камикадзе. Так что если и есть в здешнем лесу разбойники, то сейчас они стараются вести себя тише зайцев.

Обоз двигался медленно, примеряясь под скорость возов, так что вторую часть пути я в основном шёл пешком, держа предоставленного мне жеребца под уздцы. Так хотя бы не болели натёртые внутренние стороны бёдер. Всё-таки последний раз ездил верхом ещё в детдоме.

Вскоре показался город. Подсознательно я ожидал чего-то похожего на старый Таллин или центр Праги. Единственное, мне казалось, что из каждого окна обязательно должны выплёскивать ночные горшки, как в книгах про средневековую Европу.

Реальность оказалась совершенно другой. Почти километр мы ехали среди невысоких белёных домиков с обязательными участками вокруг каждого. В голове вспыхнула ассоциация с постсоветскими городами, которые окружали дачные массивы. Со временем здания становились выше, основательнее, а потом впереди завиднелся и сам город.

Каменная стена, высотой метров десять, почти посередине массивная низкая башня с тяжёлыми деревянными воротами, окованными толстой железной полосой. Настоящая крепость.

Снаружи никакого рва не было, дорога подходила прямо к воротам. Джек Дэниэльс резко ускорился, и к тому времени, когда мы по одному втягивались в ворота, стоял и о чём-то говорил со стражником. Рядом навытяжку стояли ещё двое. Стражники были колоритными фигурами. С длинными, метра три, копьями, тяжёлыми длинными мечами у поясов, закованные в металлические нагрудники, они казались увеличенными садовыми фигурками.

Как только миновали ворота, Джек тут же рванул вперёд. Я же, пользуясь ситуацией, окончательно перешёл на пеший шаг и даже привязал коня к последнему возу.

В городе графские боевики стали гораздо разговорчивее. Управляющий так же спешился, подождал меня, после чего взял на себя роль экскурсовода и пояснял мне чуть ли не каждое встречное здание.

На улицах было оживлённо, и я не сразу обратил внимание на снующих там и тут людей в кожаных, железных, а кто-то и стальных ошейниках. С удивлением я понял, что это рабы. Шаблон оказался порван в клочья. В моём представлении раб должен быть как у мымгыров – одет лишь в набедренную повязку, избит и с затравленным взглядом.

А здесь нормальные люди, некоторые улыбаются, а один мальчишка с железным кольцом на шее вообще скачет по улице вприпрыжку.

– Это рабы? – спросил я, указав рукой на первого попавшегося обладателя ошейника.

– Они самые, – повысив голос, чтобы перекричать гул толпы, ответил Джек.

– Но разве в графстве рабство не запрещено?

– Запрещено, как и во всём королевстве.

– Но тогда… – я не знал, что сказать.

– Сед Кириил, Тирлим торговый город. А значит, жители его умны и изворотливы.

Я пока не мог понять, к чему он клонит.

– Здесь же аукцион. По закону, это единственная организация, которой разрешено иметь рабов. Повелось это издавна, говорят, ещё до войны, и не отменили этого положения лишь потому, что оно никому не мешает и всех устраивает.

– И что? Они все продаются? Но кому, если владеть рабами нельзя?

– Я ещё раз убеждаюсь, что вас, сед Лавой, послала мне сама богиня. Вы невероятно порядочный человек. Скажите, вы слышали про предпродажную проверку товара?

Что-то крутилось в голове, но вспомнить я не мог. Но зато, пока напрягал память, сообразил, как местные обошли закон.

– Они сдают рабов в аренду?

– Нет, что вы. Это было бы невыгодно. Всё решено проще и элегантнее. Каждый, возжелавший купить раба, может проверить его качества. Для этого следует оставить залог в размере стоимости товара.

– А время проверки не лимитировано, – подхватил я.

– Вы совершенно правы. Так что формально никто из них ещё не продан.

– То есть даже в других местах королевства можно встретить рабов, реализованных по подобной схеме.

– Гораздо реже, но можно. Если здесь рабовладение – норма, то в большей части страны оно осуждается. А вот, кстати, и сам аукцион.

Я ожидал чего-то мрачного, в стиле обиталища Дарта Вейдера, поэтому не сразу сообразил, что Джек показывает на крашеное в весёленький светло-зеленый цвет здание. Мне оно больше напомнило цирк или маленький крытый стадион. Вход с колоннами, длинные, стреловидные окна, крыша куполом… Ну ни разу он не ассоциируется с угрюмым рабством.

– А вот и рынок. – Джек показывал на невысокий каменный забор, за которым виднелась пестрота разноцветных навесов и палаток.

– Без преувеличения скажу, – с гордостью настоящего гида продолжил управляющий, – что здесь, если знать где, можно купить буквально что угодно. Абсолютно любой товар, включая даже эльфийские амулеты.

– Эльфийские? Но ведь война…

– Эх, молодость… – собеседник махнул рукой. – Даже война не должна быть препятствием торговле, запомните это, юноша.

– А нам ещё далеко?

Я неосознанно высматривал гостиницу или постоялый двор. Время давно перевалило за полдень и живот напоминал, что одна тарелка каши в день – это очень мало.

– Сейчас выезжаем через Возовую башню, а потом час по перелеску, и мы на месте.

– Так замок барона не в городе?

– Из каких же вы краёв, сед Лавой, что у вас замки в городах ставят?

Да, Штирлиц как никогда был близок к провалу. И почему я решил, что барон живёт здесь? Надо было как-то оправдываться.

– Не ставят, конечно. Мы едем через город, потому я так и решил. Сам бы я Тирлим, скорее, объехал, чтобы не плестись по улицам.

– Увы, Кириил, это невозможно. Видите слева гору? Она подходит почти к стене. А сам город стоит возле заболоченного речного берега. Единственная дорога проходит именно через него. Может, потому он и стал торговым?

Живот снова напомнил о себе. Режим питания нарушать нельзя, вспомнил я наказ незабвенного Пончика.

– Джек, вы не будете возражать, если я отойду к ближайшему лотку и куплю себе что-нибудь перекусить?

Управляющий засмеялся.

– Такие поступки и выдают в вас путешественника. Наш отряд собирается разбить короткий лагерь за городскими стенами. Там и пообедаем.

Он посмотрел на меня, потом что-то прикинул в уме.

– Впрочем, если вы голодны, конечно, купите что-нибудь. Рекомендую шарбурум. Очень вкусно. А отряд вы нагоните, здесь всё равно одна дорога.

Пока я нашёл, где продают этот самый шарбурум, пока продавец нашёл сдачу с империала, караван ушёл метров на сто вперёд. Я почти потерял их из вида, мог разглядеть лишь одного из всадников, возвышающегося над толпой. Зато в переулке мелькнуло что-то смутно знакомое. Я не раздумывая рванул следом.

Так и есть, прижавшись к стене, на меня смотрел барон Георгий Данлоп. Один, без свиты и прихлебателей. Взгляд его был затравленным, руки сжимали двуручный меч. Большой, но гораздо меньше того, которым гонял меня Сафронил.

Барон почти не отличался от своей голограммы, разве что одет был в кольчугу поверх какой-то кофты грубой вязки, и штаны были не широкие, как я привык видеть на местных, а почти как у меня. Он посмотрел мне в глаза, мазнул взглядом вслед уезжающему каравану. Видимо, убедившись, что никто не кинется мне на выручку, Георгий бросился на меня.

Сабля с тихим шелестом выскользнула из-за спины как раз вовремя, чтобы отбить тяжёлый замах противника. Длинный двуручник со скрежетом прорезал борозду в штукатурке ближайшего дома. Я довернул эфес и мой клинок мазнул по запястью графа. Жаль, вскользь, только кольчугу прорезал.

А Данлоп уже бил в ответ, стараясь подсечь мне ноги. Прыгать не судьба, недаром он держит меч одной рукой, второй наверняка собирается огреть меня. Эти мысли я додумал уже потом, после того, как на инстинкте шагнул назад, усилием воли разгоняя сердце. Удар рывком замедлился, и я вполне успел наступить на несущееся над самой землёй лезвие.

Барон рывком выдернул меч из-под моей ступни. То и я остыл, то ли он тоже владеет секретом ускорения, но удары сравнялись с моими. Если бы сабля была раза в два тяжелее, я бы пропустил минимум три хороших выпада.

Меч проносится перед грудью, отведённый плоскостью моего клинка, я вспоминаю наказ учителя и добавляю в шашку электричества.

Искры нет, но барон с криком роняет двуручник и отшатывается. Глаза выпучены, дыхание не просто сорвано, он вообще не может вдохнуть. Тут же приставляю к его горлу кончик сабли.

– Ты… – Георгий никак не может отдышаться. – Ты не из графских. И на охотника за головами не похож. Зачем?

Он, игнорируя клинок, тяжело опустился на землю. Меч лежал в шаге от нас.

– Я хочу восстановить справедливость.

– Спра… – барон захохотал. Смех перемежался с кашлем. – Справедливость. Как тебя зовут, миротворец?

– Кирилл Седловой.

– Лавой?

Данлоп мгновенно вскочил, пригладил ладонью волосы и расчесал пятернёй бороду. От неожиданного движения я ткнул саблей, и она громко проскрежетала по кольчуге. Барон этого будто не заметил. Он, как мог, привёл себя в порядок, после чего тяжело опустился на одно колено и склонил голову.

– Приветствую вас, мой сюзерен. Род Данлопов свято чтит наказы и соблюдает законы.

Я был поражен меньше, чем ожидал. Видимо, сказалось массовое приведение к присяге. Не больше секунды ушло на осмысление ситуации, после чего я убрал шашку за спину.

– Встань. О каких законах ты можешь говорить? Или дом Лавоев повелел тебе стать рабовладельцем?

Через полчаса мы уже сидели за столом, пили очень лёгкое местное вино и разговаривали. Точнее, рассказывал в основном Георгий, я больше слушал, время от времени пытаясь попасть в резонанс с его сознанием и определить, правду ли говорит мой случайный вассал. Потому что его версия очень отличалась от того, что я услышал ранее.

– Кто тебе это сказал, сед Кириил? – экспансивно вскидывая керамическую кружку спрашивал Данлоп.

– Джек Дэниэлс, управляющий графа, – отвечал я.

К моменту ответа я уже не был уверен в своей правоте.

– Нет у него управляющего. Выгнал год назад, – ответил Георгий и сделал мощный глоток. – Потому и графство за год впало в разруху.

– А мне он говорил, что это у тебя доходы упали.

Из разговора стала ясна очень неприятная история. Георгий и Фелиция полюбили друг друга. В общем-то неудивительно, оба владения стояли на границе королевства и кроме, как с соседями, особо ни с кем не общались. Может быть, судьба их и сложилась бы счастливо, если бы не древнее соперничество родов Гебермаркских и Данлопов. Графу было очень неприятно отдавать единственную дочь за соперника, зная, что в итоге и все владения окажутся в руках барона.

А молодые встречались, общались, и всё говорило о том, что скоро Георгий пришлёт сватов. И тогда графу пришла в голову замечательная идея. Он отказал соседу. Отправил обратно торжественное посольство, пришедшее просить руки Фелиции.

И было бы это не страшно, если бы не желание победить в давнем соперничестве. Дело в том, что баронство Данлопов стояло на торговом тракте, к тому же часть земли в стародавние времена выкупил вольный город Тирлим. И хоть формально он к баронству не относился, но вся земля вокруг него принадлежала Данлопам и давала неплохой доход за счёт обслуживания купцов и путешественников. Фактически баронство Данлоп было богаче графства Гебермарк.

– Понимаешь, армии у меня нет. Что брать-то? На торговый город и дурак не нападёт, себе дороже. Если только замок. Его и охраняю. Напасть на меня просто так нельзя, в городе королевская канцелярия, а значит, уже на следующий день напавшего окружит армия. А повода я не давал. Даже когда граф нас из своего дворца выкинул, просто домой поехал, не стал ни деревни грабить, ни постоялые дома жечь.

Я в основном кивал, стараясь уловить хоть какую-то фальшь в словах собеседника. Но Георгий говорил чистую правду.

– А вчера я видел Фелицию…

Любовь их была так сильна, что девушка готова была бежать с женихом даже против воли отца. Но барон не хотел переступать черту, прекрасно понимая, что стоит ему хоть в чём-то нарушить закон, и граф будет иметь полное право на него напасть. Потому и отказался от предложения любимой украсть её.

– Тогда что случилось?

– Я её видел. И знаешь, с кем она ехала?

– С кем? – я действительно был заинтригован.

– Со мной! Со мной, бездна побери!

Я ничего не понимал и только глазел на рассказчика.

– Понимаешь, едут, он что-то болтает, а Фели сидит в седле, как во сне. А у него лицо…

– Ну?

– Моё лицо! Моё! Но я-то вот он! Я же всё это вижу!

– Тогда кто это?

Аура утверждала, что Георгий не врёт. Но что тогда могло произойти?

– Я так думаю, это иллюзия была.

– Зачем?

– Очень просто. Я невесту красть не стал, а графу это очень нужно. От него управляющий ушёл, так что дела вести некому, а значит, доходы упали. Выход один – баронство воевать. Только вот, кто же ему даст?

– А тут отличный повод.

– Верно, сед Кириил. Повод – лучше не придумаешь. Только вот не знал я, что этот гад решил мою Фели ещё и на торги выставить. А как ты это рассказал, я и понял, что лучше ему не придумать. Подлец барон, не получив невесту, крадёт её, но не женится. Женитьбу, возможно, королевские крючкотворы ещё и простили бы. Но он хочет девушку продать. Против всех законов и правил. И мотив какой понятный – захватить графство в качестве платы. Тут король все войска на усмирение пошлёт, чтобы никому повадно не было.

– Подожди, Георгий, – спросил я. – А тут ты что делал? На твоём месте следовало бы замок защищать.

– Как? Я же в замке. Ну, он, то есть. Такой же, как я. Вот и ждал, пока они в храм венчаться пойдут, хотел любимую отбить. А теперь понимаю, что не в храм он с ней собирается, а совсем даже наоборот, на аукцион.

Георгий потянулся через стол. Мне казалось, что он сейчас схватит меня за воротник, но барон лишь положил передо мной свою огромную, как совковая лопата, ладонь, и попросил:

– Сед Кириил, помоги. Прошу тебя от души, как вассал сюзерена.

Утром я застал барона на условленном месте, там же, где встретились первый раз. Не знаю, как он провёл ночь, я же снял комнату на постоялом дворе возле ворот. Те, что ближе к центру, оказались слишком дорогими.

У аукциона были уже к открытию, и мы сели за столиком в какой-то забегаловке, напротив. Ну, забегаловкой это я зря назвал. Цены оказались немаленькие. Зато можно было всё видеть через деревянную, оплетённую каким-то плющом, решётку, которая отделяла веранду от улицы. Сидели долго, три золотых короны и пять серебряных марок. Не будешь ведь просто торчать за столом и ничего не заказывать.

Пока интересующих нас людей не было, но зато я заметил другое.

– Георгий, кто это в графских цветах?

Возле двери в аукцион, привалившись к стене, стоял молодой человек. Я бы и не обратил внимания, если бы не фиолетовая куртка.

– Я сейчас!

Барон рванул на выход, я едва успел удержать его за рукав.

– С ума сошёл?

Он не понимая смотрел на меня.

– Как ты думаешь, Георгий, для чего этот тип там стоит?

– Меня ждёт, чтобы не помешал.

– Ты себя в зеркало видел? Как этот хлюпик может тебе помешать? Ты же его одним пальцем перешибёшь.

– Вот я сейчас и…

– Стой! Ты так и не понял. Он должен дать сигнал, что всё в порядке.

– Откуда ты знаешь?

– Ежу понятно.

– Кому?

– Зверь такой, очень умный. Вон, гляди.

Из-за угла потянулась кавалькада всадников. Но раньше, чем я её разглядел, по улице пронёсся негромкий удивлённый гул. Зеваки обсуждали невиданное зрелище.

Первым ехал абсолютный двойник барона. Если бы я не знал, что Георгий сидит рядом, точно бы решил, что это он. Справа от него, свесив по-дамски ноги на одну сторону сидела фигура, накрытая чёрной вуалью. Разглядеть её лицо было невозможно. Следом за ними ехал десяток вооружённых всадников.

– Твои? – спросил я Данлопа.

Он лишь, стиснув зубы, помотал головой.

– Тогда вперёд.

Мы выскочили наперерез и в мгновение оказались окружены.

– Самозванец! – закричал двойник барона, указывая рукой на моего спутника. – Руби его!

Я еле успел увернуться от трёх ударов одновременно. Но основная атака пришлась по барону. Он вертелся как самолётный винт, каким-то чудом не только отбивая клинки противников, но и успевая ответить. Двое уже лежали. Кстати, одного я узнал, это был тот самый здоровяк, что примерял на свою челюсть горлышко кувшина на постоялом дворе. Только на этот раз он, как и все, был одет не в цвета графа, а в обычные коричневые кожаные латы.

Особо присматриваться к атакующим было некогда, я разогнался, стараясь не отстать от Георгия, попытался чувствовать гармонию и ритм боя. И внезапно увидел на шее у спокойно сидящего двойника Данлопа необычный амулет. Те, что я встречал раньше, светились зелёным, но этот будто вбирал в себя попадающий свет, настолько глубокой была его чернота. Тёмная полупрозрачная аура от него охватывала голову подсадного барона.

Разобраться до конца я не успевал. Пришлось сделать пару быстрых шагов назад, чтобы уйти от удара, но всё равно я поймал хороший тычок в печень. Если бы не костюм, лежал бы уже. А тут я упёрся в чей-то неожиданно мягкий живот и с удивлением огляделся.

Вокруг места боя стояла густая толпа. Зеваки то и дело задорно вскрикивали, некоторые даже хлопали в ладоши. Уверен, что даже ставки делали. Надо же, мы, оказывается, собрали немаленькую аудиторию. В конце улицы послышались зычные крики.

– Гок, гок!

То ли кто-то погонял коней, то ли пытался пробраться сквозь толпу. Я увернулся от очередного удара и высоко подпрыгнул, пытаясь увидеть, кто подъезжает. Попутно постарался сорвать с шеи двойника амулет. Передо мной появились сразу три меча. Два из них принадлежали самому двойнику. Я приземлился и попытался поднырнуть под лошадь. Срезать подпругу, он сам свалится. Но не получилось. Такое ощущение, что все пятеро оставшихся воинов встали на защиту своего подменного барона. Передо мной каждый раз возникал лес клинков.

Георгий дрался на равных с одним из атакующих. Данлоп явно выдохся и скорость взмахов значительно упала. Я и сам чувствовал, что долго в таком темпе не выдержу. Отбиваясь мечом, постарался создать что-то похожее на… нет, огненный кнут не нужен. В руке привычно появился джедайский хлыст. Если только не огненный…

Хлыст побелел. Я махнул в сторону лошади, но она не повела и ухом. Не иначе, под воздействием какого-то заклинания. А в меня врезался очередной клинок. Спасибо костюму ещё раз. Вернусь, Риду от души поцелую.

Я махал своим мечом как полкой, попутно пытаясь сформировать из мягкого энергетического кнута что-то более удобное. В какое-то мгновение почувствовал в руке длинный проволочный крючок, и тут же махнул в сторону всадника.

Да! С первого раза! Всё-таки привычка к кнуту дала свои плоды. Амулет отлетел далеко в сторону, и на коне сидел уже не барон. Обычный мужчина под сорок. Я, кажется, его тоже видел во время неудачного ужина.

По толпе пронёсся глубокий вздох, люди подались вперёд, забыв о четверых оставшихся защитниках всадника.

– Гок! Гок!

Этот крик действовал на зевак как ледокол на белую пустыню. Тут же вдоль улицы появился живой коридор и по нему чинно въехали на место боя десять латников. Одиннадцатый, одетый в кожаный нагрудник с королевским гербом, без малейшего страха двинулся прямо на место боя.

Я наконец-то опустил меч. Руки тряслись, болели бок, ноги, запястья просили оторвать их и выбросить, лёгкие разрывались, пытаясь за секунду прокачать всю вселенную. Рядом тяжело, как локомотив на холостом ходу, дышал Георгий Данлоп.

– От… Отку… Откуда они? – наконец осилил он вопрос.

– Я… вызвал, – одышка у меня была не меньше.

– Что здесь происходит? – раздался усиленный амулетом голос начальника королевской канцелярии. – Или вы не знаете, что оружные бои на территории города запрещены?

– Это самозванец! – прокричал единственный, сидящий на коне.

Амулета, искажающего внешность, на нём больше не было и по толпе прокатился гулкий смех.

– Кого вы назвали самозванцем, граф? – с ехидной улыбкой спросил начальник.

Граф дёрнулся, как от пощёчины, рефлекторно похлопал себя по груди, и вдруг, резко повернул коня, с гиканьем поднял его на дыбы и кинулся по улице, не обращая внимания на толпу.

– Взять его. И этих тоже.

На нас с бароном начальник канцелярии не обратил никакого внимания. Через минуту мы остались одни, рассосалась даже толпа зевак.

– Откуда он тут взялся? – недоуменно спросил Данлоп. – Обычно Оскара Мальденбургского не вытащить из кабинета.

– Наверное, кто-то вызвал, – пожал я плечами.

– Да кто? Известно же, он ни за что не вылезет из своей скорлупы.

– Ну, я…

Мы одновременно обратили внимание на укрытую чёрной вуалью фигуру, которая до сих пор неподвижно сидела на лошади чуть в стороне от схватки. За всё время она, кажется, так и не пошевелилась.

– Фели! – Георгий бросился к ней и махом стянул покрывало.

Девушка никак не реагировала. Она, кажется, даже не моргала. Данлоп аккуратно снял её с седла и Фелиция, как кукла, замерла рядом с ним. Барон долго смотрел любимой в глаза, пытался что-то шептать на ухо, но не добился реакции и уставился на меня по-детски обиженным взглядом.